Воздушная гавань

Глава 12

— Значит, бежим в убежище, — сказал Бенедикт, оборачиваясь к Гвен под завывание сирены. — Домой, к Ланкастерам, я думаю?

Гвен озиралась по сторонам, в то время как рыночной площадью овладевала нарастающая паника.

— Я… Да, считается, что наша резиденция расположена в какой-то особо прочной точке конструкции, но…

Бриджет соскочила с дуэльного помоста и подхватила на руки спрыгнувшего в ее объятия Роуля. Глаза кота были широко раскрыты, и он отчаянно крутил головой, стараясь отследить суматошное движение повсюду вокруг них.

— Отец! — ахнула Бриджет. — Мне нужно скорее к отцу…

— Погоди, — сказала Гвен, хватая за запястье уже развернувшегося бежать Бенедикта. Что-то в ее сознании истошно вопило, добиваюсь к себе внимания, и девушке нужно было на миг остановиться, чтобы поймать эту ускользающую мысль.

Юноша поднял бровь, глядя на нее сверху вниз, — но замер в ожидании.

Тогда и раздался жуткий грохот; так мог бы звучать громовой раскат, будь он в состоянии вопить от тоски и гнева. Часть полупрозрачного купола над хабблом Утро внезапно осветилась ярче, чем под силу затянутому туманами полуденному солнцу. Сами камни под их ногами вздрогнули, а с высокого потолка над головами начала осыпаться пыль. Спустя секунду визг удара повторился, чтобы прозвучать вновь и вновь, заставив копьекамень Альбиона звенеть подобно исполинскому колоколу.

Завеса пыли накрыла все кругом удушающей тенью, и крики в ней звучали вдвое громче прежнего. Фрагменты пепел-каменной кладки, использовавшиеся в прошлом для починки «не то чтобы совсем неуязвимого» копьекамня падали вокруг, причем некоторые куски были больше человека размером.

Отметив их падение, Гвен упрямо вздернула подбородок. Камни упадут там, где должны упасть. Бесцельное метание скорее подведет ее под обрушение очередного блока, чем сохранит ей жизнь. Отец часто говорил ей, что в то время, когда отчаянно хочется поддаться панике, надо, наоборот, стараться думать как можно яснее, — а потому, несмотря на летящие камни, Гвендолин Ланкастер не тронулась с места.

Затем она заговорила, медленно и твердо, осознавая истину своих слов в момент, когда те вылетали из ее губ:

— Мы служим в Гвардии копьеарха. Нет, мы не бежим от опасности. Мы бежим ей навстречу. Нужно скорее явиться на службу.

Бриджет взмахнула ресницами, и ее выразительное лицо отразило быстро сменявшие друг друга страх, затем смирение и, наконец, досаду.

— Вот же черт! Мне и самой стоило об этом вспомнить.

Бенедикт улыбнулся плотно сжатыми губами.

— Ну да. Я бы предпочел, конечно, разместить вас обеих в какой-нибудь надежной комнате с прочным потолком, но… ты права, сестрица. У гвардейцев свой долг, и его нужно исполнять.

— Бенни, кончай твердить прописные истины, — сказала ему Гвен. — Куда нам теперь?

Копье вновь сотряс громовой раскат, с вышины повалились новые камни. Где-то неподалеку раздались крики — ужасные высокие стоны. Гвен не смогла понять, кто это кричит — мужчина, женщина или ребенок.

— Туда, — решил Бенедикт, кивая в сторону, откуда неслись стоны. — Наш главный долг — защищать попавших в беду сограждан и всячески помогать им. Бегите за мной.

И все трое, заодно с Роулем, побежали сквозь охваченную ужасом толпу, бурлящую под плотной завесой пыли. Высокий и худой силуэт Бенедикта указывал им дорогу.

Всего в нескольких ярдах от них оземь обрушился целый камнепад, и Гвен просто не верилось, до чего же оглушительно разбивались о плиты пола эти камни. В стороны брызнула мелкая крошка, и один из кусочков больно ожег ей бедро. Девушка видела, как скривился Бенедикт, а на его правой щеке возник небольшой кровоподтек.

Так они пробежали, вероятно, около пятидесяти шагов. Крик становился все громче, и внезапно сквозь дымку пыли они смогли разглядеть некое подобие кургана из обломков камня. Самый большой обломок скрывал под собой распростертое тело, и небольшое количество пыли вокруг него уже превратилось в красную слякоть. Придавленный человек явно испытывал страшные муки.

— Бенедикт, убери этот камень, — распорядилась Гвен. — Бриджет, помоги мне вытащить раненого.

— Не торопись! — бросил ей Бенедикт. — Если он истекает там кровью, камень мог накрыть рану. Приготовьтесь остановить кровотечение сразу, как мы его вытащим. Нужны тряпки для бинтов.

Коротко кивнув, Гвен решительно потянулась к подолу своей юбки и принялась рвать его на узкие полоски.

— Бриджет! — позвала она.

Бриджет встала на колени и принялась помогать ей, пока Бенедикт присел на корточки рядом с придавленным человеком. Гвен оглянулась, стоило ее кузену негромко выругаться.

— Под всей этой пылью лежит Барнабус Астор, — сообщил Бенедикт.

— Вот невезение, — процедила Гвен, продолжая кромсать свой подол. — По всей справедливости там должен был оказаться Реджи.

Совместными усилиями Гвен и Бриджет удалось обратить внешний слой юбок Гвен в множество полос ткани и многослойные подушечки-тампоны. Когда с этим было покончено, Бенедикт вновь кивнул:

— Бриджет, тащи его сразу, как я подниму камень. Не зевай.

— И не думала, — серьезно ответила Бриджет.

Тогда Бенедикт отвернулся к упавшему камню, глыбе размером с небольшой саркофаг, и подсунул пальцы под его неровный край, чтобы напрячь все силы своего поджарого тела. Где-то с секунду круглым счетом ничего не происходило. Мышцы спины и плеч Бенедикта набухли и задрожали. Но затем юноша захрипел, а камень шевельнулся — немного, лишь самую малость. Бедняга Барнабус испустил новый вопль, полный агонии, но Бриджет уже тащила его за плечи из-под камня.

Там была кровь, отметила Гвен, причем совершенно ненужное, избыточное ее количество. Всего несколько недель тому назад она понятия не имела бы, что делать, но первый же долгий день их занятий по владению оружием целиком состоял из уроков обращения с травмами, подобными этой. Гвен прижала тампоном разверстую рану на ноге Барнабуса, обмотала ее полосками ткани, затянула и завязала концы. Уже не способный стонать, молодой человек задыхался от боли, пока она затягивала последний узел.

— Чтобы доставить его в безопасное место, этого будет достаточно, — с трудом переводя дыхание, одобрил Бенедикт. — Бриджет, сейчас я его подниму. Мне нужно, чтобы ты забросила его раненую ногу себе на плечо. И не давай ей опуститься, слышишь?

— Само собой.

Гром прогремел вновь, и рядом начали падать новые обломки. Где-то в вышине что-то гулко, низко затрещало, и лицо Бенедикта вмиг обрело мертвенно-бледный оттенок.

— Быстрее!

Он сгреб Барнабуса в охапку, и Бриджет немедленно закинула ногу раненого себе на плечо.

К вящей тревоге Гвен, вокруг них во все нарастающем темпе продолжали падать камни.

— Нужно убираться с площади! Туда, в боковой туннель.

— Бегом, бегом! — скомандовал Бенедикт и отчасти побежал, отчасти зашаркал к относительной безопасности узкого прохода.

Как только они проскользнули в его тусклую прохладу, Копье издало новый раздраженный треск, и на место, откуда они только что выбежали, с неимоверным грохотом рухнула часть кладки размером с приличный дом. Все временно оглохли, а просыпавшаяся сверху пыль набилась им во рты, окутав душащим покровом.

— Бежим дальше! — просипела Гвен, и они продолжили свое отступление по тускло освещенному боковому проходу все дальше в сумрак, быстро сгустившийся до кромешной черноты.

Так они достигли перекрестка, и стоило им свернуть за угол, воздух внезапно повеял свежестью; омывающий туннель ровный воздушный поток, очевидно, развеял пыль, и они смогли наконец остановиться.

— Свет? — кашляя, взмолился Бенедикт.

Пальцами правой руки Гвен потянулась к крошечным кристаллам, украшавшим ее серьги, и повелела им ожить, одному за другим, — в точности так же, как сделала бы, разряжая боевую перчатку. Моргнув, маленькие кристаллы ожили. Их свечение не было особенно ярким, но в сравнении с тьмой оно показалось ошеломляющим.

Бенедикт осторожно разместил раненого на плитах пола и осмотрел его повреждения.

— Проклятье, — тихо выдохнул он. — Барни, старина, я боюсь, ты дал течь сразу в нескольких местах.

Сквозь стиснутые от боли зубы Барнабус все же сумел ответить:

— Обычно это случается, только когда я ухожу в грандиозный запой.

— Значит, пока мы не доставили тебя к врачу, придется обойтись пробками.

Бриджет опустилась на землю рядом с Гвен и принялась срывать с нее второй слой юбок, в то время как Бенедикт занялся осмотром наскоро наложенных кузиной бинтов на самой серьезной из ран. Видимо, он счел повязку надежной: когда Бриджет подала ему новые полосы ткани, он занялся другими травмами, чтобы по мере возможности остановить бежавшую кровь. Юбка Гвен подошла к концу скорее, чем у Барнабуса кончились раны, что оставило лишь единственный слой тонкой ткани меж ее ногами и прохладным воздухом хаббла.

— Не останавливайтесь, — сказал Бенедикт. — Мне нужны еще бинты.

— Это всё, — отрезала Гвен. — Лучше сними рубашку и дай нам порвать ее на тряпочки.

Бенедикт метнул в кузину косой взгляд, но тут же оглядел последний из слоев ее юбки и понимающе хмыкнул. Выскользнул из своей куртки и жилета и единственным резким движением стянул с себя рубаху, чтобы бросить ее Бриджет.

Порой Гвен напрочь забывала о том, что ее кузен, подобно всем боерожденным, выглядел под одеждой выдающимся атлетом; всю фигуру его украшали крепкие мускулы, рисовавшие особо представительную разновидность мужчины. Впечатляющее зрелище. Бриджет уставилась на его грудь в таком потрясении, что брошенная рубашка пролетела сквозь ее подставленные руки, не задержавшись, — те будто вмиг онемели.

— Ого, — сказала она. — Ух ты.

Гвен повела бровью, чувствуя, как губы уже складываются в улыбку. Значит, на Бриджет зрелище оказало такой эффект? Ну, что ж. Господь свидетель, Бенедикт заслуживает чьей-то привязанности. В семействах, близких к Высоким Домам, боерожденные, как правило, считались… неудобными — и терпели их разве что в качестве вооруженной охраны или прислуги, но уж точно не в качестве части самого Дома.

Гвен пихнула Бриджет локтем. Девушка снова моргнула и, встряхнувшись, вновь взялась за изготовление бинтов, пока со стороны центральной площади хаббла продолжали нестись завывания сирен: опасность воздушного налета еще не миновала.

— Ты уж держись, Барни, — продолжая бинтовать пострадавшего, бормотал Бенедикт. — Знаю, что больно, но мы, пожалуй, все же сумеем сохранить твою душу в теле.

Не открывая глаза, Барнабус ответил ему слабым, исполненным боли стоном.

— Я все равно не понимаю, что там происходит, — заговорила Бриджет. — Воздушные корабли атаковали наше Копье? Чьи корабли?

— Аврорианцы, скорее всего, — ответила Гвен.

— Но зачем?

— Из экономических соображений, в основном.

— Как это?

— Правительство Копья Аврора ослабло, оно погрязло в алчности и коррупции, — объяснила Гвен. — Налоги там довольно высоки. Каждый хаббл яростно бьется с соседями за денежную помощь и благосклонность правительства, забросив текущие дела и заботы, собственно, управления. От этого страдают и не могут расти все их предприятия, — а население, напротив, растет. В общем, раз в поколение или вроде того аврорианцы делаются агрессивны. Их флот захватывает чужие форпосты, а в прошлом и целые Копья, чтобы их разграбить, утащить все ценное и поддержать собственное Копье, а людские потери решают проблему с избытком граждан.

Для Бриджет это, похоже, стало откровением.

— Им хочется вести войны… ради денег?

Гвен фыркнула.

— Аврорианцы ни за что не захотят это признать. Им всякий раз удается найти или выдумать какое-то разумное оправдание, но, в сущности, они не более чем пираты в красивой форме. Между их армадой и нашим флотом уже с год не все ладно. По большей части нападения на торговые суда Альбиона и мелкие стычки между военными.

— Кто бы мог подумать, что они так скоро решатся на отчаянный шаг, — добавил Бенедикт. — Полная для меня неожиданность.

Из темноты за пределами узкого кружка света, распространяемого сережками Гвен, послышалось тихое, напряженное кошачье урчание.

Напрягшись, Бриджет вгляделась во тьму туннеля.

— Роуль сказал, сюда кто-то идет.

— Хвала небесам, — выдохнула Гвен, вслед за ней напрягая глаза. — Может, это кто-нибудь из Гвардии?

Подождав, она позвала:

— Эй! Кто вы такие? Назовитесь!

Вскоре на границе светового пятна Гвен один за другим возникли восемь мужчин в униформе Гвардии копьеарха. Двое несли носилки с чьим-то телом, целиком затянутым простыней. Еще один гвардеец, с изображением боевого кристалла на отличительной нашивке, в небрежном приветствии коснулся пальцем своей правой брови:

— Мисс…

— Лейтенант, — кивнула в ответ Гвен. Этого человека она видела впервые, в чем не было ничего особенно странного. У Гвардии имелось несколько десятков постоянных форпостов по всей высоте Копья, где несли службу почти две тысячи человек. — Как я рада вас видеть! У нас здесь пострадавший, сможете помочь?

— Прошу прощения, мисс, — отвечал тот. — Боюсь, нас призывает наш собственный долг.

— Гвендолин… — обронил Бенедикт.

Помедлив, Гвен окинула кузена быстрым взглядом. Тот никогда не звал ее полным именем. Бенедикт ждал этого взгляда; на лице безмятежность, а в глазах — напряжение:

— Не сомневаюсь, лейтенант сожалеет, что уже занят исполнением долга. Настоящее чудо, что так скоро после внезапной атаки он уже выполняет приказы.

Гвен хмуро воззрилась на кузена. И тогда Бенедикт плавно повел рукой в боевой перчатке, незаметно описывая круг, а Гвен ощутила холодок потрясения: она поняла наконец, что ее кузен имел в виду.

Вражеское нападение состоялось только что. Оно затронуло их, всех четверых, они все видели собственными глазами и едва успели, спасаясь сами, забежать в туннель и наскоро забинтовать раны бедного Барни Астора. И вот перед ними возник целый отряд гвардейцев — вооруженных, организованных, да еще и с погибшим на носилках. К тому же, только сейчас заметила Гвен, при полном полевом снаряжении!

Никто не успел бы собрать снаряжение за считаные секунды, — только не в полной ужаса суете, воцарившейся сейчас в хаббле. Если, конечно, заранее не знать о скорой атаке.

И кому же знать, как не врагу? Врагу, который облачен в форму Гвардии и действует скрытно, — врагу, способному без всяких угрызений совести убить любого, кто подвернется под руку, с целью добавить достоверности своему камуфляжу.

Убить кого-нибудь вроде нее самой, например.

Сердце Гвен вдруг забилось с такой силой, что ей начало казаться, будто глухие удары ее пульса слышны всем вокруг.

Бенедикт слегка кивнул ей, крепко-накрепко зажмурился и поспешил отвернуться к раненому.

Он закрыл глаза. Словно напоказ, чтобы она это видела. Но зачем?

А! Ну да, как же иначе.

Гвен крутнулась на пятках, разворачиваясь назад, к фальшивым гвардейцам, вытянула левую руку и с расстояния не более пяти футов разрядила боевую перчатку прямо в лицо вражескому командиру.