Воздушная гавань

Глава 45

— Весь экипаж вооружить и обеспечить защитой, — распорядился Гримм, твердыми шагами меряя палубу. — Всех до единого, мистер Криди, не считая Джорнимена и его наемных помощников. Ремонт судна не должен прерываться.

— Сейчас у нас бойцов чуть больше половины от числа экипажа, каким он был в момент первой атаки, — вышагивая рядом с Гриммом, рассудил Криди. — Если тут высадился целый батальон аврорианского десанта…

— Тогда нам жизненно необходимо успеть настигнуть их в туннелях, где они не смогут развернуться, чтобы воспользоваться численным превосходством.

Чуть побледнев, Гриди все-таки кивнул.

— Так точно, сэр. Это уравняет шансы. Немного. Но даже и так…

— Расслабьтесь, Байрон. У меня нет намерения сражаться с ними до последнего. Мы просто подтвердим их присутствие — типичная разведка боем. Очевидно, выставленная аврорианцами охрана достаточно надежна, чтобы схватить даже того, кто хорошо знает здешние туннели, вроде местного зверодава, который отправился туда в одиночку. Я хочу отыскать этих людей и при этом хочу увериться, что они не обойдутся со мной, как с этим несчастным.

— И если мы отыщем их, сэр?

— Будем сражаться достаточно долго, чтобы хоть примерно оценить их число, а потом отступим, оставив посты в туннелях, через которые они могли бы пытаться сбежать, и отправим копьеарху депешу с просьбой о подкреплении. Разделите экипаж на отряды по пять бойцов, распорядитесь выбрать командиров и коротко объясните им наши планы. Исполняйте.

Ответив четким салютом, Криди бросил:

— Так точно, капитан.

Затем он развернулся на каблуках и, выкрикивая приказы, спустился под палубу «Хищницы», где большинство ее экипажа либо спали, либо занимались ремонтом в машинном отделении.

Гримм прошел в свою каюту, нетерпеливо стряхнул куртку с плеч и уставился на свою забинтованную руку. Учитывая обстоятельства, в последующие пару часов ему могут понадобиться обе руки, заодно с боевой перчаткой, и в любом случае он уже сыт по горло треклятой повязкой. Посему он зашвырнул ненавистную помеху в угол и на пробу рискнул согнуть-разогнуть руку.

Боль была, но далеко не такая сильная, на какую Гримм рассчитывал, — и неприятные ощущения имели особый тянущий оттенок; так, словно каждый мускул в его предплечье невыносимо свело и они только теперь потихоньку начали расслабляться. Морщась, он покрутил запястьем, но в итоге решил, что рука, пусть не достигшая нормы и пронизанная тянущей болью, сможет справиться с задачей. Поэтому он отпер шкаф, закатал рукав и затянул на руке ремешки боевой перчатки. Скрытые под бинтами раны ответили залпом боли, однако ткань под ремнями не заалела свежей кровью. Для начала сойдет.

Гримм натянул на себя капитанский мундир, надежно утвердил на голове шляпу и, выйдя из каюты, обнаружил на палубе первые группки собравшихся матросов. Бросив взгляд вправо, он заметил сэра Бенедикта, бродившего взад-вперед под дверью лазарета мистера Бэгена. Подошел к молодому гвардейцу и тронул того за плечо.

— Ферус еще там?

Бенедикт кивнул вместо ответа. Его золотистые глаза выглядели запавшими и усталыми.

— Они уже заканчивают.

— И как мисс Ланкастер?

Бенедикт покачал головой.

— Не сказали.

Поджав губы, Гримм еще раз кивнул. Бэген не из тех медиков, что позволяют себе высказывания, в которых пока не уверены. Его судовой врач предпочтет промолчать, лишь бы не подарить ложную надежду тем, кто дожидается вестей о шансах пациента на выздоровление. Впрочем, если все совсем плохо, Бэген не станет уклоняться и от того, чтобы сообщить им скверные новости.

— Значит, надежда еще остается, сынок, — сказал Гримм. — Если бы она умирала, Бэген так бы и сказал.

Бенедикт выдавил из себя невеселую, короткую улыбку и кивнул, выражая благодарность. Беспокойство с его лица не стерлось, хотя вышагивать туда-сюда он прекратил.

Чуть позже дверь лазарета затряслась на своих петлях, и Бенедикт чуть не врезался в нее, спеша открыть.

— Благодарю, мальчик мой, — весело прощебетал мастер Ферус, выскальзывая наружу. Он повернулся и с силой захлопнул дверь, немало изумив возникшего было на пороге изможденного мистера Бэгена, чтобы добавить: — Прошу прощения.

После чего долго стоял, с напряжением вглядываясь в дверь, словно пересчитывал сучки в ее древесине.

— Так вот! — просияв в итоге, заговорил Ферус. — Не в моем характере бахвалиться, капитан Гримм, но, должен заметить, всякая безупречно выполненная работа достойна похвалы.

Гримм кашлянул, прочищая горло.

— Как там наша девочка?

Ферус обернулся к нему, задрав седую бровь:

— Девочка, сэр? А вам самому хоть раз довелось сразить матриарха шелкопрядов?

— Вы совершенно правы, сэр, — отвесил ему поклон Гримм. — Как себя чувствует мисс Ланкастер?

— О, с ней все будет хорошо, — махнул рукой мастер Ферус. — В том случае, разумеется, если ей повезет очнуться.

— Что? — вздрогнул Бенедикт.

— Мисс Ланкастер лежит без чувств, — помрачневшим голосом пояснил Ферус. — И я сам, и доктор Бэген придерживаемся того мнения, что состояние девушки стабилизировалось, но после сильной травмы головы она никак не выказала готовности пробудиться. Возможно, мисс Ланкастер уже через секунду вскочит с кровати. В равной степени возможно, она не очнется никогда. Нам попросту не дано это знать.

— О… — едва слышно выдохнул Бенедикт. — О… О сестрица…

Он хлопал глазами, пытаясь совладать с комком в горле.

— Я могу ее увидеть?

— Конечно, — сказал мастер Ферус. Потянулся к дверной ручке и с ожесточением задергал ее, но со вздохом сдался: — Когда я был моложе, эти штуковины подчинялись. Должно быть, их перестали делать как надо.

— Вне всякого сомнения, — согласился Гримм и распахнул дверь перед Бенедиктом, который сразу прошел в лазарет и заговорил с доктором Бэгеном. Прикрыв дверь, Гримм повернулся к мастеру Ферусу:

— Сэр Бенедикт уверил меня, что вы сможете точно определить, где находятся враги, если мне удастся подвести вас достаточно близко.

Ферус провел тощими пальцами сквозь свои тонкие седые волосы:

— Смогу, скорее всего… — И широко раскрыл глаза. — Хотите сказать, капитан, вы уже представляете, где они прячутся?

— Думаю, что да, — подтвердил Гримм. — И я намерен двинуться туда, как только мои люди будут вооружены и облачатся в надежную защиту. Как раз собирался просить вас присоединиться.

— Да-да, само собой… — пробормотал Ферус, плавно поводя рукой. Глаза старика были прикованы к выбранной будто бы случайно точке на палубе корабля. — Вот только… боюсь, мы не отправимся прямо сейчас.

Гримм чуть наклонил голову.

— Не отправимся? И почему же?

Ферус вдруг словно оцепенел, но лицо его, напротив, пришло в движение: эмоции зарябили на нем, стремительно сменяя друг дружку, пока, наконец, этот танец не прекратился дрожью, сотрясшей худые плечи. Эфирреалист медленно повернулся и вытянул вперед руку, указывая застывшим пальцем в сторону корабельного трапа:

— Нам нет больше нужды разыскивать Недруга. Она явилась сама.

Обернувшись, Гримм как раз успел увидеть, как над бортом появляется чья-то голова. Спокойно шагая по трапу, мадам Кэвендиш добралась до верхней его точки, где и встала со скромно сложенными перед собой руками. На ней было все то же бледно-лиловое платье со стальным отливом и лавандового цвета блуза под жилетом с серой вышивкой. Шляпка сидела на ее подколотых волосах под щегольским углом, а в центре бархатного колье на тонкой шее красовался светящийся мягким светом крупный кристалл.

Все время, пока голова этой женщины поднималась над палубой «Хищницы», взгляд мадам Кэвендиш оставался направлен точно на мастера Феруса, словно та заранее знала, где найдет эфирреалиста, — еще задолго до того, как ступила на трап.

Безжизненные серые глаза еще продолжали пожирать Феруса, когда на губах Кэвендиш возникла улыбка. Гримм решил, что еще не видел на человеческом лице выражения, вобравшего в себя столько жестокости.

Затем она, немного поменяв позу, уставилась на самого Гримма, и эта улыбка вдруг вызвала в его памяти четкий образ нацеленной и готовой к выстрелу боевой перчатки.

— Капитан Гримм, — заговорила Кэвендиш. — Как же я рада встретиться вновь, сэр! И какой милый корабль! Вы позволите мне подняться на борт для переговоров?

Гримм чуть повернул голову к мастеру Ферусу, не отрывая от Кэвендиш пристального взгляда.

— Сэр? — прошептал он. — Нам схватить ее?

— Не получится, — хриплым от волнения голосом ответил Ферус. — У вас нет под рукой нужных инструментов.

Гримм сдвинул брови.

— Думаете, нам следует вступить с нею в переговоры?

— Милостивые Строители и всеблагой Господь, да ни в коем случае! — пробурчал в ответ Ферус. — Ей нельзя доверять. Лучше предложите ей чаю.

Гримм втянул губы.

— Чего ради?

— У нее над нами явное преимущество, капитан, иначе бы она здесь не оказалась. Она хочет поговорить, иначе мы уже отбивались бы от нападения. Давайте послушаем, что она скажет.

— Она опасна для моих людей? — спросил Гримм.

Между губами мастера Феруса блеснула полоска зубов:

— Как и для всего человечества. Пригласите ее выпить чаю, пока ветер не поменялся…

Коснувшись локтя Гримма, старик многозначительно понизил голос:

— Еще кое-что, капитан. Мы оба будем предельно вежливы.

Хмуро покосившись на эфирреалиста, Гримм все же кивнул. После чего повернулся, сдернул с головы шляпу и отвесил учтивый поклон, уместный для приветствия дамы.

— Милости прошу, мадам Кэвендиш. Добро пожаловать на «Хищницу». Могу ли я предложить вам чашечку чая?

Кэвендиш шагнула на палубу судна Гримма, и ее улыбка сделалась не столько шире, сколько острее.

— Как это мило с вашей стороны! Да, капитан, чай оказался бы весьма кстати. Буду премного благодарна.

Подавив странную волну священного ужаса, Гримм предложил женщине руку. Она взяла капитана под локоть, и тому стоило усилий не пойти на поводу у натянувшихся было мышц и не отпрянуть от касания ее пальцев.

Гримм сумел не отразить этого ни в своих манерах, ни в голосе.

— Прошу вас, мадам, сюда. Могу ли я осмелиться спросить, предпочитаете ли вы чай с сахаром или с медом?