Вишенка на десерт

Глава 18

Мельницы располагаются на высоких холмах, покрытых обильной зеленью. Огромные лопасти едва качаются. Ветра нет, тихий спокойный день упивается летней жарой.

Селеста что-то щебечет, восторженно моргает ресницами, жеманно прикрывает ладонью рот, сдерживая возбужденные возгласы. Гортензия ведет себя более сдержанно. Но и ее развлекает разговором не желанный Торнтон, а всего-навсего стихийщик Фрэнк Симонс. Тот, который заочно заслужил ее пренебрежение. Чей магический дар сестра считает бесполезным и непрестижным. Собственно, она и сейчас держится немного холодно. Иногда высокомерно фыркает. Но Симонс не обращает внимания. Он радостно и открыто что-то ей рассказывает, возбужденно жестикулируя. И губы сестры слегка дрожат, словно она сдерживает улыбку.

Мы с Джеффри идем как чужие. Конечно, попытки завести светскую беседу были, ненавязчиво прослеживались взывания к прошлым чувствам. Однако я не поддавалась. Обида глубоко сидит в сердце. И нет ни малейшего намерения о ней забывать. Да и в искренние чувства не верю. Поэтому, наконец, эксжених затихает и всю дальнейшую дорогу молчит, пока перед нами не вырастают словно из-под земли старинные мельницы.

― А зачем лопасти? — не удерживаюсь от вопроса. — Ведь я так понимаю, механизм приводится в действие магическим аккумулятором.

Торнтон отрывается от Селесты. Смоляная бровь подпрыгивает вверх. Будто принимает вызов.

― Не всегда есть возможность его зарядить. И хотя мастер артефактов живет в Шеридане, я решил не избавляться от альтернативного источника энергии. На всякий случай.

— Довольно мудрое решение, — выдает Джеффри. Как будто кто-то просил его одобрения.

Невольно морщусь. Манера выдавать себя умнее, чем на самом деле, вызывает отвращение.

— Сейчас мельницы не работают? — с любопытством осматривается Гортензия.

— Нет. Пока разгар лета и вся пшеница созревает на полях, — снисходительно улыбается Торнтон.

― Так можно и внутрь заглянуть?

— Конечно. Для этого я и пригласил леди Селесту, которая так увлеклась мельницами.

«Увлеченная мельницами» Селеста не издает ни звука. Сразу виден неподдельный интерес к экскурсии.

— И вас всех… — обводит взглядом собравшихся.

То, что с нами еще и Гортензия, лорда Торнтона ни капли не удивляет. Он, похоже, на это и рассчитывал. Иначе зачем было приглашать Симонса.

На расстоянии мельница казалась довольно маленькой. Однако когда подхожу поближе, понимаю, насколько она огромна. Темное дерево сверкает на солнце. Могучие толстые бревна так крепко прижаты друг к другу, что даже волос не пролезет. И дверь… чуть светлее, из свежих, будто только что обструганных, шершавых досок, от которых, приятно пахнет сосной. Они внезапно приоткрываются, и из темноты помещения нам навстречу выходит высокий мужчина. Его пышные седые усы лихо подкручены вверх, а голову закрывает широкая соломенная шляпа, бросающая глубокую тень на глаза.

— Доброе утро, лорд Торнтон! — хрипло здоровается. — Каким ветром?

— Доброе, Сэм, — неожиданно подходит к обычному рабочему, и крепко жмет ему ладонь. — Да вот пришел посмотреть, как тут дела. Друзей привел.

Странный разговор. Такая непринужденность и легкость сбивает с толку. Я привыкла, что Торнтон натянут как струна. И холодный как лед. Хотя, стоит признаться, что иногда со мной наоборот, слишком пылающий, в основном от странных подозрений и попыток залезть в душу.

— Леди, лорды… — кланяется Сэм, окидывая нас внимательным взглядом и отступая в сторону. — Проходите.

Гортензия и Селеста ограничиваются кивками. Я же неожиданно здороваюсь, как полагается.

— Доброе утро, — искренне улыбаюсь. Этот дедушка вызывает невольную симпатию. — И первая ступаю в полумрак мельницы.

Здесь прохладно и вкусно пахнет мукой. С любопытством оглядываюсь в просторную комнату. Сквозь небольшое окошко проникают утренний свет. В широком рассеянном луче видно, как танцуют мелкие пылинки и крупинки муки. В самом центре расположены огромные жернова.

— Нам нужно подняться, — неожиданно за плечом возникает Торнтон. ― Основной механизм там, — указывает не узкую деревянную лестницу у противоположной стены.

Кто мог бы удержаться от такого соблазна? Поднимаюсь, даже не задумываясь. Не терпится взглянуть на удивительный магический аккумулятор. Даже забываю, что за спиной топает Торнтон. Что из этого? Да и не сама я здесь, в мельнице. Еще есть Селеста. Гортензия и другие. И Селеста, уверена, сразу переключит внимание на себя. А я преспокойно рассмотрю эту магическую штуку.

Уже на последних ступенях начинаю чувствовать дрожание воздуха. На губах оседает уже знакомый странный металлический привкус морозного железа. Ступаю как в жидкий кисель. И отзвук вибраций колет мурашками на кончиках пальцев.

― Вивьен? ― Торнтон почему-то в последний момент придерживает за локоть. Не дает ступить дальше. Пальцы цепко впиваются в плечо. И голая кожа в том месте начинает пылать, а по хребту бежит озноб.

— Оставайтесь на месте, — кричит остальным. Они, судя по голосам, уже начинают подниматься. Но топот стихает в ответ на предостерегающий окрик. ― Выходите! Выходите из помещения! ― следует безоговорочный приказ.

Снизу снова начинают шуметь и топать. Суетливо, настороженно. Но шум неожиданно прорывает возмущенный голос Джеффри.

― Вивьен! Там Вивьен, ― слышится обеспокоенное. — Я не пойду без нее!

А вслед за ним тихий уверенный голос Симонса. Я не слышу, что говорит Фрэнк, и что именно ему отвечает Джеффри. Однако кавалеру Гортензии, кажется, таки удается успокоить моего эксжениха, потому что больше от Джеффри не доносится ни звука.

Я сама начинаю переживать. Хотя опасности не чувствую, но неподдельное беспокойство в голосе Торнтона давит на нервы. Он не стал бы по пустякам суетиться.

― Что случилось? ― осмеливаюсь спросить.

Пальцы на локте дёргаются и сжимаются крепче.

― Пока не знаю. Но… Мне кажется, что нам лучше отсюда уйти…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Что-то с механизмом? ― спрашиваю.

Доски под ногами начинают мелко дрожать.

— С ним… — тихое. — Разберусь позже. А теперь медленно, не совершая резких движений, отступайте.

Дергаюсь, чтобы повернуться. Но крепкие руки сразу же перехватывают, фиксируют на месте, прижимая спиной к груди. Жесткая рука опоясывает талию, выбивая дыхание.

― Я же сказал, без резких движений!

— Там лестница, — жалобно тяну. Пятиться вслепую страшно. Паника нарастает. Голос Торнотона звучит резко и бесспорно. Итак, дело серьезное.

― Я помогу…

Горячее дыхание шевелит волосы на затылке.

Сглатываю комок в горле. И потихоньку двигаюсь назад, полностью доверившись уверенным, надежным рукам. Он делает шаг, и я за ним. Как в странном причудливом танце. Шаг… шаг… еще один…

Металл на губах медленно становится слабее. Кисель реже. И сжатая пружина внутри отпускает. Однако рука все так же крепко прижимает к груди. Становится неловко, неудобно. К щекам приливает кровь. Внизу живота что-то обрывается, с губ срывается глубокий выдох. И в ту же секунду понимаю, что он был совершенно излишним. Металл буквально взрывается в воздухе. Глухой гул по волне проносится мимо, отражается от стен. И волосы на голове встают дыбом. А дальше неожиданно раздается резкий треск, и мы проваливаемся сквозь пол на нижний этаж.

Желудок подпрыгивает к горлу. Меня буквально втискивает в тело Торнтона. Он делает все, чтобы основной удар пришелся на него, но у меня все равно на мгновение выбивает из груди воздух и в глазах темнеет. На голову сыплются щепки и мусор. Прикрываю лицо руками. Торнтон подо мной тихо стонет.