Вечный рассвет. Академия

Глава 18

— Хрусть, — ветка дерева сломалась пополам, затем другая. Я работал, не покладая рук, проклиная себя за беспечность. Рвал проклятые ветви, пытаясь выместить на них свою злость, и, наконец, мне стало теплее.

Окинув взглядом ворох ветвей на продрогшей земле, я кивнул и начал их соединять. Оторвал кусок от промокшего насквозь свитера и связал самые толстые ветви по краям, затем перешел к тем что по тоньше.

Похоже, девчонка догадалась о том, что я задумал, и оторвала кусок промокшей белой кофты. Перед глазами мелькнула полоска ее кожи, я отвернулся.

Наконец на остывшей земле вырос шалаш. Я повесил свою куртку сверху, чтобы сквозь ветви не проник промозглый ветер.

Затем небрежно сказал Нине

— Раздевайся и залезай внутрь.

Ее глаза снова удивленно округлились.

— Раздеваться? Хорошо, — она стянула куртку, с которой капала вода, затем промокшие ботинки.

Дальше я смотреть не стал, залез в шалаш, скинув промокшую футболку. В джинсах было холодно, пришлось их тоже снять. Если честно мне стало все равно. Этот проклятый холод убьет меня, если буду думать о манерах. К черту.

Сзади раздался шорох. Нина залезла и неожиданно прижалась ко мне. Зубы ее стучали.

— Все равно, — прошептала она, — вернемся в Нортенвиль и все забудем, хорошо?

— Да.

Вместе с ней в нашем пристанище оказался и запах осеннего дождя. Мы сидели, прижавшись друг к другу. И тут я вспомнил о зажигалке в кармане джинсов. Достал ее и замер, не дыша. Нажал на колесико два раза — бесполезно.

Нина выхватила зажигалку из рук и принялась на нее дуть.

— Н-надо ее осушить.

Я фыркнул. Наверное, это выглядело глупо, но мы так и сидели вдвоем, тяжело дыша на зажигалку.

Незаметно моя рука оказалась на спине Нины, но она была не против. Так ведь теплее, правда?

Я без особых надежд нажал на колесико еще раз, и зажигалка внезапно вспыхнула красным.

Нина радостно захлопала в ладоши, глядя на спасительный огонь.

Ветви деревьев, валявшиеся рядом с нами, пошли в дело, и вскоре перед шалашом горел слабый костер. А мы сидели, прижавшись друг к другу, стараясь не думать, что это неприлично.

Я чувствовал ее дыхание на щеке, более спокойное, чем раньше. Снаружи бушевала стихия, а сердце у меня билось невпопад, и мысли были почти обнаженные, как мы, только в них совсем не было холода, скорее наоборот. Внутри бушевала стихия из адских огней.

И этот проклятый запах от ее волос. Такой знакомый и почти забытый. Я вдохнул носом воздух и попытался думать о чем-нибудь другом.

Мы сидели в нашем сомнительном убежище, а снаружи свирепствовал шторм. Я слышала завывания ветра и все еще дрожала. Озябшее тело не могло согреться: слишком много холодной воды и ледяного ветра, оно словно впитало в себя окружавшее нас ненастье.

Руки Майкла были теплыми, это радовало и немного пугало.

Белье медленно сохло на мне, слишком медленно.

Я уткнулась в его плечо, и стало ощутимо теплее. Интересно, если возьму Майкла за руку, мы снова увидим те странные галлюцинации и натворим глупостей? Ну уж нет, не теряй разума, Нина. Так бы сказал сейчас брат. И все же один вопрос не давал мне покоя:

— Ты…Зачем ты прыгнул в воду? Это ведь глупо.

Он усмехнулся:

— Как будто ты сама не знаешь, зачем. Наверное, я боялся, что ты утонешь. Слабая девчонка в холодной воде, да еще и плаваешь отвратительно.

Этот ответ ввел в меня в ступор. Он ломал все мои представления о несносном и бездушном Майкле. Прямо сейчас образ самодовольного парня с надменной улыбкой разбивался на части. Майкл со своими дорогущими шмотками, Майкл, больно схвативший меня за руку рядом с кафе «Розовый закат»…Гордый и высокомерный, он отличался от человека, сидящего рядом, как небо от земли.

Этот Майкл повесил свою драгоценную куртку сверху шалаша, чтобы нам было теплее, разжег огонь и спас мне жизнь.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Внезапно он поднял руку и прикоснулся ладонью к моей щеке.

— И это все, что ты можешь сказать?

Он немного помолчал, а я тихо сидела, не в силах пошевелиться и абсолютно не представляя, как вести себя дальше.

— Кто ты такая, Нина Райн?

Он опустил руку вниз к моей шее, затем провел пальцем по ключице:

— Знаешь, с тех пор, как ты появилась в Нортенвиле, мне нет покоя. Ты преследуешь меня днем и ночью, в снах, — он наклонился к моему уху, и я увидела в его глазах шторм похлеще того, что бушевал снаружи, — а еще пахнешь дождем и осенью. Кто ты такая?

— Я…

Его губы коснулись моих, не дав продолжить. Это было удивительно и странно, еще более странно, чем тогда на балконе. На этот раз мы не были незнакомцами из другой реальности. Мы были сами собой.

В голове мелькнула запоздалая мысль: «Наверное, надо отодвинуться». Только куда и зачем?

Мне стало жарко, словно внутри разгоралось пламя. И не осталось ничего, кроме нас двоих, наших рук, которые переплелись подобно ветвям на крыше шалаша.

Я чувствовала его губы и прикосновения ладоней на своей спине, странным было то, что они казались знакомыми.

Какой-то давно забытый голос внутри меня шептал:

— Наконец-то мы снова вместе.

Казалось, мир вокруг темнел. Нас словно тянула к друг другу неведомая сила. Мы целовались, прерывисто дыша, я видела в его глазах яркие искры шторма, чувствовала легкое движение рук на своей ключице, а затем на спине.

Наверное, не стоило поддаваться искушению, переходить черту, но сейчас мне было все равно. Я зарылась рукой в его волосы, и тут где-то рядом хрустнула ветка.

Мы отпрянули друг от друга.

Господи, что же я наделала! Я сдавленно вздохнула, прикрыв ладонью рот. Зачем потеряла разум? Зачем поддалась соблазну? Проклятье!

Майкл посмотрел на огонь, нахмурился, провел рукой по своему лбу, словно пытаясь прийти в себя. Выглядел он растерянным.

А тем временем совсем рядом снова скрипнула ветка, и послышались голоса.

— Вот дьявол! Арабелла велела нам прочесать весь лес, — звучал голос мистера Кравцова.

Похоже, мы у цели, надеюсь, они живы, — с нотками торжества произнес голос миссис Уинстон.

Мы с Майклом переглянулись и, не сговариваясь, начали одеваться. Боже, какой стыд!

С этой мыслью я быстро натянула порванный свитер, джинсы, только второй ботинок найти не удалось.

Майкл вышел навстречу нежданным гостям и помахал им рукой. Я все еще сидела в шалаше, обхватив себя руками, боясь пошевелиться.

Где-то над головой раздавались голоса Майкла и мистера Кравцова:

— Отличное убежище от стихии, — одобрительно сказал учитель.

— Благодарю, — кисло ответил Майкл.

— А где Нина? С ней все в порядке? — забеспокоилась миссис Уинстон.

Похоже, придется выходить. Я с трудом вылезла из шалаша. Майкл протянул мне правый ботинок. Мистер Кравцов накинул на плечи дождевик.

— Как хорошо, что ты спаслась, деточка, — пробормотала старая учительница.

— Хватит сантиментов, Шарлотта, нам надо отвезти детей в замок и доставить в медпункт.

За мной, школьники, — мистер Кравцов начал пробираться сквозь тесные ветви подобно медведю, расчищая нам дорогу. Мы шли молча. Я держалась рукой за куртку Майкла, боясь упасть. Голова кружилась. Меня лихорадило. Возможно, поднялась температура, а может, я все еще не могу прийти в себя.

Моя одежда пахла Майклом, это было непривычно. В голове роились странные мысли. Интересно, что было бы, если б наши спасатели пришли позже? Наверное, лучше об этом не думать.

В любом случае, когда мы вернемся в замок, вычеркнем из памяти все, что между нами было. Так лучше, так правильно.

С этими мыслями я залезла в моторную лодку, колыхавшуюся на прибрежных волнах.

Обратно мы ехали молча. Каждый думал о своем.

Лодка легко покачивалась на буйных волнах. Пару раз я думала, что мы вот-вот перевернемся, но мистер Кравцов лишь менял скорость, и мы быстро пересекали бушующую стихию озера.

В Нортенвиле нас отвели в медпункт, где дежурила дородная женщина в необъятном белом халате.

— Какой ужас, какой ужас, — бормотала она, выдавая нам сухие пижамы. — Так-так, юноша переодевается за ширмой, а миссис Райн — здесь на диване.

Отдав нам приказы, медсестра принялась доставать из настенного шкафчика какие-то колбы с разноцветными микстурами.

В пижаме стало тепло и уютно. Обессилив, я рухнула на диван, позволяя медсестре засунуть мне в рот синие таблетки и поставить градусник.

С Майклом она проделала тоже самое.

— Это миссис Уэллис, она добрая, — прошептал он, повернувшись ко мне.

Я неловко кивнула и откинулась на спинку дивана.

Где-то между сном и явью до меня доносился голос медсестры:

— Так-так, температура у обоих нормальная. Похоже, дети решили заснуть прямо здесь, что ж, не буду им мешать.

Свет погас, и я провалилась в беспокойный и страшный сон.

Я лежала в большой комнате с изящным убранством. На потолке виднелся золотой рисунок, кровати, на которой я лежала, мог бы позавидовать любой в нашем нищем поселении.

Дорогая мебель с позолотой и прозрачный стол, наверное, из хрусталя. Черт возьми, где я?

Воспоминания нахлынули, заставив меня застонать от горя. Папа, мама, брат — их всех убил кровопийца Руфус. Теперь я совсем одна, хотя тот незнакомый граф был добр со мной.

Но…

— Но он тоже кровопийца, — произнесла я уже вслух и закашлялась, горло снова свело от жажды.

Дверь скрипнула, и в комнату зашел мой спаситель.

На нем была светло-серая сорочка и светлые брюки. Серый ему бесспорно шел, словно граф Арделиан был соткан из серого цвета. Это казалось мне странным, пугающим и по-своему притягательным.

— Ты проснулась, — он улыбнулся и протянул мне стакан с красной жидкостью. Вот выпей.

Пришлось усыпить тебя. Процесс становления для каждого из нас весьма болезненный.

Его слов я почти не слышала, жадно схватила стакан и принялась пить. Это запах сводил с ума, и вкус великолепный и такой знакомый. Стакан покачнулся в моей руке, и часть жидкость разлилась на сорочку. И тут я с удивлением поняла, что это кровь. Я пью кровь, значит, я…

— Да-да, — Арделиан ловким движением стер капли с моего рта, — ты все верно поняла, моя милая пастушка. Теперь ты одна из тех, кто всегда на вершине: носферату, вампиры, называй нас, как хочешь, но суть не изменить. Мы будем править миром, — он наклонился к моему лицу, — наш род — величайший из великих.

— Подождите, — мое сердце болезненно сжалось, — что это все значит?

Он встал и прошелся по комнате, в глазах графа сиял озорной интерес.

— Мы живем бесконечно долго, единственное, что нам нужно для поддержания жизни — кровь, но это такая малость, — граф досадливо махнул рукой, — в остальном мы безупречны. Совершенные создания. Если хочешь, можешь, создать последователей. Поделись своей кровью и любой человек обратится в вампира, но немного другого, не такого совершенного, как мы. Их мы называем слугами. Наши верные помощники, не способные ни в чем отказать своим хозяевам. Еще есть «не мертвые», — граф брезгливо поморщился. — Если выпьешь человека полностью, он восстанет, но потеряет разум. Будет только слушать простые команды. На этом пока все.

Я кивнула и удивленно уставилась на своего собеседника. Слишком много информации. Голова немного кружилась, мысли расползались подобно надоедливым насекомым.

Слуги? Не мертвые?

И тут в голове поселилась ужасная догадка:

— Господин Арделеан, а что насчет моих родных? Вы говорили, что их осушил этот Руфус? — Имя убийцы далось мне с трудом, — это значит, они превратились в…

— Да-да, — граф взял меня рукой за подбородок и вытер с моей щеки внезапно появившуюся слезу, не волнуйся, их упокоили инквизиторы. Мои соболезнования, милая пастушка. Понимаю, как тебе грустно, но я готов нести ответственность за ошибки своего беспутного родственника. Ты в надежных руках, Нина.

Граф меня обнял, и я почувствовала непривычный запах дорогого парфюма.

— Скоро, — прошептал он, — ты станешь моей женой. Теперь мы связаны, Нина. Я обратил тебя в высшую, дал сердце Руфуса, мы будем вместе до скончания веков.

— Подождите, женой? — Я отстранилась. Мысли снова путались. Еще неделю назад меня хотели выдать за упитанного фермера средних лет, а теперь я в замке и могу стать супругой знатного господина.

Безродная девица без копейки за душой, возможно ли такое?

«Наверное, для нелюдей все возможно. У них другие законы», — подкинуло ответ подсознание.

И все же мне было плохо. Грусть от смерти родных словно придавила, в памяти были только мертвые овечки да ясная ночь, в которую я чуть не умерла. Какая уж тут свадьба?

К тому же, про Арделиана ходили разные слухи. Говорили, он убийца, хоть и не похож на монстра. Но вдруг я ошибаюсь?

Тем временем граф поднялся, подмигнул мне и направился к выходу.

— Не думай об этом, не страдай о мертвых, Нина, лучше поразмысли о нашем будущем. Твои раны скоро затянутся. И не называй меня господин, просто Даниэль. Хорошо?

— Да, господин, в смысле: Даниэль, — я смущенно приложила руку ко рту.

Граф вышел, и я осталась одна.

Легко сказать: «Не горюй о мертвых»! Сам он, похоже, совсем не переживает о Руфусе, которого недавно убил. Что за странный господин?

С этими мыслями я подошла к гардеробу и взялась за позолоченную ручку.

Святая Мария! Чего здесь только не было! Тугие корсеты, великолепные платья, которые впору носить знатным дамам, пышные юбки и шляпки с разнообразием цветов. Тонкие шелковые чулки больше напоминали предмет искусства.

Я ахнула и села на стул с резными ножками.

В дверь постучали.

Я громко сказала:

— Войдите.

В комнате появилась негритянка в скромном платье. При виде меня она сделала реверанс.

— Если леди желает одеваться, Марта помогать. Марта — слуга господина.

Она еще раз склонила голову.

Подумать только! Раньше я сама мечтала работать служанкой у богатых господ, иметь жалование и бесплатную еду, а теперь служанка пришла помочь мне надеть одно из этих восхитительных платьев.

— Да, Марта, помощь нужна. Я ведь совсем не умею носить такое.

В глазах негритянки мелькнул слабый интерес:

— Какое платье госпожа желает надевать?

Я показала пальцем на синее, оно выглядело самым скромным, без глубокого выреза и вычурных цветов на подоле.

— Хорошо. — Негритянка со знанием дела принялась затягивать на моей спине корсет.

— Марта, а ты тоже из тех, кто пьет кровь? — Неуверенно спросила я.

Служанка кивнула:

— Я служить по крови господину и пить кровь, разумеется, — она взглянула на меня с сочувствием. — Не бойтесь, хозяин щедр. Он часто оставляет слугам недопитых людей. Это лакомство, вкусно, — Марта улыбнулась, обнажив клыки, и тут мне стало нехорошо.

— Ты хочешь сказать, что он убивает людей?

— Господин великодушен, не плодит «немертвых», стреляет в выпитых серебром и делится едой со слугами. Вам очень повезло, юная мисс.

Я кивнула, хотя внутри все заледенело и сжалось. Убийца! Я попала в лапы к убийце.

Как же так! О боже…

— Может, для вас сейчас это будет непривычным, но потом вы войдете во вкус. — Марта ловко натягивала на меня чулки. — Многие мечтают стать избранницей господина.

— Не сомневаюсь, — к горлу подступила тошнота. Я смотрела на свое отражение в настенном зеркале. Волосы причесаны и волнами спускаются по плечам, синий цвет платья оттеняет зеленые глаза. Сейчас я ничем не отличалась от благородной леди.

И все же я была самой несчастной лед на свете!

Неожиданно вспомнилось незнакомое слово, услышанное от графа:

— Марта, м-мм, а кто такие инквизиторы?

На лице служанки отразился страх:

— Это убийцы, смерть для слуг и немертвых, даже для таких, как господин, они опасны. Эти отродья носят кресты и святую воду, их ружья отравлены освященными пулями.