Три лилии Бурбонов

Глава 10 ЭПИЛОГ

9 июня 1660 года был заключён брак Людовика ХIV с инфантой Марией Терезией согласно Пиренейскому мирному договору от 7 ноября 1659 года, положившему конец франко-испанской войне. По вопросу об Италии Испания окончательно согласилась с оккупацией и аннексией французами Пинероло — ворот к Пьемонту, обязавшись не тревожить союзников Франции, герцога Модены и герцога Савойского.

Однако вальденсы продолжили свои выступления. В 1661 году правительство Савойи провозгласило, что Жан Леже должен быть предан смерти, нарушив тем самым мирное соглашение Пинероло. Герцогские войска вновь заняли альпийские долины в 1663 году и преследовали вальденсов. Повстанцы под командованием Джошуа Джанавеля вели партизанскую войну против савойских солдат, известную как «Война изгнанных», и сумели выйти победителями. В следующем году был подписан Туринский мирный договор и на двадцать лет в долинах воцарился мир.

8 марта 1663 года в Париже состоялось бракосочетание Франсуазы Мадлен Орлеанской с Карлом Эммануилом II, причём жениха по доверенности представлял Евгений Морис Савойский-Суассон. А 3 апреля в Анси состоялась церемония венчания в присутствии обоих супругов. Четырнадцатилетняя герцогиня Савойская, тосковавшая по дому, искала общества своей свекрови. Таким образом, Кристина, как и хотела, получила послушную невестку. Карл Эммануил тоже привязался к юной жене, которую называл «Коломбиной любви». Увы, эта семейная идиллия длилась недолго.

27 декабря 1663 года в возрасте 57 лет Кристина Мария Французская после непродолжительной болезни покинула этот мир (возможно, из-за слишком рьяного умервщления плоти). Хотя она не хотела пышных похорон, Эммануил Тессарио, её бывший проповедник, и архитектор Амадео ди Кастелламонте по поручению Карла Эммануила II устроили целый «театр скорби». Тело королевской мадам было выставлено на катафалке в Туринском соборе, который по этому случаю был украшен изображениями лилий, скелетов, плачущих женщин и прочей траурной символикой. А все приписываемые ей добродетели были проиллюстрированы картинами с определёнными событиями из её жизни и перечислены в речах ораторов, в том числе, от разных городов герцогства. Кроме сравнений с Минервой, Юноной и прочими богинями, в одной из речей её назвали «лилией из всех лилий Франции, самой благоуханной и самой прекрасной».

Наконец, в одежде кармелитки она упокоилась под алтарём церкви Санта-Кристина в Турине, где обычно хоронили монахинь. Однако в период наполеоновской оккупации Савойи 21 сентября 1802 года её останки перенесли в соседнюю церковь Санта-Тереза (тоже построенную на средства Кристины) в часовню Святого Эразма, где они находятся по сей день. Говорят, что в Палаццо Мадама время от времени появляется призрак Кристины и поглаживает рукой стены бального зала, где при жизни она так любила танцевать.

Франсуаза Мадлен была очень опечалена смертью свекрови, однако в начале 1654 года она сама неожиданно умерла в королевском дворце в Турине в возрасте пятнадцати лет. Убитый горем герцог похоронил жену в Туринском соборе. Людовик ХIV пытался устроить его брак с Великой мадемуазель, но Карл Эммануил II предпочёл попросить руки Марии Жанны Савойско-Немурской, которую в Турине тоже прозвали «королевской мадам». То, что Кристина всегда позиционировала Савойю как королевство, позволило её внуку герцогу Виктору Амадею II действительно стать королём Сардинии.

Кристина инициировала большие изменения в государстве: провела различные административные и налоговые реформы и, способствовала становлению государственной аристократии, вдохновлённая французской моделью. Позволив продажу наследственных должностей, она обеспечила восхождение буржуазных семей на высшие административные должности, чтобы сформировать новую элиту Савойи, которая будет поддерживать герцога в случае необходимости, поскольку она обязана ему своим положением.

Восстанавив большую часть территорий, потерянных во время войны, королевская мадам нашла способ расширить их, поскольку герцог Мантуанский был вынужден уступить ей большую часть Монферрато.

С самого начала своего второго регентства Кристина начала действовать как посредник между малыми итальянскими государствами и великими державами. Она также возобновила в 1652 году дипломатические отношения с Венецией, которая находилась в конфликте с Савойей более двадцати лет, а также со швейцарскими кантонами, с которыми подписала оборонительный союз в 1653 году. Таким образом, после двадцати шести лет пребывания у власти Кристина оставила своему сыну герцогство в мире с великими державами, менее зависимым от Франции и с новыми союзами, в том числе, с Баварией, обеспечивающими его процветание.

Желая поднять престиж династии, она заказала французскому историку Сэмюэлу Гишенону «Генеалогическую историю королевского дома Савойи». В 1650 году он приехал в Турин и был назначен придворным историографом. Однако его работа затянулась сначала из-за болезни, потом - из-за невыплаты ему жалованья и, наконец, из-за недовольства Кристины тем, что он опроверг претензии герцогов савойских на некоторые территории, в том числе, на Кипр. Наконец, под давлением Гишенон признал их саксонское происхождение и династические связи с императором Священной Римской империи. За что получил щедрый подарок от королевской мадам, как мы узнаём из его письма от 6 января 1656 года:

-Я в долгу перед Вашим Королевским Высочеством не только за восторг, с которым Вы так высоко оценили работу, сделанную мной для Королевского дома Савойи, но и за драгоценные бриллианты, любезно подаренные мне Вашим Королевским Высочеством с такой щедростью, что её можно принять за вымысел, если не знать, что она исходит от дочери Генриха IV, вдовы Виктора Амадея и матери Карла Эммануила, с королевским великолепием которой никогда не сможет сравниться никто другой… Но, мадам, чем я могу отплатить Вашему Королевскому Высочеству за столь очевидные блага? если не …бумагой, которая является платой историков и поэтов?

Его труд, опубликованный в Лионе в 1660 году и подаренный Кристине, ознаменовал начало новой эпохи в написании истории, в которой исследования основывались на подлинности источников и рациональном изучении. Кроме бриллиантов, Гишенон также был награждён Крестом Святого Маврикия. Вдохновлённый этим, он посвятил последние годы жизни панегирику Кристины «Солнце в апогее сына».

Вдобавок, королевская мадам поручила картографу-рисовальщику Боргонио изобразить подробное генеалогическое древо герцогов Савойских и составить хронологическую таблицу наиболее важных событий их правления, которые вошли в знаменитый сборник «Театр Савойи».

Довольно примечательна также история с древними рукописями из библиотеки герцога Карла Эммануила I. Свёкор Кристины, трепетно относившийся к книгам, добился от папы церковного отлучения для вского, кто попытается вывезти их из Савойи. Однако потребовалась вся твёрдость королевской мадам, чтобы противостоять притязаниям Мазарини на это сокровище. Не помогли ни уговоры, ни угрозы: кардинал должен был довольствоваться копиями тридцати больших томов, что обошлось Пьемонту в 15 тысяч лир.

Хотя на долю Кристины выпали тяжёлые испытания, она и в пожилом возрасте сохранила свою красоту. Поговаривали, что королевская мадам увлекалась магией и знала секрет вечной молодости. Её безмятежное лицо по-прежнему часто озарялось наивной добродушной улыбкой, а огненный взгляд вызывал восхищение и уважение окружающих.

Под одной из французских гравюр с её изображением можно прочитать следующий стих:

Супруга Виктора, сестра праведного Луи,

Дочь весёлого Анри, копия Марии,

В которой можно видеть лишь тень твоего совершенства,

Потому что только ты обладаешь сердцем своего мужа,

Добродетелями своего брата, умом своего отца и красотой своей матери.

Кто может сравниться с твоими достоинствами?

Как можно не прославлять тебя?

Некоторые историки упрекают королевскую мадам в распущенности, но доказанной можно считать только её связь с Филиппо д’Алье.

-Кристину, - пишет Сибрарио, - можно обвинять в ошибках, свойственных её полу, но не в жестокости и похотливости, как писали полные лживых слухов памфлеты сторонников Ришельё…

Она всегда щедро жертвовала на церковь и раздавала милостыню. В последние же годы жизни, «привнося в страдание тот же вкус к избытку, что и в удовольствие», со всем пылом предавалась религиозному покаянию четыре-пять раз в год в различных монастырях в течение четырёх дней и трёх ночей подряд. При том выстаивала по пятнадцать месс в день с терновым венцом на голове, верёвкой на шее и крестом на спине, подобно Христу. В другой раз ложилась на пол в монастырской трапезной, чтобы монахини проходили прямо по ней. Но её религиозность редко доходила до фанатизма, разве только в случае с Пьемонтской пасхой. При этом она была чрезвыайно суеверна: однажды по дороге в замок Мирафиори её настигла сильная буря с громом и молнией, и Кристина, увидев в этом божественный знак, поклялась совершить паломничество к Богоматери Тестоны пешком. И заставила последовать своему примеру весь двор и даже сына.

Стойко отстаивая интересы своего герцогства, Кристина никогда не скрывла, что хотела бы превратить его в маленькую Францию. Приехав в Турин, она смогла привить там французский вкус к пышности и богатству, которые особенно были характерны для правление её племянника Людовика ХIV.

Любовь Кристины к искусству была безмерна. Когда у неё украли три картины Рафаэля, она пообещала вору полную безнаказанность и награду, если тот вернёт ей шедевры. Нельзя забывать также об её покровительстве талантливым людям. В годы регентства королевской мадам Турин стал домом для деятелей культуры, которые под руководством Филиппа д’Алье, назначенного великим мастером фабрик, украсили город и придали ему вид европейской столицы. В том числе, архитектор Гуарино Гуарини построил два самых красивых купола в Европе: церкви Сан-Лоренцо и часовни Плащаницы.

В знак признания заслуг фаворита своей матери Карл Эммануил II в 1663 году подарил ему все земли в округе замка Алье, в том числе, виноградники, селськохозяйственные угодья и «лес, примыкающий к саду, разбитому нашим кузеном графом Филиппо С.Мартнно д’Алье, для большего украшения замка, который мы иногда берём в аренду».

После смерти Кристины враги Филиппо д’Алье пытались добиться его опалы. Но герцог им ответил:

-Никто не посмеет прикоснуться к этому человеку, который, хотя и не является моим отцом, но близок мне, как отец.

Филиппо удалился оплакивать свою бывшую любовницу на виллу Сан-Дамиано, унаследованную им в 1646 году от дяди, Лодовико д‘Алье. Но двадцатидевятилетний Карл Эммануил II нуждался в советах графа, ибо при жизни матери мало интересовался государственными делами. В последние несколько лет Филиппо д’Алье испытывал сильные мучения от мочекаменной болезни и часто посещал также монастырь на горе Капуцинов под Турином, выразив желание в своём завещании быть похороненным «...в самом мрачном и мерзком месте монастыря». Граф пережил любимую герцогиню всего лишь на три с половиной года, скончавшись в шестидесятитрёхлетнем возрасте 19 июля 1667 года в своих покоях на первом этаже Палаццо Мадамы.

Тело покойного было выставлено для последнего прощания в семейном особняке Сан-Мартино, расположенном на площади Пьяцца Кастелло. А когда дело дошло до закрытия гроба, Октавиано, старший брат Филиппо, положил туда две маленькие курительные трубки, очень дорогие сердцу графа. Рано утром 21 июля похоронная процессия, без всяческих геральдических и военных отличий, двинулась с площади Кастелло не к церкви Сан-Франческо д'Ассизи, где находилась семейная усыпальница, а к монастырю Монте-деи-Капуцино. После мессы в церкви Санта-Мария-аль-Монте, разогнав толпу, немногие родственники опустили гроб в яму в огороде монастыря, неподалёку от свалки кухонных отбросов, и засыпали землёй. Со временем те немногие, кто знал о месте, где находилась могила Филиппо д’Алье, тоже умерли, унеся с собой тайну.

Сохранился только один его точно установленный прижизненный портрет. Изображение графа красуется на титульном листе гравюры работы Джакомо Пиччини, опубликованной в 1652 году, которая находится в Государственном архиве Турина. Хотя на шее Филиппо д’Алье можно видеть орден Пресвятой Богородицы, высшую награду герцогства Савойского, он, как и его любовница, предпочитал французскую моду. Об том свидетельствуют его одежда и тёмные завитые волосы, а также усы и французская бородка под нижней губой «а ля Муш» («Муха»), очень популярная в придворных кругах эпохи барокко. Тем не менее, в политике граф не всегда придерживался профранцузского курса, за что и поплатился заключением в Венсенском замке при жизни, в то время как после смерти его пытались предать забвению. Особенно когда регентшей герцогства стала Мария Жанна Савойско-Немурская, следовавшая в фарватере политики Людовика ХIV.

Что же касется Карло Пьянеццы, то он тоже сохранил место в Совете герцога, хотя уже не пользовался таким влиянием, как при жизни Кристины. В мае 1667 года, за месяц до смерти Филиппо д’Алье, он попросил разрешения покинуть двор и, передав свои должности сыну, удалился в монастырь. Карл Эммануил II продолжал консультироваться с ним по политическим вопросам, но всё реже. В какой-то момент герцог Савойский решил начать войну с Генуэзской республикой и сына Пьянеццы назначили одним из руководителей операции, но потом он был признан ответственным за поражение савойской армии. После его побега маркиза обвинили в соучастии и арестовали. Спустя три года Пьянеццу, правда, освободили, но суровое заключение подорвало его здоровье, и 3 июня 1677 года он умер в Турине. Бывшего фаворита Кристины похоронили в основанном им монастыре Сан-Панкрацио-ин-Пьянецца, где мемориальная доска до сих пор напоминает о вечной благодарности ему и его семье отцов-августинцев.

Прошли века, 31 июля 1989 года исследователи (антрополог Ренато Триггер, инженер Мауро Ланца и монах Лука Изелла), проводившие работы в монастыре на горе Капуцинов, случайно обнаружили в Верхнем саду мужской скелет, а рядом с ним – две курительные трубки. Именно по сердечку на одной из них, подаренной Кристиной, стало понятно, что это останки Филиппо д’Алье. После тщательных исследований личность графа была подтверждена (кстати, выяснилось, что он был ростом 165 см).

В 2010 году его останки были перенесены в монастырскую церковь. С тех пор, как считают окультисты, призрак графа бродит по горе Капуцинов и сверху смотрит на церковь Санта-Тереза, где покоится его любимая королевская мадам. Его самые известные балеты «Табак» и «Гриделино» – дань вечной любви к Кристине, ставятся до сих пор. Что же касается замка Алье, то он принадлежал семье Сан-Мартино до 1763 года, а потом перешёл в руки государства и сейчас там устраиваются экскурсии.

Точно неизвестно, были ли у Филиппо д’Алье и Кристины общие дети. Зато, благодаря генетической экспертизе, установлено, что, кроме нынешнего короля Испании, одним из самых знаменитых потомком королевской мадам является известная голливудская актриса Брук Шилдс.