Воин-паразит: Стать человеком

Глава 27. И всё идёт по плану!

Глубокой ночью весь лагерь рейнджеров сотрясся от приземления Глории. Солдаты повыскакивали с мечами наголо, но обнаружили лишь прослывшего диверсанта. Среди самых грязных ругательств, какие только слышал Карцер, были и вполне ясные зов о помощи вкупе с просьбой найти поскорее врача.

Вышедший из палатки Людвиг сразу приметил, что из пяти его людей вернулось только трое. Лейтенант лишь покачал головой в ответ на вопросительный взгляд и толкнул вперёд гоблина со связанными руками и наложенной повязкой на грудь.

— Где врач, обезьяна, сын осла?! — рычал нечеловеческим голосом Эспен по дороге к лазарету. Смекнувшие, что к чему рейнджеры спохватились собрать необходимые ресурсы, что могли бы понадобиться лекарю.

— Что, шайтан вас раздери, тут происходит?! — ввалился в шатёр Яхтир и, растолкав солдат подошёл к паразиту, что укладывал стонущего принца-неко на циновку.

— Гарольда тащи сюда! Он один шарит за организм неко! — рявкнул в ответ Эспен, до посинения продолжая сжимать рану друга. — Кровь! Она не перестаёт течь! Где этот шакал желтозубый?!

Рейнджеры расступились, пропуская вперёд лейтенанта, что тащил за собой хромающего Смрадазуба. Гоблин шипел от боли в рассечённой груди, но сопротивляться не стал.

Члены тринадцатого отряда даже не скрывали омерзения при виде бывшего главаря. Среди солдат Людвига были и гномы, и слитлинги, и парочка орков с крейтами, но к ним никогда не возникало вопросов в отличии от синих гоблинов.

Даже существовала поговорка: «Где прошёл один маленький гоблин — два орка с головой утонут и три гнома разорятся».

— Вы зачем сифилитика на базу привели? — сплюнул Людвиг, который, как и все остальные рейнджеры, ждал ответа.

— Отвечай, собака! Говори тоже, что и нам! — подскочил Эспен и схватил Смрадазуба за грудки.

— Вады… — прохрипел синекожий.

— Я тебе сейчас глотку вскрою и нассу туда, тварь! — начал заводиться паразит, чувствуя, как уходит жизнь из Энаса.

— Где он?! — ворвался Гарольд, что вопреки своей слепоте моментально отыскал наследника. Вслед за ним, вошёл и архивариус. Вместе с Людвигом эти двое оказывали давление ауры от которого многие рейнджеры второго и третьего уровня покинули лазарет.

— Вады, челавек… — повторил Смрадазуб. Эспен уже готов был его придушить, но вмешался Яхтир, что поднёс флягу ко рту гоблина. — Спасиба, жолтый челавек, — улыбнулся синекожий.

— Нет-нет-нет! Мальчик мой, да что же это… Почему не останавливается кровь?! — запричитал старик.

— В окрестностях завёлся вендиго, что бы это не значило! — ответил, наконец, паразит.

— Свят-свят-свят…

— Равин защити!

— Упаси Храдхир!

— Дурной знак…

Как один зашептались оставшиеся адепты в лазарете.

— А что с Алисой? — спросил Жнец Таверн.

— Ну… — вздохнул паразит. — Последний, кто её видел — синекожий.

Ветер от поднятого в воздух двуручника растрепал волосы окружающих. Зачарованный меч из метеоритной стали прислонился к шее Смрадазуба.

— Это так? Ты знаешь, как адепт пятого уровня я запросто почувствую твою ложь, — произнёс капитан. В его голосе не было и ноты угрозы, лишь сухие факты.

— Бабу утащил вендиго. Мы хатели абминять иё на нево… — гоблин кивнул на Эспена. — Но патом нас проста паришили как сусликав. Я дажи сриагиравать ни успел. Но он ни съел никаво из наших, патамушта вендиго никагда ни ест таво, кем сам какдата ни являлся.

Рана ушастава ни пиристанит кваравточить, пака вы ни убьёте вендиго. Но я магу атсрочить ево канец.

— Что тебе нужно? Только быстрее думай! Гарольд, не отпускай рану! — обернулся Эспен.

— Мы точно можем ему доверять? — фыркнул Людвиг не убирая меча от горла Смрадазуба.

— Народ Дурга всигда жыл в лисах, прячась ат астальных, — произнёс гоблин. — Мы сталкиваимся с вендиго намнога чаще, чем вы.

— По крайней мере, он не похож на идиота, что ищет смерти, — ответил Эспен.

— Учти, Эспен, ты можешь потерять друга. А я — всего лишь бойца. Звучит жестоко, но правдиво.

Скрипнув зубами, паразит разрезал верёвки на руках Смрадазуба. Растирая запястья, синекожий огласил список:

— Мне нужны коринь кравацвета, тёртая зилёная плеть, кажура мандрагоры и лит спирта.

— Всё это, кроме спирта — сильнейшие яды! — вмешался архивариус, который также разбирался в медицине.

— Па атдельнасти — да, но все вмести ани частична нийтрализуют ыфекты друг друга. Па итогу, палучается настойка, каторая вводит адепта в литыргичиский сон и сильна замидляит краваток.

— Решать тебе, Эспен. Я ему не до доверяю, — сказал Людвиг.

Герой посмотрел на Яхтира. Тот пожал плечами: ему давно уже были неизвестны такие слова как «отравление» и «смертельная рана». Затем перевёл взгляд на убитого горем Гарольда, а после на уже даже не стонущего Энаса. Неко тяжело дышал, не двигаясь.

И выбор стоял между просто смерть сейчас или долгая, мучительная смерть с надеждой на исцеление.

— Мы ведь убьём вендиго, капитан? — посмотрел Эспен на Людвига.

— Он уже, считай, мёртв, ха-ха! — усмехнулся капитан и повёл за собой присутствующих. — Думаю, мэр не оставит без внимания устранение подобной угрозы у него под боком.

— Приступай, как тебя там… Говнорот? — произнёс паразит.

— Смрадазуб… — фыркнул гоблин и склонился над телом Энаса. — Вы нисёти индигриндиенты?

— Лейтенант, распорядись, чтобы ему принесли всё необходимое, — махнул Людвиг. — Как только синекожий закончит шаманить над телом неко, собираемся и выходим! Подготовьтесь! Разошлите вести по городу, что тринадцатый отряд щедро наградит добровольцев, присоединившихся к охоте на вендиго!

Наиболее сильные рейнджеры пиковых третьих и четвёртых уровней разбрелись по лагерю. Вокруг оружейной собралась толпа, ещё с десяток адептов отправились на склад за маслом для факелов.

То, что вендиго боялись огня не было секретом ни для кого, кроме Эспена до недавнего момента.

— Что будешь делать, если мальчик осиротеет? — за спиной паразита возник Яхтир.

Пока оставалось время, Эспен решил смыть кровь и пот с тела, заодно и сменить плащ. Полностью обнажённый, он поливал голову из ковшика и протирал свежие раны мокрым полотенцем. Кочевник внимательно осмотрел шесть круглых шрамов на лопатках паразита откуда произрастали щупальца в бою.

— У вас ведь нет понимания, как воспитывать потомство, — произнёс Яхтир.

— Не знаю, — цыкнул Эспен и взял облокотившиеся на бочку ножны с белым мечом. Вытащив на свет клинок, он убедился, что тот, как и в прошлые разы, полностью очистился и не затуплен. — Я надеюсь, что Алиса всё ещё жива… Зачем она только попёрлась в этот долбанный лес!

— Я понимаю, ты чувствуешь вину за это, — покачал головой кочевник.

— Да, с чего бы это? — взъелся Эспен.

— Она оказалась в беде из-за твоей ошибки. Если бы не цена за твою голову, этого бы не произошло, — ответил Яхтир.

— Если уже и искать виноватых, то пусть это будет Глория. Она никогда не смотрит, куда прыгает! — рыкнул паразит усиленно обтираясь сухим рушником.

— Эспен… — хмыкнул бессмертный и немного грустно улыбнулся. — Ты к ней неравнодушен.

— Не более, чем к тебе или Энасу!

— Нет, Эспен. С женщинами это так не работает. Пусть я человек не в большей степени, чем ты и плохо помню, как это всё происходит…

— Я всё ещё остаюсь паразитом, Яхтир, — отмахнулся аметистоглазый, надевая штаны. — Знаешь, когда я ещё не встал на путь адепта, мне и правда казалось, что через десять лет, через двадцать, я уже и не вспомню о том, что когда-то был скользким лесным гадом. Времена, когда приходилось драться за еду насмерть и прятаться от более сильных зверей, станут чем-то вроде забытого кошмара.

— Но оказалось, что путь адепта ничем не отличается от животного мира, — закончил за него Яхтир.

— Именно! — развёл руками одевшийся Эспен. — Культ Аммаста убили ту единственную, что могла сделать меня человеком! Настоящим человеком! Как ты… когда-то. И порой, как говорит Гарольд, в своей ярости и гневе, я действительно становлюсь похожим на человека, вот только… Я всё ещё не могу назвать тебя или Людвига, или лейтенанта своими сородичами. Я могу только мстить за отнятый у меня шанс…

— А что потом? — спросил вдруг кирениец. — Знаешь… В первые две тысячи лет своего «бессмертия» я успел побывать во всех уголках Великой Степи. И я уничтожал все цитадели Аммаста на своём пути, ни одно его отродье не сумело избежать моей катаны.

А потом я вернулся в родной аул и на пепелище ближайшего к нему капища обнаружил новое. Тогда-то я и понял, что… Культ Аммаста можно уничтожить лишь добравшись до самого Аммаста.

Вот только подумай сам, Эспен. Ты ведь, будучи зверем при рождении, должен учиться мыслить рационально, исходя из наиболее выгодного для выживания положения? Так вот ответь мне: как думаешь, сколько адептов из миллиардов населяющих этот мир — становятся богами. Хотя нет, даже не так… Сколько погибших на пути к божественности приходятся на одного Звёздного Бога. И это при условии, что Звёздным Богом вообще можно стать!

— Я не знаю, — качнулся подбородок паразита.

— У тебя есть сотни полторы лет и здоровое тело для того, чтобы узнать, чего ты действительно хочешь. Это я не могу остановиться рубить культистов в капусту, просто потому, что в битве я ненадолго забываю про боль снаружи и внутри… А у тебя ещё есть шанс сойти с этой дороги… С пути адепта.

— Ты на что намекаешь, Яхтир?

— Богиня судьбы — Яйвэ, свела тебя с удивительной женщиной, что не озираясь пожертвовала своим Путём Тельмуса ради жизни своего ребёнка. Несмотря на то, что ей приходится сражаться, она видит впереди жизнь, а не смерть. Она сражается насмерть за то, чтобы её сын мог жить. Но твой нынешний курс ведёт к бесконечным смертям, Эспен.

— Прошло не так много времени с тех пор, как погибла Грезе… Я не могу… — ответил герой.

— Я до сих пор помню свою любимую. Но у меня нет возможности перекрыть боль о ней, кроме как убивать столько аммастцев, сколько попадётся мне на глаза. Но раны не заживают только на мёртвых. А ты жив, Эспен.

— С каких пор… ты стал философом, Яхтир, — невольно улыбнулся паразит.

— Достаточно давно. Просто за восемь тысяч лет мне было не с кем поговорить. Возможно, если бы я столь же мудр, как и мой дед, мой язык привёл бы меня к возможности снять проклятие, но… Боюсь, если это когда-нибудь окажется реальным, то я умру из-за того, что банально не помню, как дышать, ха-ха!

— Признаюсь честно: на вендиго я и сам охочусь впервые! — объявил Людвиг, Жнец Таверн. — Но много наслышан от других. Поэтому: во-первых, вы должны знать, что эта тварь начинает насылать морок. Если увидите мёртвых близких или людей, которые физически не могут быть где-то рядом — заткните уши воском и не смотрите в их сторону. Во-вторых, эта тварь боится огня, но не его света. Зато боится лучей Кустоса.

Тактика здесь совершенно иная. Мы не налетаем со всех сторон, как ранее. Идём медленно, в шахматном порядке. На линию огня техник и заклинаний не высовываемся, если заметили тварь — остаётесь на месте, ждёте помощь, иначе весь строй посыплется и нас быстро перебьют! Усекли?!

— Так точно, капитан! — ответили разом адепты.

— Эспен, тебе лучше будет пересесть на лошадь. Твоя Глория весь лес на уши поставит, — обратился к герою Людвиг.

— Слышала? — паразит повернулся к Дьволице.

— Ква… — грустно ответила жаба и самостоятельно отправилась в сторону конюшен для волшебных зверей.

— Мак? Ты что здесь делаешь? — проходя мимо одного из адептов, Эспен сразу и не признал в нём пухлого владельца конюшен из лагеря наёмников.

— Да просто так… Решил прогуляться, мать твою! — взъелся мужчина с арбалетом на спине. — Мою подругу детства похитил дух-каннибал, как бы!

— Не знал, что вы настолько давно знакомы, — сочувственно вздохнул Эспен.

— Это же надо было додуматься пойти в лес с человеком, за которого назначена сотня золотых. Я бы и сам тебя с удовольствием сейчас пристрелил… Да и чёрт с тобой!

— Пошли в конюшню, нудно выбрать скакунов для охоты, — предложил Эспен.

Немо согласившись, Мак направился вслед за паразитом. Оказавшись перед табуном лагерных борзых и совершенно обычных лошадей, владелец частной конюшни принялся обходить скакунов поочерёдно, пока не остановился на двух, как ему казалось, самых достойных жеребцах.

— Я никогда не углублялся в жизнь рейнджеров, но теперь, кажись, понимаю почему у вас так много потерь. Те, кто не обзавелись собственными ездовыми животными вынуждены выбирать между слишком старыми и слишком молодыми жеребцами и кобылами. Что те, что другие не обладают достаточным запасом сил и развитой мускулатуры для продолжительных манёвров. Эти двое, пожалуй, одни из немногих, что находятся в расцвете сил. Даже без контроля всадника, они способны самостоятельно распределять свою энергию, чтобы её хватило на весь выезд, каким бы долгим он ни был, — долго рассказывал Мак, расхаживая между стойлами.

— Ездить верхом, надеюсь, умеешь? — спросил хозяин лавки.

— Доводилось, — вспомнил Эспен те несколько поездок по соседним хуторам ещё в период жизни в Малых Дубках.

Закрепив сёдла, они с Маком присоединились к отряду, что собрался за воротами лагеря. Людвиг принялся распределять позиции в готовящемся походе. Яхтир верхом на вороном аргамаке — распространённой породе степных скакунов, оказался через двух всадников от Эспена. Мака расположили позади паразита.

Воин с аметистовыми глазами только сейчас задумался над тем, что появление Грезе оказалось лишь насланным на него мороком… Что же, за это, даже если отряду представится возможность вызволить Алису без лишнего шума и применения грубой физической силы, Эспен уничтожит эту тварь.

Такое не прощается. Даже если из-за действий паразита помрёт большая часть отряда, он лично снесёт рогатую башку чудовищу, посмевшему осквернить образ его возлюбленной!

— Капитан, а вы уверены, что лучшая идея тащить синекожего с собой? — обратился лейтенант.

Вслед за лошадью Людвига плёлся перевязанный бинтами Смрадазуб. Гоблин не слишком-то и горел идеей возвращаться в лес, где гуляет жуткий дух, да только мнение его было никому не интересно.

— Для подстраховки, — ответил Жнец Таверн. — Чтобы если где-то что-то пойдёт не по плану, можно было бы бросить гоблина на отвлечение, хе-хе! В конце-концов, именно этот ублюдок затащил туда мою племянницу! — взгляд серебряного глаза Людвига заставил Смрадазуба икнуть от ужаса.

«Племянница?! Так вот почему они так непринуждённо разговаривали!» — удивился Эспен.

— Ты что, не знал? — хмыкнул Мак, посмотрев на раскрывшийся рот мечника.

— Н-нет, она мне не говорила…

— Старвод это место где родились я, Алиса, её отец и дядя, коим ей приходится Людвиг, — начал рассказ пухляш. — Мы с Алисой и другими мальчишками играли в солдатов, поскольку все являлись детьми военных и другой жизни не знал. Она росла в тех же условиях, что и мы и училась держать копьё в руках лет с шести. Потом они с отцом отправились на дальние рубежи, а я со своими родителями остались здесь, как и Людвиг.

После того, как полегли мои батюшка с матушкой, я решил завязать с войной и на семейные сбережения построил первые пару вольеров, а потом всё закрутилось, завертелось… Не суть важно. Главное, что лет через пятнадцать Алиса вернулась обратно в Старвод без отца и с ребёнком.

Собственно, так они и жили с тех пор. Полгода по Империи ездят, потом на полгода в родные края, затариваться ресурсами и отдыхать.

«А я уже думал, что Людвиг ради левой бабы такую армию собрал», — прикусил губу Эспен.

— Голем здесь? — спросил напоследок капитан. Когда среди лошадей показалась каменная фигура, он добавил: — Что же, если всё готов, то зажечь факелы и вперёд! Соблюдаем строй, если не хотите получить огненный шар или арбалетный болт в спину!

Эспен, пусть и переживал за рыжую амазонку, а также умирающего друга над которым пыхтели Гарольд и архивариус, тем не менее, с интересом наблюдал за работой отряда. Впервые ему довелось видеть слаженные действия рейнджеров и то, как чутко ими руководит Людвиг.

Заклинанием «искры» подпалив обмотанную промасленной тряпкой палку, паразит двинулся со скоростью, необходимой для того, чтобы и не отставать от идущего спереди воина, и не отрывать от следующего за ним Мака.

Алиса проснулась от громкого шлепка. Она находилась посреди сырой ямы. Руки, ноги и рот были свободны от пут, вот только тело покрывало множество синяков, которые должны были давно зажить при уровне регенерации «смертного» адепта.

Несколько лучей сокрытой за тучами Спонсы проникали в её новый «дом», но если бы не ночное зрение, то дальше своего носа она бы и не увидела ничего.

Амазонка решила повернуться к источнику звука. И тут же обомлела, накрыв рот ладонью. В грязную лужу с высоты метров пяти грохнулась нижняя половина мужского тела. Девушка выползла из небольшого углубления в каменной стене и посмотрела на край ямы, откуда сверху на неё глазели два безжизненных, серых светящихся зрачка.

«Свежатину оставил напоследок, ублюдок», — успокоила себя воительница тем, что какое-то время у неё есть. По крайней мере, до следующей ночи, если аппетит вендиго не столь ненасытный, как о нём рассказывают в легендах, она доживёт. Утром злой дух не появляется, а это значит, что её могут найти…

Эспен! Да, этот воин с аметистовыми глазами… Вряд ли он так просто оставит женщину, с которой возлежал уже трижды. Да и то, как он с ней… Возможно, в первый раз это могло сойти за наваждение, но в эту ночь он любил её как-то особенно… нежно?

Ха! «Любил»! Слово-то какое!

Поднявшись на ноги, Алиса заметила ещё одно тело. Обезглавленное, но в целом, не повреждённое. На плаще покойника присутствовала нашивка тринадцатого отряда рейнджеров.

«Неужели… Неужели он и правда меня искал?» — подумала Амазонка и сердце её застучало бешено, но отнюдь не из-за страха… Нет, это было волнение.

Вспомнились слова о том, что Эспен не в её вкусе. Алиса невольно усмехнулась: какое это уже имело значение? Они едва были знакомы, но образ мышления этого мужчины и его отношение к ней привели к неизбежному: амазонка влюбилась. Впервые. Поскольку даже к отцу Моди она не питала столь сильного притяжения.

«Соберись, — мотнув головой, сказала она сама себе. — Помрёшь — думать о делах любовных будет некогда!»

Подойдя к противоположной стене, девушка провела по ней руками. Камни были влажными и округлыми, выступов практически не существовало, а поросль корней и мха просто не выдержали бы её вес. Попытка подняться привела бы к излишним травмам в условиях источников энергии.

На дне этой ямы отсутствовали даже подземные артерии. Зато была куча обглоданных костей. Причём, судя по запаху и отсутствию налёта, те были довольно свежими. Ни одной жёлтой или даже почерневшей от времени косточки.

«Вендиго не так давно здесь взялся, — пришла к выводу Алиса. — Никто точно не знает, сколько требуется съесть плоти соплеменников. Всё, скорее, зависит от времени».

Отец рассказывал ей, что Тельмус может простить человеку единожды акт каннибализма, если тот оказывался в безвыходной ситуации. Но после второго, третьего и последующих «обедов», человек постепенно терял сознание, видоизменялся, пока, наконец, не превращался в вечно голодного вендиго.

Придя к выводу, что выползти не выйдет, девушка стала внимательно изучать дно. В конце-концов, такие выбоины в земле просто так не берутся.

«Если это не последствия техники!» — пришла в выводу Алиса и ещё раз дотронулась до стены. Нет, та была не скользкой или чересчур крутой. За исключением пары булыжников, стена была практически гладкой.

«Возможно, происхождение вендиго связано с этим местом, — продолжила мысль воительница. — Если все эти люди оказались здесь в одно время и сожрали друг друга с голоду, а самый последний превратился в вендиго… Нет, я могу поверить, что один или два человека по неосторожности могли свалиться в яму посреди леса, скажем, ночью, но, чтобы, — она мельком посчитала количество черепов, — больше десяти?

А если их сюда намеренно сбросили?! Но кому, чёрт побери, мог понадобиться вендиго в окрестностях жилого города?!»

— Мне интересно, а зачем нужен Голем? Он ведь не заточен для убийств, — спросил вдруг Эспен.

— Насколько я знаю, он и правда создан исключительно для тренировок. Но со своей способностью к самовосстановлению, думаю, он может задержать врага и дать нам время на перегруппировку. Вендиго вряд ли сразу поймёт, что перед ним каменный человек, а не настоящий, — обернулся впереди идущий рейнджер.

— Хм. А ведь имей Голем возможность рубить врагов на куски, получилась бы машина смерти не хуже Яхтира, — задумался герой.

— Отставить разговоры, — повернулся к нему лейтенант. — Мы можем не услышать вендиго. Или крика пленницы.

Эспен улыбнулся и стиснув губы, закрыл их невидимым ключиком, после чего, выбросил тот через плечо.

Разгоняя факелами тьму, отряд осматривал каждое дерево на пути. Стволы от мала до велика не подавали признаков чего-то неестественного, но каждый из рейнджеров отмечал, насколько неестественно тихо стало в лесу.

По крайней мере, Эспен слышал лишь цокот копыт мустанга под собой, потрескивающий факел, да собственное дыхание. Стоило попытаться прислушаться к дремучей чаще и уши закладывало от царящего «ничего».

— Заставьте работать ваши чувства на полную мощность. Он рядом, — нарушил гробовую тишь Людвиг.

И Эспен вспомнил, что в момент, когда они с Энасом и лейтенантом защищались от вендиго, то ничего, кроме пламени и стука сердца, отдающегося в висках, слышно не было.

— Елена? Елена!

— Что? — обернулся паразит.

— Идиот! Куда ты с коня слез?!

Один рейнджеров ни с того, ни с сего остановился, попав под воздействие морока. И самое ужасное, что находился он в сердцевине строя, рядом с Людвигом.

— Доченька, постой! — солдат перестал реагировать на слова и побежала в сторону неосвещённой части леса.

— Остановите его! — его товарищ дернулся следом, но был остановлен капитаном.

— Сохраняем строй! Без паники! — Людвиг вытащил из-за спины свой двуручник и взмахнул, пустив по воздуху невидимый адептам ниже уровня «Человека» разрез.

Одурманенный рейнджер так и не покинул освещённой зоны. Ударивший в спину поток мистерий пробил его насквозь, успокоив навсегда. С полным сожаления вздохом, мужчина развалился на земле.

Приглашённые в отряд из пригорода адепты с ужасом посмотрели на капитана. Рейнджеры понимающе промолчали. Эспен хоть ещё и не втянулся полностью, но к решению Людвига отнёсся спокойно и с пониманием: убитый мог посеять панику и нарушить строй, подставив несколько сотен человек, что явно не собирались помирать этой ночью.

— Стрелки, какого чёрта вы не отреагировали?! — рыкнул капитан. — Всех, кто сбредит — мочить на месте. Хотя, конечно, если хотите превратиться в кучку дерьма на утро, то можете вспомнить и про человеколюбие.

«Вот уж и правда Жнец с большой буквы…» — хмыкнул Эспен, глядя на происходящее.

Несмотря на произошедшее, вендиго так и не появился в поле зрения рейнджеров. Тварь ждала чего-то. В конце-концов, в отличии от Ночного Охотника, дух не был бессмертным и имел достаточно слабостей, от того и не был обременён интеллектом.

Просто так броситься в атаку на группу вооружённых факелами людей, что были в курсе о его присутствии было бы крайне глупой затеей.

Проходя мимо очередного густого участка леса, отряд услышал шелест листвы.

— Ирвин, он прыгает на тебя! — крикнул кто-то на правом фланге.

Один из рейндеров выставил вперёд факел, приготовившись отразить атаку людоеда, но вместо вендиго, на него обрушилось бревно на верёвке. Адепт ничего не успел предпринять. Удар смял его грудь, переломав рёбра, что пронзили лёгкие и сердце. Шедший позади солдат, остановился слишком поздно и ствол сосны размозжил голову его лошади.

Два других рейнджера, по краям фланга, вскрикнули и затихли, утянутые во тьму длинными руками духа. Вендиго всё рассчитал таким образом, чтобы между крайними и средними наездниками в группе не осталось никого, кто мог бы прийти на помощь моментально.

Со стороны соседней группы раздалось истошное ржание. Задев копытом верёвку, чёрный мустанг получил смазанную какой-то дрянью стрелу в бедро. Всадник попытался угомонить своего скакуна, но оказался сброшен.

Конь, буквально с пеной у рта, протаранил соседнего рейнджера, выбив того из седла. Один из арбалетчиков разнёс полголовы обезумевшему скакуну болтом, но тот не остановился и сбросил на землю другого рейнджера, растоптав тому череп. Только после этого мустанг был убит вторым арбалетчиком.

Этих двух инцидентов хватило, чтобы весь правый фланг отряда посыпался к чёртовой матери. Раздались хрипы отрезанных от ближайших товарищей солдат. Упавшие на сырую землю факелы погасли, постепенно увеличивая объятия тьмы.

— В кольцо! В кольцо, сукины дети! — рявкнул Людвиг, рассекая пространство ещё одним невидимым ударом. Послышался треск коры и веток, спустя мгновение, одно из деревьев рухнуло, сломавшись пополам из-за вырванного куска ствола.

Кто-то из лучников прочитал заклинание огня и поджёг упавший дуб. Рейнджеры и нанятые адепты быстро заполонили освещённую зону, направив мечи и факелы ко тьме.

— Разве вендиго умеет расставлять ловушки?! — спросил кто-то.

— Вряд ли, он, конечно, опасный противник, но не настолько умён!

— Тогда кто, мать его…

Слова застряли в горле рейнджера вместе слезвием спаренного кинжала, брошенного на манер бумеранга. Не успел его товарищ оклематься, как два таких же вонзились ему в грудь, сбив с лошади.

— Какого чёрта?! — рыкнул лейтенант.

— Ну, конечно! Кто если не они! — сообразил Эспен, приготовившись к бою.

Адепты так и не успели закрыть брешь из двух мертвецов в кольце. Прямиком из тьмы, воспарили фигуры в чёрных плащах. Они размахивали рукавами, от чего в голову рейнджерам приходили интересные вещи… например, заточенные обручи, разрубавшие череп на раз-два! Двое жнецов, а именно так обозначали всяких скрытных убийц на Карцере, подскочив к трупам, вынули свои кинжалы и бросились в бой со «смертными» и «зверьми», не оставляя и шанса даже, когда драться доводилось с двумя или тремя всадниками.

Всё потому, что от них шла аура пятого уровня. Да, не истинного, но для подавляющего большинства окрестных адептов хватало и этого, чтобы обратиться в панику.

— Вы что, испугались этих лузеров, променявших достойное посмертие на краткосрочную мощь?! — усмехнулся капитан и, оторвавшись от земли верхом на своём коне кроваво-красного цвета с синими, светящимися глазами, взмыл метра на три, разрубив налету троих жнецов, избравших его своей целью.

Эспен, как и Яхтир поняли, что если быстро не продемонстрировать остальным солдатам, что тех самых, вселяющих ужас окрестным землям культистов можно побить — да ещё как побить! — всему отряду кранты. И потому, вышли вперёд, частично погрузившись во тьму.

С клинка паразита сорвалась молния, причём намного более мощная, чем была. Всё благодаря зачарованному происхождению его меча. Налетевший культист, тем не менее, используя тёмный алфавит чернокнижников, поглотил заклинание воронкой открывшейся на ладони.

Парные кинжалы, что в сумме представляли из себя четыре лезвия, выстрелили вперёд, устремившись разорвать грудь Эспена. Паразит рассёк пространство перед собой, блокируя атаку. Сектант, коснувшись зачарованного белого меча сделал сальто через всадника и приземлился позади, да так и замер.

Его кинжалы оказались разрублены надвое, спустя секунду раб Темнобога захрипел от расползающейся по его груди раны. Но ни тёмная энергия, ни Древо Жизни не спешили его спасать. Ведь спасать было уже некого.

Спустя секунду, верхняя половина культиста отвалилась, рухнув на пожухлую траву. В двух метрах от него, другой слуга великой Тьмы, покачнувшись, развалился на десяток кусков. Равнодушно посмотрев на сие действо, Яхтир одним резким движением смахнул кровь с катаны.

— Культисты Аммаста тоже смертны! Поднимите обосранные шаровары и вперёд бить падаль! — воскликнул Эспен, демонстрируя окровавленный клинок над головой.

— Ломи их! — выкрикнул кто-то из наёмников, бросаясь вперёд.

Вот тут, уже жнецы Аммаста были вынуждены принять построение. Впрочем, когда дело не касалось матёрых в боях с сектой Эспена и Яхтира, аммастцы действительно поражали своей беспощадностью. Их движения были отточены, кулаки не знали жалости и сострадания, разрывая плоть как солдат, так и их скакунов.

Отражая удар очередного нападавшего, паразит, и сам того не осознавая, подлетел в воздух. Причиной тому стал огненный шар, разорвавший его коня на куски. Вместе с болтающейся на уздечке головой мустанга, Эспен приземлился в центре разрозненного строя. Попытка дёрнуть левой ногой привела к ужасающей боли, чуть приподнявшись, он понял почему: на месте голени красовалась поджаренная культя.

«Твою мать! Как я это объяснять теперь буду?!» — выругался паразит, пытаясь отползти от приближающегося с жнеца, что был вооружён двумя саблями.

— Ну наконец-то ты сдохнешь, че… Аргх! — зловещую речь убийцы прервал массивный арбалетный болт, пронзивший его сердце.

Эспен встал на колени, несмотря на ужасную боль и обернулся к своему спасителю, коим оказался Мак. Владелец частной конюшни уже заряжал второй болт.

— Культиста на пятом уровне… Так просто… А-ах!

Попытавшийся встать псевдо-адепт окончательно отправился на покой благодаря дротику. Выглянув из-за Мака, Эспен обнаружил развязавшегося Смрадазуба.

— Типерь мы квиты, челавек! — скалясь произнёс гоблин, хватаясь за оружие.

— Давай вставай, пока не задавили! — увидев друга в затруднительном положении, тут же подскочил Яхтир и одной рукой посадил Эспена на своего коня. Не заметно от окружающих, паразит уже успел отсечь ногу в сапоге павшего культиста и аккуратно спрятал конечность под своим плащом.

Несмотря на качественное превосходство, аммастцы были обречены. Большую часть потерь им нанесли именно кочевник, паразит и Людвиг, Жнец Таверн. Тем не менее, своего эффекта они добились и новые жертвы вендиго не заставили себя ждать. От изначального числа осталось максимум полсотни солдат, почти все наёмники кроме Мака пали в числе первых. Ещё одно упавшее, в результате чьей-то техники или заклинания, дерево разделило и эти жалкие остатки.

— Зажгите факелы! Лейтенант, возьми командование группой на себя, обойдём это место и соединимся… Да что за дерьмо?!

Нежданно-негаданно, ветви деревьев зашевелились. И не от ветра или ударных волн энергии, как могло бы показаться. Они буквально протянули свои скрюченные «пальцы» к уцелевшим адептам. На глазах у всех выживших одного «зверя» из группы капитана вырвало из седла, а после и выпотрошило, переломав, в качестве бонуса все кости, несколько десятков толстых сучьев.

— Рабы Шайтана успели разлить воду смерти в этих местах! Бежим! — крикнул Яхтир, отбиваясь от многочисленных «лап».

Пришпорив аргамака, кочевник повёл за собой отбившихся от Людвига солдат. И без того тёмное небо накрыло совсем уж непроглядным мраком. Адепты не видели Спонсы и не могли сориентироваться в какой стороне лагерь.

— Веди хоть куда-нибудь! Если доживём до восхода Кустоса сориентируемся по нему! — рыкнул паразит перетягивая культю куском плаща.

— Да знаю я, знаю! — ответил кирениец, чьи движения стали совсем уж не различимы. Лишь благодаря многотысячелетнему опыту фехтования он ни разу не задел голову лошади перед ним. Чего нельзя было сказать о других рейнджерах.

На глазах Эспена одного из них выбросило из седла и разорвало надвое. Лошадь другого лишилась головы, тогда воин спрыгнул на землю, но и метра пробежать не успел, как очутился в плену корней и был утащен куда-то под сгнивший пень.

— Союз Огня и Молнии! — выкрикнул название техники герой и сгусток лавы угодил в кроны оживших деревьев. Над головой на несколько секунд возник хаотичный узор стен из красных молний, запахло жжёной древесиной, а начавшийся пожар принялся перебрасываться на не задетые техникой стволы.

Все, кому хватило навыков воспользоваться воцарившейся среди проклятых тьмою сосен и дубов агонией, сумели преодолеть заражённый участок и выйти на давно заросшую тропу.

В абсолютной тишине, Эспен, Яхтир, лейтенант, Мак и ещё трое рейнджеров вышли по дорожке к частоколу, отдельные участки которого либо отсутствовали, либо обвились.

Деревня посреди чащи была не первым и не последним поселением, оставленным своими жителями, либо уничтоженным силами извне. Как и многие другие, его, спустя века, пожрал разрастающийся лес. Сквозь крыши некоторых изб произрастали тополя, коим было по две, по три сотни лет и более.

Молча, не согласовываясь, выжившие заняли показавшийся самым целым среди остальных зданий амбар и лишь заблокировав ворота изнутри, смогли выдохнуть. Конечно и в его крыше были бреши, но, по крайней мере, никто не сможет зайти к ним через двери, что придавало некоторой уверенности после пережитой бойни.

Или нет?

Стоило рейнджерам опуститься на землю, чтобы развести спасительный огонь, как лезвие топора проникло в щель между дверями.

— Нам конец!

— Я не чувствую Тельмуса, это может значить только…

— Вендиго!