Глава 29, в которой Саша действует по воле сердца

Конечно, Саша уснуть не смогла.

Томясь ожиданием, девушка думала. Думала о Прасковье, о Кондрате. О том, что, оказывается, можно забыть возлюбленного и всю жизнь смотреть в рот палачу. И хорошо, если бы только в рот… А то ведь в ротовое отверстие гигантского глубинного, самого зловредного из всех зловредных слизняков слизняка!

Но и Кондрат тоже хорош! Он что, помощи попросить не мог? У Савелия или Миларета?

А может, все-таки просил? Наверняка ведь и Савелий, и Миларет были в курсе того, что с влюбленными произошло!

…А им не рассказали. И при этом послали в Бездну Кондрата спасать. Интересно, эти премудрые деды вообще в своем уме? Не придумав ответа на этот вопрос, Саша обратилась к брату.

— Мама же сказала, что лишняя информация может нанести вред, — пожал плечами Амвросий. — И Максимилиан то же самое говорил.

— А Иннокентий так не считает! — возразила Саша. — Он-то нам рассказал!

— Может, просто время пришло? — предположил монах. — Звеновой к Иннокентию как крайней инстанции шел, вот мы и получили искомое от него… В любом случае, Сашка, не думаю, что на родителей и дедушек стоит обижаться. Ты лучше вот о чем подумай. Каково оно видеть свою возлюбленную, смотрящую в пасть слизняку?

— У ду… тех, кто не силен в математиках, мысли сходятся, — усмехнулась Саша. — Но ты прав, братишка. Вот где жесть, так жесть! Я все думаю о том, что Кондрат Прасковью не бросил, пытался ее от Лаврентия избавить. Прошлое менял, чтобы не с той, так с этой стороны зайти, чтобы яга в итоге спаслась… Знаешь, Колька прав. Чем больше я об этом Кондрате узнаю, тем больше понимаю: это очень светлый человек. И невероятно сильный. Но… хватит уже о нем. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

«А то еще сглазим Кондрата окончательно», — добавила про себя Саша.

— Что же, давай сменим тему, — как-то странно усмехнулся брат. Потом неожиданно покраснел и с каким-то отчаянием выпалил: — Натали!

— Натали? — даже удивилась Саша. Столько всего произошло, дриада, казалось, осталась где-то далеко-далеко в прошлом.

— Натали, — уже спокойнее произнес Амвросий. — Как ты думаешь, она меня ждет?

— А она тебе что-то обещала? — не подумав, ляпнула девушка.

И только потом спохватилась: вдруг сделала брату больно?

— Нет, не обещала. А я ведь так и не узнал, какой обет давал Бездне. Вдруг все-таки безбрачия?

Амвросий понурился, взгляд его обычно горящих глаз потух.

Саша смотрела на него и понимала: видит брата таким первый раз.

Да что она! Снежный тоже, судя по реакции, видел своего хозяина таким впервые. Он осторожно, по сантиметру, по сантиметру подобрался и заглянул хозяину в лицо… Потом, видимо, не получив удовлетворительного отклика, лег боком к боку.

— Может, ты дал обет Бездне спасти Кондрата? — Саше стало очень жаль брата, и она подкинула показавшуюся ей привлекательной, способную убить всех зайцев разом идею.

И правда, что же это за жизнь у Амвросия? Сперва его ребенком перебрасывает в далекое будущее. Вдобавок обет этот, непонятно по какому поводу данный. И хорошо, что папа с мамой…

Кстати, о папе с мамой. Теперь, после того, как девушка узнала, что Прасковья, переместившись во времени, потеряла память, Саше стала понятной тревога родителей, последовавших за своим сыном в будущее. Одно никак не укладывалось в эту картину: они-то память не теряли. И Звеновой тоже. Но может, при переходе обязательно надо Бездне что-то отдать, пожертвовать? Вот как Прасковья — память? А Кондрат — по сути, простую человеческую жизнь в окружении родных и близких. Может, его не случайно укусил Лаврентий-червяк?

Что, что в таком случае, должен был отдать Звеновой?

И она сама?

— Ты о чем задумалась, Саш? — голос брата заставил девушку вздрогнуть.

Девушка, боясь своих же предположений, пояснила.

— Нет, Сашка, — покачал головой Амвросий. — Если это так, то я вообще отказываюсь служить такому бездушному конгломерату.

— ?!

У девушки не нашлось слов: не этого она ожидала от брата-монаха.

— То, что ты нарисовала, скорее на божков каких-нибудь майя похоже, — вздохнул Амвросий. — Те тоже по каждому поводу жертвы требовали. У бедных индейцев даже прейскурант был. За дождь надо было одним образом человека определенного возраста и пола умертвить. За удачу — уже другого возраста-пола и иным способом.

— А ты знаешь?.. — Саша с радостью отвлеклась на постороннюю тему от мыслей о возможной жертве Бездне. — Мне кажется, во всех языческих религиях это есть, все рано или поздно к этому приходят. Не за то сожгут-четвертуют соплеменника, так за другое. И по сути дела, не важно, во что человек верует, в милосердную природу или милосердного Бога… Но… — Тут-то девушка и заметила, как дернулся монах, будто от удара током. — Ты меня прости, если я задела твои чувства. Я просто хотела сказать, что боги тут ни при чем, это все страхи человеческие. Вот и Бездна, наверное, тоже ни при чем… — Саша глубоко вздохнула.

Кажется, отвечая брату, она сама нашла ответ на свой вопрос: человек — кузнец своего счастья. Бездна не была виновата, как в том, что Прасковья потеряла память, так и в том, что Кондрат потерял бдительность и недооценил противника. По крайней мере, к ней самой Бездна всегда относилась более, чем хорошо.

Не успела девушка так подумать, как раздался низкий, протяжный звук гонга. Очень, невероятно тревожный звук, от которого взвились на ноги — и брат с сестрой, и псы. Взвились и помчались на смотровую площадку башни. Туда, где оба математика и призрачный музыкант с одинаково брезгливо-напряженными минами на лицах всматривались в озеро, окружающее скалу.


***

Из озера на берег лезли гигантские алые слизни.

Лезли медленно: истошно визжа, толкаясь, переползая через друг друга, время от времени задирая ближайшую особь, но все же неуклонно пробираясь вперед.

— В первый раз здесь такое вижу, — ошалело пробормотал Иннокентий. — Но как? Как в раскаленном озере может выжить такая мерзопакость?.. Впрочем, это сейчас неважно. Важно понять, как нам от них защититься. Есть идеи, ребята?

— Убираться отсюда надо, — Бориса так и передернуло, — пока они к башне не подобрались.

— Точно! — очнулась Саша. — Те слизни, которых мы уже видели, могут становиться очень маленькими! Вдруг они протиснутся в щель и заразят башню?

— Нет, Сашка. — Страх близкой опасности не помешал Звеновому трезво оценить ситуацию. — Та разновидность слизня, склизкий мститель, живет в гордом одиночестве. Как те, в лаборатории, накинулись друг на друга, забыла? Эти же как-то друг дружку терпят… Что же мы стоим?

— Да, бежим ко мне на островок! — воскликнул Борис.

И был миг, когда Саше показалось: предложение призрака более чем разумно. Потому что слизни уже заползали на утес.

Но уже в следующий миг раздался голос Иннокентия:

— В сторону, братцы!

Гостей башни буквально разметало по краям площадки. А Иннокентий несколько раз подряд хлопнул с ладоши, и из недр башни появился громадный шланг.

— Ну, если и это их не возьмет… — На лице Иннокентия на миг проступил ужас. Все-таки его орудие на гигантских слизней не было рассчитано — только на мзрюков. Но потом отшельник взял себя в руки: — Отойдите ребят, от краев площадки. Купол сниму.

Он мог бы это и не говорить: все присутствующие, включая псов, и так инстинктивно жались к центру площадки, ведь слизни медленно, неуклонно поднимались по утесу к подножию башни.

— Пожалуй, одного шланга будет маловато. — Иннокентий казался совершенно спокойным. — Ребята, не поможете?

— Как? — Бориса трясло.

Он, не имея возможности добраться до своего рояля, вооруженный только смычком, чувствовал себя беспомощным.

— Надо будет сыграть арию на шланге, сосед, — не удержался от улыбки Иннокентий. Он несколько раз хлопнул в ладоши, и из пола выросло еще четыре шланга! — Как знал, что понадобятся, сделал запасные… Разбирайте, ребята! Поджарим эту нечисть!

«Как же мы их поджарим? — мелькнула у Саши паническая мысль. — Если они из огненного океана лезут?»

Но за громадный шланг девушка все-таки крепко схватилась обеими руками — тот оказался неожиданно легким, а на ощупь почему-то мягким, несмотря на шершавый внешний вид. Преодолевая противную слабость в коленях, Саша подошла к краю площадки… И почувствовала рядом с собой верного Конопуша!

«Спасибо!» — мысленно поблагодарила девушка друга.

— Приготовились! — скомандовал Иннокентий. — Делай как я… — нацелился он на разевающего усеянную в три ряда острейшими зубами пасть гигантского слизняка. Из шланга Иннокентия шибануло направленной струей чистейшего яркого света! Слизняк истошно завизжал, завертелся на месте волчком… Но свет жалил, бил, и слизняк, вспыхнув свечой, сгорел! — Пли!

Из шлангов в руках путешественников ливанул невыносимо яркий свет.


***

Через несколько минут все было кончено.

Верхние ряды гигантских слизней сгорели. Остальные слизни поспешно убрались восвояси. Какое-то время поверхность озера бурлила, колыхалась… Потом все стихло.

— В жизни не видел ничего подобного. — Призрак отер со лба призрачный пот. — Это что, порождения Бездны?

— Может быть, темных ее слоев? — вопросом на вопрос ответил Амвросий.

— Кстати, это объясняет то, — без привычной иронии произнес Звеновой, — что слизни ополчились на нас ровно в тот момент, когда мы собрались спасать Кондрата.

— Спасать Кондрата? — вздрогнул Амвросий. — То есть, я понимаю, что мы и так собирались его спасать. Но… При чем тут слизни?..

— Он относится к так называемым пророкам. Или жрецам. Но это не самое главное. Гораздо важнее то, что он нужен, — пожал плечами Иннокентий. — Нужен Бездне. Причем, как темным слоям, так и светлым. И за ним идет охота.

Саша поначалу в разговор не вмешивалась. В голове не укладывалось: как та лиричная субстанция, которой была Бездна, могла породить таких омерзительных существ? Но потом девушка вспомнила, каким в результате инициации стал Федор Оспин… И будто не по своей воле произнесла:

— А слои что, договориться между собой не могут? Зачем им людей в свои баталии втягивать?

— Видимо, не могут, — усмехнулся Звеновой. — А нам только что, считай, сделали предупреждение.

— Нет, не предупреждение, — голос Амвросия звенел. — Нам показали…

— Что? — уставились на инока все присутствующие.

— Врага, — глаза инока горели, казалось, ярче, чем давешний свет, бивший из шлангов. — Врага, с которым надо сражаться!

— Боюсь, что нет. — Иннокентий с сожалением покачал головой. — Наверное, Николай все-таки прав, и это именно предупреждение. Потому что у темных слоев наверняка есть твари и пострашнее. Но в мире людей они принимают совсем другое обличье.

— Людоеды? — передернуло девушку от воспоминаний.

— И они тоже, — кивнул Иннокентий.

— А еще ростовщики, коллекторы и продажные политиканы, — подхватил Звеновой. — Или, как говорил в известном телесериале капитан Глеб Жеглов, те, кем правит хитрость, жадность, предательство. Но знаете, что, друзья? — он выдержал паузу, в течение которой Саша не дышала. — Я принимаю вызов.

— И я! — с жаром воскликнул Амвросий.

— И я, — сдержанно сказал Иннокентий. — Хоть я и не знаю, кто такой Глеб Жеглов.

Отшельник подмигнул Саше.

— И я, — сердце девушки сжимало страхом. Но она нашла в себе силы улыбнуться шутке новоприобретенного дедушки.

— И я, — поднял смычок Борис.

— Конечно, и ты, — как само собой разумеющееся, сказал Звеновой. — Как мы еще сможем уничтожить Лаврентия? Нам просто необходим твой летающий остров.

И хоть в словах молодого ученого не было ничего смешного, все улыбнулись.

— А теперь сделаем то, что должно, — посерьезнел Иннокентий. Указал на доску, где мелом были нарисованы несколько простых на вид символов. — Мы, благодаря бесподобной игре нашего друга Бориса, вывели уравнение времени…

— Все-таки вывели? — Саша не верила своим ушам. — То самое, с помощью которого чисто теоретически можно попасть в любой момент времени?

— Пространства-времени, — улыбнулся Звеновой. — Если уж быть точным.

— Мы можем смело утверждать, — снова перехватил эстафету Иннокентий, — что попасть в любой момент пространства-времени действительно можно. И, да, мы вычислили начало битвы между Кондратом и Лавром. И мы подтверждаем: наш друг Борис может своей игрой закинуть нас в нужный временной сегмент. Но вы, прежде чем соглашаться на путешествие во времени, должны кое о чем узнать…

Математик сделал паузу, будто обдумывая слова. А на самом деле он просто смотрел на Сашу. И в этом взгляде не было ничего, кроме тревоги.

— Так что мы должны узнать? — не выдержала девушка.

— Мы очень рискуем, идя все вместе, — ответил за отшельника Звеновой. — Принцип неопределенности Гейзенберга… Впрочем, неважно. Все равно герою-одиночке там делать нечего.

— Так полетели! — Сашу при упоминании принципа неопределенности так и передернуло: вспомнился экзамен по физике. Тогда она чудом не вытащила билет с этим самым принципом, который так и не смогла как следует понять. — Чего мы ждем?

— Во-первых, момента, — еле заметно усмехнулся Иннокентий. — Нам надо стартовать через пятнадцать минут и шесть… уже четыре секунды. За это время мы успеем перетащить к Борису светометы, — он указал на шланг, с помощью которых были побеждены слизни, — и понять, как их подключить.

— А во-вторых?

— А во-вторых, если мы неправильно высчитали момент отправки, равно как если мы его провороним, то нас развеет по Бездне, — подозрительно спокойно произнес Иннокентий. — Растащит на молекулы или даже кванты. И разбросает по всему пространству-времени. Так понятно?

— Судя по нашествию слизней, — Сашу так и передернуло, — момент вы просчитали верно. Остается только его не пропустить, — добавила девушка.

А испугается она потом, после завершения операции по спасения Кондрата от перспективы превратиться в слизняка.

— Я буду играть симфонию времени, — поднял смычок Борис. — Не бойтесь, Александра! Мы не пропустим нужный такт. А теперь я всех попрошу стать моими гостями.


А уже через несколько минут перед глазами Саши замелькали лиловые, алые, бирюзовые линии. То и дело проскакивали молнии. Будь Саша одна, она, возможно, испугалась бы. Но рядом стоял Звеновой, а с другой стороны — Конопуш, и девушке не было страшно лететь на крошечном островке сквозь время и пламя.


***

Они успели вовремя, даже с запасом. Увидели, как из раскаленной кислотно-зеленой жижи на берег каменистого островка вылезает черно-багровый слизень. Вылезает и превращается в человека.

— Лаврентий Петрович! — ахнула Саша.

— Ага! — воскликнул Борис. Бунгало опасно накренилось… — Мы все-таки попали, куда и когда надо!

— Ты держи давай летательный аппарат, — грубовато ответил Иннокентий. — А с этой мерзопакостью мы сейчас… — Он направил на Лаврентия светомет.

— Постой, дружище, — мягко, но настойчиво сказал Звеновой. — Надо все-таки удостовериться, что это тот самый момент. Ошибемся — второго шанса не будет.

— Правда твоя. — Иннокентий опустил светомет. — Подождем. Главное, чтобы Лавр не заметил нас и не сбежал раньше времени.

Но Лаврентий не видел никого и ничего. Утробно урча, ползал он по островку, что-то, кажется, вынюхивая. Было видно, как то и дело меняется его лицо, — когда человеческий рот, чернея, превращался в ротовое отверстие гигантского слизня. Потом ротовое отверстие снова возвращалось к привычным, человеческим очертаниям.

— И как я раньше за Лаврентием Петровичем такого не замечала? — вздрогнула Саша. — Я же его в институте видела! И не один раз.

— Управлять, наверное, собой хорошо научился, — хмыкнул Звеновой.

— Вот и благодари Бога, сестренка, — одновременно с ним произнес Амвросий, — что он тебя… да и всех вас там не перекусал!

— Да уж… Ой.

Лаврентий действительно ползал не просто так — он нашел то, что искал. Брошку в виде трилистника.

— Да это же! — ахнула Саша. — Это же брошка Прасковьи! Она все время ее носила!

— Значит, Прасковья не просто так потеряла память. — Иннокентий не без омерзения смотрел, как Лавр буквально обнюхивает брошь. Как из зубастой пасти то и дело высовывается черный раздвоенный язык… — Но теперь я хотя бы понял…

— …как Кондрат оказался на этом острове? — невесело усмехнулся Звеновой. — Да и этот склизкий оборотень тоже. Они оба на брошку шли! Одно мне непонятно. Как брошь оказалась на этом островке? Но это сейчас и неважно.

А Лаврентий тем временем пустился в пляс.

— Ну погоди, сынок! — злорадный смех волнами катился по острову. — Покажу я тебе, как родителя в Бездну скидывать… Что это?

Смех прекратился. Лаврентий замер. Из пасти вылетел раздвоенный язык, затрепыхал, будто что-то ловя, какую-то волну… Человеко-слизняк сунул брошь за пазуху и, то и дело оглядываясь, неуклюже заковылял к берегу.

А над тем временем островом ширилось, росло пятно яркого света. Из него вышел молодой парень, очень похожий на Иннокентия. Кондрат!

— Я же говорил, — прошептал отшельник, — этот тот самый момент. Братишка абсолютно не зараженный. Не тусклый.

— Почти убедил, — на полном серьезе ответил Звеновой. — Светомет держи наготове.

Отшельник и так целился в человека-червя. А тот, согласно подсмотренной ранее картинке, уже навис над озером, собираясь в него сигануть…

— Стой! — От Кондрата так и шибануло светом. Сила его голоса была такова, что Саша и ее друзья дернулись выпрямиться.

«Да, это невероятной силы маг, — оценила девушка. — Получается, потом Кондрат утратил часть силы. Причем, наверняка из-за борьбы со слизняковой заразой».

А человеко-червь гаденько улыбнулся и…

— Стой! — громко, яростно повторил Кондрат.

И столько силы было в этом звуке, что Лаврентия растопырило — ни туда, ни сюда.

— Стой, червь! — чуть тише, но по-прежнему веско произнес Кондрат.

— А ведь угадал. — Лаврентий распрямился и обернулся.

Кондрат, увидев ротовое отверстие, пошатнулся…

Но уже в следующий миг маг с собой справился — от него шибануло ярким светом!

А от Лаврентия — зарядом черной гнили.

— Пали в него! — взвизгнула Саша. — Ну же, братцы!

— Не время, — вцепился в шланг светомета Иннокентий. — Погоди, пусть тварь упадет… Еще чуть-чуть… — следил он за ходом схватки. — Так его, световым заклинанием! Молодец, братишка!

Лаврентия корежило светом. Извивало, гнуло в разные стороны от Кондратова «Будь ты проклят!», повторенного на все лады. Но окончательно червь не падал.

«Он и так проклят! — догадалась Саша. — Употреби другое слово! Ну же, Кондрат!»

И маг будто услышал девушку.

— Сдохни, червь! — шибануло светом от него.

Лаврентий упал.

— Пали! — в тот же миг заорал Звеновой.

Иннокентий направил шланг…

Но светомет почему-то не сработал.

Кондрат сделал шаг вперед…

А в следующий миг Борис ударил по клавишам, а Амвросий бухнулся на колени и воздел руки огненно-оранжевому небу. И Саша — не думая, вспрыгнула на подоконник бунгало и сиганула вниз.


***

Прыжок длился недолго — какие-то доли секунды. Но за них перед глазами Саши успела пройти вся жизнь: раннее детство, тетя Паша, сторож Савелий, Школа, верный друг Колька… И Бездна — лиричная тишина.

— Помоги! — взмолилась девушка одновременно с приземлением. — Не оставь меня, Бездна! Прошу тебя.

И Бездна откликнулась — островок буквально затопило физически ощутимым почему-то багровым спокойствием… Которое в следующий миг вспороло лучом света.

— С ума сошла девка! — Сашу отмело в сторону. — Это очень опасный чер… человек!

Кондрат, облив Сашу светоносным презрением, отвернулся и сделал еще один шаг к Лавру.

— Нет! — что есть силы крикнула девушка. И взмолилась, уже в голос: — Бездна, помоги!

Кондрат, поднявший ногу для следующего шага, не смог его сделать.

А в следующий миг Саша поняла, что погибла. Колдун направил руку уже на нее.

— Помоги! — взвизгнула девушка — зная, что на испуг Бездна не откликнется.

И ощутила дуновение ветра на щеке.

И увидела, как вырастает между ней и колдуном Звеновой. И почувствовала страх за Кольку. А потом испугалась повторно. Потому что парня мягко отодвинул в сторону Конопуш.

А следом за сторожевым на островок приземлились Черныш и Снежный. Преградили извивающемуся червю-оборотню путь к бегству.

А там наконец червя облило невыносимо ярким светом. У Иннокентия все-таки заработал светомет.

Загрузка...