Вишенка на десерт

Глава 16

— Все могло бы закончиться гораздо хуже, — знакомый голос доктора Ллойда заставляет очнуться. Острое чувство дежавю режет по нервам. — Уверен, я не успел бы ее спасти. Но… — он на миг умолкает. ― У вас кто-то владеет целительской магией?

— Сара, — отвечает озабоченная маман.

Открываю глаза, жмурюсь. Они снова склонились надо мной, как стая грифов. Но на этот раз лица гораздо более озабочены. Даже у Селесты.

— Сара, вы спасли жизнь, леди Вивьен, — поворачивается к служанке доктор. Та неожиданно стесняется и краснеет.

― Что это было? — интересуется Селеста. — Вивьен говорила о какой-то лягушке перед тем, как упасть в обморок.

— Лягушка и была, — вмешиваюсь в разговор. Ненавижу, когда так говорят, будто меня здесь нет. — Кто-то подложил в умывальник.

― У вас аллергия на садовых лягушек?

― Аллергия? Откуда? — ошеломленно моргаю. И вдруг пугаюсь. Конечно, у меня нет аллергии. Но ведь она может быть у Вивьен. И я только что брякнула полнейшую глупость. Аллергики никогда о своих проблемах не забывают.

Перевожу испуганный взгляд на маман. Но та разводит руками.

― Никогда не замечала. Леди не подобает возиться с животными.

От облегчения голова идет кругом. Едва не попалась. Мне повезло. Но стоит быть внимательнее. В следующий раз все может закончиться гораздо хуже.

― Возможно, именно на этот вид… который водится в Шеридане. Эти лягушки вредители. Питаются корнями роз. Поэтому ничего удивительного, что вы и не подозревали о таких особенностях дочери.

Неожиданно пронизывает ужас. У меня же был самый отек Квинке. А здесь тебе не современная медицина, нет скорых и препаратов, спасающих жизнь.

— Подождите, вы хотите сказать, что я чуть не погибла от глупой шутки? — в горле пересыхает.

— Лорд Торнтон уже разбирается. Виновных обязательно допросят.

Откидываюсь на подушки. Хочется одновременно свернуть шею этой отвратительной Люси — ибо кто еще способен на такую детскую выходку — и пожалеть ее. Вряд ли она знала, что ее невинная затея произведет такой эффект.

В дверь слышится уверенный стук. Сара бросается открывать, а я застываю как статуя, увидев в дверном проеме лорда Торнтона.

― Как леди Вивьен? ― интересуется он, окинув испытующим взглядом нашу компанию.

Сестры поспешно приглаживают волосы и поправляют пеньюары. Маман расплывается в ухмылке.

Я почему-то стесняюсь, натягиваю одеяло чуть ли не до самого подбородка. Немного неловко видеть в спальне еще и его. Разве это прилично? Или хозяевам все можно.

Однако ни маман, ни сестер не смущают присутствие герцога.

— Все хорошо, — почесывает переносицу доктор Ллойд. ― Завтра утром последние проявления аллергии исчезнут, и леди Вивьен сможет принять участие в запланированных развлечениях.

Торнтон кивает, ловит глазами мой взгляд. В нем бушует беспокойное море. Будто говорит, что за этой проделкой с лягушкой скрывается что-то опаснее, чем все думают.

Неужели именно об этом он предупреждал?

Горло сжимается, будто приступ снова вернулся. Почти ныряю под одеяло, чтобы укрыться от зорких глаз.

— Леди Вивьен, я прошу прощения за это ужасное событие, — произносит. ― Мне жаль, что под крышей моего дома такое с вами случилось. Каждый гость должен чувствовать себя в безопасности.

― Ничего страшного. Это лишь глупая выходка, — слабо хриплю.

Вдруг пугаюсь последствий, которые могут ожидать Люси.

— Ошибаетесь, — слышится твердое. ― Во всяком случае, виновные будут найдены и наказаны.

— Что? Зачем? — даже приподнимаюсь на локтях. ― Это же просто… ― осекаюсь на последних словах. Тяжелый взгляд отнимает дар речи.

— Не просто, леди… — качает головой. — Спокойной ночи. Я лично гарантирую, с вами больше ничего не случится. Вы под моей защитой.

Ошарашено хлопаю глазами. В комнате повисает тяжелая тишина. Даже доктор Ллойд смущенно скребет уже покрасневшую переносицу.

Торнтон выходит, и я, наконец, выдыхаю воздух, комком собравшийся в груди.

«Спокойной ночи», ― он сказал. Смешно. Неужели после этого можно заснуть.

Спустя несколько минут уходит и доктор Ллойд. Дает указания Саре и маман и оставляет на тумбе у кровати несколько бутылочек с лекарствами.

— Для профилактики, ― объясняет, пристально осматривая меня. ― Вдруг еще раз наткнетесь на лягушку. В саду. Они, бывает, прячутся в траве.

Делаю себе на носу зарубку, внимательнее следить, куда сажусь и ступаю. Думала ли когда-нибудь, что такой пустяк будет представлять для меня невероятную опасность?

— Спасибо, — голос все еще хрипит. Но говорить могу. Осталось только странное ощущение, что в гортани застрял шарик, все время пытаюсь его проглотить.

Врач кивает, собирает свой чемоданчик с лекарствами, и Сара идет его провожать.

— Поправляйся побыстрее, — неожиданно желает Селеста.

Удивленно перевожу взгляд на нее. Не может быть, чтобы сестра так переживала за мое здоровье.

― Нам завтра на экскурсию к мельницам. Без тебя лорд Торнтон вряд ли поедет… ― объясняет. И все становится ясно.

― С чего ты взяла? — спрашиваю. — Поезжайте вдвоем. Я не обижусь.

Опять сталкиваться с Торнтоном за столь короткий отрезок времени уж слишком для меня. И так его довольно-таки много стало в моей жизни.

― Да я бы с радостью. Но… — разводит руками и горько вздыхает.

— Я тоже хочу… — заводит Гортензия.

Селеста кривится.

― Тебя не приглашали.

Губы Гортензии начинают дрожать.

— Думаю, лорд Торнтон не будет против, — выдаю. — Или просто поменяемся местами. Скажете, что я себя плохо чувствую.

Селеста сжимает губы.

― Не думаю, что такое его устроит. Он просто перенесет прогулку. И дней на завоевание у меня станет меньше. Ты подставишь меня, Вив! Неужели не желаешь счастья сестре?

«Да забирай его с потрохами», — мысленно открещиваюсь.

А может, это как раз и шанс, вдруг приходит в голову. Чем больше Торнтон увлечется Селестой, тем меньше будет обращать внимание на меня. Уже открываю рот, чтобы заверить сестру, что я завтра буду, как в разговор вступает маман.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Завтрашний день все покажет, — взмахивает руками. — А теперь, цыплята, все по кроватям. Иначе синяки завтра будут под глазами. Сара, останься с Вивьен на ночь! Вдруг приступ вернется.

— Как прикажете, леди, — приседает в поклоне.

Родственники наконец-то покидают мою спальню, в комнате остается служанка. Облегченно вздыхаю. Уж очень они шумные. Сейчас бы остаться в одиночестве, подумать, разложить все по «полочкам».

— Можешь идти спать, Сара. Не думаю, что за мной нужно следить. Я хорошо себя чувствую.

— Я не могу, леди, — качает головой.

Недовольно хмурюсь. Еще шпионов мне не хватало.

— Я тебя отпускаю.

— Нет, леди, я останусь. Вдруг что… Мне и здесь будет удобно.

Она демонстративно садится в кресло у окна, достает из кармана передника какую-то книгу и углубляется в чтение.

Итак, выхода нет… Переворачиваюсь на бок и стараюсь уснуть. Однако сразу не выходит. Нервы натянуты как канаты. Успокоиться не удается. Я едва не умерла в очередной раз. Была на волосок от гибели. Несчастья преследуют Вивьен, как черного кота из песенки. Только у меня не девять жизней, а всего две. И это последняя. Ее нужно беречь.

Закрываю глаза, может так быстрее погружусь в сон. Маман права, с синяками под глазами не стоит появляться. Дело, конечно, не в Торнтоне или еще в ком-то. Дело в этой выскочке Люси. Перед ней и ее миньонами просто обязана появится еще красивее, чем сегодня. Пусть не радуются, что их глупая шутка как-то повлияла на меня.

Уж не знаю, какое наказание для них назначат Торнтоны. Но не думаю, что грозит что-то серьезное. Лягушка — случайность. Она и сама могла попасть в комнату, или я натолкнуться в саду. И, похоже, Люси, невольно, оказала мне огромную услугу. Если бы приступ произошел где-то в пустынном месте, где никого нет, меня было бы не спасти. Вот правду говорят — нет худа без добра.

С этой мыслью и засыпаю, искренне надеясь, что день принесет хорошие эмоции. Я снова смогу поставить Люси на место, а Джеффри так и не появится в Торнтонхолле.

Но надежды мои, к сожалению, не сбываются. Меня накрывают не радужные мечты, а жуткие воспоминания. Мозг Вивьен подсовывает картинки, и я погружаюсь в водоворот чужих мыслей. И хоть отдаю себе отчет, что тело здесь, в теплой постели. Но чувства пронзают, будто все происходит на самом деле. Со мной. Не из Вивьен.

Оказываюсь за плотной гардиной. Глотаю слезы. Селеста и Гортензия снова насмехались за обедом. Пока они наслаждались изысканными аппетитными блюдами, мне приходилось давиться огурцом и листиком салата. Маман сделала рацион еще жестче.

Живот болел уже который день. Я искренне пыталась следовать указаниям. И теперь чувство голода разрывает изнутри. Так хочется быть стройной как Селеста, хрупкой как Гортензия. Однако жирная жаба — единственное, что возникает в голове, когда смотрю в зеркало.

Желудок режет ножами. Скручивает от боли. Я уже не осознаю — хочу есть или тошнит от самой мысли о еде.

Сегодня я посмела встать из-за стола, даже не спросив позволения. Голова невыносимо кружилась, а вечная слабость стала моей постоянной подругой. И как столько держалась? Пожалуй, из-за Джеффри. Только его сияющие глаза и эфемерная надежда увидеть восхищение в них удерживали меня от срыва. Я представляла, как показываюсь на балу, такая хрупкая, худенькая, с талией тоньше, чем у Селесты. И у него перехватывает дыхание от восторга. А любовь становится глубже, сильнее.

Однако ароматы, парящие над всеми яствами, заставляли чувствовать себя ничтожной. Издевательства и насмешки маман и сестер подрывали веру в себя.

Сначала я просто шла по коридору, совершенно бездумно двигалась, не смотря по сторонам. Спустилась на первый этаж, очутилась в холле. А там… там так сладко пахло свежей выпечкой, что живот жалобно заурчал.

Ноги сами понесли в кухню. Я несколько минут боролась с собой. Но в голове словно помутилось. Толкнула дверь, проскользнула в помещение. Свежие синнабоны пахли как амброзия. Я больше не могла себя контролировать. Схватила булочку и быстро убежала. Пока соблазн не стал безудержным. Пока булочек в руках стало не одна, а две… три… или пять.

Шмыгнула со своей добычей в папин кабинет. Знала — он сюда в ближайшее время не заглянет. К нему пришел какой-то незнакомец, и они вместе куда-то отправились. Наверное, это один из управляющих, а дела с ними решались не быстро. Итак, кабинет свободен. Здесь меня никто не будет искать.

И вот теперь сижу на подоконнике, спрятавшись за гардиной. Булочка в руках. Великолепная. Ароматная, мягкая, еще теплая… Так и просится в рот. На глазах выступают слезы. Мне так ее хочется. Я голодная. Неужели один маленький кусочек так сильно повлияет на мою фигуру?

Первый кусочек кажется пищей богов. Я буквально чувствую, как пустой желудок радостно принимает нежнейшую выпечку. Булочка исчезает в мгновение ока, не замечаю, как съедаю всю до крошки. А потом, как всегда, наступает пора раскаяния. Сытый живот не радует. Чувство собственного ничтожества охватывает с новой невероятной силой. Ненависть к себе, своей слабости буквально заставляет застонать. Слезы градом текут из глаз. Хочется скрыться. Стереть из памяти, просто разлететься вдребезги, и не существовать. Плечи вздрагивают в тихих рыданиях.

Но внезапно скрипят входные двери. Я затихаю. Прислушиваюсь к шагам. Папу узнаю сразу. А тот, другой, идет мягко как кошка. И почему-то по позвоночнику побегают мурашки. «Он явно не управляющий», — мелькает в голове.

Сквозь щель между гардинами видна спина папы и часть плеча и лица «неуправляющего». И лицо это полностью закрыто странной, плотной маской. Только видны глаза сквозь узкие щели. Становится еще более жутко. Кто так одевается, будто на карнавал?

— Это очень опасно, сэр Тень. Не думаю, что удастся сделать незаметно, — говорит папа.

Затаиваю дыхание. Сэр Тень? Какое удивительное имя! Что мне теперь делать? Выдать себя, выйти, и, извинившись, покинуть кабинет или дождаться, пока они наговорятся?

— Доверьтесь мне, лорд Роуз. Я знаю, кому поручить эту миссию, — голос у Тени — тихий шорох. Словно сухие листья под ногами. — Он выполнит ее идеально.

— Если мы возьмемся за это, нужно быть уверенным, что Лев и его семья в нужном месте. Иначе пострадают невиновные, — беспокойство в голосе отца смущает. Теперь я уверена, что показываться не стоит. Более того, лучше забыть все, что услышу.

— Благая цель нуждается в жертвах. Но мы их сократим до максимума. Лев будет на арене, уверяю.

— И как в эту игру должен войти Шип?

— В эту игру может войти и Роза… — подобострастно говорит Тень.

Папа хрипло откашливается. Преодолевает внутреннее сопротивление и страх.

— Нет… Я еще раз повторяю. Розам это не нужно. Разыгрываем карту Шипа.

— У меня есть лучший кандидат.

— Тоже из рода Шипов?

— Можно и так сказать…

Желудок неожиданно издает тихое урчанье. Испуганно прижимаю ладонь к животу. Не уверена, что они услышали. Но во рту пересыхает от страха. Тень мельком скользит взглядом по гардинам. На мгновение кажется, что он видит меня. Смотрит прямо в глаза. Но через минуту его взгляд идет дальше, а я перевожу дух. Вроде бы пронесло.

«Потерпи, потерпи!» — мысленно стону.

— Мы договорились? — Тень, наконец, переключается на папу.

— Конечно!

— Тогда мне пора. Провожать не надо.

Незнакомец выходит. Двери мягко стукают о косяк. И мой живот снова выдает громкую руладу. А через несколько секунд гардина резко отодвигается. Встречаюсь взглядом с папой.

— Вивьен? Что ты здесь делаешь?

Таким испуганным я его отродясь не видела.