Воздушная гавань

Глава 2

Гримм не изменил позы, оставшись стоять прямо, когда Джорнимен перекрыл подачу тока на подвеску подъемного кристалла и «Хищница» камнем полетела вниз.

Атакующее пике — маневр, скорее подходящий для небольших кораблей. Падение как таковое едва ли способно навредить воздушному судну любых размеров, но внезапное снижение скорости на излете спуска может стать непосильным напряжением для деревянных частей конструкции. Корабли более крупные и куда тяжелее вооруженные сильно страдают от подобных перегрузок, и во избежание повреждений большим суднам приходилось растягивать во времени процесс выхода из пике; при этом они нередко опускались настолько, что вообще покидали зону конфликта. По-настоящему эффективное боевое пике требует короткого и жесткого торможения, но Гримму доводилось читать о линкорах и дредноутах, которые при излишне резкой попытке прервать падение напрочь ломали крепления своих подъемных кристаллов. Находясь в здравом уме, капитаны чего-то солиднее, чем легкий крейсер, редко прибегали к атакующему пике, но для относительно небольшого, размером с рейдер судна вроде «Хищницы» этот опасный трюк был настоящим козырем в рукаве.

Кеттл твердой хваткой держал рычаги управления, отправляя судно в пике и поддерживая устойчивость с помощью маневренных стабилизаторов, установленных вдоль корпуса и в хвосте. Эфирная сеть, как и прежде, тянула корабль вперед, — но теперь он начал стремительный спуск, почти отвесно падая на судно Авроры словно бы заодно с лучами полуденного солнца.

С нарастанием скорости палуба принялась дергаться и качаться. Дерево протяжно скрипело от натуги, угол наклона все рос. Если бы не ремни страховки, Гримм едва ли устоял бы на месте; вместе с тем он получил лишний повод обрадоваться своему незавидному росту, наблюдая за рослым Криди, который вовсю старался подражать стоической позе капитана и в результате лишь тряс головой во все стороны, следуя рывкам стремящегося в бой судна.

Судно неприятеля впереди неуклонно приближалось, и трубные звуки, издаваемые древесиной «Хищницы», продолжали нарастать по тону и громкости. Во время подобного спуска все корабли издавали свои, на других не похожие, скрипы, и никто не мог в точности понять почему. Курсантом Гримм служил на борту рейдера «Кроха» — тот завывал проклятой душой, бросаясь на свою жертву. Другие суда вопили, будто огромные паровые свистки. Голоса третьих напоминали ровный глухой ритм ударов в огромный барабан. Как-то Гримм побывал на борту легкого крейсера «Яростный», и тот буквально гремел, с мерным оглушительным рыком бросаясь в битву.

Но его корабль обставил их все.

Когда «Хищница» рвалась навстречу схватке, она пела.

Свист рассекаемого воздуха, боковой ветер и восходящие крики дерева переплелись вдруг в единой гармоничной ноте. Тросы и канаты оснастки, а также реи и сами мачты постепенно затрепетали в полной гармонии друг с другом, начав вплетать собственные ноты в общую музыку. Скорость все росла, а аккорд продолжал повышаться, все увеличивал и увеличивал интенсивность, пока не достиг громового крещендо чистой, зловещей, нечеловеческой свирепости.

Гримм ощущал, как набирает мощь эта музыка, как корабль неистово стремится к своей цели, — и его собственное сердце билось в унисон с этим воинственным ликованием. Каждая струнка «Хищницы», каждое пятнышко на ее палубах, каждая потертость на кожаных куртках ее аэронавтов ярко и подробно врезались в сознание капитана. Он чувствовал движение корабля — вперед и вниз, — чувствовал, как расступается перед ними воздух, как нарастает ужас его команды. Кто-то из аэронавтов закричал — это случалось всегда, — и уже весь экипаж вплел свои голоса в арию «Хищницы», сливая множество истошных боевых кличей в один-единственный. Корабль их не подведет; Гримм в этом не сомневался. Он чувствовал это так же ясно, как мог ощущать тепло солнечных лучей на своем лице или пальцы ветра, ерошившего ему волосы.

И в нужный миг он понял: скорость, курс и позиция идеально подходят для начала атаки.

— Пора! — рявкнул он, вскидывая руку.

Потянув на себя рукоять, Кеттл вернул высотный дроссель с нулевой на нейтральную позицию, сжал рычаги управления. Гримм не мог этого видеть, но в точности знал, что сейчас произойдет: в машинном отделении отследят показания датчиков, и Джорнимен с помощниками вот-вот вновь перекинут весь ток с силового на подъемный кристалл. Корабль уже застонал, начиная замедлять падение.

В то же самое время «Хищница», заметно кренясь на левый борт, совершила разворот вокруг центральной оси и вывела бортовые пушки на позицию прямого огня по судну Авроры. Даже под защитой затемненных окуляров вспышки семи эфирных орудий заставили капитана прищуриться и отвести взгляд: сразу семь энергетических зарядов с жутким визгом устремились к аврорианцам.

Каждая пушка представляла собой сложную каркасную конструкцию из меди и латуни, насаженную на омедненный стальной ствол. Цепочка боевых кристаллов была закреплена на медных жгутах точно в середине длины ствола, и с активацией орудия они вели себя почти как кристалл обычной боевой перчатки, — хотя и в большем масштабе. Энергия орудийного кристалла добавлялась к спешащему наружу силовому потоку с самыми разрушительными последствиями.

В момент выстрела пушечный заряд высвобождал колоссальную энергию. Единственное точное попадание в цель одной из пушек «Хищницы» могло испепелить большинство не имеющих хорошей защиты кораблей. Семь подобных орудий извергли свою ярость на судно Авроры, метя в кончики его мачт, откуда развертывалась эфирная сеть. Гримм напряженно вгляделся туда, высматривая признаки успеха первого залпа.

Заряд, выпущенный легким орудием на борту «Хищницы», в принципе, смог бы поразить цель на удалении мили в две. На практике же требовались устойчивое судно, устойчивая цель, опытные канониры и немало удачи, чтобы попасть хоть во что-то с расстояния в полумилю, — ну, или с немногим большего, если воспользоваться тяжелым нарезным стволом единственного орудия средней дальности, имеющегося у «Хищницы». Преимущества защиты легкого судна — в его маневренности и скорости, и такие суда редко двигаются по прямой, готовясь к сражению. Подобный хладнокровный обмен огнем артиллерии предназначался для более крупных боевых кораблей, надежно защищенных от прямых попаданий и вооруженных пушками раз в десять больше тех, что несла на борту «Хищница».

Орудийные расчеты состояли из бывалых аэронавтов регулярного флота, и Гримм считал их достойными соперниками команде любого военного судна на действительной службе. Несмотря на стремительность рывка «Хищницы», ее цель находилась не более чем в двух сотнях ярдов на траверзе, а угол, которого станет придерживаться Кеттл, хорошо был известен канонирам.

На таком расстоянии корабли не прибегали к маневрам уклонения. Полет выпущенного заряда едва можно было успеть заметить — слишком уж быстро он двигался. Различить можно было только всполох орудия и краткий образ пылающей, тянущей за собою хвост искр кометы, — а сразу за тем следовало попадание в цель, без существенной паузы между ними.

Ни один пушечный расчет не допустил промах.

И ни один выпущенный ими заряд не достиг своей цели.

Ярдах в двадцати от корпуса вражеского судна воссияла иллюминация из цепочки ярких изумрудных вспышек: выстрелы орудий угодили в защитный покров корабля.

Покров этот представлял собою энергетическое поле, генерируемое силовым кристаллом судна. Когда заряд из пушки попадал в это поле, оно отвечало ярким свечением — возникало круглое облачко из густого тумана, мерцающее молниями. Облачко это поглощало летящий заряд и безопасно рассеивало его прежде, чем тот успевал нанести урон самому кораблю. Тем не менее поддержание покрова оборачивалось для силового кристалла колоссальной нагрузкой, выкачивая из него громадную долю энергии. Ни одно судно не могло позволить себе безмятежный полет с поднятиям и полностью насыщенным энергией покровом.

Гримм широко распахнул глаза; все вокруг него застыло, время будто остановилось.

Пушки «Хищницы» глубоко впились в защитный покров неприятеля; энергия выпущенных зарядов мощно ударила по полю его обороны, отбросив почти до самого корпуса судна. Но никакого вреда атака не нанесла.

Защита судна Авроры безупречно справилась со своей функцией, поскольку заранее была готова к нападению.

Выходит, они видели приближение «Хищницы». Значит, они наблюдали за ней. Значит, аврорианцы неспроста нежились в ленивом воздушном потоке верхних границ мезосферы! Они намеренно изображали идеальную цель — и изначально были готовы дать отпор.

Уже в тот миг, когда в голове Гримма пронеслись эти мысли, он увидел, как судно Авроры выпускает сигнальные ракеты, — так, словно громовой визг пушечного залпа не привлек бы внимания аврорианских союзников.

Криди издал гневный вопль. Очевидно, он пришел к тем же выводам, что и сам Гримм, и наверняка решил, что этот крик станет его последним. В конце концов, ни один корабль размером с «Хищницу», без защиты, не сумел бы пережить тех разрушений, какими ей грозил ответный залп с судна Авроры.

И мгновение спустя аврорианцы ответили.

Палубу почти выбелила световая вспышка, вырвавшаяся из покрова «Хищницы» вслед за залпом пушек с судна Авроры. Корабль неприятеля был оснащен дюжиной легких пушек по борту в сравнении с семью у «Хищницы», и даже если каждая обладала чуть меньшей мощностью, разницу едва ли можно было счесть существенной. Вражеский огонь заставил покров «Хищницы» воссиять подобно полосе тумана на горизонте и разнес его в клочья со скоростью, почти неуловимой для взгляда.

Но покров выстоял, сумев сдержать наихудший натиск энергетических зарядов в каком-то десятке футов от ее борта и омыв при этом корабль резким духом озона.

Вопль Криди оборвался изумленным, растерянным хрипом.

Гримм обязательно посмеется на этот счет когда-нибудь потом, если только выживет в последующие секунды. Прямо сейчас у него возникли срочные дела: нужно было завершить начатый маневр… и ускользнуть из вражеской ловушки.

— Кеттл! — гаркнул он, одновременно сигналя руками. — Уходим ниже и прячемся в тумане!

— Есть, сэр! — ответил бывалый пилот. Расставив ноги шире, он потянул на себя рычаги управления; зубы сжаты, жилы на шее туго натянуты от усилия.

«Хищница» опустилась на аврорианцев сверху и по правому борту. Теперь же, подныривая еще ниже, Кеттл вновь сильно накренил свой корабль на левый борт, разворачивая его артиллерию к днищу и нижней оснастке судна Авроры.

Пушки «Хищницы» вновь яростно взвыли — но не сразу, а поочередно. Лейтенант Хаммонд, руководивший стрельбой с правого борта, увидел раскинутый неприятелем покров и за считаные секунды между этим невероятным открытием и новым залпом своих канониров успел перенаправить цели. Сейчас пушки «Хищницы» произвели стрельбу дробной очередью, одна за другой, — и каждая целилась точно в среднюю часть судна Авроры.

Дробная пальба была старым приемом, назначенным пробить корабельный покров, — хотя, чтобы прием сработал, требовались безупречные подготовка и выучка канониров. Первый выстрел разметал небольшую часть покрова, создав воронку в корабельной защите. Второй, угодивший точно туда же, углубил эту брешь и расширил края, заодно поглотив еще часть защитного покрова. За ними последовали третий, четвертый и так далее.

Выстрел шестого орудия украсил корпус вражеского судна черными опалинами.

Выстрел седьмой пушки достиг цели: выпущенный ею заряд вызвал мощный взрыв почти в самом центре днища.

Высвобождение энергии сопровождалось оглушительным ревом и дьявольски яркой вспышкой. Часть корпуса добрых тридцати футов шириной попросту исчезла, обратилась в облако сажи и смертоносных обломков, которые, силой взрыва уподобленные копьям, рванули ввысь, пронзая все на своем пути. Края пробитой дыры охватило бурлящее, бушующее пламя, которое сразу же устремилось в распахнутые выше, легко уязвимые недра корабля аврорианцев. Разбитые подфюзеляжные мачты посыпались вниз, чтобы повиснуть затем в спутанных тросах собственной оснастки и в прошитой искрами, почти невидимой паутине тонкой нижней сети. Когда внезапный мощный толчок и потеря приличного куска сети нарушили двигательный баланс судна и сместили центр его тяжести, оно начало опасно крениться на левый борт. Взрыв разнес в клочья и один из двух килей, так что, заваливаясь, судно принялось еще и разворачиваться.

Криди, Кеттл и все остальные, кто был на палубе, дружно вопили от дикого, разнузданного восторга. Им пока и близко не удалось нанести аврорианцам фатальный урон, но на какое-то время вражеский корабль явно был выведен из строя. Превосходство неприятеля в количестве пушек никто не отменял; даже изувеченное, судно Авроры оставалось опасным соперником, скрытым за плотной защитой по большей части не тронутого покрова, хотя теперь в вероятной дуэли двух кораблей позиция «Хищницы» выглядела куда весомее.

Гримм уже не видел последствий серии новых взрывов на другом судне, когда мерцающие выплески эфирной энергии достигли нестабильных кристаллов на борту судна Авроры, — тех, вероятно, что были прикреплены к боевым перчаткам, запертым в оружейной. Он успел щелкнуть телескопической линзой, возвращая ее в рабочее положение, и озирался теперь кругом, выискивая сквозь свои окуляры, кому же аврорианцы отправили сигнал.

Это второе судно уже поднималось из затянувшей мезосферу туманной пелены, — темные облака скатывались с рангоута и такелажа, низвергались, бурля, с бронированных бортов и просеивались сквозь защитный покров, заставляя его блистать в прямых солнечных лучах. Знамена военной флотилии Копья Аврора гордо реяли на верхней и нижней мачтах: две синие полосы на белом полотнище с пятью алыми звездами между ними. Через нос корабля тянулось золотом выведенное имя: «Итаска».

Таращась на этот восставший из облачной мглы фантом, Гримм ощутил, как его кости сковывает мертвенный холод. Об «Итаске» слагались легенды, боевая история этого корабля растянулась по меньшей мере на пять сотен лет, и аврорианцы почитали его мостик за достойную награду для своих наиболее заслуженных капитанов, которым брезжило скорое повышение до адмиральского чина. Гримм не смог с ходу припомнить имени нынешнего капитана «Итаски», но этот парень определенно входил в число лучших вояк Авроры.

Того не легче, «Итаска» была боевым крейсером — судном, выстроенным специально для того, чтобы с легкостью догонять юркие кораблики вроде «Хищницы» и обращать их в облачка тлеющих щепок. Оно, не моргнув, было способно принять на себя натиск, огня всех орудий на борту «Хищницы», а его собственные пушки (вчетверо превышавшие мощь артиллерии, имевшейся в распоряжении у Гримма) могли единственным ответным залпом сорвать с «Хищницы» защитный покров и уничтожить ее, заодно с экипажем. Хуже того, закованный в броню и надежно прикрытый покровом, крейсер «Итаска» запросто мог вести прицельный огонь с расстояния, недосягаемого для ответного огня «Хищницы». Даже еще хуже, у бронированного боевого корабля обязательно имелось сразу несколько силовых кристаллов, что позволяло ему держать наготове, разворачивать и питать куда более обширную сеть защиты, чем у «Хищницы». Получается, даже ужасающая масса ничуть не помешает противнику пуститься в погоню, и Гримму, скорее всего, не удастся сбежать от «Итаски» прежде, чем залп ее орудий возвестит о досрочном финише такой гонки.

Единственным их преимуществом был слепой случай. Боевое судно Авроры вынырнуло из тумана почти в двух тысячах ярдов от «Хищницы», — хотя, как Гримм счел нужным отметить, спустись они атаковать под стандартным углом вместо бесстрашного нырка Кеттла, боевой крейсер «Итаска» возник бы лишь в какой-то сотне ярдов к ее левому борту. Капитан, как бы его ни звали, разместил свое судно на весьма удачной позиции — в конце концов, приватир Копья Альбион мог спикировать на торговый крейсер под любым углом, и заранее знать, с какой стороны ожидать нападения, капитан «Итаски» никак не мог. Но он все-таки перехитрил Гримма, успешно предсказав направление атаки. И это не было простым совпадением, ведь умные капитаны сами творят свою удачу.

— Кеттл! — рявкнул Гримм. — Ныряем, живо!

Этот внезапный приказ заставил рулевого остолбенеть, но его рука уже послушно тянулась к рычагам управления. Брошенный вниз недоуменный взгляд Кеттла уперся в разворачивающийся вдали широченный борт «Итаски», готовой дать орудийный залп.

Корабль вновь сорвался вниз, без всякого предупредительного маневра и многих застав врасплох. Люди кричали. Гримм видел, как лейтенант Хаммонд взмыл ввысь с палубы, с которой его связывал только страховочный леер: чтобы обеспечить дробную стрельбу, командующий офицер должен был метаться от орудия к орудию, поочередно выкрикивая приказы. Убедившись, что Хаммонд даже в пылу сражения не забыл о безопасности, Гримм поспешил восславить Всевышнего.

На какой-то миг Гримм уже вообразил, что ему удастся вообще избежать стычки с «Итаской», — но тут, когда Хищница» уже достигла верхнего слоя облаков, боевой крейсер открыл все-таки огонь.

По флотским меркам, корабль Гримма был довольно небольшой целью: если говорить о массе, «Хищница» едва превосходила простой рейдер. К тому же она шла довольно быстро и под приличным вертикальным углом. Учитывая то, как далеко вынырнула «Итаска», потребовался бы чертовски умелый или удачливый канонир, чтобы нанести точный удар по такой цели, — и особенно теперь, когда глаза всей ее команды приспособились к мгле тумана и внезапно были ослеплены ярким светом, пронизавшим аэросферу.

Канонир на борту «Итаски» оказался опытен. Или на редкость удачлив.

Выстрел тяжелой пушки боевого крейсера пробил дыру в защитном покрове «Хищницы» с легкостью камешка, пущенного сквозь паутину. Снаряд разорвался у верхушки последней из верхних мачт, и лишь крутой угол возобновленного пике «Хищницы» сумел уберечь судно от мгновенной гибели. Взрыв полностью снес верхние мачты корабля, и кружева пламени разбежались в стороны, жадно уплетая на своем пути остатки защитного покрова. Вниз посыпались куски металла вперемешку со щепками, и Гримм услыхал возгласы ужаса и боли: облако смертоносных осколков накрыло орудийные расчеты правого борта. Шрапнель задела кристалл третьей пушки, и та исчезла в зелено-белой вспышке, уничтожив своих канониров и оставив в борту судна зияющую рану в добрую дюжину футов шириной. Аэронавт по фамилии Ариксон, состоявший в одном из ближайших расчетов, отчаянно закричал, когда кусок палубы, к которому крепился его страховочный леер, полетел прочь от «Хищницы», унося его с собой. В следующий миг и сам человек, и его крик растворились во мгле: бурлящее море тумана вспучилось вдруг, чтобы поглотить «Хищницу» целиком.

— Маневр уклонения! — отдал приказ Гримм. Пропавшие из виду пушки «Итаски» еще продолжали грохотать, и он слышал голодное шипение проносившихся совсем близко зарядов, которые зловещими всполохами озаряли глубины плотного тумана вокруг «Хищницы». Единственное попадание по касательной не нанесло ей, к счастью, серьезного ущерба. Тридцать вражеских пушек прочесывали мглу наугад, и Гримм не сомневался, что сейчас боевой крейсер ложится на правый борт, подставляя вероятную траекторию их спуска под огонь своих канониров. Если везучему наводчику или кому-то из его товарищей снова улыбнется удача, «Хищница» уже никогда не вернется домой, чтобы увидеть пристань Копья Альбион.

Стоило сомкнуться вокруг них студеной толще мглы, как Кеттл задергал рычаги управления, резкими рывками прокладывая извилистый маршрут спуска. Гримм же, стараясь при этом не прекратить дышать, с напряжением ждал нового вражеского залпа, который сведет окончательные счеты с ним самим и с остальной командой. Все это время «Хищница» пела туманам о своем непокорстве: тон менялся с каждым новым поворотом руля, и песня эта таяла за кормой, подобно отзвуку насмешливого смеха.

Гримм стиснул кулаки и скрипнул зубами. Кораблю вольно было дурачиться, но порою он жалел, что «Хищница» не способна сперва подумать, а стоит ли напрасно подначивать врага. Тут уж ничего не поделаешь. Гримму оставалось лишь уповать на то, что туманы мезосферы приглушат и размажут звуки, не выставив их источник удобной мишенью для канониров «Итаски».

Он выждал так долго, насколько мог отважиться, — еще почти с минуту, — и только тогда отдал новое распоряжение:

— Стоп!

Кеттл передал капитанский приказ машинному отделению, и их отчаянный спуск стал понемногу замедляться. Несколько точно выверенных вздохов спустя «Хищница» вышла из пике и выровнялась; все, кто был на палубе, ждали в полной тишине, пока Кеттл с трудом укрощал израненное судно.

Лишь тогда Гримм смог медленно выдохнуть и опустить голову. Подняв руку, он устало стащил с лица гогглы. Влажный воздух казался липким и неприятно холодил кожу вокруг глаз.

— Они за нами не погнались, — с облечением вздохнул Криди, снимая собственные окуляры.

— Разумеется. Чертова «Итаска» слишком велика для этого, — ответил ему Гримм. Собственный голос звучал хриплым и слабым. На шее и плечах незримо повис тяжкий медный груз. — Этакое чудище не смогло бы нырнуть за «Хищницей». И потом, ни один из капитанов флота Авроры не бросится за нами в этот омут, выставляя себя на посмешище. У двоих слепцов не получится достойно сыграть в догонялки.

Криди только фыркнул.

— Займитесь ремонтом повреждений, — негромко распорядился Гримм, отвязывая свои страховочные леера. — Убедитесь, что у доктора Бэгена есть все необходимое для ухода за ранеными. И не забудьте провести полную перекличку. Буду в своей каюте.

Криди кивнул, медленно оглядываясь по сторонам.

— Сэр?

Гримм замер.

— Защитный покров этого корабля… Он на удивление прочен для судна таких размеров.

Вообще говоря, оброненное им замечание не требовало прямого ответа, но вопрос все же повис в воздухе между молодым офицером и капитаном. Гримму не нравились недосказанности, они усложняли жизнь. Однако, хоть он и считал парня вполне порядочным и надежным человеком, полностью доверять ему Гримм не был готов. Еще не время. Поэтому он уставил в старпома ничего не выражающий взгляд и ровно произнес:

— Извольте выполнять, мистер Криди.

Тот вытянулся в струнку, чтобы приветствовать капитана образцовым салютом, достойным выпускника военной академии:

— Да, сэр! Капитан!

Развернувшись, Гримм удалился в свою каюту. Закрыл за собой дверь и присел на койку. Битва была окончена.

Сначала задрожали пальцы, затем в пляс пустились руки, а затем и плечи. Гримм свесил голову к коленям и какое-то время просидел так, тихо содрогаясь от ужаса и смятения, которые не мог позволить себе испытывать по ходу самой схватки.

Эхо крика Ариксона все еще звенело в голове капитана «Хищницы». Он прикрыл глаза — и на темном фоне немедленно возникло лиловое пятно, выжженное погибающим третьим орудием.

Глупо. Он вел себя глупо. Уже давно он раз за разом выдирал солидные куски прибыли из торгового флота аврорианцев. Рано или поздно те со всей неизбежностью должны были ответить. Какой-нибудь дурак наверняка скажет, что уже тот факт, что расправиться с ним отправили именно «Итаску», служил ему лучшей похвалой. Но не этому дураку предстоит посещать семьи погибших, приносить соболезнования и выплачивать компенсации. Гримм понимал, что ход событий оправдывал все его действия, и все же некоторые из членов экипажа расстались с жизнью именно из-за них.

Эти люди погибли только потому, что подчинялись его приказам. Все они, до последнего человека, осознавали, на какой риск идут, и каждый ранее служил в военном флоте. Все могло кончиться неизмеримо хуже, — но эта мысль едва ли утешит новоиспеченных вдов, ждущих мужей дома, в родном Копье.

Гримм сидел дрожа всем телом, исполненный раскаяния. Он пообещал теням погибших аэронавтов, что не совершит ту же ошибку вторично.

Он был их капитаном.

К тому времени, как Криди явился с отчетом о повреждениях, Гримм успел собраться.

— Капитан… — почтительно заговорил Криди. — Мне представляется, ваши заслуги не были оценены дома по достоинству.

— Вот как? — поморщился Гримм.

— Да, сэр, — отчеканил Криди. В его голосе звучал сдержанный восторг. — Я хочу сказать, чтобы аврорианцы отправили «Итаску» подстеречь одинокого приватира… Если хорошенько подумать, это настоящее признание, сэр.

Гримм вздохнул.

— Капитан Кастильо в числе их самых лучших командиров, — продолжал Криди. — Его атака была почти безукоризненна, и все же вам удалось выскользнуть из его хватки. Будь вы флотским капитаном, тут же получили бы боевую награду за…

Багровое лицо Гримма заставило его умолкнуть.

— Изгнание из флота — далеко не самое худшее, что может случиться с человеком, старпом, — тихо сказал Гримм. — Сперва потери, потом список повреждений. Итак, насколько все плохо?

— Довольно плохо, — ответил Криди. — Пятеро погибших, шестеро раненых: в большинстве своем посечены шрапнелью. И один аэронавт из машинного получил контузию, слишком рано отцепив второй леер.

Гримм кивнул.

— А корабль?

— От верхних мачт практически ничего не осталось. Нужно будет добраться до складов, чтобы заменить их. Пришлось рубить оснастку, чтобы освободиться от обломков и отправить их за борт, так что мы лишены большей части надфюзеляжной сети. В батарейной палубе зияет дыра — там, где стояло третье орудие… Для замены и починки тоже необходимо посетить верфи. И еще мы пережгли два кабеля подвески.

Гримм медленно втянул воздух в легкие. Подвесное устройство было важнейшим узлом, выстроенным вокруг основного подъемного кристалла. Тот принимал на себя вес всего корабля, распределяя его через кабели. Их было всего восемь, и любые два могли удержать на себе судно целиком… Но чем больше кабелей выходили из строя, тем больше нагрузки переходило на остальные, делая подвеску уязвимее. У остальных появлялось больше шансов оборваться, и особенно — во время скоростных маневров. Обрыв кабеля был ожидаем, но никогда не следует относиться к этому беспечно.

— Кажется, самое важное вы приберегли напоследок? — заметил Гримм.

Криди скривился.

— Главный механик докладывает, что в основном подъемном кристалле появились трещины.

Гримм сдержал залп рвущейся наружу отборной брани и прикрыл глаза.

— То второе пике, сразу после первого…

— Таковы и его выводы, сэр. Он отрезал питание и дал дополнительную нагрузку на кристаллы балансировки, чтобы возместить разницу в подъемной силе и удержать нас в воздухе.

Кисло улыбнувшись, Гримм распахнул глаза. Этот поход, не принесший поживы, не будет удостоен и денежных выплат. Кристаллы балансировки, помогавшие выправить положение судна, обходились вовсе не дешево, и использовать их для поддержания корабля в воздухе значило обойтись с ними непочтительно, но их замена входила в обычные издержки. Иное дело — большие кристаллы, достаточно мощные, чтобы поднимать воздушные суда: они встречались куда реже и стоили непомерных денег. Дороже обходился лишь силовой кристалл, если найти его вообще выходило.

Где же ему взять такую сумму?

— Понятно, — сказал Гримм. — Значит, нам попросту придется его заменить. Возможно, флот замолвит словечко перед Ланкастерами.

Криди встретил эту идею улыбкой, в которой согласие с лихвой перевешивалось сомнением:

— Так точно, сэр.

— Что ж, — подытожил Гримм. — Похоже, надо возвращаться домой. Раньше, чем мы планировали, но это даже к лучшему.

— Проложить курс на Копье Альбион, сэр?

— Мы прячемся в тумане, старпом, — напомнил Гримм. — И сможем определить свое положение не раньше, чем вернемся в открытое небо. Где, несомненно, нас выслеживает «Итаска».

Из-за порога каюты до них донесся низкий, протяжный стон, заставивший вибрировать стены. Спустя несколько секунд тоскливая нота стала повышаться, превратилась в искаженный дребезжащий свист, после чего и вовсе затихла.

Криди повернулся к двери и облизнул губы.

— Сэр… Это что, был…

— Маревый проглот, — тихо ответил ему Гримм. — Он самый.

— Ясно. Разве это не опасно для нашего судна, сэр?

— Сожрет и не заметит, — согласно кивнул Гримм. — Но в это время года они, как правило, не очень агрессивны.

— Как правило?

Гримм пожал плечами.

— Если такой вздумает слопать «Хищницу», нам нипочем ему не помешать, старпом. Наши пушечки его только раззадорят.

— Эти зверюги настолько огромны?

Гримм даже усмехнулся, против собственной воли.

— Да, настолько… — Медленный вдох, пауза, выдох. — И их привлекают эфирные сети под напряжением.

Криди бросил за дверь еще один встревоженный взгляд.

— Быть может, нам стоит обесточить сеть и смотать ее, сэр?

— Пожалуй, это будет весьма разумно, старпом, — одобрил Гримм. — Хотя подозреваю, Джорнимен вырубил питание буквально сразу, стоило нам прекратить спуск. Пора разворачивать паруса. Ночь мы проведем гонимые ветром, а выше поднимемся уже завтра и будем надеяться, что на выходе из тумана нас не будет поджидать «Итаска».

Криди кивнул. Капитанскую каюту вновь наполнил чудной, протяжный зов маревого проглота.

— Сэр? А с чудищем что будем делать?

— Мы только одно и можем, старпом, — с горечью сказал Гримм. — Будем вести себя очень, очень тихо…

Ответным кивком он отпустил Криди и добавил:

— Поднимайте паруса. Чем скорее мы начнем движение, тем скорее вернемся в Копье Альбион.