Три лилии Бурбонов

Глава 8 СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ ГЕРЦОГА

В 1645 году Кристина осуществила вторую наиболее важную перестройку замка Валентино. Были добавлены три передних павильона, соединённых двумя боковыми рукавами террасных портиков. Внутренние помещения также были значительно расширены, и результатом этого второго вмешательства стали следующие помещения: зал Войны, зал Торговли, зал Великолепия, зал Охоты, зал Праздников и кабинет Подвигов Геракла. Работы по перепланировке сначала возглавлял придворный архитектор Карло ди Кастелламонте, а затем его сын Амедео.

Кого же теперь королевская мадам избирала своим «Валентином», прогуливалась в замковых садах? Я думаю, что по-прежнему Филиппо д‘Алье. Им было хорошо вместе. Об этом свидетельствуют картины художников, заказанные регентшей для украшения своих резиденций и церквей, на которых она и граф изображены под видом мифологических персонажей. Например, придворный художник Франческо дель Каиро изобразил их как святую Кристину и святого Валентина в алтаре королевской часовни Сан-Сальварио напротив замка Валентино. А на его картине «Дочь фараона приветствует Моисея, спасённого из вод», тоже можно видеть располневшаую, но всё ещё красивую королевскую мадам, а по левую руку от неё - изящнго Филиппо.

Какие бы должности не занимал граф, он всегда подписывал свои письма к Кристине не иначе, как «нижайший, верный, всем обязанный подданный, вассал и слуга». В отличие от плотских отношений, их духовная связь выдержала испытания временем.

Спустя два года Кристина поручила ему руководство строительством Палаццо Реале (королевского дворца), церквей Санта-Тереза и Сан-Франческо-да-Паоло в Турине, перестройку Палаццо Мадама и декорирование новых залов замка Валентино и своей загородной виллы. А ещё через год Филиппо был посвящён в рыцари Верховного Ордена Пресвятой Богородицы.

Таким образом, Кристина делила свои дни между официальными обязанностями и праздниками в своих любимых резиденциях. Тем более, что принцев теперь опасаться не приходилось.

Правда, Маурицио, попытался обратиться с просьбой к Мазарини:

-Поставьте меня во главе правительства Савойи!

Однако кардинал отмахнулся:

-Правьте вместе с герцогиней!

Вскоре, сломленный подагрой, принц Онельяно перебрался из Ниццы с молодой женой на свою любимую виллу под Турином, где занялся исследованиями в области философии и литературы.

Что же касается Томаса, то в начале 1646 года он уехал в Париж, чтобы согласовать с Мазрини план предстоящей французской экспедиции на юг. Его назначили командующим и отправили на захват тосканских фортов, после чего он должен был продвинуться дальше к Неаполю, изгнать испанцев и взойти на трон королевства. Во главе же союзных сил в Пьемонте был поставлен Гвидо Вилья. Но так как принц забрал с собой лучшую часть армии, миланский губернатор Велада решил снова попытать счастья и в конце июля двинулся из Виджевано к Акви и Понцоне, захватив их после короткого сопротивления. Эта вылазка испанцев заставила было трепетать Пьемонт. Однако известие о скором возвращении Томаса вынудило Веладу вернуться в Ломбардию. В этом же году он был отозван в Испанию, где стал советником короля Филиппа IV. Сменивший его Бернардино Фернандес де Веласко на протяжении двух лет своего губернаторства не слишком докучал Пьемонту.

Экспедиция принца Кариньяно оказалась неудачной. 12 мая 1646 года он осадил оккупированный испанцами город Орбетелло на побережье Тосканы, но вражеская эскадра под командованием графа Линьяреса 14 июня с боем прорвала блокаду и французский флот после гибели адмирала де Брезе отступил. Несмотря на это, Томас продержался до 24 июля, когда на помощь осаждённым из Неаполитанского королевства пришла испанская армия во главе с графом Аркосом. После чего принц отступил с большими потерями. Это вызвало досаду Мазарини, который проникся таким презрением к военным талантам Томаса, что отказался назначить его командующим во время следующей французской экспедиции в Неаполитанское королевство, когда там вспыхнуло восстание во главе с рыбаком Мазаньело против испанцев.

Правда в кампании 1647 года принц Кариньяно упоминается как командующий вместе с французским генералом Плесси-Бельером. Томаса отправили в северную Италию для поддержки герцога Моденского, который вступил в союз с Францией и открыл «второй фронт» против испанцев в Ломбардии. При этом Мазарини признался:

-Я назначил его только потому, чтобы убрать из Пьемонта, где беспокойный дух принца создаст ещё больше проблем.

Тем временем в Мондови вышли два астрологических альманаха с предсказаниями на новый 1648 год. В этом не было бы ничего странного, если бы оба заувалированно не провозглашали важное событие: смерть герцога Карла Эммануила II и его матери, фигурировавшей под именами Венеры и Кибелы. Суеверная регентша встревожилась и приказала провести расследование, которое привело к монаху-бернардинцу Джованни Гандольфо. Правда, этого доморощенного астролога предупредили и он успел укрыться в монастыре Севы, своёго родного города. Тем не менее, по приказу из Турина губернатор Севы арестовал его и посадил в крепость. После допроса Гандольфо выяснилось, что в этом деле замешан Ватикан. Вдобавок монах заявил:

-Мне известно очень много серьёзных заговоров, направленных против государства и жизни королевской мадам.

Тогда бернардинца решено было перевезти в Турин. Узнав об этом, он попытался покончить с собой, дабы избежать новых пыток. В ночь с 7 на 8 января Гандольфо вскрыл себе вену точильным камнем. На рассвете один из стражников, случайно проходивший мимо тюремных ворот, увидел на земле испачканный кровью камень. Он сразу же поднял тревогу. Монах хотел было броситься вниз из окна башни, но из-за трусости не решился. В Турине его разместили сначала в тюрьме герцогского замка, а затем перевели в темницу Сената. Перед тем он выдал своих сообщников: сенатора Силлано и Антонио Джоя, камердинера королевской мадам. Последний, якобы, предложил:

-Нужно покончить с королевской мадам и её сыном, пропитав их бельё ядом!

-Это неминуемо приведёт к тебе, а потом – и к нам, - возразил сенатор.- Нужно действовать осторожнее!

-Вы правы, – согласился с ним монах, начитавшийся книг по магии. - Я знаю лучший способ!

Гандольфо сделал из воска две фигурки и стал читать перед ними псалом «Deus laudem» до слов «feat dies eius pauci», проткнув их затем рыбной костью. После чего повторил несколько раз свой эксперимент с помощью Силлано и Джоя. Однако арестованные сенатор и камергер, признав, что действительно навещали монаха, утверждали, что делали это с целью наведения любовных чар.

Судебный процес над заговорщиками был проведён с максимальной быстротой. По приговору Сената отец Джованни был приговорён к сметной казни, но был задушен в тюрьме, а затем подвешен за ногу на площади, камергер к - пыткам раскалённым железом, а затем к – четвертованию (на самом деле, его тоже задушили в темнице), Силлано же скончался сам. Однако, по некоторым сведениям, на самом деле у него случился глубокий обморок. Вскоре сенатор ожил и, прижимая к груди статуэтку Богоматери, разразился проклятиями в адрес монаха. Дальнейшая же его судьба неизвестна. Скорее всего, он умер в тюрьме.

По поводу этого заговора в Турине ходило множество сплетен. Причём выдвигались версии о причастности к нему принцев, испанцев и даже французов. Ибо им всем была выгодна смерть Кристины и её сына, который вскоре должен был быть объявлен совершеннолетним.

Мазарини поспешил выразить ей своё сочувствие:

-Мадам, я признаюсь, что всё ещё не могу без ужаса смотреть на прошедшую опасность, и она возрастает по мере того, как я всё больше задумываюсь о цене и важности жизни… Но те же самые соображения, наконец, превращаются в радость и хвалу Богу, который любезно пожелал уберечь нас от такого большого несчастья. Я бы потратил слишком много времени, если бы попробовал выразить Вашему Королевскому Высочеству все чувства любви и нежности (пожалуйста, простите мне вольность этих слов)...

Весной 1648 года Томас вернулся в Пьемонт, сражаясь на границе Ломбардии с испанцами, чтобы отвлечь их от Модены. Летом он снова был назначен командующим армией, отправленной морем в Неаполь на помощь повстанцам, однако восстание к тому времени уже было подавлено, и после нескольких неудачных действий принца ожидал полный провал.

Во время его отсутствия Кристина получила контроль над крепостями, предоставленными Томасу в результате гражданской войны в Пьемонте. Имея в личном распоряжении эти крепости и личную гвардию в тысячу человек, состоявшую, в основном, из швейцарцев, принц Кариньяно легко бы мог воспрепятствовать установлению единоличной власти герцога Карла Эммануила II в связи с его совершеннолетием. Что же касается Маурицио, то его не так опасались, так как с началом болезни все его честолюбивые намерения угасли.

После совещания с доверенными лицами своего Совета, королевская мадам предпирняла ряд шагов, чтобы предотвратить новую гражданскую войну в связи со скорым окончанием регентства и ликвидацией опекунского совета. Для начала она наладила контакт с самыми уважаемыми гражданами Ивреи, главной резиденции Томаса. Причём, в первую очередь, с теми, кто жил рядом с городскими стенами и мог впустить внутрь вооружённых людей. После чего было объявлено о том, что в связи с наступлением летней жары двор, по обычаю, скоро переберётся из Турина в Риволи. По пути также намечалась большая охота, в связи с чем двор 18 июня остановился ещё до наступления заката в Казале. Только Пьянецца с отрядом вооружённых солдат, переодетых крестьянами, двинулся дальше. Узнав об этом, юный герцог возбуждённо попросил:

-Матушка, разрешите мне отправиться вместе с маркизом!

Но Кристина в ответ лишь нервно рассмеялась. Тем временем её фаворит со своими людьми бепрепятственно проникнул в резиденцию Томаса и вручил губернатору письмо от Кристины с просьбой предоставить её людям помещение для отдыха.

На следующий день перед Государственным советом королевская мадам провозгласила конец регентства и переход власти к её сыну. А 20 июня 1648 года, в день своего совершеннолетия, Карл Эммануил II торжественно въехал в Иврею и распустил личный гарнизон Томаса. Взамен он предложил своему дяде пост губернатора Асти и Альбы, которые находились полностью под контролем герцога Савойского. Таким образом, у принца Кариньяно не было иного выбора, кроме как принять свершившийся факт. Кроме того, были заменены губернаторы и деканы Ниццы и Виллафранки.

После своего совершеннолетия Карл Эммануил II обзавёлся довольно большим собственным двором, которому полагалось размещаться в официальных герцогских резиденциях. Поэтому Кристина поручила отцу Костагуте возвести для неё на Туринском холме виллу. Между 1648 и 1653 годами кармелит построил там настоящий дворец, состоящий из центрального корпуса и боковых крыльев, вокруг которого вместо виноградника был устроен великолепный парк с садом, обсаженной деревьями аллеей, прудами и беседками. Кристина хранила там драгоценные предметы, подаренные братом, Людовиком ХIII, и гобелены. Над интерьерами виллы также потрудился Филппо д’Алье, который оставил её подробное описание и дал ей название:

-Таким образом, этот палаццо не может иметь более достойного, чем виноградник королевской мадам, имени, великолепного и царского, имени фруктовой лозы, коронованной золотыми лилиями.

Отказавшись от предложенных ему постов, Томас задержался в Провансе, вместо того, чтобы присоединиться к союзным войскам, осадившим Кремону в Ломбардии. Новый испанский губернатор маркиз Карасена хорошо укрепил этот город, поэтому генералы Праслен и Гвидо Вилья с нетерпением ожидали принца. Но Томас, ревнуя к славе герцога Моденского, не торопился им помочь. В результате Гвидо Вилья был убит под Кремоной 24 августа 1648 года пушечным ядром. Несмотря на это, испанцы были вынуждены покинуть Кремону, маршал Праслен вернулся во Францию, оставив часть армии, а пьемонтские войска разместились на зимние квартиры в Новаре.

Что касается Томаса, то он на некоторое время вернулся в Пьемонт, чтобы возглавить союзную армию. Между тем во Франции начались антиправительственные выступления, так называемая Фронда, длившиеся с 1648 по 1653 годы и переросшая в гражданскую войну. После конфликта с парламентом двор бежал из Парижа, вскоре к недовольным присоединилась знать во главе с принцем Конде, ненавидившим Мазарини. Узнав об этом, Томас вместе с савойским полком отправился на помощь французскому двору. А когда Мазарини был вынужден отправиться в изгнание, принц Кариньяно вошёл в королевский совет, по словам герцогини Немурской, как «премьер-министр, не осознававший этого». После окончания Фронды Томас в награду за преданность Мазарини был назначен Великим магистром Франции вместо принца Конде. В то время как главнокомандующим союзной армии в Италии после его отъезда стал Франческо I д’Эсте, герцог Моденский.

Первым актом совершеннолетнего Карла Эммануила II стало создание его личного Совета, куда вошли архиепископ Турина, маркиз Пьянеца (Великий канцлер), маркиз Вита, маркиз Сен-Морисо, граф Ардуино Вальперга, маркиз Луллино, маркиз Паллавичини, граф Карло Обертино ди Моретта, Филиберто Скалья, граф Сен-Томас и, конечно же, граф Филиппо д’Алье.

-Верно то, - писал его анонимный биограф, - что герцог, хотя и проявлял большую живость духа, не имел ни силы, ни ума, ни даже роста, соответствующего его возрасту, так что многие надеялись, в то время как многие другие боялись, что герцогиня, несмотря на то, что для видимости ушла в отставку, фактически останется регентшей.

Таким образом, Кристина держала бразды правления герцогством в своих руках до самой смерти, занимаясь общими делами, перепиской и приёмом послов, так что Рикотти определяет этот период как «скрытое регентство». Единственным препятствием для её воли, как во внешней, так и во внутренней политике, оставался французский союз и продолжающееся вмешательство парижского двора в дела герцогства. Даже браки своих детей Кристина была вынуждена согласовывать с Мазарини.

Поручив Карла Эммануила с ранних лет заботам иезуита Луиджи Джулгариса, мать старалась всегда держать его подальше от политики. Благодаря своему наставнику, юный герцог неплохо разбирался в математике, однако остальные науки, литературу и историю знал поверхностно. Как утверждает Джемма Джованнини, «всё его образование и воспитание сводилось к некоторым упражнениям на мечах, в обращении с лошадью, в плавании, охоте, немного рисованию, праздникам и умению проектировать дворцы и виллы».

После возвращения Карла Эммануила в Турин необходимо было назначить ему нового гувернёра. Наверняка им бы стал Филиппо д’Алье, если бы у графа не было и так слишком много должностей. Поэтому Кристина решила доверить воспитание сына Пьянецце. Однако этому решительно воспротивился Мазарини, который, подобно своему преемнику Ришельё, недолюбливал маркиза за слишком самостоятельную позицию. В конце концов, кардинал уговорил Кристину назначить на это место более лояльного Эммануила Паллавичини. В данном случае свою роль сыграло также мнение принца Томаса, у которого были натянутые отношения с Пьянеццей.

Однажды гувернёр сделал юному герцогу замечание во время праздника:

-Вашему Королевскому Высочеству необходимо переодеться перед банкетом: неприлично садиться за стол в маскарадном костюме!

На что мальчик парировал:

-Матушка разрешила мне присутствовать здесь, но не разрешила есть!

Этот факт свидетельствует о том, что Карл Эммануил II был воспитан в покорности матери. Вскоре после этого маркиз Паллавичини скончался и Кристина, как и хотела, назначила гувернёром Пьянеццу. Но из двух фаворитов матери, как показали дальнейшие события, юному герцогу был ближе Филиппо д’Алье.

Во время первого заседания своего Совета Карл Эммануил II заявил, перемежая свою речь рыданиями:

-Давайте помолимся за нашу матушку, чтобы она и впредь помогала нам своими советами и добрыми чувствами, с помощью которых мы могли бы счастливо вести наши дела и управлять нашими подданными...

Таким образом, он добровольно передавал власть Кристине, ответ которой был ожидаем:

-Мы снизошли с нежностью материнской привязанности и с нашим усердием к просьбе нашего сына...

Однако, несмотря на союз с Францией, честолюбие королевской мадам заставило её сначала искать жену Карлу Эммануила II в противоположном лагере.

-Первый взгляд был обращён на Мадрид, - пишет Августо Баццони в книге «Регентство Марии Кристины, герцогини Савойской».

В 1646 году умерла королева Изабелла Бурбон, сестра Кристины, оставив только двух детей. Когда вслед за матерью вскоре скончался инфант Бальтазар Карлос, его сестра Мария Терезия считалась единственной наследницей престола до тех пор, пока вторая жена Филиппа IV не родила сына. Поэтому заполучить в жёны инфанту было мечтой каждого европейского принца. Но королевская мадам надеялась, что у Карла Эммануила есть немалое преимущество:

-Мой сын приходится кузеном инфанте, не говоря уже о том, что мой тесть был женат на её родной тётке. А Габсбурги предпочитают заключать браки между «своими».

Тем не менее, Филипп IV считал по-другому:

-Какой-то итальянский герцог не слишком подходящий жених для нашей единственной дочери.

Тогад королевская мадам подумала о Луизе Кристине Савойской-Кариньянской, единственной дочери Томаса. Но, во-первых, та была старше Карла Эммануила на семь лет, а, во-вторых, на неё положил глаз наследный принц Баденский, гостивший в Париже. Поэтому королевская мадам выступила здесь в роли свахи, а сына решила обручить с Марией Жанной Савойско-Немурской, которая принадлежала к Немурской ветви Савойского дома, обосновавшейся в ХVI веке во Франции. Семья потенциальной невесты была очень богата и владела многочисленными земельными владениями.

Теперь можно было подумать о младших дочерях, Маргарите Виоланте и Генриетте Аделаиде. Кристина мечтала выдать замуж одну из них за молодого французского короля Людовика ХIV и Мазарини вначале поддержал её матримониальные планы.

14 марта 1647 года Франция и Бавария заключили Ульмское перемирие, положившее конец длительному противостоянию. Желая укрепить союз между Мюнхеном и Парижем, Мазарини разработал проект династических браков, которые должны были связать родственными узами сразу Францию, Савойю и Баварию. Если бы Людовик XIV взял в жёны одну из савойских принцесс, другая досталась бы Фердинанду Марии, старшему сыну курфюрста Баварского. Кардинал представил свой план двум баварским посланникам, которые прибыли к французскому двору в середине июня 1647 года.

-Вдовстующая герцогиня Савойская считает, что на роль курфюрстины лучше подойдёт её дочь Маргарита Виоланта, - сообщил им Мазарини.

На первый взгляд, всё было логично: Фердинанду Марии, который родился на два года раньше Людовика ХIV, предлагалась старшая из двух принцесс.

Но после разведывательной миссии баварского посланника в Савойе выяснилось, что так тщательно скрывала Кристина: её дочь Маргарита Виоланта была горбата.

-Мой сын женится только на младшей сестре герцога Савойского! – твёрдо заявил курфюрст.

-Генриетта Аделаида очень тонкого и слабого телосложения, - возражала королевская мадам, - из-за чего в нашей семье получила прозвище «Ла Тенерина» («Неженка»).

-Зато у неё нет горба!

Таким образом, Турин и Париж были вынуждены подчиниться воле Виттельсбаха. Несмотря на всю эту суету вокруг савойских принцесс, Мазарини выразил радость по поводу продвижения своего брачного проекта в письме к Кристине летом 1649 года:

-Я могу сказать, мадам, по правде говоря, что вряд ли есть что-то на свете, чего бы я желал с большей страстью, чем видеть, как объединяются сердцем и интересами два великих дома, которые я уважал и буду уважать до конца жизни.

1 марта 1650 года в герцогском замке в Турине был поставлен «Смешной балет» или «Табак» Филиппо д'Алье. Как известно, граф был заядлым курильщиком и способствовал легализации табака при савойском дворе. Исполнителями были Карл Эммануил II Савойский и пятнадцать придворных.

В мае был подписан брачный контракт Генриетты Аделаиды Савойской, а свадьбу сыграли в конце того же года в Турине с большим великолепием. Юная невеста была одета в великолепное серебряное парчовое платье с золотой вышивкой, плащ с горностаем и инкрустированную бриллиантами корону. Она была явно взволнована предстоящим событием, много плакала, но, поднявшись на ступеньку перед собором, остановилась, чтобы поприветствовать собравшуюся там толпу. Место же отсутствующего жениха занял брат невесты Карл Эммануил II. После свадьбы последовали грандиозные торжества на площади Кастелло, в том числе великолепный турнир «Геркулес победитель чудовищ». Конечно же, организовал его Филиппо д‘Алье, к тому времени – уже главный магистр савойского двора.

Однако из-за слабого здоровья шестнадцатилетняя принцесса приехала в Мюнхен только летом 1652 года. К этому времени Фердинанл Мария, её ровесник, уже стал курфюрстом Баварским.

-Она красивее своего портрета! – восторженно написал он матери.

Несмотря на то, что муж сразу влюбился в неё, Генриетта Аделаида нашла, что климат новой родины – слишком суров, а баварский двор похож на монастырь. В письмах к матери она жаловалась на утренние подъемы, ранний отход ко сну, сразу после «Радуйся, Мария», и на претензии свекрови Марии Анны, которая хотела, чтобы она занималась домашним хозяйством, что Генриетта Аделаида считала неприемлемым для принцессы.

Послав дочери кружевные носовые платки и меховые перчатки, Кристина посоветовала ей подружиться со свекровью и думать, в первую очередь, не о себе, а о благе своего мужа:

-Приспособьтесь ко всему, что ему нравится, как к охоте, так и к другим развлечениям, даже если у Вас нет желания.

Вдобавок, королевская мадам подарила дочери арфу, зная о её музыкальной одарённости.

К счастью, у принцессы хватило ума последовать мудрому совету матери. Она преодолела своё отвращение к охоте, а по вечерам пела и играла на арфе в дуэте со спинетом Фердинанда Марии.

В конечном счёте, брак Генриетты Аделаиды оказался счастливым и она родила мужу восемь детей. Расчёты Мазарини, хотя и не сразу, тоже принесли свои плоды: принцесса склонила мужа к союзу с Францией, а их дочь Мария Анна Баварская впоследствии вышла замуж за Великого дофина, единственного сына Людовика ХIV. Кроме того, милая и доброжелательная Генриетта Аделаида сыграла большую роль в культурной истории Баварии: она принмала активное участие в строительстве знаменитого дворца Нимфенбург (который пожелала сделать похожим на замок Валентино), способствовала привлечению иностранных художников в Мюнхен и приглашала итальянскую оперу. Вдобавок, основала два религиозных ордена. В общем, показала себя настоящей дочерью королевской мадам.

Что же касается Маргариты Виоланты, то «горбатая» дочь королевской мадам ещё долго оставалась незамужней. По ряду причин Мазарини не реализовал до конца свой брачный проект.