Три лилии Бурбонов

Глава 3 ТЯГА К ВЛАСТИ

Как уже упоминалось, Карл Эммануил I хорошо относился к невестке. Ведь Кристина являлась гарантом его дружбы с Францией. Вдобавок, она была родной сестрой Елизаветы, которая с 1620 года стала королевой Испании (под именем Изабеллы). Тем не менее, он вовсе не собирался допускать её к государственным делам.

-…по мере того, как в ней развивалась женственность, - утверждает Джемма Джованнини, - ей уже не хватало того, чтобы просто жить при дворе и предаваться развлечениям; её стремления становились всё выше и выше и уже достигли того, чтобы принимать участие в управлении государством. Но её свёкор, хотя и знал об этом, был слишком самодоволен и держал её подальше от всех дел, на что она жаловалась во всех письмах к своей семье.

Кристина была готова включиться в политическую игру, так как это позволило бы ей ощутить свою значимость и повысить свой авторитет среди окружающих. Как и в случае с Марией Медичи, сладострастие прекрасно уживалось в ней с честолюбием. Но, в отличие от своей матери и сестёр, ей не суждено было стать правительницей могущественного государства, ибо владения Савойского дома были как бы между молотом и наковальней - Францией и Габсбургами (сначала Испанией, потом Австрией). Потому политика Карла Эммануила I заключалась в сложном маневрировании между более сильными соседями.

Ситуация в Европе начала усложняться после того, как в 1620 году испанцы при бездействии Франции захватили Вальтеллину. Через эту горную долину в Альпах, входившую в состав швейцарского кантона Граубюнден, проходил самый удобный путь из Италии в Испанские Нидерланды. Швейцарцы, будучи протестантами, притесняли проживающих там итальянцев-католиков, которые подняли восстание, чем и воспользовались Габсбурги. В следующем году в конфликт вмешался папа Урбан VIII, который ввёл в Вальтеллину свои войска, и Людовик XIII был обеспокоен лояльностью Савойи. В письмах к брату Кристина пыталась убедить его, что, вопреки распространяемым слухам, её свёкор и муж верно «служат Вашему Величеству». Она даже отправила к Людовику своего духовника Пьетро Моно, «чтобы более подробно проинформировать его об искренности их дружбы».

-У них никогда не будет другой мысли, кроме как отблагодарить Ваше Величество за всё, что Вы для них сделали! – уверяла королевская мадам.

Чтобы успокоить французского короля, Карл Эммануил встретился с ним 19 октября 1622 года в Авиньоне. После чего отправил к нему Виктора Амадея и Кристину, представлявших профранцузскую партию при савойском дворе. Воссоединение брата и сестры состоялось в Лионе 6 декабря, и Людовик XIII, похоже, успокоился, поскольку подписал договор с Савойей и Венецией против Испании в начале 1623 года.

5 сентября 1624 года, спустя три недели после того, как во Франции правительство возглавил кардинал Ришельё, Людовик XIII в послании, направленном римскому папе Урбану VIII, потребовал, чтобы военные укрепления, сооружённые в Вальтеллине испанцами, были разрушены. А Ришельё сразу отправляет к швейцарцам гонца, который везёт деньги и приказ набрать войска. Вдобавок, Венеция отправила им пушки. 3 000 швейцарцев из Граубюндена и еще 3 000 из других кантонов прошли через горные перевалы на пороге зимы и 25 ноября 1624 года вступили в Вальтеллину. В то же время Людовик XIII заверил Урбана VIII, что его целью была защита мирных жителей, страдавших от бесчинств оккупантов, и помощь своим союзникам.

Ришельё также пытался вовлечь в войну за Вальтеллину герцога Савойского и Англию. С этой целью он прибыл в Турин 1 февраля 1625 года, а 4 марта уже был с армией под стенами крепости Асти между Миланом и Генуей, где стоял вражеский гарнизон. Так как Карл Эммануил колебался, кардинал решил упрочить союз с ним с помощью брачной дипломатии. 14 апреля 1625 года в Париже Томас Савойский, принц Кариньяно, женился на Марии Бурбон, дочери графа Суассона. А 1 мая произошло бракосочетание английского короля Карла I Стюарта с Генриеттой Марией, сестрой Кристины. Узнав об этом, королевская мадам, вероятно, сильно расстроилась: ведь это она, а не Генриетта, должна была стать королевой Англии! В то же время, Кристина рада была обрести подругу в лице своей троюродной сестры Марии Бубон, новоявленной принцессы Кариньяно, которая вместе с мужем после свадьбы отправилась в Турин. Правда, вскоре недалёкий ум и высокомерие супруги Томаса внесли разлад в их отношения.

Теперь, когда уже два его сына были женаты на француженках, Горячая башка перестал колебаться и решил с помощью союзников осадить Геную, чтобы осуществить извечную мечту Савойского дома и получить доступ к Средиземному морю. Английский писатель начала ХХ века Беллок Хилэр пишет в своей книге «Ришельё»:

-Город Генуя был не только крупнейшим портом в северной Италии — именно сюда прибывали испанские войска, — но здесь также находились крупнейшие банки, которые субсидировали испанских военачальников. Потеря Генуи была бы для испанцев катастрофой.

Таким образом, Карл Эммануил I, не дожидаясь возвращения младшего сына, уехал к своим войскам вместе с Виктором Амадеем.

Уже 21 апреля 1625 года Кристина сообщает мужу из Турина о приезде Томаса с супругой, которому герцог запретил въезжать в Турин. Это было наказание принцу Кариньяно за то, что тот не мог найти общий язык с министрами отца. Молодожёны должны были провести медовый месяц в загородном замке Мирафиори на берегу реки Сангоне, о чём принцесса упоминает в своём письме:

-Моё дорогое сердце. Я получила Ваше письмо от девятнадцатого числа этого месяца, в котором Вы передаёте мне волю Его Высочества (Карла Эммануила), касающуюся министров; я сказала об этом своему брату (Томасу), и он был очень удивлён этим, однако он говорит, что у него нет другой воли, кроме воли Его Высочества, и что касается Милльфлера (Мирафиори), то всё будет сделано так, как тот прикажет; но что он сам всегда будет приезжать в Турин, когда захочет, без всякого разрешения… Что касается меня, то я думаю, что он совершенно прав… и мне кажется вполне уместным, что после того, как мы пробудем пять или шесть дней в Миллефлере, я отправлюсь затем в Асти и принцесса де Кариньяно поедет со мной...

Заканчивает же своё послание она следующими словами:

-Я целую Ваш портрет сто тысяч раз, и у меня есть надежда скоро поцеловать оригинал, который я поцелую тоже сто тысяч раз, уверяю Вас, что буду всю свою жизнь Вашей очень скромной и очень послушной рабыней и служанкой. Кристина.

Из этого письма ясно, что Томас Савойский был недоволен тем, что, «его не пускают в Турин», и Кристина его поддерживала. Кроме того, она хотела отправиться в Асти, чтобы встретиться там с Ришельё.

В мае 1625 года савойские войска вместе с французами осадили Геную. В ответ испанцы вторглись в Пьемонт и начали осаду крепости Ивреа, державшейся на протяжении трёх месяцев и десяти дней до подхода помощи. В ноябре Кристина в гордостью сообщила Людовику ХIII о тот, что её свёкру удалось разбить неприятеля:

-Я бы только затем вышла замуж… чтобы сообщать Вашему Величеству хорошие новости и чтобы Вы бы могли порадоваться счастливой победе, которую наши войска одержали вчера вечером над испанцами, осаждающими Ивреа. Едва господин коннетабль (главнокомандующий французскими войсками) прибыл в лагерь, как на следующий день он приказал господину де Виньолю атаковать вражеские окопы, которые тот так яростно атаковал, что уничтожил всё, что было на равнине, захватил три форта и убил триста врагов… Когда Его Высочество (Карл Эммануил I) прибыл туда, вся вражеская кавалерия и пехота сплотились и бросились сломя голову в атаку, чтобы вернуть то, что они потеряли, но это привело только к их второму позорному бегству...

Командующим войск под Генуей был назначен принц Томас Савойский. Но он не оправдал надежд отца: в конечном итоге испанцы разбили союзников. Войска Людовика ХIII вынуждены были отступить и закрепиться в Вальтеллине. 3 марта 1626 года между Испанией и Францией был заключён Монзонский договор, по которому Вальтеллина оставалась под властью Граубюндена, но на её территории не должны были находиться ни испанские, ни французские войска.

Таким образом, завоевательные планы Карла Эммануила I в очередной раз потерпели крах. Поэтому, дабы побудить французов возобновить войну, герцог Савойский отправил старшего сына в Париж.

-Это мой посланник виноват в заключении мира с испанцами! – открестился Ришельё.

После чего притворился больным, чтобы избежать встречи с разъярённым Виктором Амадеем.

Кристина же, которая вместе со своей сестрой Изабеллой всячески склоняла Людовика ХIII к миру с испанцами, была вынуждена униженно извиняться за это перед мужем:

-Я была счастлива в браке, но теперь боюсь потерять это счастье из-за того, что мы были настолько увлечены заключением мира, не предупредив Вас об этом… Простите за то, что я Вам говорю: я делаю это как очень скромная служанка, которой следует подчиняться Вам, а не давать советы…

После чего Кристина попыталась обвинить во всём французских министров, ссылаясь при том на своё плохое самочувствие:

-Я многое узнала от графа де Ивреа (савойского посла в Париже), сто тысяч экстравагантных вещей, и Вы ни в коем случае не должны упускать это из виду, потому что это слишком сильно сказывается на Вашей репутации. Простите меня, если я говорю так, это страсть и гнев, которые я испытываю к министрам, которые были такими вероломными; я молюсь Богу, чтобы Он захотел приложить свою руку, и пусть всё пройдёт к Вашему величайшему удовольствию и к Его славе… Я умоляю Вас простить меня, если я не буду соблюдать пост: …я стала худой и очень бледной, но… я чувствовала бы себя намного лучше, моя дорогая жизнь… если бы Вы были здесь, потому что тогда я была бы счастлива, потому что увидела бы своё сердце и молилась бы ему, а когда Вас нет, я всем недовольна…

Вдобавок, королевская мадам жалуется на свою золовку, которая, по её мнению, выказала ей недостаточно почтения:

-Я приказал отцу Моно (своему духовнику) рассказать Вам о вещах, которые инфанта Маргарита сделала в День Богоматери в присутствии принцессы Кариньянской, принца Томаса и всего двора. Когда я была в церкви иезуитов и заняла своё место… инфанта, которая посчитала, что её место недостаточно почётно, взяла свою подушку и со своей обычной вежливостью подошла ко мне, и, поскольку там не было места для двоих, …она придвинула свою подушку к моему платью, словно решила прогнать меня... Принц Томас и принцесса Кариньянская были очень удивлены, и я был очень удивлена, увидев, что она не довольствуется тем, что следует за мной, и хочет занять моё место... Вы только представьте, в каком гневе я была… но я прошу Вас не страдать от того, что ко мне проявляют так мало уважения, хотя желаю, чтобы меня уважали так, как я того заслуживаю, и как дочь Франции, которой я являюсь…

К огорчению герцога Савойского, Ришельё не согласился начать новую войну с испанцами. Причём Виктору Амадею не удалось добиться даже лично для себя ни звания, ни должности, ни пенсии. Поэтому муж Кристины покинул французский двор злой, как чёрт. Брошенная Савойя была вынуждена самостоятельно заключить мир, и теперь свёкор Кристины искал союза с Испанией, считая себя вправе интриговать против Ришельё.

Томас же, наоборот, решил вернуться с женой в Париж, так как был обижен на отца. Княжество Кариньяно, расположенное всего в двадцати километрах к югу от Турина, не приносило ему никаких существенных доходов и, к тому же, считалось независимым лишь номинально. Поэтому принц рассчитывал на наследство жены, которая по завещанию отца должна была получить половину всего его имущества. В ожидании, пока новый граф Суассон рассчитается с ними, супруги обосновались при французском дворе, где Мария пользовалась высоким званием принцессы крови, а Томас занял первое место среди иностранных принцев, получив преимущество даже перед некогда могущественным домом Гизов. Кроме того, он получил должность Великого камергера и пользовался услугами выдающегося придворного грамматика Клода Фавра де Вожеласа в качестве наставника своих детей, которых почти каждый год рожала ему супруга.

Однако герцог Савойский нуждался в поддержке своих сыновей и потому вызвал из Рима Маурицио. За время своего пребывания в Вечном городе тот успел сделать неплохую церковную карьеру. В 1626 году Урбан VIII даровал ему диаконство Санта-Мария-ин-Виа-Лата и вплоть до своего отречения Маурицио был кардиналом-протодиаконом, то есть, не давал обет безбрачия. В этом же году он основал в Риме художественную и литературную Академию Десиози, одно из самых значительных высших учебных заведений того времени, которая собиралась в его Капитолийском дворце. Кроме римских учёных, таких, как Бруни, Маскарди, Мальвецци, Паллавичино, её членами были также туринские интеллектуалы Лодовико д’Алье и Эммануил Тесауро, позднее ставший проповедником Кристины.

После своего возвращения в Турин Маурицио сблизился со своей невесткой под предлогом надзора за ней. Он даже написал отцу:

-Принцесса слишком много гуляет в одиночестве…

А потом посоветовал брату:

-Лучше присматривайте за своей супругой!

В общем, дело закончилось тем, что он сам влюбился в Кристину.

В 1627 году кардинал основал Академию Солинги, по примеру римской, заседания которой происходили в павильоне Солинги, расположенном на территории его загородной резиденции. Вероятно, не без содействия королевской мадам, он получил должность настоятеля аббатства в провинции Абонданс во Франции. Вследствие чего досужие сплетники приписали ему итимную связь с Кристиной.

Итак, ряд источников в числе фаворитов королевской мадам называет французского посла Марини, кардинала Маурицио Савойского и графа Филиппо д’Алье. Причём именно в таком порядке.

Получается, что первым любовником принцессы был Марини. Загадочная личность этот посол. Судя по фамилии, он был итальянцем. Как же тогда оказался на французской службе? Увы, не сохранилось никаких сведений о нём, кроме нескольких упоминаний, связанных с его дипломатической деятельностью. Когда же он появился в жизни Кристины? Вернёмся к этому немного позже.

Любовные отношения Кристины с деверем (если они вообще имела место), продлились недолго. Отчасти из-за беременности принцессы, а отчасти – из-за нового витка политического кризиса в Италии.

На Рождество, 26 декабря 1627 года, в Мантуе скончался герцог Винченцо II, третий из братьев и последний представитель прямой линии Гонзага. Он завещал все свои владения своему кузену герцогу Неверскому, который женил своего наследника на Марии Гонзага, племяннице покойного.

17 января 1628 года Карл I Невер, которого поддерживали французы, принял на себя полномочия герцога Мантуи. В противовес ему Габсбурги выдвинули кандидатуру герцога Гвасталлы, ещё одного представителя боковой ветви Гонзага. Третьим же претендентом на мантуанский престол выступил, естественно, Карл Эммануил I. Тогда король Филипп IV тайно предложили последнему разделить выморочные земли. Обиженный на французов, Герцог-завоеватель дал своё согласие и савойско-испанские войска заняли города Трино, Альбу и Монкальво.

Французская армия находилась тогда под стенами Ла-Рошели, так что в поддержку Неверу был послан небольшой отряд, который занял Казале, столицу Монферрато. Ришельё надо было покончить с гугенотами прежде, чем направить свои войска в Италию. Испанский полководец Спинола осадил Казале, в то время как Горячая башка под шумок захватил гораздо больше территорий, чем это было обговорено.

Только 22 февраля 1629 года французская армия во главе с Людовиком ХIII и кардиналом начала свой поход к границам Савойи.

-Во время этого тяжелого зимнего перехода Ришельё показал себя молодцом, - утверждает Беллок Хилэр, - он, как и потом Наполеон, принимал мгновенные решения с непременным учетом всех деталей и был в курсе всего, что делалось в армии.

1 марта, в четверг, авангард во главе с королём перешёл через перевал Женевр. Снег был таким глубоким, что лошадей пришлось вести на поводу. Людовик шёл пешком вместе со своей армией, интендантом которой был назначен небезызвестный Мишель Партичелли-д’Эмери.

Как только французские войска оказалась на территории его герцогства, Карл Эммануил обратился к королю с просьбой начать переговоры. Перед Горячей башкой была альтернатива: пропустить французов через Сузское ущелье, не оказав им сопротивления и тем самым позволить им пройти дальше уже по равнине к Казале, или же задержать их у входа в ущелье, что было бы на руку испанцам, с которыми он заключил недавно союз.

И вот тут, согласно труду француза Сэмюэла Гишенона, нанятого позже Кристиной для написания «Генеалогической истории королевского Савойского дома», на сцене появляется посол Марини: герцог Савойский хотел, чтобы тот вступил в переговоры с испанским полководцем Спинолой, осаждавшим Казале.

В то же самое время, как утверждает Габриэль де Мун, французский историк конца ХIХ – начала ХХ веков, в своей книге «Ришельё и Савойский дом», кардинал отправил д’Эмери с секретной миссией к Карлу Эммануилу I, чтобы узнать: искренне ли тот хочет союза с Габсбургами или нет? Так, может, Марини и д’Эмери – это один и тот же человек? Дело в том, что имена собственные и нарицательные часто произносят и пишут по-разному. Например, Кристина называла летний замок Мирафиори, построенный Карлом Эммануилом для своей покойной супруги, «Милльфлер». Если же быстро, как это делают французы и итальянцы, произнести: «д’Эмери», то получится «де Марини».

Неизвестно, чем закончилась миссия д’Эмери, но уже 1 марта в Кьямонте начались официальные переговоры между герцогом Савойским и Ришельё, которые продолжались вплоть до 5 марта. Карл Эммануил набивал себе цену, понимая, что чем больше он будет затягивать переговоры, тем в худшем положении окажется гарнизон Казале и тем больших уступок он сможет добиться.

Хотя Горячая башка страстно желал, чтобы Мантуя и Монферрато стали его владениями, он понимал, что Ришельё и Людовик XIII никогда не пойдут на это. Вместо этого кардинал предлагал выплачивать двенадцать тысяч ливров ежегодно и передать герцогу городок Трино и его окрестности. Карл Эммануил продолжал торговаться, и, наконец, Ришельё пошёл на уступки и согласился выплачивать пятнадцать тысяч ливров ежегодно.

Утром 5 марта за столом переговоров появился Виктор Амадей. Продолжая тактику затягивания переговоров, он потребовал:

-Отдайте моему отцу два каких-либо французских города в качестве залога!

По мнению принца, это был единственный способ помешать французам захватить проход через Сузское ущелье.

Как тонкий и умный дипломат, Ришельё никогда не прерывал переговоры по собственной инициативе, но переговоры с савойцами продолжались уже пятый день, и было очевидно, что надо принять решение. Он весело рассмеялся и спросил, устроят ли герцога Савойского такие города, как Орлеан и Пуатье. Перестав смеяться, кардинал серьёзным тоном добавил:

-Если мы сегодня же не придём ни к какому соглашению, армия возьмёт укрепления штурмом. Я могу в этом поручиться, так как знаю своего повелителя.

Переговоры были ненадолго прерваны. Когда они возобновились, принц Пьемонтский сообщил, что нигде не может найти своего отца. Было уже далеко за полдень, и Ришельё, снова прервав переговоры, сразу же поехал к войскам.

Поход начался в одиннадцатом часу ночи. Впереди шли четыре тысячи гвардейцев, за ними — две тысячи швейцарцев, потом тысяча человек пехоты и кавалерии. Войска шли всю ночь. В четвёртом часу утра к армии присоединились король и кардинал. Штурм укреплений в горловине ущелья должен был начаться, как только взойдёт солнце.

Атаку начинали сто королевских мушкетёров, их должны были поддержать триста солдат из других полков, а затем в бой вступала колонна из тысячи солдат с двумя средними пушками и пушкой большого калибра. В обход ущелья, по горным тропам, был отправлен небольшой отряд, который должен был ударить с тыла.

Было восемь часов утра, когда был отдан приказ об атаке. Мушкетёры бросились вперед. Прогремел мощный ружейный залп, который едва не остановил атакующих. Тридцать мушкетёров было убито наповал, около десятка тяжело ранено, из них двое смертельно. Остальные выбили солдат герцога Савойского из укрепления, и те побежали.

Войско Горячей башки в один миг превратилось в стадо баранов, которое преградило дорогу своему повелителю. Среди его солдат были французские наёмники, которые кричали ему:

-Пропустите нас! Пусть Ваши люди дадут нам дорогу!

Таким образом, герцог Савойский едва избежал плена.

В девять часов утра 6 марта 1629 года, расчистив себе путь, французская армия начала свой поход на выручку Казале.

Виктор Амадей, который за мужественную защиту перевала получил прозвище «Лев Сузский», явился к Людовику парламентёром. Мирный договор был подписан 11 марта: принц Пьемонта, который представляет своего отца, разрешает французским армиям пройти по его землям в направлении Казале. При этом он обязуется участвовать в снабжении города, находившегося в осаде испанских войск, продовольствием и оружием, так же, как и французских войск во время их перехода туда и обратно. В ожидании выполнения этих условий герцог Савойский должен передать Людовику XIII город Сузу и замок Святого Франциска. Мир также предусматривает, что герцог Мантуанский передаст Карлу Эммануилу город Трино и 15 000 экю ренты в награду за отказ от притязаний на Монферрато. В свой черёд, Людовик XIII обещает не нападать на Савойю и защищать её от Испании.

Чтобы обеспечить успех мирным переговорам в Сузе, французская армия двинулась дальше и прогнала испанцев, осаждавших Казале. На случай их возвращения в крепости оставили небольшой гарнизон во главе с маршалом Туарой. 18 марта Карл Эммануил подтвердил Сузский договор, цель которого состояла в том, чтобы создать лигу между королём Франции и различными итальянскими государствами.

Горячая башка заявил, что нанесёт визит французскому королю, однако вместо себя на встречу с Людовиком XIII отправил Кристину, которого не виделась с братом с 1622 года. Согласно мемуарам кардинала Ришельё, принцесса благодаря своей эпистолярной деятельности внесла свой вклад в заключение Сузского мира. Кристина пообещала быть посредницей между братом и свёкром, хотя уже снова была в положении. Её первенец Луи Амадей недавно скончался, прожив всего шесть лет. В то же время у Виктора Амадея были три брата, и младший из них, Томас, уже имел двух сыновей. А королевская мадам никому не желала уступать престол Савойи. Поэтому, пустив в ход всё своё обаяние, она снова сблизилась с мужем.

Соотношение сил между Францией и Савойей прекрасно иллюстрирует свидетельство очевидца встречи Кристины с братом:

-Когда мадам принцесса Пьемонтская приехала поприветствовать короля, Его Величество, чтобы принять её с большой честью, выехал… навстречу во главе своей армии, и всей своей кавалерии. Восемь дней спустя, по возвращении принцессы в Вейлан, герцог, словно обезьяна, решил сделать то же самое. С этой целью, чтобы набить цену своим силам, которые были невелики, он заставил всех ополченцев из своих земель и всех горожан Турина сесть на коней; таким образом, он выставил две тысячи кавалеристов, половина из которых имела только шпагу и несколько пистолетов, взятых напрокат. Что же касается его пеших людей, то их было не более шести тысяч… прибыв ночью, он развёл множество костров на склонах холмов недалеко от Вейяна, чтобы создать впечатление, что вся местность была заполнена пехотой, чего на самом деле не было.

Этой демонстрацией Герцог-завоеватель хотел показать себя равным Людовику XIII и подтвердить свою независимость. Король с тонкой иронией заявил ему:

-Переход через Альпы не показался мне таким сложным, как мне расписывали.

Карл Эммануил, несмотря на своё прозвище, превосходно умевший владеть собой, никак не выказал своей досады. Однако вскоре Людовик ХIII сменил тон, узнав, что агенты кардинала перехватили бумаги гугенота Мишеля де Клозеля, который после падения Ла-Рошели отправился в Турин, чтобы через посредничество герцога Савойского вести переговоры с испанцами о создании протестантского государства на юге Франции. Во время довольно резкого разговора уже с принцем Пьемонтским король потребовал:

-Арестуйте и выдайте мне Клозеля!

-Виктор Амадей краснел, бледнел и бормотал в своё оправдание, что цель визита Клозеля в Турин – встреча с английским послом, - пишет российская писательница Екатерина Глаголева в своей книге «Людовик ХIII».

28 апреля французский король перешёл обратно через Альпы, чтобы затушить очаги гугенотского мятежа в Лангедоке, а вести переговоры с Савойей и Габсбургами поручил Ришельё. В середине мая, передав Сузу вместе с гарнизоном маршалу де Креки, Ришельё вернулся во Францию во главе шести полков, чтобы присоединиться к Людовику ХIII.

27 июля 1629 года королевская мадам родила девочку Луизу Кристину. Однако по поводу её рождения у некоторых сразу же возникли сомнения.

-Вы слышали? Оказывается, отцом инфанты Луизы является вовсе не принц Пьемонтский!

-А кто? Кардинал Маурицио?

-Нет, Поммёз, один из её французских придворных.

О том, что отцом Луизы Кристины был некий Поммёз, упоминает в своей книге «Династия и дипломатия при Савойском дворе» писатель Тоби Осборн. Больше об этом любовнике Кристины ничего неизвестно (если он вообще был). Тем более, что всех французов из её свиты отослали домой.

Не обращая внимания на клеветников, принцесса в каждом письме к мужу не забывает сообщить о самочувствии малышки и с юмором замечает:

-Наша дочь так прекрасно разодета, и так много говорит, что почти стыдно держать её на помочах, поскольку она уже достаточно взрослая, чтобы можно было вести переговоры о её замужестве.

Тем не менее, дочь – это не сын, поэтому спустя четыре месяца свёкор Кристины тайно женился в Рива-ди-Кьери на своей давней пассии Маргарите де Россильон и узаконил их четверых детей, хотя и без права наследования герцогства. Впрочем, в истории (и, особенно, в истории Италии) частенько бывали случаи, когда престол передавался бастардам.

Осенью 1629 года прибыв ко двору, находившемуся в загородном дворце в Фонтенбло, Ришельё получил известие, что Казале вновь осаждён, так как первый министр испанского короля Оливарес отказался ратифицировать мартовский мирный договор. Одновременно армия австрийского императора Фердинанда II вторглась в Италию, придя на помощь испанцам. Мантуя была осаждена войсками австрийцев, в то время как герцог Савойский всегда был готов услужить и нашим и вашим.

Оставив короля в Париже (тот очень сильно разболелся), Ришельё отправился в Италию теперь уже один. Он выехал из Парижа 29 декабря 1629 года, чтобы возглавить второй итальянский поход. Узнав об этом, герцог Савойский отозвал из Парижа Томаса, а Виктору Амадею приказал снова оборонять перевал. С дороги кардинал отправил Людовику ХIII подробную записку, из которой следовало, что с Савойей надо действовать жёстко, и получил одобрение монарха. После чего снова отправил в феврале всё того же д’Эмери к принцу Пьемонтскому.

15 марта савойцам был предъявлен ультиматум, а в ночь на 19 марта королевская армия форсировала реку Дуар и захватила крепость Риволи. Карл Эммануил с младшим сыном отступил к Турину. Затем французы сделали неожиданный марш-бросок на юг и с ходу взяли 29 марта 1630 года крепость Пинероло, важный стратегический пункт на границе с Пьемонтом. Савойские же войска под командованием Виктора Амадея потерпела поражение от французов при Нижней Валсузе.

Кристина просит у мужа разрешения вмешаться, чтобы вернуть Пинероло. В письме от 9 апреля она выражает озабоченность тем, что Виктор Амадей не доверяет ей:

-Я прошу Вас позаботиться о том, чтобы у меня была во время этих переговоров возможность заставить Его Высочество и моих врагов изменить то плохое мнение, которое у них обо мне сложилось, и чтобы люди знали, что у меня нет других интересов, кроме Ваших. В чём я искренне заверяю Вас и умоляю Вас поверить, что лучше бы я умерла, чем когда-либо решилась на что-то, противоречащее служению Вам: однажды Вы узнаете об этом и о том, как много я Вам служила, и окажете мне больше поддержки, поверьте.

Королевская мадам делает всё, чтобы завоевать доверие мужа. Она обещает ему не отправлять свои письма, предварительно не дав ему прочитать их. И продолжает предлагать себя в роли посредника, стараясь оставаться при этом нейтральной:

-Для меня неразумно работать без гарантий как с одной стороны, так и с другой.

Получив, наконец, согласие Виктора Амадея, принцесса просит в письме от 19 апреля:

-… дайте кардиналу знать…, что я хочу с ним поговорить и что для достижения нужного эффекта, если он не будет возражать, пусть пришлёт ко мне Сабле (государственного секретаря) или Эмери…

Но было уже поздно: Кристина не смогла помешать Людовику ХIII приказать 6 мая своим подданным оставить службу у Карла Эммануила I и покинуть его владения. 16 мая его войска взяли Шамбери, а когда в начале июля король прибыл в армию, французы, испанцы и австрийцы уже опустошили герцогство Савойское. Мантую захватили австрийцы, но Казале держался.

Почти вся Савойя была завоёвана французами менее, чем за месяц. 20 июля 1630 года был взят Салюс, и когда французская армия приблизилась к Турину, 26 июля Карл Эммануил I скоропостижно скончался от инсульта.