Вишенка на десерт

Глава 15

Оставаться здесь больше нет сил. Неважно, что подумают обо мне гости и хозяева. Хочется просто исчезнуть, укрыться от всех этих взглядов. Особенно когда понимаю, что недавнее столкновение только цветочки. По Люси видно, что она не привыкла отступать и терять такой удобный объект для шпилек и издевательств.

Однако и другие вещи неотвратимо портят настроение. Кумушки на соседней софе не унимаются. Перешептывания становятся громче. И доносятся до меня так четко, будто ведутся прямо здесь, у уха.

― Позор семьи… — сообщает противный скрипучий голос.

Я к ним не поворачиваюсь, не вижу, кто говорит. Сижу с каменным лицом. Будто не понимаю, что обо мне.

— Да, позор, — повторяет, будто предыдущую фразу не услышали.

— А слышали, что она говорила бедной Люси. Разве можно так? — к ней подключается второй. Писклявый, тонкий, как у маленькой девочки.

― Но… Люси сама… — кто-то все же пытается возразить.

Но его перебивают.

― Все равно! Люси не аристократка. Вивьен надлежало быть сдержаннее. Древний род. Древняя кровь! — говорит скрипучая.

― Это все ее корни! — снова поддакивает пискля.

— Его корни, — исправляет скрипучая.

— Кого? Роуза?

― Именно. Говорят, Роузы появились при первом Бардальфе. Оруженосец с Айришских островов спас королю жизнь. И тот отдал ему младшую дочь в жены. А потом их сын стал королем… Кто-то из Роузов обязательно приходит к трону. Примерно каждые двести лет…

— Поэтому Патрик Роуз и… — не сдерживается пискля.

— Тихо… тихо… — испуганно шипит голос, который пытался и Люси обвинить.

Кумушки умолкают. Больше со стороны софы не доносится ни звука. А я даже дышать забываю. В горле появляется комок. Неприятное предчувствие щекочет за грудиной. Как гадкий таракан усиками. Верить сплетницам, конечно, не стоит. Однако и в их разговорах может быть доля истины. Только вот насколько она велика. А, самое главное, я об измене лорда Роуза снова ничего не узнала.

Неизвестность вымораживает. Угнетает. Ставит в тупик. Ведь напрямую ни у кого спросить не могу. Во-первых, такие разговоры, скорее всего, запрещены. Во-вторых, Вивьен точно должна быть в курсе таких семейных дел.

Хотя матроны и умолкают, но взгляды злобные бросать не прекращают. Я их не вижу, только чувствую. Глаза прикованы к нервно сжатым на коленях кулакам. К счастью, в этот самый момент кончается танец, их подопечные возвращаются. Сплетницам становится не до меня.

Маман тоже находит меня глазами и направляется к диванчику. Гортензию тянет за собой. Сестра сияет. Этот танец у нее пропущен. Однако, судя по лицу, карточка на следующие заполнена претендентами. А потом и Торнтон подводит к нам Селесту. Здоровается со всеми, галантно целует руку маман и вдруг смотрит на меня.

― Леди Вивьен, не найдется ли у вас места для меня на следующий танец?

Сердце подпрыгивает. Не хочу с ним танцевать. Но моя карточка чиста, как слеза младенца. Он не поверит, что танцы расписаны.

― Я… э-э-э… как раз ногу… — начинаю придумывать на ходу.

Однако маман сразу же перебивает:

― Она будет рада с вами потанцевать лорд Торнтон. Пока Джеффри нет.

Торнтон кивает, бросает на меня победный взгляд. Хитрый, полный предвкушающего предчувствия.

― Лорд Спайк сообщил, что задерживается. Прибудет завтра.

— Будем с нетерпением ждать, — щебечет маман.

Не сдержавшись, фыркаю. И снова притягиваю внимание лорда.

— Следующий танец мой, леди Вивьен. Не забудьте записать в карточку, — уголок идеально очерченных губ дрожит.

— Непременно, — улыбаюсь так, что сводит скулы. Вот прилипала.

А спустя несколько минут к нам подходит еще парочка джентльменов. Они приглашают Селесту, Гортензию и меня. Один кажется смутно знакомым, другого не знаю. А за этими двумя подтягиваются и остальные.

Улыбаюсь. Маман больно щиплет бок, заставляя записать в карточку их фамилии. Моя бы воля, история о поврежденной ноге обязательно пошла бы в ход.

― Цыплятки мои, это просто фурор! — захлебывается от восторга, как только кавалеры уходят. — Ты, Вивьен, должна признаться, действительно в этом платье привлекаешь внимание. А благосклонность Торнтонов добавляет баллов на рынке невест. Посмотрим… возможно Джеффри придется отказать, раз так складываются обстоятельства…

— Я и так ему отказала, — закатываю глаза.

Но маман делает вид, что не слышит. Ее взгляд падает на тарелку с вафлями.

― А это что такое?

Невольно прячу тарелку за спину.

— Еда… — заливаюсь краской. Только не хватало еще от нее и сестер услышать шутки насчет моего вкуса.

Но вместо насмешки она горько вздыхает.

— Вивьен, ты опять за свое? — голос затихает до едва слышного шепота. — Тренируй силу воли. В десерте масса калорий!

Нахмуриваюсь. Так вот в чем дело!

— Врач сказал, питаться полноценно! — напоминаю.

Сестры молчат, только заинтересованно наблюдают. Видно, что такой разговор ведется не впервые.

― Врачи тоже ошибаются. После этой победы мы не можем потерять позиции. Надо снова пересмотреть твое меню. Доктор Ллойд — мужчина. Что он может знать о женской красоте и усилиях, которые мы прикладываем, чтобы нравиться противоположному полу. У самого, скорее всего, жена — идеальная леди…

Так и хочется сказать что-нибудь резкое и гневное. Маман от моего возмущенного ответа спасает лишь то, что начинают звучать первые аккорды мелодии. И к нам уже направляется Торнтон в компании двух джентльменов, которые подошли первыми, чтобы пригласить на танец.

Глотаю едкие слова. Но ярость продолжает клокотать в груди. Маман подталкивает в спину. Селеста и Гортензия уже упорхнули, кружатся в объятиях кавалеров. Я сижу, стараюсь взять себя в руки. А деваться некуда, пообещала. Приходится с милой улыбкой принять приглашение. И, подражая сестрам, шагнуть на танцевальную площадку.

Все мысли разлетаются. Будто в мозгах распахивается огромная черная дыра. И никакой толковой фразы. И ни одного разумного слова. Молчу. Он тоже молчит. Однако в отличие от меня, Торнтону вряд ли не хватает слов. Изучает. Возможно, пытается проникнуть в голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ежусь. Будто вся каменею, двигаюсь как деревянная.

— Вы боитесь меня, леди Вивьен? — внезапно спрашивает.

Поднимаю смущенный взгляд.

― С чего вы это взяли?

Лукавый, любознательный блеск в глазах пронизывает до нутра. Ждет ответа, выкрутиться не получится.

— Я просто не понимаю… — начинаю и умолкаю вдруг. Как сказать, что просто смущена его вниманием. Особенно после того подслушанного разговора.

— Что именно, леди? — заставляет снова посмотреть в глаза.

― Не понимаю, почему ко мне такое внимание с вашей стороны. Не понимаю, почему мы получили приглашение. И мне это не нравится. Я привыкла быть в курсе событий.

― А почему вам в голову не приходит, что мой интерес искренний и без подводных камней. Просто потому что вы интересная девушка.

— Издеваетесь? — криво улыбаюсь. Хотя мне вовсе не смешно. ― Интерес к жабе? К дочери возможного предателя. К бывшей невесте друга?

— Но ведь бывшей, — ни капли упрека. Сама невинность в голосе.

― То есть другие аргументы все же верны? ― делаю выводы.

― Нет! Не верны… — уверено возражает. Настолько искренне, что готова поверить.

Но нет, не верю. Холодный разум все еще властвует над чувствами.

— Не играйте со мной! Я уже не та наивная, глупенькая Вивьен. И могу себя защитить!

― Я вижу… что вы не та… ― соглашается. Взгляд становится цепким, изучающим.

Внутри все холодеет. Никак не пойму, что он имеет в виду. Мои слова или то, что я в теле другой?

― Мне жаль, что заставил вас смутиться…

Фыркаю. Вряд ли жаль. Напротив, это, скорее всего, и было целью.

― Больше не буду уделять вам внимание. Просто решил, что помощь друга не помешает.

«Друга ли?», ― возникает внезапная мысль.

― Пожалели? ― сжимаю губы.

Торнтон молчит. И я понимаю, что угадала. Становится противно, словно в грязь нырнула.

— Ненавижу жалость. Это унизительно, ― зубы начинают стучать от отвращения. ― Я совсем не дама в беде, которую нужно спасать. Могу и сама со всем справиться.

― Иногда враги гораздо сильнее, чем кажутся, ― наклоняется ближе. На грани приличия.

― Я справлюсь! — задираю подбородок.

Мелодия заканчивается. После Торнтона кружусь в танце с лордом Фрэнком Симонсом, которого так рекомендовала маман. Дальше с Джеймсом Фингером… Закари Айзеком… Внимание мужчин непривычно, подозрительно. Постоянно кажется, что где-то за спиной надо мной насмехаются. Поэтому в ответ на красочные комплименты реагирую сдержанно и холодно. И игнорирую все предложения продолжить общение и забронировать следующий танец.

С головы не идет Торнтон и его предупреждение. Становится неуютно. Что же такое задумала против меня Люси Барроуз, что даже сам лорд, хозяин праздника, решил предупредить. Или это просто дружеский совет по поводу девичьих разборок. Все же я очень задела эту выскочку. А разъяренные девушки бывают достаточно жестокими и изобретательными.

К концу вечера настолько нервно изматываюсь, что просто голова кругом идет.

Меня больше не трогают. И кумушки на софе не рискуют сплетничать. Но взоры, взоры не исчезают. Кусают и дальше. Как и скрытые насмешки на устах Люси и ее миньонов. И как только объявляют о завершении праздника, не сдерживаю облегченного вздоха.

По дороге в комнаты почти не прислушиваюсь к возбужденным разговорам сестер. Их вечер удался, и даже я не думаю портить хорошее настроение. Все же не настолько жестока, чтобы донимать их. На самом деле не имею ничего против, чтобы они нашли свою судьбу и удачно вышли замуж. Главное, чтобы от меня отстали. В душе лишь одно желание — добраться до кровати и выспаться. Не думать ни о чем. Оставить сомнения и подозрения на следующий день. Просто отдохнуть.

Сара помогает снять платье, вытащить шпильки, расчесать волосы… Далее я отсылаю ее к Гортензии, которой помощь нужна больше, чем мне. Корсет самостоятельно снять практически невозможно. Как и платье со шнуровкой на спине. А сама, едва преодолевая сон и усталость, медленно иду умываться.

Но когда наклоняюсь над раковиной, сон в ту же секунду исчезает сам по себе. Едва не вскрикиваю, в последний момент, прикрываю ладонью рот. На меня из глубины белой чаши хлопает глазами здоровенная бородавчатая жаба. Она сидит спокойно, как хозяйка, раздувает рябое горло, и даже не квакает.

— Как ты здесь очутилась? — хриплю, чтобы услышать свой голос. Снять со связок напряжение от испуга. Мгновенно догадываюсь от кого такой подарок. Намек прозрачный как горная вода. Бедное животное нашли, скорее всего, в саду и подбросили мне, чтобы напугать. Затея детская, глуповатая и совсем неоригинальная.

Брать животное в руки противно. Но ей здесь не место.

Подхватываю полотенце, осторожно заворачиваю в него и иду к окну. Лягушка, даже не пытается скрыться. Сидит тихо, словно загипнотизированная. Я даже начинаю подозревать, что придавила ее нечаянно. Однако, когда немного отклоняю краешек полотенца, на меня все так же спокойно смотрят круглые глазюки спокойной как удав животинки.

Проблемы начинаются, когда подхожу к окну. Одной рукой удержать животное тяжело. Но вторая нужна, чтобы открыть створку. Лягушка, будто ощущает близость свободы. Начинает возиться, вырываться. Полотенце соскальзывает. Уже не думаю о гадком скользком создании. Просто пытаюсь удержать — ловить ее по всей гостиной нет ни малейшего желания.

Пальцы едва удерживают покрытое слизью брюшко. Створка, наконец, приоткрывается, и я с огромнім облегчением выпускаю животное на свободу. Жаба быстро перепрыгивает на крепкую ветку дерева и уверенно продвигается по ней к свободе. Значит, эта попаданка точно из сада. И не лень было Люси и миньонам ловить ее по этим кустам ради глупой затеи. Ей-богу, как дети.

Но внезапно ладонь начинает слегка покалывать. Именно ту, которая держала лягушку. Машинально вытираю ее о полу халата и закрываю окно. Когда дохожу до ванной боль уже становится невыносимой. Меня передергивает от чувства брезгливости. На коже мерзкой пленкой ощущается слизь. Наверное, из-за нее и начинается зуд.

Холодная вода и мыло помогают только на короткое время. Слизь хоть и отмывается, но жжение нарастает. А потом рука краснеет, отек быстро распространяется на запястье, буквально на глазах охватывает предплечье. Теперь моя конечность напоминает розовую сардельку. Внезапно становится тяжело дышать. И я уже понимаю — мне нужна помощь.

— Сара! ― зову служанку. ― Ма…. ― так трудно леди Роуз назвать мамой. — Матушка! — нахожу приемлемый эквивалент.

Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не чесаться. Но чувствую, что отек ползет и ползет дальше. В горле будто застрял здоровенный раскаленный шар.

Как ни странно, и та, и та реагируют сразу. Вылетают ко мне в гостиную. А за ними и сестры.

— Вивьен, что случилось? ― леди Роуз жмурится от света и затягивает пояс пеньюара. Наверное, уже спала.

— Вот, — из последних сил протягиваю вперед руку-сардельку.

Голос становится сиплым, свистящим. Я буквально ощущаю, как исчезает воздух. Не могу вдохнуть и капли. Испуганные лица окружающих подсказывают, что все гораздо страшнее, чем я себе думаю. Сара бросается ко мне. Но я уже не могу и глоточек воздуха втянуть. Перед глазами темнеет. Ноги подкашиваются, как вареные макаронины.