Уравнение времени

Глава 30, в которой путешественники во времени возвращаются

— Братишка? — Кондрат поднял голову вверх. — Ты?

Будь другие обстоятельства, на него было бы смешно смотреть: такой ошарашено-радостный и одновременно возмущенный вид у него был.

— Я. — Иннокентий свесился за парапет бунгало. — Поздравляю.

— С чем? Вы чуть было не помогли червю бежать! А эта ваша ду…

— Но-но, — покачал головой Иннокентий. — Не обижай внучку, брат!

— Ага… — Кондрат, обернувшись, смерил девушку оценивающим взглядом с головы до ног. — Конопушки, характерное смущение… Вы, должно быть, Дарья? Но как?..

— Я — Александра. — Девушку все-таки бросило в жар.

Мало того, что чуть было не угробил, так еще и веснушки комментирует!

— Так внучка Дарья? — поднял взгляд наверх маг. Но потом перевел его обратно: — Или все-таки Александра?

— Ты это, Кондратий Марфович, — оттер уже открывшую было рот Сашу Звеновой. — Ты прежде, чем горячиться, обстоятельства бы узнал!

— А что тут узнавать, незнакомец? — прищурился колдун. — Вы почему-то решили вмешаться и спалили мне след Прасковьи к кикиморам болотным! Вот как я ее теперь найду? А все внучка эта ваша…

На него было и смешно смотреть, и одновременно очень страшно. Саша решила, что геройство хорошо в меру, и спряталась за спину Звенового.

— …и кто ты, наконец, такой? — Светлый колдун возмущенно уставился на ученого.

— Так знакомы мы, Кондратий Марфович, — в своей привычной манере произнес Звеновой. — Николаем меня звать. А Прасковьюшка твоя нам тоже известно, куда угодила. В двадцатом веке она. Воюет.

— С кем? — воскликнул Кондрат.

Да так, что Саша осмелилась выглянуть из-за спины товарища: уж больно ей хотелось на лицо мага посмотреть.

— С гадами, Кондратий Марфович. С гадами.

— С червями?!

— Нет, с людьми, — усмехнулся Звеновой. — Но очень плохими.

— А! — махнул рукой колдун. — Тогда за Прасковью можно не переживать! Она у меня такая. С любым супостатом справится!

— Мне бы твою уверенность… — ошарашенно пробормотал Звеновой.

Но так, чтобы Кондрат не мог его услышать.

***

— Итак, друзья… — Борис положил пальцы на клавиши, но в последний момент передумал и оглянулся: — Готовы?

— Давно! — нетерпеливо крикнул Кондрат. — Давай, мой друг Борис! Начинай играть свою музыку времени!

Колдуна насилу уговорили отправиться вместе со всеми — он всё рвался пойти за своей Прасковьей, и немедленно. Но Иннокентий, отозвав братца в сторону, шепнул что-то ему на ухо… — Кондрат, хоть и нехотя, а согласился.

«Интересно, почему?» — Саша во все глаза смотрела на Кондрата.

Глаза колдуна горели, губы что-то шептали. Имя возлюбленной?

И был перелет — сквозь разноцветные всполохи, и Борис играл так же божественно, как и всегда. Вот только, в его музыке уже не было тревожности, как во время предыдущего полета. А вскоре показался и знакомый черный утес, и башня на нем. У подножия которой сидел…

— Савелий? — От Кондрата шибануло волной света. — Ты меня нашел, братишка! Ты все-таки научился обращаться полностью!

Миг, и маг приземлился возле огромного черно-белого рыся. Обнял крепко-крепко, чмокнул бестолково, в кисточку уха. Отстранился… Рысь внимательно так смотрел на Кондратия какое-то время. А потом снял с шеи зеленую капельку-кулон на цепочке.

— Отдашь своей зазнобе, — сказал. И вдруг перевел взгляд на Сашу: — Прости старика, не удержался. Очень уж за вас переживал.

— Ты о чем, братишка? — опешил Кондрат.

Но от рыся остался только светящийся портал.

— Ты хоть что-нибудь понял? — Кондрат посмотрел на Иннокентия.

— Как знать, — уклончиво ответил тот. — Как знать… Пойдемте же на смотровую. Найдем твою Прасковьюшку.

— Твоя правда! — Кондрат помчался в башню.

Борис, схватив смычок от скрипки, понесся за ним.

А через несколько минут Иннокентий и Звеновой настроили хитроумный прибор — на белом ватмане беззвучно забухали взрывы Великой Отечественной. Полетели самолеты с черно-белыми крестами бомбить мирные города и села. Солдаты в серой форме направили дула винтовок — в том числе и на стариков и детей…

— Как же там Прасковьюшка? — От былой уверенности Кондратия не осталось и следа. — Давай, братишка, ищи ее скорее! А еще лучше, отправляй меня на войну немедленно, я сам ее найду!

— Не торопись, сперва напишем уравнение. — В голосе Иннокентия был целый компот эмоций. Было видно: его тоже шокировало увиденное, и еще как!

— Уравнение? — В глазах Кондрата стоял ужас. — Напишем? А быстрее никак нельзя?

— Можно, — сказал Борис. — Думаю, я смогу показать путь магу твоего уровня на эту войну. Только мне нужна песня, войной рожденная… Не подскажете, юная леди, — повернулся он к Саше, — какую сыграть?

— Священную войну, — опередил девушку Звеновой. — Но инструмент нужен попроще, народный, так сказать. Баян или аккордеон есть?

Призрак, бросив смычок, умчался к себе на островок. Вернулся уже с аккордеоном.

— Сашка, споешь? — продолжил распоряжаться Николай. — А то я, сама знаешь…

— Попробую, — неуверенно произнесла девушка.

Насколько она успела себя узнать, ей никогда удавались подобные песни. Вот и в этот раз, стоило ей запеть «пусть ярость благородная вскипает как волна», как к горлу подкатил предательский комок, и голос сорвался.

— … Идет война народная… — Смотровую затопил шаляпинский бас. — Священная война.

Амвросий пел. Пел хорошо поставленным голосом клирика, привыкшего к многочасовым службам. Пел так, что все присутствующие (и псы в том числе) выпрямились в струнку.

— Дадим отпор душителям… — Это была уже не песня — молитва. — Всех пламенных идей. — В пение инока начали вливаться звуки. Борис подобрал мелодию. — Насильникам, грабителям, мучителям людей. Пусть ярость благородная…

И не перебивая пение брата, но вплетаясь в него лиричными нотками, тихонько мурлыкала Саша — но уже совсем другую мелодию. Потому что Кондрату надо было не просто попасть на войну. Ему надо было разыскать Прасковью.

… О тебе мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтоб услышал и ты,

Как тоскует мой голос живой…

Когда брат и сестра закончили петь, Кондрата на смотровой площадке уже не было.

— Ушел, — в глазах у Иннокентия стояли слезы. — Ушел на войну братец. И… Знаете что, друзья? Я все-таки вернусь на Землю. Вместе с вами.

— Ура, деда! — завопила Саша и повисла на шее у молодого человека. А потом вдруг бросилась к Звеновому: — Ура, Колька! Ур-а-а!

— А я… — Борис с хитрой улыбкой смотрел то на Звенового, то на Сашу. — Я вас, пожалуй, провожу.

И призрак заиграл снова, на этот раз смычком на воображаемой скрипке — о любви?..

***

Сад возле здания института МИ не просто существовал — он цвел и благоухал.

Заливались невидимые глазу соловьи. Жужжали над цветами тяжелые шмели. Пахло липой.

— Хорошо хоть, комаров нет, — обалдело произнес Звеновой. — Сколько же нас не было, что все расцвести успело?

— И недели не прошло. Но вы и уходили из другого сада. И, я бы сказал, немного с другой Земли.

Голос шел откуда-то сверху. Точнее — с ближайшей березы, на толстой ветви которой притаился Магистр. Выглядел он как обычно, разве что глаза подозрительно блестели.

— Вот, понимаешь, Прасковья с Натали березы на выходе с тропы насадили, — сварливым голосом изрек он, — а у меня на них аллергия. Ну что ты так смотришь на меня, Сашка? Рысей-аллергиков не видела, что ли?

— Э-э-э… нет. — Девушка спешно пыталась сообразить: дед, по идее, не должен помнить, куда именно он их командировал. Ведь теперь все изменилось! Прасковья так точно должна была измениться, ведь Кондрат исправил прошлое, а с ним и будущее. Учил ли ее дед защищать людей? Или она больше никакая не защитница, потому что Федька — не каратель? А она, в свою очередь, с Федором Оспиным больше не пара! И вообще — никогда в этой паре и не была.

…Или все-таки они пара?

— Деда, а у вас все в порядке? — с замиранием сердца спросила Саша.

— Кроме берез на выходе с тропы, — рысь незаметно подмигнул девушке, — все в норме.

— И Федька не появлялся?

— Какой Федька? Оспин, что ли? — Рысь озадачился вопросу воспитанницы. Только уж как-то слишком старательно озадачился: — Ты там в Бездне не перегрелась, часом, Александра? Оспин при инициации красной девкой Феодорой обернулся. Разбавил скорбную летопись Школы курьезом, так сказать. И ты об этом забыла? Школу окончила, и все, можно историю не учить? Ну ты даешь, воспитанница! Совсем без чуткого руководства от лап отбилась. Вот и компаньонов своих не представила, и…

Рысь ворчал что-то еще, но его уже не было слышно. Звуки сварливого голоса вдруг заглушило гомоном, казалось, тысячи птиц! На полянку в окружении пернатых и белок выбежали дриада и юная девушка с соломенными косичками. На груди у Прасковьи поблескивал зеленый кулон.

— Вернулись! — взвизгнув от радости, Прасковья повисла у Саши на шее. — Все вернулись! — переключилась она на Звенового. — Вернулись! — не обошла вниманием Иннокентия, а потом и Амвросия с призрачным Борисом. — Мать-прародительница, как же я рада, Сашка!

— Вернулись, Прасковьюшка! — Саша расплылась в улыбке. — Вернулись. Но мне надо представить моих спутников. А то Магистр меня вместо чая выпьет.

— Не выпьет, — шепнула дева-яга на ухо. — Ты бы знала, как он за вас переживал! Все на березе караулил, несмотря на аллергию…

Саша догадывалась. Просто она никак не могла прийти в себя от радости, а потому не понимала шуток наставника.

…И не сразу заметила, какими глазами смотрят друг на друга Натали и Амвросий — не пряча взгляда.

— Как же твой обет, инок?

Послышались легкие шаги, и птичий щебет смолк. На дорожке стояли Миларет и… Кондратий. Последний, светло-светло улыбаясь, смотрел на счастливую парочку.

«Какой обет? — подумала Саша. — То есть, почему Кондратий Марфович о нем заговорил? Или он о нем знает, потому что все поменялось?..»

— Я отдал Бездне долг. — Амвросий с сожалением отвел взгляд от прекрасной дриады.

И так сияли его глаза, что Саша даже позавидовала брату… Но ровно до того момента, пока ее саму не обнял Звеновой. И Саша крепко-крепко прижалась к нему: все позади! И, раз она и Федька больше не пара, значит…

— Ого, внучка! — Иннокентий мигом вогнал в краску девушку. — Экая ты скрытница, однако.

— «Внучка»? — Между Сашей и Звеновым вырос рысь. — Ты мне ничего не хочешь рассказать, Александра?

— Хочу. — Саша смотрела только на Николая. — Только это очень долгая история, деда.

— Ничего, я умею быть терпеливым, — заверил Магистр. — Правда, Кондрат?

— Истинная правда, братишка. — Колдун снова улыбнулся, и снова светло-светло. — Так пойдемте же, друзья мои! Проведем небольшую экскурсию.

Саша шла за рысем и только диву давалась, насколько преобразился институт магии и информации. Лабораторий «Гармонии и милосердного воздания» и «Магии природы и человека» больше не существовало, вместо них было единое магическое пространство. И в нем, этом пространстве, в глухом отдаленном уголке плескалось небольшое озерцо. Над водой поднимался утес, его венчала башня.

— Моя будет, — заявил Иннокентий, как только ее увидел. — Возражений, надеюсь, нет? Вот и хорошо. Обустроюсь — милости прошу в гости.

Возражений ни у кого не нашлось, но экскурсия и направлялась не в башню, а в научное крыло. Там от привычного формата лабораторий уйти не удалось. Но каково же было удивление вновь прибывших, когда на одной из дверей они увидели скромную табличку «Лаборатория механико-магических машин. Руководитель направления Н. Звеновой».

— Ого! — присвистнул молодой ученый.

Но потом перевел взгляд на Сашу…

— Я только одним глазком! — залился краской он.

И скрылся за дверью лаборатории.

— А мы пойдем дальше, — с улыбкой посмотрел на Сашу Кондрат, он же директор института МИ. — Нам еще аналитиков надо навестить.

— Как, аналитиков? — Сердце девушки зашлось бешеным стуком. — Арсений и Мария?..

— Переехали, Сашка! — Прасковья в который уж раз за утро обняла девушку. — Еще месяц назад. И оператор смотровой Максимилиан вместе с ними. Да ты же с родителями виделась перед отъездом! Ты там в Бездне что, совсем обо всем позабыла?

Саша в ответ только пожала плечами.

— Их домики рядом с твоим, внучка. — Кондрат с мягкой улыбкой смотрел девушке в глаза. — Ну, вспомнила?

— Э-э-э-э… — Саша покраснела. На этот раз и от счастья тоже. — Это в Углеже, да?

— Какой еще Углеж, Александра? Углеж в холодных слоях как находился, так и находится. Жилые кварталы расположены у нас, на окраине парка. Там же и псы твои замечательные живут. Нас охраняют. Ну? Вспомнила?

— Гав! — в один голос сказали Конопуш, Черныш и Снежный. — Гав! Гав!

— Вот видишь, они согласны, — улыбнулся Кондрат. И вдруг повернулся к призраку: — Глядишь, и Бориса уговорим остаться погостить. Ты как, дружище?

— Надолго не обещаю, — вздохнул музыкант, — но на пару дней задержусь.

— А потом нас еще навестите, Борис? — Саше было жаль призрака. Как же он там один, в жаркой-жаркой, населенной зловредными мзрюками пустыне?

— Обязательно наведаюсь, юная леди! — Музыкант отсалютовал смычком. — Так мы идем к аналитикам?

— Конечно!

Кондрат протянул руку Прасковье.

— Идем? — Рядом с Сашей появился Николай.

— Идем! — просияла девушка.

Январь 2021 г.