Три лилии Бурбонов

ЧАСТЬ III ГЕНРИЕТТА МАРИЯ Глава 1 МАЛЕНЬКАЯ МАДАМ

5 марта 1623 года в Луврском дворце в Париже состоялась репитиция балета «Праздники Юноны». Главную роль в нём исполняла королева Анна Австрийская, которой было немногим больше двадцати. Роль же Ирис, вестницы богов, досталась её тринадцатилетней золовке Генриетте Марии. За репетицией незаметно наблюдали два молодых человека.

-Какая из дам тебе больше нравится, Стини? – поинтересовался у свого спутника на английском языке тот, что помладше.

-Конечно, королева, Ваше Высочество! Она - самая красивая!

-А как ты находишь принцессу? Не правда ли, она очаровательна?

В ответ Стини пожал плечами:

-На мой вкус, слишком худая и ростом не вышла.

-Зато как грациозно танцует! Жаль, что она католичка…

-Я уверен, Ваше Высочество, что как только мы прибудем в Мадрид и Вы увидите инфанту, то сразу забудете про эту девчонку!

Стини, настоящее имя которого было Джордж Вильерс, в Париже находился проездом, сопровождая принца Ульского, инкогнито направляющегося в Испанию, чтобы жениться на младшей сестре Анны Австрийской. Поэтому после репетиции молодые люди поспешили удалиться. Узнав об этом, королева Франции высказала предположение, что принц, вероятно, плохо рассмотрел Генриетту Марию при таком слабом освещении и на большом расстоянии:

-Её лицо и фигура более выгодно смотрятся вблизи.

Сама же принцесса лишь простодушно заметила:

-Я не думаю, что ему нужно было ехать так далеко в Испанию в поисках невесты. Он мог бы жениться гораздо ближе.

Однако Джордж Вильерс оказался прав: прелести полненькой рыженькой Марии с первой же встречи вытеснили из сердца Карла Стюарта образ грациозной брюнетки. Но вот беда – инфанта наотрез отказывалась выходить замуж за протестанта, и, хуже того, в этом её поддерживал брат, король Филипп IV, со своим первым министром Оливаресом. В общем, испанцы требовали, чтобы принц сначала перешёл в католичество, а потом ещё в течение года после свадьбы жил в Мадриде. В свой черёд, Елизавета Бурбон, королева Испании, предупредила Карла:

-Вам никогда не завоевать мою золовку, поэтому лучше обратите внимание на мою сестру.

После шести месяцев бесплодных переговоров разьярённые Карл Стюарт и Джордж Вильерс, уже ставший герцогом Бекингемом, вернулись ни с чем в Англию.

-Я знаю, что вы ни в чём не виноваты, мои милые мальчики! – заключив их в объятия, со слезами на глазах произнёс король Яков I. – Это всё происки подлых испанцев!

-Мне нужно было жениться на сестре Людовика ХIII, папа, - в сердцах ответил Карл.

-Но я думал, что за инфантой дадут гораздо большее приданое, а король Испании поможет нашему зятю вернуть Пфальц…

Неожиданно Бекингем слегка кашлянул.

-Ты что-то хочешь сказать, Стини? – воспользовавшись этим, ласково спросил король.

-Я думаю, Ваше Величество, что не всё потеряно. Ведь Генриетта Мария Французская до сих пор ещё незамужем…

-Да, и она - премиленькая брюнетка! – поддержал его принц.

-Ты, пожалуй, прав, Стини, - задумчиво произнёс Яков I. – Если только Людовик согласится дать за ней миллион…

Генриетта Мария родилась в Луврском дворце в Париже 25 ноября 1609 года и была младшим ребёнком из шести детей короля Франции Генриха IV Бурбона и его второй жены Марии Медичи. Узнав о рождении дочери, её отец заявил:

-Я отдал бы сто тысяч ливров, если бы ребёнок оказался ещё одним сыном!

Вероятно, его жена, которая до этого произвела на свет двух принцесс и трёх принцев, тоже была не слишком рада. К счастью, со стороны братьев и сестёр Генриетту Марию ждал более тёплый приём. По крайней мере, старший, семилетний Людовик, которого после некоторых возражений впустили в спальню матери, заявил:

-Моя новая сестра смеялась надо мной и пожимала мне руку!

Впрочем, вскоре король отошёл и когда ему становилось грустно (а в последнее время его часто мучили дурные предчувствия), он приказывал принести к нему Генриетту Марию и её брата Гастона, и подолгу играл с ними.

Из-за того, что она была младшей в семье, а также из-за невысокого роста принцессу, названную в честь обоих родителей, в семье прозвали «маленькая мадам». О раннем детстве Генриетты Марии мало что известно. Но, как печально заметил один из её биографов, её неприятности начались до того, как она смогла о них узнать. Первое появление шестимесячной принцессы на публике произошло на коронации матери, спустя же двенадцать дней её отнесли в собор Сен-Дени, чтобы она могла проститься со своим отцом, убитым 14 мая 1610 года фанатиком Франсуа Равальяком. А уже 17 октября все королевские дети присутствовали на коронации своего старшего брата Людовика XIII в Реймском аббатстве.

Крещение Генриетты Марии и её второго брата Гастона состоялось 15 июня 1614 года. Крёстной матерью герцога Анжуйского была Маргарита Валуа, первая жена его отца, крёстным отцом - кардинал де Жуайез. А принцессы – соответственно старшая сестра Елизавета и кардинал Ларошфуко.

Говорили, что маленькая мадам страстно любила мать, но флорентийка заботилась о ней гораздо меньше, чем о своей средней дочери Кристине. Поэтому Генриетта Мария ревновала сестру к матери. Что же касается Елизаветы, то её выдали замуж в Испанию, когда её младшей сестре было шесть лет, после чего они больше никогда не виделась. Однако Генриетта Мария получала от неё трогательные письма и подарки, например, туалет для куклы:

-Чтобы ты, играя, вспоминала меня!

Приехавшая же из Мадрида Анна Австрийская, которая вышла замуж за Людовика ХIII, была плохой заменой Елизавете. Надменная испанка не поладила с Марией Медичи и, возможно, поэтому стала мишенью искромётного и несколько едкого остроумия своей маленькой золовки. Вероятно, свой весёлый нрав, Генриетта унаследовала от отца, как и Кристина, с которой она не теряла связи до конца своих дней.

-Её отношения с братьями были очень нежными, - утверждает английская писательница Генриетта Хейнс в своей книге «Генриетта Мария Французская», - король, в частности, ценил её как любимую сестру, вероятно, из-за её остроумия, качества, которым он, как и многие люди, которые сами по себе скучны, очень восхищался.

Хотя после отъезда Елизаветы маленькая мадам действительно стала любимой сестрой Людовика ХIII, особенно близка она была со своим братом Гастоном, который родился всего на год раньше её.

Большую часть детства Генриетта Мария провела в Сен-Жермене с его прекрасным лесом и террасой с видом на Сену, находясь на попечении своей гувернантки, баронессы де Монгла, которую её подопечные называли «Маманга». Вместе с Гастоном она обучалась чтению и письму, хотя эти навыки принцессы были весьма посредственными. Своё первое письмо принцесса написала Маманге с извинениями за свою вспышку гнева:

-Я не могу ни с того, ни с сего стать хорошей, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы доставить тебе удовольствие, а пока прошу тебя больше не сердиться на меня.

Дети легкомысленно относились к урокам одного из образованнейших людей своего времени, Франсуа Сазари де Брева, некогда бывшего посланником при дворе турецкого султана, предпочитая зубрёжке игры и танцы. Позднее Генриетта Мария неоднократно высказывала сожаление, что её знакомство с историей Англии оставляло желать лучшего. Придворные отмечали, что она была непоседливым ребёнком, неутомимым в развлечениях, вспыльчивым, но добрым и отзывчивым. Как и её сёстры, маленькая мадам обучалась танцам, пению и верховой езде. Причём позже она хвасталась английскому послу, что больше всего любит «ездить на спине» (?). Кроме того, Генриетта Мария превосходно танцевала и пела, и с удовольствием принимала участие в придворных балетах, столь любимых молодой королевой Анной Австрийской и даже угрюмым, чуждым прочим светским развлечениям, Людовиком ХIII.

Ввиду юного возраста короля регентшей стала Мария Медичи, правившия до 1617 года, когда король приказал убить её фаворита Кончини, а мать отправил в ссылку в Блуа. Английская писательница Ида Тейлор в своей книге «Жизнь королевы Генриетты Марии» утверждает, что Мария Медичи взяла с собой младшую дочь:

-В период, когда Генриетта составляла компанию своей матери в её вынужденном уединении, эти двое не могли не быть более тесно связаны, чем это было в то время, когда регентша была занята государственными делами.

Без сомнения, флорентийка воспользовалась этим, чтобы подчинить себе волю девочки и воспитать в ней набожность, которая была характерна для неё самой. Поэтому любовь Генриетты Марии к матери выдержала испытание временем и разлукой. Однако принцесса недолго прожила в Блуа. 19 феврале 1619 года она, по желанию брата-короля, присутствовала на свадьбе своей сестры Кристины в Париже. Франциск Сальский, епископ Женевы, причисленный позже к лику святых, наблюдая за маленькой мадам, заметил, какое удовольствие принесло это ей, и, как, говорят, предсказал:

-Ей предназначено Богом в будущем поддержать Его церковь!

Не успели свадебные торжества закончиться, как из Блуа пришло известие о побеге Марии Медичи. Переезд принцессы в Лувр принёс в её жизнь большие перемены. После того, как Елизавету выдали замуж за будущего испанского короля Филиппа IV, а Кристину - за старшего сына герцога Савойского, Людовик ХII начал подыскивать жениха младшей сестре. Но, хотя теперь она официально носила титул «королевская мадам» как старшая незамужняя сестра французского короля, близкие по прежнему называли её «маленькая мадам». Один из источников сообщает, что Генриетта Мария была «неуклюжим подростком, с огромными глазами, костлявыми запястьями, выступающими зубами и миниатюрной фигурой». Таким образом, она не блистала красотой, как её сёстры, зато у неё был изящной формы нос и хороший цвет лица, который оттеняли чёрные локоны. А её сверкающие тёмные глаза настолько очаровали шестнадцатилетнего графа Суассонского, что он даже осмелился попросить её руки у короля.

Некоторое время Людовик ХIII раздумывал: выдать или нет замуж младшую сестру за их кузена, в то время как Елизавета в своём письме от 15 апреля, вероятно, 1619 года, нежно поддразнивала её:

-Маманга призналась мне во всех (твоих) любовных похождениях с графом Суассонским.

На самом деле, похоже, Генриетте Марии не нравился её предполагаемый жених.

В сентябре следующего года она отправилась в Консьер, чтобы принять участие в церемонии примирения короля и Марии Медичи. Но флорентийка отказалась возвращаться в Париж и принцесса «не осмелилась последовать за матерью, чтобы не вызвать неудовольствия своего брата».

Тем временем королевский фаворит герцог де Люинь в 1620 году тайно отправил послов в Лондон к Якову I с предложением руки маленькой мадам его наследнику принцу Уэльскому. Сначала английский король милостиво принял этот брачный проект, но потом отклонил его: он вёл серьёзные переговоры о женитьбе своего сына на инфанте Марии. Генриетте Марии же сказали, что её религия не позволяет ей выйти замуж за Карла, на что она резко ответила:

-У жены не должно быть никакой воли, кроме воли её мужа.

Как раз в это время Мария Медичи, наконец, вернулась в Париж и снова рьяно взялась за религиозное воспитание младшей дочери. Генриетта Мария регулярно посещала монастырь Кармель-де-Л'Энкарнасьон, более известной как монастырь кармелиток в предместье Сен-Жак, любимый флорентийкой. Там принцесса проходила обучение у настоятельницы Магдалины де Сен-Жозеф. Кроме того, королева-мать возобновила работы над строительством своего Люксембургского дворца и в конце 1621 года пригласила Рубенса для его оформления. Наверняка Генриетта Мария тоже была знакома с великим живописцем, благодаря которому сформировался её художественный вкус.

К 1622 году она уже имела собственный небольшой двор, состоявший из двух сотен придворных и слуг. А весной 1623 года король Франции начал вести переговоры о браке сестры с императором, но снова неудачно.

Тем временем в начале 1624 года Яков I, обиженный неудачей, постигшей его сына в Мадриде, отозвал из Испании своего посла лорда Бристоля.

-Провал переговоров, - пишет Ида Тейлор, - был встречен в Париже с величайшим удовлетворением.

По просьбе королевы-матери кардинал Ришельё, первый министр Франции, тайно отправил в Англию некоего монаха-кордильера, который должен был встретиться в Бекинегмом. Фаворит Якова I принял его благосклонно, после чего агент кардинала обратился с просьбой к французскому послу графу де Тильеру переслать в Париж пакет, адресованный одной важной даме. Расспросив его, посол пришёл в дурное настроение из-за того, что его держали в неведении насчёт этих переговоров и наотрез отказался взять пакет:

-Нанимайте сами курьера для этого поручения!

Так как разобиженный Тильер не стал держать язык за зубами, о миссии кордильера стало известно в Париже, однако Мария Медичи поспешила ото всего отпереться. Впрочем, для судьбы её младшей дочери это уже не имело значение.

22 марта 1624 года английский король аннулировал подписанные договоры с испанцами. А ещё до того в феврале он отправил в Париж одного из своих фаворитов, Генри Рича, виконта Кенсингтона, прозондировать почву насчёт брака своего сына с Генриеттой Марией. Тридцатичетырёхлетний английский посол был, по уверению всё той же писательницы Генриетты Хейнс, «самым красивым мужчиной своего времени и считался настолько обворожительным, что приводил в отчаяние ревнивых мужей». Таким образом, Кенсингтон прекрасно подходил для должности, которую сам называл «посол для сватовства». Сразу очаровав герцога и герцогиню де Шеврёз, в доме которых он остановился, посол тем же вечером с их помощью добился неофициальной встречи с Марией Медичи и её дочерью.

-Вам нужно искать девушку, на руку которой ещё нет претендентов, - выслушав англичанина, сухо ответила королева-мать, которая не забыла об отказе Якова I.

Однако после того, как Кенсингтон клятвенно заверил её, что инициатива сватовства исходит от самого короля Англии и принца Уэльского, призналась:

-Маленькая мадам всё ещё свободна.

Будучи знатоком женской красоты, посол по достоинству оценил очарование Генриетты Марии, если верить его письму к Карлу:

-Она настолько красива и мила, что заслуживает Вашего внимания, насколько это возможно для любой женщины на свете: по правде говоря, она – самое милое создание во Франции и самое прекрасное создание в природе. Ростом она уступает своему возрасту, а мудростью бесконечно превосходит его. На днях я слышал, как она с необыайной осмотрительностью и живостью рассуждала о себе в присутсвии своей матери и других дам. Она танцует – чему я сам свидетель – так хорошо, что лучше я никогда не видел: говорят, она очень мило поёт, и я уверен, что это действительно так.

-Ему также в высшей степени удалось, - утверждает писательница Ида Тейлор, - воспользоваться предоставленной ему возможностью добиться благосклонности будущей королевы.

Хотя, как показали последующие события, Кенсингтон оказался недостоин её доверия.

После этой встречи посол получил также аудиенцию у Анны Австрийской, которая, несмотря на своё происхождение, шутливо поздравила принца Уэльского «с побегом из Испании». Она заставила Кенсигтона показать ей медальон с миниатюрой, изображавшей Карла, который тот носил на шее. Расхвалив портрет, испанка сказала:

-Будем надеяться, что какой-нибудь састливый случай снова приведёт принца в Париж!

Так как её мать и брат благосклонно отнеслись к предложению Якова I, Генриетта Мария тоже захотела увидеть портрет своего будущего мужа. Пришлось отправить на переговоры к послу некую даму (скорее всего, герцогиню де Шеврёз) и та принесла медальон принцессе, которая, якобы, поспешила удалиться в свой кабинет, где, краснея, любовалась изображением Карла целый час.

В общем, обе стороны были довольны сложившимся положением вещей, кроме испанского посла, заявившего:

-Принц не может иметь двух жён, поскольку рука инфанты, несомненно, принадлежит ему.

Однако никто не обращал на него внимание, как и на графа Суассона, выразившего своё возмущение тем, что он отказался ответить на приветствие Кенсигтона. После чего бывший жених Генриетты Марии мрачно пояснил:

-Это вызвано моей неприязнью не к Вам, а к Вашему поручению, которое настолько затрагвает моё сердце, что если бы оно не было сделано от имени столь великого принца, я перерезал бы Вам глотку!

Правда, молодой граф вскоре смирился с неизбежным и даже любезно согласился принять в подарок от англичанина лошадь.

Маленькой мадам очень хотелось распросить англичан о своём будущем муже. Её томили дурные предчувствия: ведь Карл был еретиком, как и большинство англичан. Что ждало её в холодной, варварской Англии?

-Это была трудная задача, - утверждает английский писатель Энтони Адольф в своей книге «Королевский прихвостень». - У неё не было таланта к языкам, и она произносила те немногие английские слова, которые знала, так неразборчиво, что большинство англичан с трудом понимали её, а их французский был настолько ужасен, что она не могла разобрать их ответов.

К счастью, среди членов посольства был один молодой человек, который являл собой приятное исключение. Когда его представили Генриеттте Марии, она узнала, что его звали Генри Джермин.

Этот высокий широкоплечий красавец был третьим сыном Томаса Джермина из Рашбрука, который в молодости принимал участие в военных экспедициях графа Эссекса, фаворита английской королевы Елизаветы I. Но когда последнего за организацию заговора приговорили к смертной казни, Томас быстренько женился на красавице Кэтрин Киллигрю, принадлежавшей к влиятельному при дворе семейству, и, таким образом, спас свою жизнь. Их младший сын Генри был крещён 25 марта 1605 года в англиканской церкви Святой Маргариты в Лондоне, но почти всё детство и юность провёл в родовом имении Рашбрук-холл в графстве Суффолк, где его отец был мировым судьёй. Там он познакомился со своим соседом и родственником Фрэнсисом Бэконом, знаменитым английским философом, историком и публицистом, который, по-видимому, оказал значительное влияние на мировоззрение Генри. С детста его готовили к придворной жизни, поэтому он выучился недурно танцевать, ездить верхом, стрелять из арбалета и пистолета, играть в мяч, фехтовать на рапирах и владеть мечом. Что касается наук, то наибольшее рвение Генри проявил к изучению французского языка. Усовершенствовать эти навыки ему, по-видимому, помогли старшие братья Роберт и Томас, которые в 1618 - 1621 годах совершили путешествие по Европе. Но чтобы преуспеть при дворе, нужно было ещё пройти обучение у какого-нибудь высокопоставленного лица. В 1624 году вместе с отцом и средним братом (старший умер в 1623 году) Генри вошёл в свиту лорда Бристоля, назначенного послом в Испании. А после возвращения в Англию его, как перспективного молодого человека, определили в свиту лорда Кенингстона, собиравшегося в Париж.

Как и его новый патрон, девятнадцатилетний юнец сразу поддался очарованию маленькой мадам и был готов ответить на все её вопросы. Естественно, Генриетту Марию, в первую очередь, интересовал жених и его семья. Но Джермин мог сообщить ей лишь то, что было известно всей Англии: король Яков I являлся единственным сыном злосчастной шотландской королевы Марии Стюарт, казнённой своей соперницей, бездетной Елизаветой I. В качестве компенсации последняя завещала свой престол Якову, объединившему, таким образом, под своим скипетром три короны – Англии, Шотландии и Ирландии. Будучи одним из самых образованных людей своего времени, будущий свёкор Генриетты Марии способствовал развитию ренессансной культуры, в частности, он присвоил труппе Шекспира статус королевской, а Фрэнсиса Бэкона, дядю Джермина, назначил лорд-канцлером. Однако, родившийся после гибели отца и воспитанный в ненависти к матери, Яков I тянулся к молодым и привлекательным дворянам, самым знаменитым из которых был герцог Бекингем, которому стареющий король, по сути, доверил управлять страной от своего имени. От покойной Анны Датской он имел семерых детей, из которых выжило только двое: Елизавета, жена Фридриха V, бывшего курфюрста Пфальца и короля Богемии, и Карл, принц Уэльский.

С последним, как и с герцогом Бекингемом, Генри познакомился в Испании. Конечно, он не рассказывал Генриетте Марии о том, что принц не отличался особыми способностями, поздно научился ходить и говорить и испытывал проблемы со здоровьем.

-Он был робок, молчалив, упрям, - так характеризует Карла в своей книге «Герцог Бекингем» французский писатель Дюшен Мишель. - Глубоко осознавая своё королевское достоинство, он, как в общественной, так и в частной жизни, вёл себя сдержанно, что было несвойственно его отцу. У Карла напрочь отсутствовало то, что мы теперь называем общительностью.

-Он не проявлял нежности ни к кому, кроме своих собак, - вторит ему писатель Энтони Адольф, - (с которыми разговаривал на особом языке, изобретённым им самим)…

Вообще, никто не возлагал на Карла особых надежд, пока после неожиданной кончины его старшего брата Генри Фредерика он не стал наследником престола. По натуре человек слабохарактерный, Карл тоже искал поддержки в ближайшем окружении, но, в отличие от отца, не был замечен в гомосексуальных наклонностях. Джермин же расписал его Генриетте Марии как прекрасного принца с безукоризненным нравом и поведением. Его похвал удостоился также и Бекингем:

-Я очень благодарен герцогу за честь и одолжения, оказанные мне в Испании!

Неофициальные беседы маленькой мадам с Джермином заложили основы нежной дружбы между ними.

В апреле на помощь Кенсингтону король Англии снарядил новое посольство во главе с шотландцем Джемсом Хеем, графом Карлайлем, который привёз с собой красавицу-жену Люси Перси. Карлайл был известен своим богатством и своей утончённостью. Но, в отличие от Кенсингтона, он не был красив. Его лицо Елизавета Стюарт, сестра принца Уэльского, охарактеризовала как «верблюжья морда», зато его фигура была идеальной.

Генриетта Мария получила разрешение от матери принять Карлайла и Кенсингтона и дважды со слезами на глазах прочла переданное ей письмо Карла, прежде чем спрятать его в свой шкафчик. Послам, в свой черёд, был передан её портрет. Затем Кенсингтон попросил разрешение на личную беседу с принцессой

-О чём это Вы собираетесь говорить с моей дочерью? – с подозрением поинтересовалась Мария Медичи.

На что англичанин надменно ответил:

-Ничего неподходящего для ушей такой добродетельной принцессы.

Но так как флорентийка настаивала на том, чтобы услышать образец «свободного любовного языка», Кенсингтон удовлетворил её просьбу. Выслушав его, королева-мать с улыбкой махнула рукой:

-Хорошо! Хорошо! В этом нет ничего опасного! Я доверяю Вам!

-Я тоже не злоупотребил её доверием, - доносил посол принцу. – поскольку не слишком отступил от сказанного и всё повторил мадам, которая выслушала меня с радостью и со сдержанной учтивостью поблагодарила Ваше Высочество, велев передать, что чрезвычайно обязана Вам.

Таким образом, Кенсингтон считал, что успех переговоров зависит от Марии Медичи. Но Карлайл, поговорив с первым французским министром Ришельё, сразу же предупредил своего повелителя, что именно кардинал является истинным правителем Франции.

Дискуссии между ними проходили бурно, наталкиваясь на всё те же подводные камни, что и во время англо-испанских переговоров. Желая погасить свои долги, Яков I хотел, чтобы приданое Генриетты Марии составило 1 000 000 экю золотом. Но, в конце концов, согласился на 800 000 экю. Для сравнения, размер приданого Елизаветы составил 500 000 экю, а у Кристины - 400 000 экю. В отличие от английского короля, Людовика XIII больше волновала религия. Деньги были средством давления на Якова I, от которого Франция хотела получить гарантии по поводу прекращения преследований английских католиков.

Другая трудность заключалась в том, что папа не спешил давать своё согласие на брак католички с протестантом. Вместо этого святой отец предлагал выдать замуж Генриетту Марию за дона Карлоса, младшего брата короля Испании, с тем, чтобы они получили во владение Фландрию. Узнав об этом, Яков I в августе согласился издать акт в пользу католиков своего королевства. А Мария Медичи отправила в Рим аббата Пьера де Берюля, основателя французского отделения католического общества ораторианцев.

Наконец, поздним сентябрьским вечером послы объявили, что соглашение достигнуто в присутствии двух королев и маленькой мадам, так как король был на охоте. Радость Марии Медичи была чрезмерной. Анна Австрийская же воскликнула:

-Если бы мне подарили королевство, то я бы радовалась меньше!

(Впрочем, возможно, ей просто надоели колкости золовки и она рада была избавиться от неё).

Затем все взоры обратились на Генриетту Марию, которая, одарив послов сияющим взглядом и улыбкой, поспешила удалиться, чтобы насладиться своей радостью наедине. Но тут её догнал Гастон, до которого тоже дошли хорошие вести:

-Согласитесь, что это самый счастливый день в Вашей жизни!

Хотя Кенсигтон не слышал ответ принцессы, однако был уверен, что она ответила утвердительно. Королева-мать приказала фрейлинам петь диферамбы жениху своей дочери, дабы убедить ту, что она любимица Фортуны, и Генриетта Мария слушала их с нескрываемым удовольствием. Со своей стороны Кенсигтон, надо отдать ему должное, сделал всё, чтобы интерес Карла к его невесте не ослабевал. Однажды он вошёл в комнату маленькой мадам, которая пела, стоя к нему спиной, и был поражён её мастерством, о чём поспешил уведомить принца Уэльского.

Кларендон, в свой черёд, старался не отставать от него, и когда, устав ждать разрешения папы на брак, 20 ноября два короля решили подписать предварительные брачные статьи, он сообщил Карлу, что Мария Медичи при этом сказала маленькой мадам:

-Радуйся, дочь моя, как радуюсь я сама, от всего сердца!

И Генриетта Мария радовалась. Так, если день проходил без встречи с англичанами, она говорила, «что это равносильно смерти для неё». Её утешали только письма от Карла.

Принц Уэльский хотел было сам пересечь Ла-Манш и привезти супругу, но Яков I воспротивился: ему хватило поездки сына в Мадрид. Было решено, что в Париж отправится Бекингем и заключит брак по доверенности, а затем, в середине марта, привезёт принцессу в Англию.

В январе 1625 года из Рима пришло разрешение на брак, а в марте скончался Яков I. Поэтому свой брачный контракт 8 мая жених Генриетты Марии уже подписывал в качестве нового короля Англии.

Как написал позже в своих мемуарах Ришельё, это событие было «почётно и полезно для Церкви и государства».

-Плодотворно для Церкви, - продолжает он, - поскольку таким образом она будет избавлена от преследований, которым она может подвергнутся в этом королевстве; плодотворно для государства, поскольку эта принцесса (Генриетта Мария), будучи католичкой, не только сможет предотвратить то, что французские гугеноты не получат никакой помощи из Англии, но, кроме того, сможет предоставить её французским католикам благодаря абсолютной власти, которую она будет иметь среди своих.

Кажется, это был один из тех редких случаев, когда великий кардинал ошибся в своих прогнозах, недооценив ту глубину, на которую протестантизм пустил корни в Англии.

В начале контракта также упоминалось, что брак Карла I и Генриетты Марии направлен на «всё большее и большее укрепление их корон посредством неразрывной дружеской связи».

После этой преамбулы следуют двадцать шесть статей. Напомним, что брачный контракт Елизаветы включал только двенадцать, а контракт Кристины - восемь, что хорошо показывает сложность заключения брака Генриетты Марии.

После её помолвки должна была состояться свадьба во Франции «в соответствии с порядком и формой» браков Генриха IV и Маргариты Валуа. Затем Генриетта Мария «будет доставлена в Англию как можно скорее». Поездка будет профинансирована Людовиком XIII до города, из которого она отправится в Англию. Как только принцесса прибудет туда, брак будет снова подтверждён в «одном из залов королевского дворца», где также состоится «публичное чтение» брачного контракта и доверенностей, которые позволили его заключить. Далее Карл I повторно ратифицирует договор в присутствии послов Людовика XIII и «вельмож» его королевств. При этом не будет «никаких церковных церемоний».

В первых пяти статьях рассматриваются достигнутые договорённости относительно религии Генриетты Марии. Папа Урбан VIII разрешил ей вступить в брак, но при условии, что ей не придётся отказываться от католицизма и что она всю свою жизнь будет окружена священниками. Таким образом, этот брачный контракт предоставляет королеве Англии, её свите и детям «свободу исповедовать католическую, апостольскую и римскую религию». Для этого она «будет иметь часовню во всех королевских домах и в любом месте во владениях короля Великобритании, где бы она ни находилась». Генриетте Марии также было предоставлено право на строительство католического кладбища в Лондоне, чтобы хоронить «в соответствии с обычаями Римской Церкви» членов её свиты.

Что касается двора королевы, то было решено, что её будут сопровождать двадцать восемь «священников или священнослужителей». Среди этих людей будет епископ, который станет её великим капелланом. Об общем составе двора говорится, что он будет «составлен с таким достоинством и таким количеством офицеров, какого никогда не было ни у одной английской королевы». Все слуги и члены её свиты, которые будут сопровождать её в Англию, будут «католиками и французами, избранными Его Величеством». Если они умрут или Генриетта Мария захочет заменить их, она выберёт других, которые должны быть католиками, французами или англичанами с согласия Карла I.

Возвращаясь к условиям, касающимся приданого, выплата предусмотрена двумя частями. Первая половина будет выплачена «за день до свадьбы в лондонском Сити», а вторая половина - годом позже. Также предусмотрены меры в случае смерти одного из супругов. Если Карл умрёт раньше Генриетты Марии и у них не будет детей, её приданое будет «полностью (возвращено)» ей и она сможет распоряжается им «по своему усмотрению», независимо от того, останется ли она в Англии или вернётся во Францию. Если у них останутся дети, вдова получит только две трети своего приданого, а последняя треть будет «предоставлена» их детям. Также она будет получать «всю свою жизнь» ренту от указанной трети. После смерти Генриетты Марии её дети унаследуют последние две трети её приданого. Если она умрёт раньше своего мужа, оставшись бездетной, Людовик XIII согласился потребовать реституции только половины приданого.

Дети, которые родятся от указанного брака, будут «воспитываться до тринадцатилетнего возраста у госпожи королевы с момента их рождения». Поскольку Генриетта Мария была католичкой, этот шаг предполагал, что она будет воспитывать своих детей в соответствии со своей религией и, следовательно, следующий король Англии будет католиком. Карл I обязался выплачивать своей жене содержание в размере 18 000 фунтов стерлингов в год (60 000 экю). Он также предоставит ей кольца на 50 000 экю. Помимо приданого и драгоценностей, король «(обязан) содержать мадам и её двор». Если её муж умрёт раньше, Генриетта Мария, независимо от того, есть у них дети или нет, «будет свободно пользоваться любым местом, которое она пожелает оставить на своё содержание».

Следующая статья посвящена её отказу «от всего отцовского и материнского имущества».

В последних двух статьях оба короля обещают «не нарушать ни одного из положений и условий» контракта. Если один из двух королей откажется от «заключения настоящего брака», он должен будет выплатить 400 000 экю в качестве неустойки.

Как и в случае с её сёстрами, брачный контракт Генриетты Марии был подписан в Лувре членами французской королевской семьи (Людовик XIII, Мария Медичи, Анна Австрийская, Гастон Орлеанский), самой маленькой мадам и чрезвычайными послами жениха Карлайлом и Кенсингтоном, который к тому времени уже стал графом Холландом. Некоторые принцы и принцессы крови также поставили свои подписи: Генрих II де Монморанси; Луиза Маргарита Лотарингская, принцесса де Конти; Анна де Монтафье, графиня Суассонская, и Мария де Бурбон, герцогиня Монпансье. Контракт был составлен двумя государственными секретарями Анри Огюстом де Ломени, графом Бриеннским, и Николой IV Поттером.

Следует также упомянуть о секретной статье, которая была составлена обоими королями. Её нет в брачном контракте, но можно найти в предварительных статьях, подписанных Яковом I в декабре 1624 года:

-Мы обещаем, что все наши римско-католические подданные будут пользоваться большими свободами и привилегиями во всём, что касается их религии… исповедовать указанную религию и жить как католики, при условии, однако, что они будут делать это скромно и окажут нам послушание, которым добрые и истинные подданные обязаны своему королю, и, по нашей доброте и милосердию мы не должны будем связывать их никакими клятвами, противоречащими их религии…

Казалось, этот брачный договор устроил как французский, так и английский двор. Хотя в Париже, по свидетельству современника, были, по крайней мере, двое недовольных. Первый – это испанский посол, «которому, без сомнения, не очень нравится, что Англия и Франция объединились в такой прочный союз». Второй же - граф Суассонский, который был разочарован потерей своей невесты.

Сама же Генриетта Мария казалась очень довольной. Она обменялась несколькими официальными любовными письмами со своим будущим мужем, который использовал в качестве посредника молодого протеже Бекингема по имени Уолтер Монтегю. В марте 1625 года тот покинул Париж ещё до кончины Якова I и вернулся в Англию с хорошими новостями, что принцесса будет доставлена в Англию через тридцать дней. Монтегю дополнил описанные Холландом прелести Генриетты Марии.

-Я влюбил принца в каждый волосок на голове мадам, - жизнерадостно отчитался он Карлайлу.

Жених же был настолько нетерпелив, что не позволил надолго отложить свадьбу даже из-за траура по своему отцу.

Помолвка состоялась 8 мая в праздник Вознесения Господня одновременно с подписанием контракта в спальне Людовика XIII. Жениха «по доверенности» представлял Карл Лотарингский, герцог де Шеврёз, а церемонию проводил кардинал Ларошфуко, который когда-то крестил невесту. Шеврёз же был выбран на эту роль потому, что приходился троюродным братом Якову I благодаря их родственным узам с Марией Стюарт.

Генриетта Мария вошла в комнату в сопровождении своей матери и герцогини де Шеврёз. Её великолепное платье было сшито из золотой и серебряной тканей, густо усыпанных золотыми лилиями и украшенных бриллиантами и другими драгоценными камнями. Шлейф несла мадемуазель де Бурбон (будущая герцогиня де Лонгвиль), которая была настолько мала, что длинные тяжёлые складки наряда невесты на самом деле поддерживала дочь баронессы де Монгла, госпожа Сен-Жорж, которая должна была сопровождать молодую королеву в Англию.

Вечером в Лувре состоялся бал, в то время как снаружи стреляли пушки и был устроен фейерверк. Английский альянс был очень популярен в Париже. Хотя жених был королём Англии и еретиком, он также был шотландцем по рождению и внуком горячо любимой французами Марии Стюарт, которая, как говорили, несомненно молилась на небесах о его обращении. Поэты же сравнивали этот брак с союзом сестры Марса с Нептуном, повелителем волн, который, как надеялись, приведёт к миру между двумя королевствами.

Поэтому неудивительно, что ранним утром собора 11 мая 1625 года возле собора Парижской Богоматери собралось, невзирая на дождь, множество зрителей. Толпа была настолько велика, что соседние улицы пришлось оградить шлагбаумами и патрулировать швейцарской гвардией, чтобы освободить проезд каретам знати, которые постоянно подъезжали к дверям собора.

Предыдущий день Генриетта Мария провела в любимом монастыре своей матери у монахинь-кармелиток, которых аббат Берюль «вывез из Испании». Там подруга маленькой мадам, мать Магдалена, дала ей множество советов. Оттуда невеста вернулась в Лувр, чтобы провести там ночь, пока около двух часов дня не отправилась во дворец архиепископа Парижа, где провела несколько часов, надев то же великолепное платье, которое было на ней во время обручения. Пробило пять часов, когда её брат король пришёл за ней, чтобы отвести в собор.

Основная трудность в проведении церемонии была разница в вероисповедании между двумя будущими супругами. Потому свадебная церемония проходила в специально построенном «театре» перед собором Парижской Богоматери, на помосте под золотым балдахином. Её также проводил кардинал де Ларошфуко. В частности, место, где проходило венчание, было подробно описано в газете «Французский Меркурий»:

-Церковь Нотр-Дам была увешана самыми богатыми королевскими гобеленами, затканными золотом, серебром и шёлком, какие только можно достать; в алтаре - изображения деяний апостолов, а в нефе - триумфы и победы Сципиона над карфагенянами. Оттуда выходит галерея на высоте восьми футов, опирающаяся на несколько колонн, которая ведёт к «театру» перед большим порталом церкви, где должно состояться бракосочетание: эта галерея сверху покрыта пурпурным атласом, всё усыпано золотыми лилиями, а снизу украшено цветами из прекрасного вощёного льняного полотна. От театра на всём протяжении и в середине нефа находится ещё одна наклонная галерея, ведущая к первой ступеньке входа в ворота алтаря, а в середине алтаря - большая клумба, приподнятая на три градуса, и королевский помост наверху, засаженный лилиями.

«Французский Меркурий» также даёт информацию о людях, присутствующих на церемонии, и о порядке, в котором участники церемонии проходят в «театр». Первыми должны войти президент парламента и советники, а также глава гильдии купцов и её члены. Затем настала очередь герцога де Шеврёза в сопровождении двух английских послов, графов Карлайла и Холланда. Наконец, вошла невеста, которую сопровождают два её брата, Луи слева от неё и Гастон справа. Кроме платья, Генриетта Мария была облачена «в просторную лиловую бархатную мантию, усыпанную спереди, вокруг и посредине цветами лилий, расшитую и усеянную горностаями…» На голове же у принцессы была золотая корона с бриллиантами и огромной жемчужиной спереди. Шлейф её мантии несли принцессы Конде и Конти и графиня де Суассон, мать отвергнутого жениха, который попросил разрешения не присутствовать на церемонии и получил его. Как только состоялаось вручение колец, английский полковник Джордж Горинг немедленно вскочил на коня и помчался в сторону Булони, дабы принести Карлу I радостную весть, что он стал супругом.

По завершении венчания внутри собора прошла месса, в то время как герцог де Шеврёз и послы остались снаружи. В тот же вечер во дворце архиепископа был накрыт банкет. В центре стола сидел король, по правую руку от него - его мать, а по левую – Генриетта Мария. Шеврёз и английские послы имели честь сесть за стол с королевской свитой, которую обслуживали «наши господа принцы, герцоги, пэры и маршалы Франции». Снаружи на каждой улице можно было видеть костры и фейерверки, так что казалось, что никогда ещё не было такого ликования, как по случаю свадьбы младшей сестры короля.

Можно было ожидать, что юная королева сразу же отправится на свою новую родину, но, однако, возникли задержки из-за агентов папы, которые были раздражены тем, что бракосочетание состоялось до того, как были улажены все формальности с Римом. Когда эти трудности были преодолены, заболел Людовик ХIII, из-за чего, возможно, её отъезд был бы отложен на ещё более длительное время, если бы не произошло событие, ускорившее его, а именно прибытие 14 мая в Париж герцога Бекингема, которому Карл I поручил доставить свою супругу в Англию. Своей эффектной внешностью и галантными манерами фаворит двух английских королей произвёл большое впечатление на французских дам и Анну Австрийскую, но не на Генриетту Марию. Она решила, что Генри Джермин не менее очарователен и, вдобавок, моложе тридцатидвухлетнего герцога.

Тем временем, сама не желая этого, юная королева оказалась в центре политических и любовных интриг. Правда, как и все вокруг, она замечала демонстративные ухаживания Бекингема за Анной Австрийской во время празднеств в честь её бракосочетания. Однако не подозревала, что свести эту пару задумали ярая интриганка герцогиня де Шеврёз и её любовник граф Холланд. В свой черёд, ухаживавший за королевой Франции Бекингем состоял в интимной связи с Люси Перси, супругой лорда Карлайла. А та, жутко ревнуя своего любовника к Анне Австрийской, шпионила за ним по заданию Ришельё.

Кардинал устроил в Люксембургском дворце Марии Медичи самое роскошное празднество в честь новой королевы Англии. По этому случаю просторные комнаты пышно украсили и были приглашены самые искусные музыканты, которых только мог предоставить Париж. Пока гости наслаждались музыкой, Ришельё использовал всё своё обаяние, чтобы очаровать трёх королев, По окончании представления все вышли в сад, чтобы посмотреть на фейерверк, «самое великолепное изобретение, которое видели за долгое время».

-Когда королева Генриетта прощалась с ним с благодарной сердечностью, - пишет Генриетта Хейнс, - он устремил на неё свой проницательный взгляд и увидел в ней ещё одно послушное орудие своих амбиций, также, как она видела в нём своего защитника и друга. Ни государственный деятель, ни королева не могли разгадать тайны будущего и знать, что вскоре каждый станет считать другого врагом.

Генриетта Мария теперь замужем, и её отъезд не мог быть отложен, хотя Бекингем писал Карлу I, что она была больна, когда он приехал. Молодая королева покидает Париж 2 июня 1625 года. Точно так же, как Елизавету десятью годами ранее, её сопровождают за город, к воротам Сен-Дени, глава гильдии купцов и советники Парижа. Её брат Людовик XIII провожает сестру до Компьеня, где он вынужден остановиться по состоянию здоровья. Поэтому в Амьене маленькая мадам встретилась только с матерью и Анной Австрийской. Именно в этом городе произошёл скандал, в который была вовлечена невестка Генриетты Марии. Во время тайного свидания в саду Бекингем едва не обесчестил королеву Франции, которая в последнюю минуту позвала на помощь своего шталмейстера.

Генриетта Мария была возмущена: её брачные торжества едва не были омрачены из-за легкомыслия испанки! Что подумает её муж, король Англии! Ведь тень подозрения может коснуться её самой! А Бекингем – каков наглец! Не то, что милый Джермин, которому самой большой наградой была её улыбка!

16 июня она со слезами на глазах простилась с матерью и холодно – с Анной Австрийской. Из Амьена в порт Булони её проводил только один член королевской семьи, её брат Гастон Орлеанский. Прощание проходило в Булони, откуда Генриетта Мария должна была отправиться в Дувр. Людовик XIII поручил герцогу де Шеврёзу сопровождать сестру в Англию. Вместе с ним, к удивлению молодой королевы, напросилась ехать и беременная герцогиня де Шеврёз, хотя её муж был против. Со своей стороны, Карл I, отступив от обычая, приказал также сопровождать его жену Бекингему, Карлайлу и Холланду. 22 июня Генриетту Марию встретили в порту Булони двадцать кораблей, которые её супруг послал, чтобы доставить ее в Англию, и «большое количество английских дам, (которые) прибыли с герцогиней Бекингемской», чтобы поприветствовать её. Что утешало маленькую мадам во время прощания с родиной, так это то, что Джермин ехал в её свите. О том же, какие чувства испытывал Генри, пишет Энтони Адольф:

-Вряд ли он мог испытывать что-либо, кроме восторга, при мысли о том, что, когда он отправится в Англию, эта прекрасная принцесса поедет с ним. Его всегда готовили к придворной жизни, но до сих пор пребывание при дворе было его самоцелью. Теперь та же перспектива вызывала эмоциональный трепет, который казался почти непреодолимым.

Во время ожидания в Булони Бекингем, до этого целиком занятый Анной Австрийской, наконец, задумался, как ему завоевать благосклонность юной королевы Англии. С этой целью он представил Генриетте Марии свою мать, графиню Бекингем, которую королева приняла, по свидетельству очевидаца, со «странной вежливостью и благосклонностью». На мой же взгляд, в этом не было ничего странного, так как пожилая леди была чуть ли не единственной католичкой среди присутствующих англичанок. Вслед за сестрой, Гастон оказал графине честь своим визитом, в то время как герцогиня де Шеврёз тоже оказывала ей всяческие почести, что пришлось ко вкусу английским гостям.

Переводчиком матери герцога служил некий сэр Тоби Мэтью, оставивший описание Генриетты Марии. В частности его поразила смелость юной королевы, которая не побоялась в ветренную погоду отправиться на морскую прогулку со своим братом Гастоном в простой рыбацкой лодке.

-Клянусь верой, - писал достойный рыцарь, - она самая милая, живая натура, и у неё лицо, которое отражает её сердце, где мужчина может увидеть только благородство и доброту, и я осмеливаюсь рискнуть головой (учитывая те небольшие знаниям, которыми обладаю в физиогномике), что она будет необычайно любима нашей нацией…

Увы, Мэтью сильно ошибался: как показало будущее, надостаточно быть милой и доброй, чтобы тебя любил народ.

Наконец, после трёх недель ожидания, когла настроение Генриетты Марии немного упало, наступило воскресенье 22 июня, тихий и ясный день, и ей разрешили отплыть в Англию. После небольшой церемонии королеву проводил до причала брат и она взошла на палубу корабля «Принц», который прислал за ней муж.