Воин-паразит: Стать человеком

Глава 34. Друг для паразита

Назвать меня везучим сложно. С одной стороны, я единственный, кто выжил после рождения из двенадцати детей. С другой, на этом моменте удача от меня и отвернулась.

Матушка слегла, едва я оторвался от сиськи. Отец работал в шахте и мне не оставалось ничего другого, кроме как учиться махать кайлом у него, стоило только сделать первый шаг.

Затем потянулись годы рутины и тяжкого, неблагодарного труда на пустеющей шахте. Градоначальник, — чтоб он сыром срал! — доил максимум из рудника. С каждым днём мы были вынуждены спускаться всё ниже и ниже, работая во тьме, которая, кажись, питалась светом, а не боялась его, как должно.

В конце-концов, мы пробурили такую дыру, что потревожили Нижнее Царство. Древний демон, гад, заточённый под толщей породы, вырвался на свободу и порвал всех, кого я знал, включая отца.

Но пиком моего возмущения стало то, что чудом выбравшись наружу с несколькими парнями, я получил ответ: «Хоть усритесь, но шахта должна продолжить работать!»

«Что нам делать с демоном?!»

«Убейте его… не знаю… девственницу отдайте! Это не моя забота, короче!»

Вот же сука… Ни инквизиции, ни рыцарей в тех местах не было. Задрипанное болото на дальней границе Доминос — кто станет в таком месте следить за чертовщиной? Сюда даже сектанты заглядывать брезговали.

Само собой, на наш протест отреагировали силой. Одному парнишке, — совсем юному, и десяти ещё не было, — показательно отрезали язык и уши за ругань в адрес градоначальника.

Вот тут-то мои нервы и канули в Бездну. Я продал дом совсем уж дёшево, даже несмотря на то, что у нас не было хозяйства или скотины. Мне нужны были деньги только на меч и лук со стрелами.

Мой отец был лучником в ополчении ещё в те времена, когда через наши земли мигрировали племена варваров. Собственно, этому и научил между делом. А что до меча, то его я, как и любой мужчина, обязан был уметь держать, несмотря на то, что кроме как у охраны градоначальника ни у кого более клинков и не видел.

Месть моя слегка затянулась. Года на два, если быть точнее. Я присоединился к шайке воров. Первого человека убил в четырнадцать. В то время, я и читать-писать не умел.

Однажды нам попался особенно богатый купец. Пол-банды положили, прежде, чем с его охраной разобрались. Но вот в ларце у покойного обережника — мага-огневика, я нашёл свиток медитации. Сам я верил в Покровителя Нашего — Равина, Ипостась Огня. В пламя его праведное, в меч его карающий. И потому, силы огненные оказались, как никогда к стати.

Быстро достигнув уровня «зверь», я сверг предыдущего главаря банды и начал колесить со своими хлопцами по всей внешней стене, надеясь когда-нибудь пересечь её врата «Человеком».

В конце-концов, когда я достаточно окреп, то смог пробраться в город Острог и расстрелял поместье градоначальника огненными стрелами. В том пожаре погиб не только он, но и вся его семья, а ещё стража и слуги.

Мои чувства поэтому поводу? Да не было их. И до этого я замочил немало непричастных, что мне — убиваться по поводу каждого из них? В конце-концов, в их смерти был виноват исключительно градоначальник.

Если бы он не доил нашу шахту в попытках утолить жажду наживы, если бы не учинил жестокую расправу над бунтующими… Я лишь принёс в наш мир немного справедливости. Все прочие жертвы — сопутствующий урон, коего не избежать в праведном деле.

Поскольку я не был профессиональным убийцей, то довольно быстро на мой след вышли власти округа. Началось долгое преследование, но поймать нашу банду не удалось.

Можно ли было сказать, что мне неоднократно везло, в таком случае? Да чёрта с два! На Карцере живые всегда завидовали мёртвым и моя жизнь не была исключением.

С награбленного большая часть уходила на лечение ран или покупку скакунов, если тех не удавалось раздобыть во время налёта. В конце-концов, хромую лошадь оставалось только забить на мясо. Постоянно приходилось набирать людей и каждый раз ставка росла. В итоге, мы все ходили в обносках, довольствуясь тем, что хотя бы половина наших атак покрывали свои расходы, а другая половина обходилась без потерь, но мало, что приносила.

Как-то так случилось, что нас занесло на север Доминос. Там где шла война — всегда крутились бешеные деньги. Само собой, дохнуть за чьи-то идеалы мне и на хер не всралось. Мы грабили кареты толстосумов, что отправлялись в пограничную зону пощекотать нервишки.

Банда неплохо наварилась на этом. У нас появились хорошие латы, мечи и кони. Мы взялись за военные караваны, что были полны ресурсов для Пути Тельмуса… и это было моей ошибкой.

Ведь это были никто иные, как рейнджеры тринадцатого корпуса Пятого легиона. Всех перебили в одночасье, немногочисленные выжившие бросили меня на поле боя.

Мне не повезло нарваться именно на военных, ведь наёмные рыцари просто добили бы, а эти — обработали раны и собирались передать в руки властей. И для тех, кто не в курсе — налётчиков вроде меня сначала вешают, затем потрошат, а в конце — четвертуют, поэтому даже сдохнуть мне суждено было в мучениях.

И вот тут, мне впервые, пусть и не так сильно, как хотелось бы, повезло. Перебирая мои пожитки, рейнджеры обнаружили тот самый свиток медитации. Ихний лейтенант осмотрел меня и пришёл к выводу, что боец я неплохой.

«Молодой, ещё можно мозги вправить», — так и сказал чёрт.

«Да уж лучше меня за яйца на площади подвесят, чем я с властями якшаться буду!» — крикнул ему в ответ, но меня проигнорировали и заперли в темнице.

Под утро пришёл ко мне он. Признаться, я впервые тогда увидел адепта уровня «Человек». Капитан ихнего отряда внушал трепет, но вместе с тем и некую уверенность. Я не чувствовал, что Людвиг, как он представился, хочет мне навредить.

Он поставил табуретку и поделился со мной брагой. Мы разговаривали несколько часов и он ни разу не помянул ни о своей должности, ни о моих грешках. Мы делились жизненными историями, шутили и смеялись.

И почему я никогда не встречал таких, как Людвиг в своей жизни? Может, именно сейчас мне впервые повезло? Передо мной сидел человек, способный отнять мою жизнь ударом пальца в висок, но он не только этого не сделал — даже не намекнул на саму возможность этого.

У него была честь. И невзирая на слухи об этом человеке, что дескать, он мясник и постоянно отправляет своих людей на убой — Людвиг помнил имена всех своих товарищей. Какой бы незаурядный тип к нему не подходил, он всегда обращался к нему по имени. И Людвиг заботился о том, чтобы все его люди, коим и так несладко пришлось по жизни, имели как можно больше шансов на выживание.

В конце разговора, я уже понимал, что он мне предложит.

«Ты и правда славный парень, — сказал Людвиг протягивая мне последний глоток браги. — Но ты говоришь мне о справедливости. А справедливость никогда не шла бок-о-бок с благодарностью. Если ты и правда справедлив, то справедлив до конца. Ты убил много людей ни за что и просто казнить тебя — будет недостаточно. Нужно отработать всё, что забрал у земли».

«Что ты хочешь, чтобы я сделал, Людвиг?»

Не знаю, что случилось со мной, но этот человек овладел моим сознанием. Я хотел стать таким же. Сильным достаточно, чтобы оставаться справедливым и не идти на поводу у собственного гнева. Чтобы не было никакого сопутствующего ущерба. Чтобы каждый злодей получал ровно столько, сколько заслужил и не больше — не меньше.

«Рейнджеры занимаются тем, что оберегают окрестные земли от набега бандитов, разведчиков Ультрас и нежити. Мы не берём с людей платы за это, живём лишь на то, что отняли у врага и государственное жалованье. Как по мне, это местечко достаточно похоже на оплот справедливости, который ты так ищешь».

«А если всё-таки откажусь?»

«Судьбу свою в таком случае ты знаешь. Но дело в другом: тело умрёт, это понятно. А душа? Разве не справедливости она ищет? Но справедливо ли будет уйти от ошибок прошлого так легко?»

Так я стал рядовым рейнджером тринадцатого корпуса, как его ещё называли — «Проклятого корпуса». Сдружился с местными, правда через полгода весь мой круг общения сменился. Смертность была лютая.

Хотя вербовка в корпус производилась в добровольно-принудительном порядке, Людвигу всегда удавалось сплотить новичков вокруг своей персоны. Он давал уверенность в том, что мы не зря живём и не бессмысленно умираем.

Ведь не я один среди рейнджеров оказался с туманным прошлым. И все подобные мне парни и девушки давным-давно прокляли своё прошлое. Плевать на будущее, плевать на настоящее. Я лишь хотел быть уверенным в том, что праотцы не плюнут мне в лицо при встрече за Гранью и не сбросят душу в бездну.

Возможно, я так старался искупить свои грехи, что дослужился до лейтенанта и не помер. К слову, среди своих ходили странные поверья насчёт этого звания. Дескать, лейтенанты живут не долго и умирают в преддверии великих перемен.

Интересно, кто будет после меня? Окажется ли он достойней?

Надеюсь.

Впрочем, жизнь лейтенанта не стоит ничего без капитана Людвига. Пока он жив — корпус продолжает сеять справедливость. Пусть недалеко, пусть не по всему свету, но когда-нибудь и мы станем армией, а после — легионом. И тот, кто поведёт будущих рейнджеров за собой — будет Людвиг.

Возможно, кто-то сочтёт это греховным — сотворить кумира среди людей. Но… Справедливости ради, я никогда не видел, чтобы Равин препятствовал злу на моих глазах. А Людвиг делал это неоднократно.

И если развиться до Звёздного Бога и правда возможно, то я готов лечь костьми ради капитана. Ведь даже у богов есть слабости. В конце-концов, кто бы, если не я, тащил пьяного капитана на себе до шатра, когда он с горя напивался? А когда он получал серьёзные раны во время рейдов? Да я сутками не спал, носился вокруг Людвига, накладывая влажные повязки от горячки.

Потому что я всегда знал, что если не он — то кто сплотит весь этот сброд и, что самое главное, направит их на путь праведный?

Сейчас же, я понимаю, что никогда не был создан для семьи, детей и ремесла. Моя судьба вела меня к этому человеку. Или всё-таки не к нему?

Капитан сильный, он справится. Даже если будет ранен — поваляется пару дней в койке и продолжит своё дело. Но остальные… Мне всегда было жалко, когда кто-то из ребят не возвращался, но это казалось естественным. Я никогда и ни к кому не привязывался так, как к капитану. Может потому, что считал всех прочих рейнджеров, и себя в их числе, менее значимыми?

Но этот Эспен… Этот чёртов Эспен совсем не такой как я! Он готов броситься в пекло и утянуть за собой хоть весь свет ради одного несчастного неко! Ради девушки, с которой знаком, от силы, неделю! В одиночку рискнуть с жизнью ради чужого ребёнка!

Хоть он и кажется отморозком, но он никогда не бросает своих, даже если свои — лишь условно. А я ведь подозревал его в чём-то ещё…

Что же, признаю, Эспен. Ты лучше меня. И мне действительно страшно об этом думать, но… Смог бы он заменить капитана, случись, не приведи Равин, чего?

Клацнули торчащие во все сторону зубы искривлённого черепа, что давно перестал напоминать человеческий. Едва малейшие дуновения коснулись волосков на бороде, лейтенант понял: сейчас ударит!

Лапа длинной в мужской торс разорвала тьму и со свистом пронеслась в считанных миллиметрах от левого бока офицера. В прошлую их встречу, вендиго использовал нож, но после стольких сожранных тел, что так удобно разложили по лесу культисты и рейнджеры — каждый палец духа былтеперьувенчан продолговатым когтем, толщиной с наконечник от копья.

— Все! Бегите в противоположную сторону от моего голоса! — оповестил рёвом лейтенант, вкладывая в горловую точку столько телума, сколько мог позволить.

«Простите капитан, но этот бой я принимаю ради всех своих товарищей! Не только ради вас!» — хмыкнул про себя лейтенант и добавил: «Ну, Эспен! Чёртов паразит! Заставил переосмыслить всю свою жизнь!»

Белая кость черепа отражала блики огненного меча — единственного источника света, что позволял лейтенанту видеть своего противника. Всё, что находилось ниже ключицы обросшего седой шерстью крепкого тела утопало во тьме. Только интуиция и колебания ветра могли позволить предугадать направление следующего удара, ведь злой дух не отражался через Тельмус.

Стоило бы только отвести воспламенённый клинок и потерять тварь из виду — лейтенанту пришла бы крышка. Поэтому офицер решил увести вендиго за собой, продолжая кричать остальным.

«Снова!» — среагировал лейтенант на движения воздуха и увернулся от апперкота, что мог бы снять с него кольчугу вместе с кожей груди.

«Вендиго порождение Мертвоборга. Нужно только хорошенько обдать пламенем и оно сделает своё дело!»

Дух протяжно заурчал и принялся рвать пространство на части, удар за ударом. Когти четырёхметрового монстра оставляли полуметровые борозды на земле и разрубали надвое стволы попавших под горячую руку деревьев. Пойти на сближение не умерев было невозможно, ровно как и не потерять меч, пытаясь заблокировать атаку. Вендиго запросто разбил бы вдребезги даже самую хвалёную сталь.

Лейтенант продолжал отпрыгивать, не давая духу выйти за пределы миниатюрного купола света. Но с каждым шагом это становилось делать всё труднее: сказывались раны и несколько суток непрерывных боёв и погонь.

«Насколько же огромен этот купол из тьмы!» — скрипнул зубами офицер, делая сальто назад.

— Ну давай, сукин сын! Не отставай! — крикнул он едва ли не в лицо вендиго, чей кулак проделал лунку в земле в попытке раздавить офицера.

И, кажись, это заставило чудовище действовать активнее. Вендиго наклонился, наставив рога на лейтенанта. Глухо ударили копыта, заставив почву содрогнуться.

— Вот же…

Лейтенант только и успел поставить меч ребром, когда в него на полной скорости влетела трёхсот килограммовая туша. Клинок вошёл между двух ветвей, в нескольких сантиметрах от темечка вендиго. Крайняя же ветвь левого рога пронзила насквозь плечо офицера, вынудив того закричать от боли.

Дух пронёсся вперёд и лейтенант, к счастью, обнаружил, что они покинули зону действия заклинания Говорящего с воронами.

— Отвали! — рявкнул он и вложился в удар, разрубивший левый рог. — Сдохни! — и находясь в полёте, лейтенант рассёк наискось лицо вендиго. Из трещины на голом козьем черепе хлынула чёрная, зловонная жижа, а жёлтый огонёк в левой глазнице потух. Тем не менее, из-за того, что мужчина ударил по кости, дух не загорелся.

Схватив падающего офицера за ногу, он со всей дури приложил его хребтом о ближайшее дерево. Рот лейтенанта раскрылся в немом выкрике, ибо теперь он даже выдохнуть не мог.

— Кх-кх… кха! Кха! — с трудом откашляв запертый в груди воздух, он поднял голову, глядя в единственный глаз вендиго. Меч лейтенанта выпал. Все силы организм бросил на восстановление лёгких, а вот дыру в плече заткнуть было нечем — в виду того, что её проделал напрямую дух, эта рана могла зажить только в случае смерти вендиго, если конечно, мёртвое могло умереть повторно в принципе…

— Не торопись откисать, лейтёха! — раздалось сзади в тот момент, когда монстр уже замахнулся когтями над головой зама Людвига.

Несколько свёртков из чесночной шелухи с порохом и солью взорвались рядом правой стороной лица вендиго, моментально заставив тварь отпрыгнуть, скрывшись в зарослях.

— Я же сказал убегать, рядовой! — прокряхтел лейтенант, принявшись рыскать в листве с целью найти свой меч.

— У меня счёты с этой тварью. Он мне должен за испорченную шкуру блохастого! — ухмыльнулся Эспен и протянул офицеру его оружие. — Лучше бы тебе самому поберечься, — паразит протянул руку помощи.

— Думаю, с тобой мне хватит и одной левой, — ответил лейтенант, поднимаясь с помощью аметистоглазого на ноги.

«Даже сейчас он беспокоится о неко…» — отметил он про себя.

— Слышишь? — спросил Эспен.

— Да, — кивнул лейтенант.

Земля вновь содрогалась под ними. Трещал валежник и шумели пожухлые листья. Повсюду.

— Ублюдок пытается нас запутать! — прошипел паразит. — Ложись!

Эспен рванул в сторону, но из кустов в него полетело, к его удивлению, броевно. А вот с противоположного направления.

— Аргх!

Метал мерзко заскользил по неживой плоти. Лейтенант встал на пути у вендиго и вместо шеи паразита, хватка узловатых пальцев сомкнулась на мече.

— Луч Кустоса! — произнёс офицер и пустил те кропали успевшего накопиться в теле телума на технику, воспламенившую потрёпанный клинок. Застучали кривые зубы, дух отпрянул назад, пытаясь взмахами потушить горящую кисть.

— Сука ты! Ны-а! — рявкнул подскочивший Эспен и отсёк наполненным энергией мечом руку вендиго по локоть. — Fulgur! — разряд молнии, сорвавшийся с пальцев паразита ударил во второе предплечье, которым закрылся монстр.

— Сейчас я тебя… — Эспен рванул вперёд на тварь, дабы исполнить главную цель этого прохода в леса, как его прервал удар. Подпрыгнув, вендиго перевернулся на бок на 90 градусов в пространстве и выстрелил обоими копытами.

Хрустнули рёбра и ключица паразита. Плюясь кровью, Эспен отлетел на десяток метров без сознания. Встав на ноги, вендиго посмотрел оставшимся глазом на лейтенанта.

— Что же… мы сейчас, как никогда на равных, — хмыкнул мужчина, глядя на отсутствующую руку духа и своё нерабочее плечо, а также многочисленные раны на теле.

Мельком посмотрев за спину, он убедился, что Эспен, пусть и тяжёло, но дышит. Жизнь аметистоглазого мечника, как и всех тех людей, что ещё не выбрались из купола находилась в уставших руках зама командира.

— Ну давай. Решим вопрос по-мужски.

И два существа — живое и немёртвое, сошлись в смертельном танце. У лейтенант не осталось тельмуса на то, чтобы зажечь свой меч. Поэтому он колол вендиго голой сталью. По крайней мере, если он не сможет уничтожить его тело, то выведет духа из строя.

Изогнутые ноги вендиго покрыли глубокие раны, но кости чудовища оказались слишком толстыми даже для закалённой стали. В отместку, оно исполосовало здоровое плечо и грудь лейтенанта незаживающими царапинами. Именно царапинами, ведь если бы когти вендиго задели офицера в полной мере, тот уже стоял бы на пороге Суда Равина.

— Неплохо дерёшься… — тяжело вздохнул лейтенант. — Как для того, в чьих жилах давно застыла кровь…

Эспен всё продолжал лежать без сознания. Впрочем, даже очнувшись, паразит бы ничего не смог предпринять. Боль в ставшей единым большим синяком груди не дала бы мечнику даже сесть.

«Жаль, что моя техника медитации была предназначена лишь для подьёма на четвёртый уровень… Эспен и вовсе никакую не использовал. Верно, он и вправду талантливый адепт. И не такой дурак, каким старается казаться…»

Мышцы словно песком набились. Покрытый глубокими зазубринами меч с трудом удерживался в руке. Кусок ребра, застрявший в лёгком, раскалупал рану и кровь проникла в дыхательные пути.

Даже выйдя победителем из поединка, у него было немного шансов выжить. Как минимум, необходимо было срочно вскрыть спину под лопаткой, чтобы слить кровь. А её и без того мало оставалось в теле лейтенанта. В конце-концов, всё это время, его разорванное в клочья плечо не переставало кровоточить.

«Наверно, если бы я успел завести столько же друзей, сколько и Эспен, то не остался бы сейчас один на один с вендиго. Как лейтенант, я мог лишь позаботиться о подчинённых, но кто позаботится обо мне?»

Треск. Клинок издал последний «вздох» и разлетелся на куски. Лишь небольшой обломок с рукоятью остался в руках у лейтенанта. В ту же секунду, мужчина почувствовал жуткий холод внизу живота.

Оттуда уже торчали когти вендиго, что оторвали офицера от земли. Сильно потрёпанный, покрывшийся коркой из смеси ещё горячей и давно остывшей, почерневшей крови дух, довольно раскрыл пасть, предвкушая скорое «исцеление» увечий за счёт живой плоти.

«Эспен, ты пришёл сюда ради Энаса… — пронеслось в голове лейтенанта. В глазах мужчины краски стали сгущаться. Звуки окружающего мира таяли в мёртвой тишине. — Ты хреновый подчинённый… Я ведь… приказал тебе убираться… — И лишь одна мысль. Одна единственная мысль заставила огонь справедливости вспыхнуть в теле угасающего адепта: — Если круг перерождения и правда существует… я хочу, чтобы в следующей жизни… мы были… друзьями».

Осколок меча вонзился в шею вендиго. Недоумевающий поначалу дух завопил от боли, когда его объяло не угасающим пламенем. Тварь выпустила бездыханное тело лейтенанта и принялась метаться в стороны, пытаясь сбросить с себя огонь. Но тот уже заключил свою жертву в клетку из которой нельзя было выкарабкаться.

Кожа вендиго развевалась пеплом по ветру, а ноги перестали двигаться после того, как огненный саван добрался до мышц. Издав последний хрип, дух замер, продолжая некоторое время тлеть, пока не превратился в статую из угля.

Эспена разбудили нежные прикосновения натруженных рук Алисы. Амазонка осматривала его тело, но видимых повреждений, как и внутренних у паразита не было. Точно также, исчезли и синяки с лица рыжеволосой, что оставил ей вендиго при «транспортировке».

— С-сколько я провалялся? — ошарашенно спросил Эспен, шаря рукой в поиске белого меча.

— Минут десять назад мы нашли вас. Заклинание уже развеялось, — ответила Алиса.

— А вендиго? — осведомился паразит.

— Мёртв… То есть уничтожен.

Как только Эспен принял сидячее положение, амазонка набросилась на него и крепко стиснула в объятиях. Он хотел было что-то сказать, но решил просто молча стиснуть девушку в ответ.

— А что с лейтенантом? — спросил Эспен через несколько минут тесного контакта.

— Он… — Алиса запнулась, но, проглотив ком в горле, продолжила: — В общем, пойди глянь сам.

Поняв, что с офицером случилось что-то нехорошее, паразит вскочил и вприпрыжку добрался до места столпотворения рейнджеров. Протиснувшись сквозь толпу, он увидел понурившего голову Голема, сложившего руки Яхтира, сидящего на коленях, и склонившегося Людвига… Склонившегося над ещё тёплым, будто бы и вовсе спящим, а не мёртвым лейтенантом.

Его ноги свели вместе, а руки связали на груди для транспортировки в лагерь. Чудовищную рану на животе прикрыли плащом. Лицо офицера застыло в грустной улыбке. С уголков рта стекала по бородке кровь. Будто и не кровь вовсе, а вино, коим упился тот.

И руки ему связали, чтобы не буянил, если проснётся нетрезвый! А плащ… плащ, чтобы не замёрз!

Эспен не хотел признавать это. Не хотел верить, что всё обернулось так. И только та часть сознания, что всё ещё делала его паразитом в большей степени, нежели человеком, холодно констатировала: «Он мёртв».

— Он спас нас всех. И избавил город от вендиго, — сообщил Людвиг. — Нужно как можно скорее вернуться в лагерь и устроить похороны, достойные офицера, что до последнего вздоха верой и правдой служил своей Родине.

— Упокой Мезенгет его душу, — произнёс кто-то тихо.

— Да будет Равин милостив к слуге своему, — добавил другой.

Глядя на бездыханного лейтенанта, Эспен испытывал только одно чувство — чувство стыда. От того, что так и не узнал…

— Как его звали, капитан? — спросил паразит.

— Торфинн. Торфинн, сын Торса, — прошептал Людвиг.

— Да храни тебя в следующей жизни Храдхир, друг мой, Торфинн, сын Торса, — с трудом произнёс паразит и поднял голову, дабы не дать слезам скатиться по подбородку.