Воздушная гавань

Глава 17

Чудачка уселась в кровати в своей маленькой мансарде над библиотекой мастера-эфирреалиста. Лицо в холодном поту, сердце колотится, дыхание стеснено. Целую минуту она так и сидела, в отрешенном молчании. Страх оставлял в окружающем воздухе кисловатые миазмы; Чудачка не могла бы их унюхать, обладай она даже самым острым обонянием, но, по неведомой ей самой причине, эту вонь она всегда определяла безошибочно.

— Учитель! — крикнула Чудачка. — Кажется, у меня опять был этот сон.

— Ты его уловила? — донесся голос мастера. — Если нет, я предпочту сказать, что это ты у него побывала.

Спустив ноги с кровати, Чудачка оглядела свою мансарду. Ряды и ряды банок, полных подержанных люмен-кристаллов — ей в жизни не понять, как можно применять выражение «выгоревшие» к кристаллам, которые уже не откликаются на движение воли обычного человека, — наполняли всю комнату подводным, мягким свечением. Обведя взглядом эти ряды, Чудачка обернулась проверить, как там ее ловец снов.

Как раз между двумя колоннами стеклянных банок разместился раструб сети, сотканной из отдельных нитей эфиршелка. Чудачка внимательно осмотрела саму сеть и маленькую эфирную клетку в узком конце раструба — устройство, представляющее собой нейтральный кристалл за решеткой из медной проволоки.

Право, подумала Чудачка, до чего же удачно вышло, что она стала подмастерьем у эфирреалиста, ведь паук из нее вышел бы совсем никудышный. Десятки нитей ослабли и провисли, а некоторые и вовсе были оборваны; их свободно висящие концы отпрянули от пальцев Чудачки, стоило ей поднести руку ближе. Раструб тоже вышел кособоким: спираль сужалась неплавным извивом, да и во всей конструкции имелось несколько очевидных бугров — там, где узелки получились неровными, а клей подтекал.

Впрочем, подумалось ей, это вовсе не означает, что сеть вышла плохая, тем более что у сплетшей ее мастерицы не было той возможности в совершенстве обучиться ремеслу, какая доступна любому пауку.

И маленький кристалл в эфирной клетке приглушенно тлел огненного оттенка свечением.

— Кажется, я добилась успеха как паук-самоучка! — сказала она погромче, чтобы внизу ее услыхал Ферус.

— Всегда надеялся, что ты вырастешь в такого, — ответил Ферус. По полу царапнули ножки его стула, и к ведшей в мансарду лестнице приблизились шаги. Ступени со стоном приняли на себя вес мастера-эфирреалиста, который поднялся наверх, чтобы воззриться на спираль ловушки. — Клянусь Строителями, Чудачка! Ты просто восхитительная мухоловка!

Чудачка заулыбалась и несколько раз подпрыгнула, радуясь похвале. Ее рука вновь потянулась к клетке.

Небольшое устройство решительно отодвинулось от простертой к нему руки, и кристалл будто бы вознамерился вырваться из своей медной тюрьмы, жужжа и вибрируя в ее объятиях, подобно сердитому шмелю. Недоуменно моргая, Чудачка поспешно отдернула пальцы, памятуя о натянутых отношениях, бытующих у отдельных пауков с отдельными шмелями.

— Ага! — хмыкнул Ферус. — То есть ты все-таки преуспел. Так я и знал!

— Но, учитель, это же я добилась успеха, — обиженно заметила Чудачка.

— Не ты, — брюзгливо объяснил Ферус. — Я говорил с Недругом.

Чудачка наклонила голову к плечу, рассматривая маленькую медную клетку.

— А что, есть Недруг?

— Господь мне свидетель, еще как есть, — сказал Ферус. — Уверен, я рассказывал тебе. Смутно это припоминаю.

— Возможно, то было завтра, учитель?

— Все может быть, — вздохнул Ферус. — Но да, вполне. Недруг, с заглавной буквы «Н».

— Если кому-то суждено заполучить себе Недруга, было бы разумно отнестись к нему с почтением. А мой сон? Его насылает Недруг?

— Я скорее подозревал бы, что Чудачка сама его принимает, — ответил Ферус. — Подвинь-ка ближе. Давай посмотрим.

Чудачка обдумала тактику действий, а затем осторожно опустила руку к дальней стенке медной клетки. Шевеля пальцами за раструбом ловца снов, она вновь заставила кристалл зажужжать и отпрянуть. Таким манером она оттеснила кристалл в его клетке к самому краю, и Ферус ловко поймал его, когда тот спрыгнул вниз.

— Прекрасно, — довольно проворковал он. Пожилой эфирреалист склонился над кристаллом, рассматривая его. — Давай поглядим, что у тебя на уме.

Глаза его заблестели, и старик затих, таращась в сложенные ладони.

Чудачка поднялась с кровати, сняла ночную рубашку и надела одежду, показавшуюся ей подходящей для этого дня: один чулок красный, другой серый в синюю крапинку, простое платье из желтого хлопка и с дюжину шарфов яркой окраски, которые она повязала один за другим на обе руки, затягивая узлы зубами. Затем она опоясалась настоящим оружейным ремнем, только без пистолетов, которым не доверяла; обе кобуры девушка набила мешочками из мелкой сетки, полными крошечных эфирных кристаллов. Они не привыкли к тому, чтобы их так носили, но им не повредит учебная практика, решила Чудачка. Свой наряд она дополнила еще несколькими шарфами, которые повязала на шею, а самый длинный вязаный шарф обернула вокруг головы на манер тюрбана. Шарф был слишком теплый, но она решила, что именно сегодня без него не обойтись, и, закончив одеваться, почувствовала себя неизмеримо лучше.

У нее было достаточно времени на то, чтобы одеться, усесться и приступить к пожеланиям доброго утра всем своим маленьким кристаллам, прежде чем мастер испустил долгий, протяжный вздох и опустил эфирную клетку с набухшим кристаллическим сердцем внутри. Выглядел старик ужасно. Лицо совсем посерело, глаза запали.

— Учитель? — окликнула его Чудачка. Она подобралась к люку и присела рядом, чтобы протянуть руку ко лбу старика, обдавшему ее пальцы лихорадочным жаром. — Что вы увидели?

— Настоящее послание, — ответил тот. — Нет, это не было сном или эфирным эхом, девочка моя. Я уверен, это было сообщение.

Чудачка вздрогнула.

— Сообщение? С помощью эфира? Разве такое возможно?

— Совсем недавно я объявил бы, что нет, — ответил Ферус, чьи глаза остались устремлены вдаль. — Однако, по всей видимости, кому-то удалось отыскать способ этого добиться… Хотя мне столь же ясно: они и понятия не имеют, что их могли подслушать.

— Думаете, я этим занималась в своих снах, учитель? Подслушивала чужие разговоры? Хочется верить, что это не оценка моей порядочности.

— Нет, — ответил Ферус, растягивая слово. Он часто произносил слова медленно, когда его мысли бывали заняты какой-то задачей. — Нет, дитя. Твои недавние кошмары… ты слышишь их шепоток — сколько? Уже с пару недель?

— Вроде того, да, — согласилась Чудачка. — Но, учитель… Как вышло, что я этот шепот слышу, а вы нет?

— Превосходный вопрос. Обещаю размышлять над ответом.

Медленный вдох, выдох. Потом он заговорил снова:

— Между прочим, мы уже час как в состоянии войны. Я решил, не стоило будить тебя ради этого.

— Иначе я могла бы пропустить этот… Это послание, — серьезно сказала Чудачка. — Полагаю, тут любой бы запутался: заполучить себе Недруга, но обойтись без войны.

— Не станем делать поспешных выводов, — предостерег мастер.

— Тогда я задам вопрос или даже два, если не возражаете.

— Я не против.

— Сообщение, вы сказали? Кому оно предназначалось?

— Отличный вопрос, Чудачка. Грамматически верный к тому же. М-м-м… — протянул Ферус, скребя скулу. — Другому эфирреалисту, почти наверняка.

— А в хаббле Утро есть и другие?

Ферус покачал головой.

— Нет, вот уже… очень много лет. Ближайший к нам — это Бернард Фецциг в хаббле Приют, кажется. Но он полностью выжил из ума, насколько я знаю.

Чудачка бережно подвинула одну из сотен банок с выдохшимися кристаллами, которая по неясной причине оказалась чуточку смещена в сторону.

— Бедняжка.

— Это случается и с лучшими из нас, — заметил Ферус, спускаясь по лестнице и подкидывая на ладони пойманное эфирное послание. Чудачка отметила, что мастер этим утром совершенно позабыл об одежде, не считая пары плотных черных носков и ночного колпака на голове. — У меня интуиция.

— А она достаточно тонка?

— Кажется, вскоре нам понадобится тот суровый капитан.

— То есть капитан Гримм?

— Прекрати уточнять мои мысли, их выражение — вопрос эстетического выбора. Но ты права: тот самый тип, с инфекцией в укушенной руке.

— Зачем он может нам понадобиться?

— Он показался мне достаточно одаренным. И вежливым. Это такая редкость в наши дни — повстречать человека, чья учтивость зиждется на чем-то прочном… — Ферус ненадолго умолк. — Отчего же так холодно?

— Вам следует надеть теплый халат, учитель, — застенчиво предложила Чудачка.

— Ах да! Так и знал, что позабыл о чем-то, дитя. Спасибо.

Мастер подобрал один из халатов (на полу библиотеки их лежало сразу несколько, небрежно сброшенных за последние недели) и надел его наизнанку. При этом Ферус не прекращал напряженно думать о чем-то; Чудачка ясно это видела по решительно выдвинутой вперед нижней челюсти. В подобном состоянии ему обычно бывало непросто даже продеть руки в рукава, но сегодня он отлично справился с задачей.

Чудачка завершила обычный утренний ритуал приветствия, дотрагиваясь до каждой банки с маленькими кристаллами, а затем осторожно сошла вниз по лестнице. Она успела оказаться в центре комнаты, когда ее внимание отвлек резкий звук, донесшийся из прихожей: что-то с грохотом разлетелось там на куски.

Ферус повернул голову на шум; глаза его заблестели, мечась по сторонам и фокусируя взгляд то в близь, то в даль. Мастер поднял руку и выставил палец, указывая в сторону. Голос его зазвучал певучим рокотом:

— Чудачка, бегом к той стене и не высовывайся.

Чудачка поспешила подчиниться. Когда мастер быстро просматривал так много вариантов будущего и начинал говорить этим тоном, любые возражения были бы полнейшей глупостью. Она приникла к полу, подогнув ноги на тот случай, если понадобится бежать, и сунула руки в обе кобуры на поясе, чтобы осторожным похлопыванием подбодрить маленькие кристаллы, — вдруг те испугались.

Покивав, Ферус рассеянно выставил вперед правую руку. Кристалл, венчающий рукоять его трости, ответил на сорвавшийся с пальцев мастера поток эфирной энергии мелодичным звоном, а сама трость, грациозно скользя в воздухе, проплыла через всю библиотеку, чтобы оказаться в руке эфирреалиста.

Как только это произошло, двери в библиотеку с треском распахнулись, и в комнату вбежали трое в униформе, почти неотличимой от обычного одеяния гвардейцев копьеарха. При себе у них имелись всяческие солдатские штуковины, вроде боевых перчаток и сабель. Один держал перед собою топор, который только что разнес изысканную деревянную дверь, а его товарищи выступили вперед с ярко светящимися перчатками наготове. Два заряда были выпущены почти одновременно, и библиотеку заполнил слепяще яркий заряд энергии — разрушительный поток, назначенный порвать в клочья стоявшего впереди старика.

Чудачка зажмурилась, испытывая неясное сложное чувство, в котором, как ей показалось, присутствовала и жалость к бедным дурачкам.

Ферус попросту поднял свою трость повыше, и установленный в ее рукояти кристалл мигом втянул в себя смертоносные импульсы эфирной энергии, — совсем как губка впитывает пролитую воду. Он выставил трость вперед, и кристалл принялся поглощать эфирную силу из боевых кристаллов на вражеских перчатках, одним долгим, жадным глотком высасывая из них энергию.

Непредназначенные для подобного непрерывного осушения, перчатки моментально начали излучать тепло. Медные жилы, которые служили боевым кристаллам клетками и заодно стягивали предплечье своего носителя, быстро раскалились докрасна и стали плавиться. С жалостными воплями двое вошедших рухнули на колени, путаясь в кожаных ремнях и пряжках, которые они, обжигая пальцы, отчаянно тщились ослабить.

При виде мучений своих соратников третий человек проявил толику сообразительности. Быстро избавившись от своей перчатки, он бросил ее на пол. Но вслед за этим он опять совершил ошибку, выдернув из ножен свою омедненную саблю и продолжив наступление на мастера эфирреалиста, с топором в одной руке и с саблей — в другой.

Ферус раздраженно мотнул головой, приподнял повыше свою трость и отправил в путешествие по комнате единственную мерцающую стрелу обжигающе яркого света. Она двигалась сложным, непредсказуемым маршрутом, пролетев за колонной и нырнув под стол, зигзагом обойдя несколько книжных стопок на полу, прежде чем удариться в широкое лезвие топора из тяжелой, покрытой медью стали.

Рассыпая искры и трепетные язычки пламени, выпущенный заряд проплавил в этой стали трехдюймовую дыру, заставив пришельца завопить, выронить топор и выпученными глазами уставиться на мастера.

— Вы вторглись в чужое жилище, сэр, — спокойно заметил Ферус. — Убирайтесь отсюда. Пока еще можете.

С каждым сказанным словом из кристалла вылетали подобные первой стреле яркие крупинки света, которые принялись кружить вокруг седой головы мастера, описывая блистательную, убийственно опасную корону эфирного огня.

Человек в мундире гвардейца облизнул губы и бросил взгляд назад. Его израненные соратники успели сорвать с себя ставшие бесполезными перчатки и тоже достали холодное оружие — короткие прямые клинки. Повернувшись назад к мастеру, человек с саблей обнажил зубы в невеселой усмешке.

— Не стоит, — тихо посоветовал ему Ферус. — Прошу, не делай этого. На этом пути слишком много боли.

Двое за спиной предводителя поднялись на ноги. Тот же решительно втянул в себя воздух.

— Чудачка, — повысил, голос мастер. — Закрой глаза.

Так она и поступила, без раздумий.

Вторгшийся в библиотеку человек с саблей издал глухой, гортанный рев. За этим последовали залп свистящих звуков и целый хор истошных воплей.

Потом стоны.

И наконец тишина.

И запашок горящей плоти.

Сглотнув, Чудачка медленно выпрямилась. Приоткрыла сперва один глаз, а затем и второй. Мастер не просил держать глаза закрытыми вечно.

Ферус ничуть не пострадал. Он так и стоял, на прежнем месте, с опущенной головой. Кристалл, служивший навершием трости, уже погас, а сама трость была уперта в половицы — так, словно держать ее на весу мастеру стало невыносимо тяжко.

Чудачка не стала смотреть, что сталось с людьми в фальшивых мундирах, которые имели наглость размахивать здесь оружием. Это зрелище вывело бы девушку из равновесия, а ее навык паука и так был весьма ограничен. Ни к чему ей были новые ночные кошмары. Чудачка справилась с тем, чтобы не позволить себе заплакать, хотя ей очень хотелось. Слезы расстраивали учителя, а девушка предпочла бы сама оказаться сожженной, лишь бы не доставлять ему лишней боли. У мастера эфирреалиста ее и без того имелось в избытке.

Подойдя к старику вплотную, она с нежностью коснулась его руки.

— У вас все хорошо, учитель?

Она смотрела, как он переводит дыхание, обводя отрешенным и усталым взглядом сожженные фигуры, скорчившиеся на полу библиотеки. Ответа пришлось подождать:

— Что нового мы узнали сегодня, Чудачка?

— Что не следует бросаться с эфирным оружием на эфирреалиста?

— Хотя твой вывод совершенно верен, я надеялся услышать нечто более конкретное.

— Ясно, — кивнула Чудачка. Еще немного подумав, она предложила второй вариант: — Кто-то отправил сюда этих людей, велев им убить вас во что бы то ни стало.

— Хорошо. Продолжай.

— Они заранее знали, где вы живете. Значит, убийц прислал ваш знакомый. Или кто-то, кто слышал о вас.

— Верно, — сказал мастер. Помолчав, понизил голос до рассеянного шепота: — Должен признаться, мне не довелось уловить и мельчайшего намека на такое будущее.

Чудачка вдруг сдвинула брови и наморщила нос. Даже зная точно, что никак не может ощущать этот запах, она поддалась доводам рассудка: ее ноздри наполнило знакомое кисловатое зловоние.

Страх окутал Эфферуса Эффренуса Феруса, мастера-эфирреалиста.

— Вы знаете, — определила Чудачка. — Вы уже знаете, кто послал их.

— Полагаю, что так.

— И кто же это был, учитель?

— Старый друг. Тот самый друг, что последний десяток лет был мертв.

Чудачка без спешки обдумала эти слова, прежде чем ответить:

— Это не кажется правдоподобным.

— О да, конечно, — с готовностью согласился мастер. — Полное безумие. Но все именно так.

— Учитель, я не понимаю.

— Торопиться не следует! — очень тихо предостерег он. — Еще поймешь, и очень скоро.

Чудачка чуть склонила голову.

— Учитель?

— Да?

— Что теперь делать?

— Если получится, отыщи мой дуэльный костюм, — сказал он. — А еще три птичьих пера и молоток. Подготовь мою коллекцию. Ах да! Упакуй багаж.

— Багаж?

— Багаж. Ну, там… съестные припасы, одежду, книги, все такое прочее. Мы покидаем хаббл.

Чудачка захлопала ресницами.

— Что? Покидаем? И куда же мы отправимся?

— Первым делом мы идем повидать копьеарха, чтобы уговорить его отдать нам сурового капитана, — поднял палец Ферус.

— А потом?

На краткий миг нечто темное и жесткое вспыхнуло в глазах мастера, заставив Чудачку вздрогнуть.

— А потом, — ответил он шепотом, — мы нанесем визит старому другу.