Вишенка на десерт

Глава 32

Маман так и не вытащила из меня более-менее вразумительного ответа. И я поистине горжусь собой. Наконец-то добилась того, что она хотя бы попыталась не лезть в мою жизнь. Все же недавний разговор явно добавил мне баллов на шкале любимых дочерей. Да и насчет бального платья думала спор будет гораздо серьезнее. А создалось такое впечатление, что ворчала леди Роуз только для отвода глаз. Однако радоваться этому или серьезно настораживаться я пока еще не решила. И сосредоточилась на гораздо более важных моментах.

Сегодня у меня две достаточно непростые задачи: наведаться в банк и встретиться с Торнтоном. Вчера я послала ему письмо, и искренне хихикала, ярко представляя, с каким видом он его читает. Видимо, подозрительно хмурится и сушит голову, по какой причине его строптивая невеста попрала все правила этикета и сама пригласила на свидание. О том, что мое трепетное девичье сердце растаяло от всей той кучи безделушек, которыми он регулярно засыпает меня, будущий муж, уверена, даже мысли не допускает. И, стоит отметить, оказывается совершенно прав.

Наконец-то я созрела, чтобы рассказать ему все или почти все. Что-то дергает внутри — пришло время довериться, пришло время выбрать сторону и, наконец, понять, что происходит вокруг. Сама я в битве против всех просто не выстою. А будущий муж вполне приемлемый союзник.

Карета наконец-то останавливается перед парадным входом в белоснежное здание с изящными колоннами. Золотыми буквами на фасаде красноречиво отчеканено «Банк Берхауза-Генрихсона». По слухам самый надежный банк не только в Аквилании, но и во всем Союзе Независимых Королевств.

Чувствую себя неловко среди мрамора и позолоты, в истинно мужском мире. До этих пор я не оказывалась в столь «самостоятельном плавании». Жизнь моя в Ласфарии, если задуматься, достаточно «инкубаторская». Дом, балы, званые вечера и две недели праздника в Торнтонхолле — все под неусыпным наблюдением маман. Единственная самостоятельная вылазка в салон мадам Жельбен. И то меня сопровождал Уилл.

— Леди? — как только оказываюсь в прохладном просторном холле, ко мне спешит невероятно интересный мужской персонаж в белокуром, припорошенном пудрой парике. При каждом шаге пепельные букли подпрыгивают забавными пружинками.

— Здравствуйте… — мило улыбаюсь и, не давая себе времени на колебания, тараторю заученную на зубок и отрепетированную фразу. Боюсь, если буду медлить, вся смелость растает как снег на солнце. — Меня зовут Вивьен Роуз. У кого я могу уточнить информацию о трастовом фонде?

Забавный человечек мгновенно меняется в лице. Шокировано моргает. Уверена, нечасто к нему приходят молодые леди с финансовыми вопросами.

— И открыть счет на свое имя, — добиваю его. И удивленно наблюдаю, как по его оливковой коже расплывается мертвенная бледность.

Но стоит отдать должное, в себя «Парик» приходит довольно-таки быстро. Только заикаться немного начинает.

— Прошу леди, — указывает направление, и следует со мной, время от времени направляя движения.

Мы сворачиваем в широкий светлый коридор и останавливаемся у блестящей белой двери. Золотая табличка с вырезанной надписью утверждает, что здесь находится некий сэр Бартоломеус Соле.

Мой проводник стучит, а после озвученного разрешения открывает дверь и пропускает вперед.

— Сэр Соле, к вам леди Вивьен Роуз, — возвещает. — Относительно своего трастового фонда… — его голос на тон становится тише. Как будто он пытается изо всех сил скрыть причину моего визита, по крайней мере, для посторонних ушей.

Бартоломеус Соле, дородный краснощекий дядечка в аналогичном белокуром парике торопливо поднимается и нервно одергивает лацканы жакета.

— Добрый день, сэр Бартоломеус, — искренне улыбаюсь. Почему-то удивление на их лицах немножко льстит. А вот нервно сцепленные пальцы смущают. Не такую реакцию я ожидала от работников известного банка.

— Садитесь, будьте добры, — приглашает, нервно ослабляя завязанный в элегантный узел шейный платок.

Я грациозно усаживаюсь на стуле, расправляю платье. Чтобы ни одна складочка не испортила идеально гладкую юбочку. Удивительно, чувствую себя спокойно. Волнение, должно быть, осталось там, в помпезном холле. А тут воцарился холодный разум и сухой расчет. Я должна сделать все идеально, так чтобы сэр Бартоломеус не почувствовал слабинку.

— Так какие у вас вопросы? — шлепается и он на свой стул.

Улыбаюсь, делаю вид, будто и не заметила, что во второй раз буду повторять цель визита.

— Во-первых, я хотела бы открыть на свое имя счет. Насколько мне известно, у меня есть на это право.

— Да, конечно, — сэр Бартоломеус немного успокаивается. На лице возникает деловая сосредоточенность. — Это одноразовый вклад…

— Депозит. Который я буду регулярно пополнять. Мои собственные средства, доступ к которым буду иметь лишь я, а впоследствии и моя дочь или дочери.

Чем четче вырисовывается моя дальнейшая судьба, тем больше понимаю, что не хочу такую для своей дочери. Быть зависимой от мужчины, от его образа жизни, положения в обществе и других факторов невыносимо. Раз за разом думаю о семье Джеффри, которая оказалась на грани бедности из-за его пристрастия к покеру. О том, что случилось бы с Роузами, если бы не было наследника, если бы лорд и леди Роуз родили только троих дочерей. Да и меня, собственно, чуть ли силой не выдали замуж за проходимца, лишь бы не висела на шее у Уильяма в качестве старой девы… Разве это жизнь?

Я желаю, чтобы моя дочь не боялась самостоятельно двигаться вперед и имела для этого все условия. Не захочет выходить замуж, и не надо. Собственный счет позволит прожить без этого. В конце концов, даже у меня нашелся способ, как заработать копеечку. За мои неожиданные и смелые идеи фасонов мамам Жельбен согласна от каждой продажи отчислять небольшой процент. А мне больше и не нужно. Тем более что новых идей и экспериментов у меня вагон и маленькая тележка. Ну и конечно за работу модели, которая рискнет надеть смелые фантазии известной модистки. Только эту договоренность мы держим в строжайшем секрете, иначе я вконец испорчу себе репутацию. По мнению высшего мира Аквилании, заниматься работой леди не годится. И разбираться в финансах тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К счастью сэр Бартоломео не интересуется откуда у меня деньги, пожалуй, решает, что это из щедрых подачек мужа на «булавки». А я убеждать его в обратном не собираюсь.

— И еще, — продолжаю, когда дела с депозитом улажены. — Меня интересует трастовый фонд, который открыл на мое имя отец.

Кадык сэра Бартоломеоуса нервно дергается.

— Леди Роуз им недавно интересовалась. Я заверил, что все хорошо… Вы получите к нему доступ, как только выйдете замуж.

Мыло хлопаю ресницами и невинно произношу.

— Да, его условия достаточно прозрачны… А моя мать… она доверенное лицо?

Кадык дергается снова.

— Нет, лорд Роуз назначил другого человека.

— В самом деле? — искренне удивляюсь. Была действительно уверена, что это маман. — И кто же это?

Сэр Бартоломео хватает ручку, принимается крутить ее в руках.

— Лорд Торнтон, — медленно произносит, словно боится это имя сказать вслух.

— Кто? — от удивления немного повышаю тон. — Почему он?

— Леди Вивьен, — сэр Бартоломео наконец-то берет себя в руки. — Не в наших правилах интересоваться мотивами клиентов. Но уверяю, лорд Торнтон достаточно ответственно отнесся к своим обязанностям. Да еще и приумножил ваше состояние. Беспокоиться вам нечего. Тем более сейчас…

— Ну, конечно… — закусываю губу.

Кажется, о нашем предстоящем браке с Торнтоном не слышал только ленивый.

— Лорд Торнтон знал, что это вам не понравится, — по-своему понимает мою гримасу. — Попросил не говорить, но мы не имеем права… — разводит руками.

«Ну конечно…», — мысленно фыркаю.

— А леди Роуз… Она знает?

Я даже в ярких красках представила себе ее покрасневшее от гнева лицо. Это же надо, лишили ее такого лакомого куска.

— Эту информацию ваш отец захотел скрыть. Даже от собственной жены, — снова удивляет собеседник. — А еще…

В этот момент кто-то стучится в дверь. В кабинет заходит уже знакомый слуга и приносит небольшой конверт.

— Лорд Роуз знал, что вы придете, и приказал кое-что передать.

Я ошеломленно смотрю, как перед и мной на стол кладут конверт. Лорд Роуз удивляет все больше и больше. Из доброго семьянина, заботливого отца и образцового вассала короля он постепенно превращается в загадочную таинственную личность, которая даже после своей смерти пытается влиять на своих близких. Осторожно беру письмо в руки, словно это сверхчувствительная бомба, распечатываю и с любопытством заглядываю внутрь.

«Моя дорогая Вивьен…» — эти слова первыми бросаются в глаза. И сердце почему-то жалостливо сжимается. Не я, совсем не я, должна читать эти строки, не мне посвящена вся та щемящая нежность, пронизывающая каждую букву. Но я читаю… Читаю, и представляю, что так же трепетно, со всепоглощающей любовью мог написать и мой папа… Впитываю в себя капли чужой любви, как жаждущая земля долгожданный дождь. И даже не замечаю, как начинают капать слезы на пожелтевший лист бумаги.

«Милая моя девочка. Я полюбил тебя с первых секунд. Как только увидел тот непослушный кудрявый локон, упрямо торчавший из-под льняного чепца. И всегда любил и делал все, чтобы ты, моя доченька, имела хорошую судьбу.

Сглатываю комок в горле. Сэр Бартоломеус поднимается и деликатно отходит к окну. Я замечаю это лишь краем глаза, как и то, что помощник в парике тихо выскальзывает из кабинета.

«Тем болезненнее для меня, осознавать, что возможно ты всю жизнь будешь считать меня предателем. Но помни, что бы ты не услышала, я всегда был верен своей семье и королю. Делал все возможное, чтобы ты, мама, твои сестры и брат были в безопасности. Ради вас, Вивьен, я способен на все… А измена, то, что разрушило бы будущее Роузов.

Тыковка, я хочу, чтобы ты помнила своего папу любящим заботливым и верным подданным короны. Ибо это истина. Другой не существует!

А теперь насчет твоей безопасности. Условия трастового фонда и твоего замужества ты знаешь. Это все было зачитано в завещании. Поэтому за судьбу твою я спокоен. Но если вдруг наступит трудный момент, можешь доверять лорду Бардальфу Торнтону. Думаю, ты знаешь, о какой опасности я говорю…»

Теперь сердце уже не сжимается — стучит взбалмошно. Опасность это, конечно, Маска, а Торнтон… Итак, лорд Роуз имел с ним общие дела, доверял… Не просто все средства, но и жизнь родной дочери. И, безусловно, Торнтон об этом в курсе. Поэтому уцепился как банный лист. А когда о магии узнал, то и предложение сделал. Почему же не рассказал раньше? Почему скрывал связь с лордом Роузом? Или не скрывал… просто я забыла…

Снова эти провалы в памяти заставляют сомневаться в выводах. Вот почему с переселением душ все воспоминания исчезают!

Сомнения терзают. Итак, вопросов к новоиспеченному жениху у меня все больше и больше. Но я обязательно сегодня у него выпытаю всю правду.

«А в крайнем случае, если других вариантов не будет, ищи провидицу Амариллис. И не спрашивай почему, просто поверь. Она знает, что делать.

С любовью, твой папа!»

И именно на этих словах у меня случается то, что в народе называют «взрыв мозга». Ибо при чем здесь эта мошенница вообще понять не могу.

— Чаю, леди Роуз? — передо мной возникает небольшая белая фарфоровая чашечка.

Помощник с буклями услужливо ставит на стол поднос, на котором располагаются чайник, молочник, сахарница, вазочка с конфетами и еще одна чашка для сэра Бартоломеуса.

— Спасибо… Чай действительно не помешает, — даже не думаю отказываться.

Осторожно беру в руки чашку и медленно отпиваю. Успокаивающий мятный напиток немного утоляет нервное возбуждение. Сэр Бартоломеус присоединяется ко мне. А помощник готовит документы для открытия счета. Эмоции приходится приглушить. Дело прежде всего. И немного погодя я выхожу из банка, имея уже небольшую сумму на личном счете, боль в сердце и совершенно расшатанные нервы. А еще разговор с Торнтоном предвидится. И я, собрав волю в кулак, приказываю кучеру ехать к центральному парку.