Вишенка на десерт

Глава 21

― Сегодня у нас немало дел и развлечений! ― именно таким радостным полным энтузиазма возгласом и ошеломляет маман с самого утра.

Я едва глаза успеваю продрать, как она уже торчит у порога, широко приоткрыв скрипящую дверь.

Легла я поздно, то и дело тренировалась находить свою магию. И с каждой попыткой у меня получалось это быстрее и быстрее. Вдохновленная успехами, долго не могла уснуть, а теперь вот расплачиваюсь.

— Хватит спать, Вивьен! Пропустишь самое интересное, — строго произносит, хмуря светлые брови.

― Может не стоит? ― невнятно мямлю, преодолевая зевоту.

Маман награждает осуждающим взглядом. Но хорошее настроение побеждает. И с ее уст не срывается никакого замечания.

― Пустое, Вивьен. Это была досадная случайность. Уверена, сегодня все будет просто чудесно.

― И что планируется сегодня?

Плохое предчувствие витает в воздухе как горьковатый запах дыма.

― Экскурсия, ― сияет маман. Подходит к гардинам и порывисто их раздвигает. В полумрак спальни врывается солнечный свет.

― Сегодня развлечения для всех гостей на выбор. Мы решили посмотреть руины старинного замка. Это так романтично… И… хм… — снова осуждающий взгляд из-под бровей. — Безопасно…

― Руины?

Мне они как раз и не кажутся безопасными. А тем более интересными. Свою долю романтизма я уже получила, оказавшись в прошлом. Нырять еще куда-то, пусть и посредством памятников архитектуры? Вот уж нет! Извините…

― Конечно! Обещали рассказать грустную, тоскливую и романтическую легенду о живущем там привидении.

О господи. Еще и привидения ко всему. Мне магии хватает и обмена душами.

— Вздор! — фыркаю как можно равнодушнее.

— Собирайся!

Маман непреклонна.

— Мне обязательно? Я бы здесь лучше осталась… почитала.

— Обязательно. Будут только девочки, если тебя именно это беспокоит.

— Девочки, то есть мы?

— Не только. Барроузы тоже решили присоединиться, — осторожный взгляд в мою сторону.

— Только не Люси! — вырывается.

Я думала, что хуже быть не может.

― Вивьен, я понимаю твои чувства. Но ты должен быть выше этого. Хватит прятать голову в песок. Ты леди Роуз! Дочь графа. А они только бароны. Сейчас принесут завтрак, и после мы сразу трогаемся. Твои сестры уже почти собраны.

У меня нет больше возражений. Со стоном валюсь назад в подушки, а маман, взметнув пышными юбками, исчезает за дверью.

Через несколько минут в комнату проскальзывает Сара с завтраком. После привычных приветствий она располагает на моих коленях поднос и начинает просматривать одежду для сегодняшней прогулки.

Я немного понаблюдав за ней, переключаюсь на еду. С любопытством поднимаю крышку, и едва сдерживаю разочарованный возглас. Вместо аппетитных румяных гренок под ней прячется салат из зеленых листьев и моркови, маленькая паровая котлетка и чай.

— Сара, а это доктор Ллойд рекомендовал? — не верится мне.

— Леди Роуз настояла, — поджимает губы. ― Кое-что из меню, по ее мнению, было лишним.

Глотаю слюнку. Итак, греночки с джемом все же были, и котлетка, пожалуй, не одна, и яичница, наверное.

Но ссориться не хочу. Возможно позже что-нибудь перехвачу. Спросонья аппетит не очень сильный. А поужинала я вчера более чем сытно. Поэтому без энтузиазма берусь за вилку и накалываю зеленый лист салата.

Сара выбирает именно то платье, которое и мне кажется наиболее подходящим. Светло-зеленое, в мелкую изумрудную точечку. Легкое, как паутинка, из тонкой кисеи. А жакет к нему чуть плотнее, более темного оттенка. И, конечно же, шляпка — боже упаси выйти без нее — и перчатки.

Мне до сих пор трудно привыкнуть надевать столько ненужных элементов. И если с нижними юбками мирюсь — кисея довольно тонкая ткань, без них никак. То перчатки и шляпка заставляют каждый раз чуть ли не плакать. На Земле я даже зимой редко шапку надевала, разве что в лютые морозы. А здесь головные уборы приходится круглый год носить.

Однако следует признать, что в комплекте все элементы одежды выглядят великолепно, и элегантно дополняют друг друга. Сразу вспоминаются кадры из любимой экранизации романа Джейн Остин. Сара еще и волосы мои не скалывает, а наоборот распускает. Лишь по бокам закрепляет невидимками тонкие прядки. И теперь из-под шляпки выбиваются упругие локоны и сияют как начищенная медь. Мило, что и сказать. Маман будет не в восторге, зато мне очень нравится.

Снова выхожу в гостиную последней. Меня ждет вся компания. Но не упрекают. Как не крути, а опоздала я не по своей вине. Служанок у нас всего две на четырех. Так что кому-то приходится невольно ждать.

А вот Барроузы, вероятно, умышленно задерживаются. Появляются в холле где-то минут через пять после нас. Маман уже успевает и разозлиться, и тихо выругаться, конечно, в своей аристократической манере, и нацепить на лицо надменное выражение, и найти достойный пример для поучений.

— А я что вам говорила, милые, — в конце концов произносит. ― Происхождение дается с рождения. Как и манеры. Сколько титулов не цепляй, утонченность, такт и хороший тон должны быть в крови. А так дешево эпатировать могут только выскочки. Из грязи в князи, — фыркает, цитируя давнюю поговорку.

И именно на последней фразе появляются Барроузы. Леди Барроуз и Люси. Неизвестно, услышали ли они эти слова, отнесли ли к себе, но выражение их лиц не изменилось ни на каплю.

Люси, опоясанная как сноп сена — так выражалась моя бабушка — радует глаз зеленоватым цветом кожи и улыбкой, скорее напоминающей оскал. Даже Селеста не настолько стискивала себя. У меня непроизвольно на глазах выступают слезы. Экскурсия к руинам явно предполагает хоть какую-то физическую активность. Как это полузадушенное создание будет передвигаться по пересеченной местности? Телеса леди Барроуз, наоборот, корсет почти не стягивает. Удивительно, но ее платье напоминает фасон моих. Вероятно, служанки всю ночь работали, стараясь создать это жалкое подобие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Добро утро! — леди Барроуз тоже улыбается. Широко и почти искренне.

Мама отвечает ей аналогичной улыбкой, как ближайшей подруге. Словно не демонстрировала минуту назад откровенное презрение. Представляю, что сама Барроуз нашептывала Люси перед выходом, раз она бросает на нас такие яростные взгляды.

― Идемте! ― командует маман. — Ждать ведь больше некого? Пунктуальность одна из важнейших добродетелей. Такую малость может себе позволить даже простолюдин, — под конец находит как уколоть.

Леди Барроуз краснеет, но не смеет возражать. Все же, что бы там ни думала себе родительница Люси, как бы свысока ни относилась к Роузам, но авторитет маман не вызывает сомнений. Старая кровь, как говорится здесь, в Аквилании.

Дорога к руинам занимает совсем немного времени. Две маленькие легкие коляски с откидным верхом в мгновение ока доставляют нас на место дислокации. Я еду на такой впервые и просто замираю от восторга. Это тебе не душная громоздкая карета, медленно двигающаяся по улицам города. Вот только девушки морщат носы и фыркают на каждый порыв ветра. А то как же, растреплет волосы, сорвет шляпку — позор! А моя б воля, сама бы ее содрала. Невыносимо хочется почувствовать его свежее дыхание в волосах.

Селеста все еще зла на Люси, и сидит возле меня, как надутая мышь. Смотрит на подругу недобрым взглядом. И Гортензии, как самой уступчивой, приходится устраиваться на другом диванчике, рядом с ней. А Люси действительно неловко. Ей нравилось иметь расположение Селесты. Теперь молодые дамы и джентльмены уже не так охотно идут на контакт с юной баронессой. Нуворишей и так терпят сквозь зубы. Лишь протекция влиятельной Селесты позволяла набрать баллы среди молодежи. А тут сестра, по-видимому, отомстила, как и обещала.

Бесспорно, у Люси остался скелет самых верных. Своими глазами видела ту четверку миньонов. Но остальные обходят стороной. А миньоны, такие же потомки нуворишей, ее не устраивают. Амбициозная баронесса хочет крутиться среди цвета старой аристократии.

Развалины появляются из-за холма неожиданно. Еще несколько минут назад коляска катилась по открытому полю. А теперь его безмятежную зелень прорезают полуразрушенные шпили старинного замка.

Кареты останавливаются перед небольшим мостиком, перекинутым через ров. Оборонное сооружение должно было защищать замок от нападения. Но теперь от глубокого рва остался только небольшой овраг. Воды там давно уже нет. Только болото и комары.

На грани владений нас встречает старенький мужичок. Кланяется, здоровается со всеми и представляется гидом и сторожем этого древнего памятника архитектуры. Видно, что он невероятно гордится этим званием, задирая бородатый подбородок. Лукаво сверкает глазами.

С этой минуты мы уже должны идти пешком. Девушки немного стонут, ножками ходить непривычно. А я рада, что будет время побыть одной, искренне надеясь отсоединиться ото всех и побродить по лабиринтам древних руин самостоятельно. Легенда меня не очень интересует. Уверена, будет что-то похожее на известную печальную историю Ромео и Джульетты. То есть: трагическая любовь, упрямые родители и чья-то обязательная смерть, а может даже и обоих. Впрочем, этому перечню подходит, за что не возьмись. Тристан и Изольда… Зигфрид и Брунгильда… Народный эпос и романтическая литература не образец оригинальности… Тошно, в общем. Мне, собственно, и Шекспировская история любви всегда казалась немного глуповатой. Двое несовершеннолетних детей за три дня совершили кучу глупостей и поплатились за это своей жизнью и жизнью близких. Прочла лишь, упорно убеждая себя, что сама история писалась автором как стеб. Иначе читать ее не было сил. Другое дело — «Сон в летнюю ночь»…

— И вот юная Ровена… — слышится издалека голос экскурсовода. — После прогулки и слегла… От горячки…

— Прямо как наша Вив… — тихо хихикает Гортензия.

Ее раздраженно щиплет за бок Селеста.

— Помолчи, дурочка!

Я смотрю многообещающим взглядом. Сестра умолкает.

— А Тристан не смог смириться с тем, что невеста угасала у него на глазах. Он пошел к Древним… и умолял их сохранить любимой жизнь.

С этого момента начинаю внимательнее слушать. Хочется спросить: «Кто такие древние?» Но, похоже, для остальных это совсем не загадка. И я молчу, Вивьен, судя по всему, тоже должна это знать.

— Древние не желали помогать. Однако Тристан был неумолим. И тогда они назвали ужасную цену в надежде, что она отпугнет влюбленного. Но тщетно…

— Что ужасное? — пищит Гортензия.

Экскурсовод выдерживает театральную паузу и выдает жутким голосом:

— Древние захотели в уплату другую жизнь!

Гортензия и Люси тихо охают.

А старичок довольно продолжает:

— Ровена выжила. На следующий день очнулась. Немного удивленная и растерянная. Ничего не помнила. Даже Тристана. Стала чужой, другой. Поговаривали, что потеряла душу. Древние только в тело вдохнули жизнь. Она не любила больше Тристана. Даже узнав цену своего возвращения. А тот, не пережив холодности любимой, сошел с ума и исчез без следа. Говорите, утонул. Вот здесь… В этом самом рву…

Сестры разинув рты, слушают, как завороженные. А у меня внутри будто что-то замирает. Я прекрасно знаю, как после болезни можно все забыть.