Война

Глава 8

Через месяц после женевского саммита Путин положил на стол еще один пистолет.

В резкой и воинственной диатрибе из 5000 слов, опубликованной 12 июля 2021 года, Путин заявил, что Украина никогда не существовала как независимая страна.

Советник по национальной безопасности Джейк Салливан прочитал манифест российского президента как декларацию внутреннего Путина, того, кем он был и что хотел сделать.

"Русские и украинцы — это один народ, единое целое", — начал Путин. "И русские, и украинцы, и белорусы — все они потомки Древней Руси, которая была крупнейшим государством в Европе". А с IX века, продолжил он, Киев считался "матерью всех русских городов".

"Формирование этнически чистого украинского государства, — сказал Путин, — по своим последствиям сопоставимо с применением против нас оружия массового поражения".

Своим самоуверенным и академическим тоном Путин перечеркнул существование Украины как отдельной страны, народа с собственной историей, верованиями, культурой и языком.

"Поэтому современная Украина — это полностью продукт советской эпохи. Мы хорошо знаем и помним, что она формировалась — в значительной степени — на землях исторической России", — сказал Путин. "Россия была ограблена".

Когда Салливан прочитал манифест Путина, его первой мыслью было "Ковид".

По данным американской разведки, во время пандемии Путина изменила интенсивная и длительная изоляция. Он окружил себя небольшим кругом доверенных лиц с похожими националистическими взглядами, которые стали практически обратной связью. Те, кто хотел увидеться с ним лично, вынуждены были неделями сидеть на карантине. Он был физически и метафорически отделен от российского общества почти на три года.

Одной из центральных фигур в окружении Путина был Юрий Ковальчук, российский миллиардер, считавшийся личным банкиром Путина. Он был знаком с Путиным с 1990-х годов и, судя по всему, разделял мессианское мировоззрение, которое Путин изложил в своем манифесте.

Другим доверенным лицом Путина был отец Тихон, православный священник с таким же империалистическим взглядом на Россию. Затем были братья-миллиардеры Ротенберги — Аркадий Ротенберг и Борис Ротенберг, владевшие крупнейшей в России компанией по строительству газопроводов.

Другие люди изучали ирландские танцы в карантине, шутил Джейк Салливан, а Путин углубился в российскую историю.

Салливан слышал, что во время телефонного разговора между Путиным и канцлером Германии Ангелой Меркель Путин сказал: "Вы не поверите, что я нахожу в российских архивах".

Меркель было ясно, что Путин провел много времени в изоляции, копаясь в архивах, доставая вещи, изучая старинные карты.

Захват Украины стал чем-то вроде лихорадочного сна во время его изоляции в Ковиде. Но лихорадка не проходила. Она не прошла.

Салливан и его заместитель Джон Файнер отнеслись к манифесту серьезно, но он не показался им тревожным звонком или объявлением войны. Более того, они сочли его типичным для Путина. Российский лидер известен своими длинными философскими разглагольствованиями, историческими выдумками и абсолютным отказом признать независимое существование Украины. Но все же это озадачивало и настораживало своей интенсивностью. Тема, вызывающая любопытство и даже отвращение.

Последний год Салливан провел, читая историю России и пытаясь понять почти невротическую одержимость Путина Украиной. Становление России, глубоко укоренившиеся обиды, чип на плече Путина, отношения с Европой, с НАТО, ощущение необходимости центрального контроля, захват Москвы монголами в середине XIII века, желание Путина стать мессией в российской истории, как Петр Великий, Екатерина Великая. Все это.

Прочитав манифест Путина, директор Совета национальной безопасности по России Эрик Грин счел необычным, что действующий президент России так глубоко проникает в суть дела. Пытался ли Путин просто снять с себя ответственность? Хотел ли он использовать это в качестве упражнения или способа объяснить российский взгляд на вещи? Или же эссе Путина действительно послужит основой для действий России?

"Я думаю, это говорит о разочаровании Путина в украинском правительстве и его попытке начать его делегитимизацию", — сказал Грин. "Путин хочет, чтобы его пророчество о том, что Украина будет несостоявшимся государством, сбылось".

"Раньше Украина обладала огромным потенциалом", — сказал Путин в своем эссе. "Шаг за шагом Украину втягивали в опасную геополитическую игру, направленную на то, чтобы превратить ее в барьер между Европой и Россией, в плацдарм против России".

Самая большая страна в Европе, Украина также являлась важным буфером между Россией и Европой.

Путин назвал лидеров Украины "неонацистами" — президент Зеленский был евреем — и выдвинул длинный список обвинений против них и Запада в реализации "антироссийского проекта".

"Мы никогда не допустим, чтобы наши исторические территории и близких нам людей, живущих там, использовали против России", — предупредил Путин. "А тем, кто предпримет такую попытку, я хотел бы сказать, что таким образом они уничтожат свою собственную страну".

Директору ЦРУ Биллу Бернсу, занимавшему пост посла в Москве с 2005 по 2008 год, манифест напомнил многие из его бесед с Путиным за эти годы. "В нем не было ничего по-настоящему нового, — считает Бернс. По его словам, некоторые из них — это наряды для убеждений, которые в своей основе в основном касаются власти и того, что Россия считает себя вправе делать. Затем вы наряжаете его большим количеством истории, причем выборочно".

В Пентагоне заместитель министра обороны Колин Кал получил информацию о том, что Путин действительно верит в то, что он написал, — что Украина не является реальной страной, а украинцы — просто русские.

"Путин не был поклонником Советского Союза, — говорит Кал, — но он все равно считал распад СССР самым большим преступлением XX века и полагал, что с тех пор русским постоянно наносили удары в спину".

Кал рассматривает это эссе как еще одну демонстрацию имперских амбиций Путина. "Он мечтает о воссоздании Российской империи, и нет такой Российской империи, которая не включала бы в себя Украину", — сказал он.

"Мне, как американцу, всегда странно читать подобные вещи, — добавил Кал, — потому что наша история не уходит далеко в прошлое. Так что представление о том, что странам есть дело до того, что произошло 9000 лет назад или, скажем, 2000 лет назад или 1000. Американцы так не думают".