Вишенка на десерт

Глава 4

Я не замечаю, когда погружаюсь в беспокойную дрему, а сестры выходят. Подозреваю, что в моей внезапной сонливости виноват мистер Ллойд. Но ни капли не обижаюсь. Отдохнуть измученному событиями и волнениями организму нужно позарез.

Чуть позже меня будит Сара, когда приносит ужин. С удовольствием съедаю вкусный суп, гренки с малиновым джемом, выпиваю чай с медом и снова укладываюсь в постель. На этот раз сплю уже до самого утра, которое начинается с прихода Мэри.

— Доброе утро, — щебечет она и распахивает тяжелые гардины. Запускает в комнату яркое солнце. Толкает створки, давая доступ свежему утреннему воздуху.

— Мистер Ллойд рекомендовал чаще проветривать комнату, — с едва заметной виноватой улыбкой объясняет она.

— Доброе утро, Мэри, — тру заспанные глаза. Хотя чувствую себя отдохнувшей, но пока сознание затянуто еще бредом сновидений. Совершенно не помню, что именно снилось, но такое ощущение — что-то очень важное.

― Я только за. Свежий воздух поставит на ноги кого угодно. ― Прикрываю ладонью рот и широко зеваю.

Мэри растягивает губы в еще более широкой улыбке. Вот если бы своими ушами не слышала, что она меня жабой назвала, однозначно почувствовала бы симпатию.

— Завтрак вам принесут через минуту, леди Вивьен. Его готовят. Пришлось Фрэнку с самого утра за некоторыми продуктами бежать на рынок. Но мистер Ллойд настоял, и ваша матушка согласилась.

— Вот как? ― поднимаю брови. Интересно, что же сказал врач леди Роуз, что она бросилась выполнять его приказы. Может, что без лечения я вконец ослабну и буду еще менее привлекательна на рынке невест?

Мэри помогает подняться с кровати, подает халат, сопровождает в ванную комнату и остается торчать в дверях, пока умываюсь и чищу зубы. С готовностью подает нагретое полотенце и забирает влажное. А когда выходим в спальню, меня уже ждет Сара с обедом.

— Доброе утро, леди Вивьен, — приседает в книксене и отодвигает стул.

А быть аристократкой не так уж плохо, думаю я. Если, конечно, поставить на место обнаглевших родственников. И искренне улыбаюсь в ответ.

— Доброе, Сара.

В груди еще побаливает и немного кружится голова, но в целом мое состояние значительно лучше, чем вчера. Кажется, доктор Ллойд творит настоящие чудеса.

От этой мысли улыбаюсь еще шире. Чудеса… Это надо же… Просто удивительно. Магия. В этом мире она, кажется, на каждом шагу. Интересно, ею все владеют, или только избранные, аристократы, например. А может, кому как повезет…

В общем, мне явно стоит хоть что-нибудь разведать о мире, в котором оказалась, раз в голове пусто, как в кастрюле, книгу какую-нибудь почитать, учебник… Я ничегошеньки не знаю, и чувствую себя слишком уязвимой, незащищенной. Вот спросит кто-то название страны, столицу, а я только глазами буду хлопать. Или имя короля, самых влиятельных аристократических семей. А, может, тут вовсе и не король правит… Прием скоро, кто знает, о чем судачит местная молодежь. Только бы приключений не отхватить на свои нижние девяносто… вернее сто девяносто.

И именно в эту секунду меня пробирает самый настоящий ужас. А что, если я читать не умею. Вообще, как я, собственно, понимаю, о чем со мной разговаривают? Это ведь не мой родной язык, сто процентов. Даже не английский, который я худо-бедно учила в школе и универе, не польский ― было пару раз посещала в младшей школе факультатив. Слова совсем незнакомые.

Бормочу несколько на пробу, вслушиваюсь в звуки, пытаюсь почувствовать, как они формируются во рту. И понимаю — ничего похожего в своей жизни не то что не произносила, даже не слышала.

— Прошу прощения? — Сара вопросительно вздергивает бровь.

Взмахиваю головой, откидывая со лба мешающий локон.

— Это я себе, Сара, — виновато улыбаюсь.

А сама едва не теряю сознание от ужаса. Что теперь делать? Нужно срочно проверить свои навыки, пока беды не случилось. Вряд ли аристократка может быть безграмотной.

Служанки смотрят удивленно. Приходится отмереть и продолжить движение к небольшому столику. Я еще не подозреваю, что меня за ним ждет очередное испытание. Приборы. Столовые приборы, которые я видела только в исторических фильмах. И от этого мгновенно исчезает аппетит.

Хватаю чашку. Мэри тотчас плюхает туда кофейный напиток, сдабривает хорошей порцией сливок и отступает. Морщу нос. Терпеть не могу молочку. А Вив, вероятно, уважала, раз служанка настолько четко все выполняет. Приходится давиться вместо любимого сладкого черного кофе никчемным подобием, да еще разбавленным кисловатыми сливками.

— Леди Вивьен, мистер Ллойд настоятельно рекомендовал позавтракать. Даже если вы будете отказываться, — веско произносит Сара.

— Я позже поем. Еще не успела проголодаться, — оправдываюсь, надеясь, что когда останусь одна, смогу пренебречь правилами этикета.

Сара хмурится.

— Он это также предусмотрел. И приказал мне следить, чтобы его распоряжение выполнялось на моих глазах.

— Но я действительно не голодна, — мотаю головой. И именно в этот момент мой живот издает громкое урчание. Щеки опаляет жаром. Сара хмурится еще сильнее.

А Мэри с готовностью снимает крышку с подноса. Перед носом оказывается полная тарелка серовато-скользкой овсянки, тосты, два яйца и гранат.

Хлопаю глазами.

― Это все мне?

― Доктор Ллойд сказал, что порция рассчитана четко по граммам на ваш организм. Дженни очень старалась

— Ладно, — тянусь к тарелке.

С овсянкой не должно быть проблем. Я очень сомневаюсь, что смогу проглотить хоть немного, но постараюсь изо всех сил. Тем более, что кашу можно есть ложкой, а она здесь одна, если не считать чайную. Плохо, что остальные продукты мне больше нравятся, овсянку на дух не переношу. Но, яйца есть руками стыдно. Наверное, их как-то по-другому нужно. Может, как в том старом мультике. Пару раз папа с мамой включали советский про бременских музыкантов. Там король постоянно с тем яйцом носился, как с писаной торбой. У мультипликаторов и сценаристов было специфическое чувство юмора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несколько ложек я съедаю. Даже не морщусь. Правда приходится запивать большими глотками кофе, который тоже придает специфический вкус, но тарелка пустеет на половину.

— Яйцо врач сказал тоже обязательно съесть, — Сара подсовывает ко мне вазочку.

— Там бЕлки, — серьезно изрекает Мэри.

Фыркаю, чуть кофе не идет носом. Губы Сары дрожат.

— Кто?

Мэри задирает подбородок.

— Врач так сказал. И что они вам важны.

— БелкИ, Мэри, — вздыхает Сара.

Мэри округляет глаза.

― Это что за животное?

Я снова фыркаю.

― Я тебе позже расскажу, ― едва открывает рот Сара и дергает коллегу за руку.

Та умолкает, поняв намек.

А я смотрю на это яйцо и чувствую, как овсянка комком становится в желудке.

― Почистить вам? — спрашивает Сара.

— Пожалуйста, — шепчу и проглатываю клубок в горле.

Сара быстро обчищает носик и подает мне маленькую ложечку. Ваши любимые, леди Вивьен. Всмятку.

Киваю, беру ложечку и, едва сдерживая брезгливость, поддеваю белок. Ох, чувствую, здесь потеряю с легкостью несколько килограммов. Вкусы мои и Вив совсем не совпадают. А как же хочется маминых блинчиков, или драников со сметанкой. Завтрак у нас всегда был просто невероятно аппетитным. Мама буквально из дома не выпускала, пока мы не съедали что-то горячее, сытное и свежее. А еще вареничков хочется. С картофелем и творогом. Такие я здесь вряд ли найду.

Внезапно осознаю, что никогда больше не попробую маминых блюд. Не прильну к ней, не скажу «спасибо».

На глаза наворачиваются слезы. И я понимаю, что дело совсем не в завтраке. Не такой уж он и плохой. Дженни все же старалась, как заверила Сара. Только Дженни не мама. И моя семья навсегда для меня потеряна…

Острое, жгучее осознание накрывает с головой только сейчас. И я начинаю четко понимать, что возврата нет. На скатерти одна за другой появляются круглые мокрые пятнышки.

― Леди Вивьен? ― первой замечает Сара.

Сердито смахиваю слезы со щек. Сара и Мэри, кажется, и так не могут себе объяснить некоторые мои причуды. Надеяться, что веду себя в точности как Вив, бесполезно. Так еще теперь придется объяснять, почему реву. Следует быть осторожнее. Давать свободу эмоциям исключительно в одиночестве.

― Все хорошо. Кольнуло в груди внезапно, — придумываю на ходу и возвращаюсь к расковырянному яйцу.

В целом завтрак дальше идет неплохо. Гранат можно есть и руками. А еще он вкусный и не такой кислый, как я пробовала дома.

― Врач говорил, хотя бы один в день, ― сообщает Сара, помогая выбирать рубиновые зернышки.

Киваю. Против таких нововведений ничего не имею.

Затем, по распоряжению того же мистера Ллойда, меня опять укладывают в постель. Некоторые микстуры вызывают сонливость, и половину дня я сплю, но под вечер просто с ума схожу от бездействия и прошу Мэри принести мои любимые книги. Отдаю распоряжение с таким безразличным выражением лица, чтобы ей и в голову не пришло спросить, какие именно. Потому что это провал. Мне же надо именно вкусы Вив изучить, а не мои собственные. А тогда уже, возможно, завтра-послезавтра, перейти к тяжелой артиллерии, то есть истории и политологии. Пока же голова еще слишком тяжела и затуманена лекарством, чтобы думать о таких серьезных вещах. К тому же я до сих пор не уверена в навыках чтения. Вдруг с этим возникнут проблемы.

Мэри не разочаровывает. Приносит несколько разноцветных томиков. Небольших. В твердых кожаных обложках с золотистыми узорами на корешках и лицевой стороне.

Быстро благодарю ее и отсылаю. Не хочу, чтобы она была свидетелем моей удачи или провала. Руки дрожат, когда открываю первую, самую яркую. Даже глаза закрываю. Глаз… Боюсь смотреть. Но понимаю — это таки стоит сделать.

Осторожно бросаю взгляд на страницу, хмурюсь. Буквы-закорючки незнакомы. Странные, хоть и очень красивые. Я несколько минут таращусь на них совершенно бессмысленно. А потом откуда-то приходит понимание, что та волнистая линия — звук «а», а кружочек с точечкой — «ж». Произносятся они не так, как наши, но достаточно похоже. А еще больше похоже на английские.

Довольная первім добрім знаком, приступаю к чтению. Хоть и медленно, но дело продвигается вперед. В руках у меня оказывается некий сборник слезливых стихов о любви. Но на самом деле в тот момент мне совершенно безразлично. Главное навыки привести в порядок, чтобы более серьезную литературу я могла читать бегло, не задумываясь над значением символов.

К ночи я уже более-менее успеваю натренироваться и, после сытного ужина с ощущением полного довольства этим днем, ​​сладко засыпаю.

Так проходит почти вся неделя. Я читаю, ем, сплю. И с каждым днем ​​чувствую себя все лучше и лучше. Ближе к выходным мне разрешают подняться с кровати. И это невероятно радует, потому что невольно создается такое впечатление, что я уже мозоли натерла на боках и спине. Именно тогда и решаю перейти ко второму этапу плана и ознакомиться с тем, куда же меня занесла судьбинушка. Нужные книги не попросишь, чтобы не вызвать лишних подозрений. Придется, положившись на собственную смекалку, отправиться на охоту за знаниями самостоятельно. О запрете выходить из комнаты предупреждений не было, а если кто-то и сделает замечание, скажу, что просто не знала.

Но мне везет, в коридоре никто не встречается, и я беспрепятственно миную несколько белых, похожих на мою дверь. Только на мгновение задумываюсь, куда идти. Слева коридор заканчивается поворотом, справа виднеется балюстрада верхней лестничной площадки. Хотя не представляю, где здесь библиотека, но подозреваю, что не в жилом крыле. Здесь только спальни моих драгоценных родственничков.

Между прочим, все время болезни они так и не нашли свободной минуты навестить меня. Ни леди Роуз, ни Селеста с Гортензией. И не скажу, что расстроена по этому поводу. Вряд ли при длительном общении мне удалось бы сыграть роль затюканной Вив. Скорее какая-нибудь книга «случайно» бы полетела в сторону одной из высокомерных «мадамов». Просто за Вив обидно, бедная девочка.

Коридор выводит на галерею, из которой открывается вид на большой и красивый холл. Я уже проходила его в прошлый раз в сопровождении Мэри. Поэтому двигаюсь уверенно и твердо. Но внезапно останавливаюсь, буквально в нескольких шагах от площадки с перилами. Будто наталкиваюсь на невидимую стену. Журчащий, кокетливый голос леди Роуз звучит немного приглушенно, но твердо и настойчиво. К тому же достаточно громко, чтобы я слышала. А самое главное, что отвечает ей лорд Спайк. И мне невероятно интересно, какие такие разговоры ведет мой экс-жених с «моей» маман.

Даже дыхание приглушаю, прикрываю ладонью рот. Самое главное сейчас не закашляться. Приступы теперь беспокоят гораздо реже, но мой марш-бросок по длинному коридору не прошел бесследно, и кашель уже начал собираться давящим комком в ​​трахее.

― Ох, не беспокойся, мой милый мальчик. Тебе же однажды это уже удалось, — мурлычет маман.

— Тогда это было легко, — тихо ворчит. — С наивной и невинной, как жертвенная овечка. Теперь Вив меня ненавидит…

Слышится тяжелый вздох.

― Такого красавчика?

Буквально вижу как лукаво сверкают глаза леди Роуз.

— Она слышала неприятные вещи…

― Твоя задача, чтобы она их забыла. Это в твоих интересах, Джеффри, — голос маман становится суровым и неумолимым. ― Не забывай о долге. До меня дошли слухи, что он увеличился…

— Что? Нет, леди Роуз! — испуганно выкрикивает.

— А вот не надо сейчас так невинно моргать глазками, Джеффри. Ты играл и проиграл! Кому?

Между собеседниками повисает пауза. Я, заинтригованная, даже вперед подаюсь в ожидании ответа.

— Лорду Смиту… — наконец звучит покорный печальный ответ.

— То-то же. Ты проиграл собственное поместье! Где твоя мама окажется? Сестры?

― Вы играете нечестно!

— Я играю так, чтобы всем было хорошо, — отрезает маман. — Я глава семьи, и только я могу позаботиться о моих цыплятках. Потому слушай внимательно. И заруби себе на носу — никакой магии…

Голоса удаляются. Становятся тише. Я, рискуя быть замеченной, даже приближаюсь к перилам и едва не перевешиваюсь через них в попытках различить последние слова. Но что именно придумала моя матушка остается тайной.

— Да ладно! ― рассерженно притопываю ногой. ― Куда их понесло? Неужели нельзя было завершить разговор так, чтобы одна любознательная рыжеволосая Вишня услышала то, что ей нужно?

Но судьба неумолима, парочка исчезает, а у меня остаются только отрывки информации для размышлений.

Итак, моя матушка таки не оставила попыток спихнуть меня в руки Спайка. Чего она вцепилась в него как клещ. Других кандидатов не было? Это лучший объект манипуляции? Самый уязвимый… Только подумать — проиграл поместье в карты, зная, что сестры и родная мать на руках. Если этот мир хоть немного напоминает нашу викторианскую эпоху, то деваться несчастным женщинам некуда. Они себя просто не в состоянии обеспечить, их жизнь зависит от мужчины. Даже от такого никудышного как Джеффри Спайк.

И хоть я искренне сочувствую всей семье Спайков, но класть себя на алтарь во имя их блага не собираюсь. Своих проблем достаточно.

Встряхиваю головой, отбрасывая лишние мысли. Надо держаться подальше от Джеффри. Что-то мне не нравится их шушуканье. Насколько я поняла из воспоминаний, магически заставить меня он не может. Физически тоже. Но раз леди Роуз что-то задумала, то стоит держать ушки на макушке.

Прохожу лестничную площадку и оказываюсь в другом крыле. Незнакомом. Здесь дверей меньше, но они все двустворчатые, большие и украшенные позолотой.

За первыми прячется комната для учебы. Три небольших столика стоят в ряд посреди класса, маленькие стульчики аккуратно задвинуты под них. Книги на полках, ручки, чернила, карты и глобусы — всего достаточно, чтобы создать малышам прекрасные условия для домашнего обучения. И у меня появляется гораздо более удачная идея. Вместо поиска библиотеки попробовать здесь найти все необходимое. Для детей информация должна подаваться в удобном и легком виде. Наверняка здесь учились маленькие Вив, Гортензия и Селеста. Однако комнату почему-то оставили в том же виде, в каком она была в детстве. Или… в семье Роуз еще есть дети…

Я как раз серьезно задумываюсь над этой возможностью, шаря в спящих углах памяти, как мне вдруг на макушку что-то хлопает. Тяжелое и мохнатое. С горла срывается крик, стряхиваю головой и вижу, как на пол приземляется здоровенный, лохматый паук. Отпрыгиваю к стене и хочу снова завизжать, но горло сдавливает спазм. Я начинаю тяжело и болезненно кашлять.

— Попалась, — звучит звонкий детский голос, и сверху на меня опускается золотистая сияющая сетка.