Время для жизни - 2

Глава 28

Бригада не успела довести ремонт до ума до приезда Насти. Хотя… В общем-то все основное было сделано, из наиболее трудоемких или масштабных работ. Но — там недоделки, здесь — кусок остался…

— Два-три дня, Настасья Иванна! Два-три дня — буквально! — пел коммунальщик Семеныч, подпрыгивая перед хозяйкой, и заламывая руки.

Косова вызвонили из квартиры через санчасть. И Иван видел, что Насте-то — все как раз-таки и нравится! Даже сам запах в квартире — нового, свежего уже ощущался. Стало светлее и как-то… комфортнее. А уж санузел — с новым «горшком», ванной и большим «титаном»! Да еще и почти полностью выложенный кафельной плиткой…

Игнат пожал плечами:

— У нас все готово! Как Семеныч отмашку даст — сразу завезем и расставим мебель.

— Настасья Иванна! А куда… все остальное, по списку покупок? У нас все закуплено — и шторы там, и посуда…, - коммунальщик явно пытался загладить косяк своей бригады со временем работ.

Хозяйка повела руками:

— Ну… не сюда же все это везти? Вот когда все будет готово… Мебель вся на месте стоять будет — тогда и остальное все привезете! Ну ладно… Оставайтесь, а мне придется эти три дня пожить на работе, благо, что санчастью заведую. Иван! Бери чемоданы, поможешь мне донести!

— Ну что вы, Настасья Иванна! Наше упущение… Я же — на машине, позвольте… я вас довезу! — предложил «колобок».

«М-да… уезжала с одним чемоданчиком. Откуда еще этот здоровенный монстр взялся? Хотя… понятно все! Дом мод, ага!».

Косову Настя шепнула, что с ним она потом обо всем поговорит. После… Была она весьма довольна. А вот — поездкой ли, посещением Дома моды, или ремонтом? Или всем вместе? Было непонятно.

Уже после отбоя, Иван прокрался вниз по лестнице до дверей в санчасть. Пришлось довольно долго скрестись в запертую изнутри двери, пока подруга не услышала и не открыла.

— Я как знала, что ты не удержишься и прокрадешься ко мне! — шепнула она, вновь запирая двери санчасти, — И Симу домой отправила! Чего ей дежурить, если мне самой тут жить несколько дней?

— Ну… рассказывай, как съездила, как отчет, как учеба? — уселся Косов со стаканом чая на кушетку в ее кабинете.

Первый «приступ к телу» был отбит подругой с заверением, что все будет, но — позже!

— Все хорошо! А этот… Дом моды — вообще нечто! У меня нет слов, Ваня! Никогда бы не подумала, что я такая «тряпишница»! Ведь столько лет довольствовалась парой платьев и юбок. Все в форме, в форме… А уж там… Ох, мы и оторвались с Женькой! Хотя…, - она сделала немного виноватый вид, — Честное слово, если бы не эта Женька… Я бы сдержалась, но… это просто фурия какая-то! Мне даже пришлось чемодан новый покупать, а то, как бы я все это везла? Все деньги там оставила, представь? Хорошо, что нам талоны на обеды давали. До дома в поезде ехали — только на чай у нас двоих и хватило. Это хорошо, что Женькин благоверный ее встретить на машине додумался!

— Ну… рассказывай и показывай! — потребовал Косов.

Из прошлой жизни Елизаров прекрасно знал, что, если проявить равнодушие по отношению к обновкам женщины — обида будет смертная!

— Нет-нет-нет! Сначала чаю попьем. Мы тут с девчонками уже посидели… Они же стол мне накрыли, представь! А потом — прямо показ мод заставили устроить! Ох, Ваня… ты не представляешь, какими глазами они смотрели на все мои обновки! Прямо пищали и верещали!

— Когда тебе завидуют люди — тоже хорошего мало! — пожал плечами Иван.

— А они договорились, что через месяц соберутся и тоже съездят. А чего? Тут ехать-то всего 14 часов. Вечером сели на поезд, утром там. Все купили, что хотели — и ночью уже дома! Так что… хоть и завидовали, но… так… Намерения у них теперь — самые серьезные!

Настя засмеялась.

— А ты представляешь, оказывается, туда из Омска уже не мы первые приезжали! Но цены там, конечно, кусаются! На уровне коммерческих магазинов. Хорошо, что этот Александр нам, как твоим знакомым, скидки хорошие сделал! Тебе, кстати, от Женечки за это — отдельная благодарность! И вот… Такой вот поцелуй!

Настя крепко поцеловала Ивана в губы, но распускать руки — снова не позволила, вырвавшись из его объятий.

— Вань! Ну я же говорю… давай посидим, перекусим, чаю выпьем. Там еще немного вина осталось…

— Вино — это для тебя! Мне как-то… не стоит выпивать. А ну как проверка какая…

— Ну и ладно! Мне больше достанется. Там его и осталось-то…

— А чего ж Женечка сама эту благодарность не передала? — лукаво улыбаясь, спросил Косов.

— Вот как дам сейчас… больно! — замахнулась на него в шутку подруга, — Ишь… кобелина!

Показ мод все же произошел. Часть моделей платьев, юбок, блузок показалась Ивану знакомой, но некоторые — нет.

«Не стоят на месте, значит? Молодцы!».

А вот когда пошла демонстрация нижнего белья… Трусиков, бюстгалтеров, поясов и прочих… комбинаций… Пришлось делать перерывы! Аж трижды!

— Вань! Ну ты чего как варвар-то? Так же и порвать что-то можно! Ну чего ты… Чулки! Чулки не трогай своими царапучими лапами!

Косов особо переживал за крепость и стойкость кушетки. Но — ничего, выдержала! Только поскрипывать к утру начала.

— А вот это… это же — купальник? — спросил он уже под утро подругу, — И их, как я понял — два?

— Вань… мне Женька предложила вместе с ними на Юг, к Черному морю летом съездить…, - выжидающе уставилась на него подруга.

— Ну а чего? Дело — хорошее! — пожал плечами Косов.

— А ты… разве не обидишься? — удивилась она.

— А почему я должен обижаться? У меня в августе отпуск, мне в любом случае нужно будет в Красно-Сибирск ехать…

— Ага! Я так и знала, кобель! Подружки старые, да? Конева эта опять?! — не очень последовательно, как показалось Ивану, возмутилась Настя.

— На-а-асть… Ты чего? Мне, как Калошин сказал, нужно в филармонию заехать обязательно. Там по договорам, по песням — работа есть. Надо будет все проверить, подписать. Да и… ну да, есть у меня там знакомые. Но — мужчины в основном. Или ты хотела, чтобы я с тобой на Юг ехал?

Подруга смутилась:

— Вань… они же вдвоем поедут, Женька с мужем… неудобно как-то будет, если и ты с нами…

— Ну — а я о чем говорю! Поедешь, покупаешься, позагораешь, отдохнешь от меня…

— А ты правда не обидишься? — спросила она.

— Вот еще! У каждого человека должно быть свое, именно — свое время! Когда он может отдохнуть, заняться чем-нибудь приятным.

— Только, Вань… Женька мне предлагает сразу два отпуска взять. У меня же и за прошлый год… и за позапрошлый — отпуска не отгуляны. А ей, как беременной надо хорошо оздоровится. Ее-то благоверный… он туда только на три недели поедет, а потом — назад, на работу…

Косов хмыкнул:

— Так это не меня щипать нужно! Не я — такой-сякой кобель! А вы там на пару — как загуляете! Я-то ладно… а у Женькиного мужа рога не появятся?

— Скажешь тоже! Она же — беременная! Так что… только отдых! — опровергла Минаева «гнусные инсинуации». Но сделала это как-то — неуверенно. Показалось, наверное.

Косов хмыкнул с усмешкой:

— Ну… вообще-то, как я слышал, беременным можно заниматься… всяким приятным, вплоть до семи-восьми месяцев. Если аккуратно…

— Вот все-то он знает! — снова щипнула его подруга.

Косов задумался — а стал бы он ревновать Настю? Х-м-м… вопрос такой, интересный. Неприятно, возможно, и было бы… Но вот именно ревновать?

«Не знаю! Может нужно быть в браке, чтобы чувство собственника проявилось в полной мере?».

— А ты что — меня бы не ревновал? — тут же спросила подруга.

— Ну-у-у… вот даже и не знаю, что сказать. И вроде бы — да, а вроде бы и — нет… Тут, я думаю, не попробуешь — не поймешь! — засмеялся Косов.

Подруга обиделась и «надулась». Пришлось задействовать весь свой опыт и знания, чтобы растормошить ее.

На опорном пункте в поселке Водников было тесно, шумно и изрядно накурено. После инструктажа, когда патрульные потянулись на выход, Косов задержался сам и придержал Алешина. Что-то смутное чуть пробрезживало в голове, после оглашения ориентировок и сводок.

— Тащ лейтенант милиции! Разрешите еще раз ориентировки просмотреть? — обратился он старшему на «опорнике». Лейтеха лет двадцати семи на вид, приподнял голову от журнала, который заполнял, чуть задумался о чем-то своем, и кивнул.

«Как-то, если на слух судить, не особо-то спокойнее стало в городе. Даже — после большой облавы в «Шанхае» и ряда более мелких облав в поселках возле «жэдэ». По-прежнему — драки, поножовщина, кражи, кражи, кражи… Грабежей тоже хватает. Даже парочка разбоев имеется!».

— Тащ лейтенант милиции! Извините, что отвлекаю… Вопрос! А вот разговоры слышал… что вроде бы какого-то опера с Центрального нашли убитым. Это что — слухи-сплетни, или — действительно было? — спросил Иван.

Лейтенант поморщился, достал папиросу из портсигара, закурил, прижмурившись и пуская дым в потолок.

— Не… не слухи. Так и есть. Но… там все ясно! — отмахнулся милиционер.

— А что — ясно?

— Да там… родственник у этого опера. Живет, кстати, тут неподалеку! Вот… вечерком этот опер зашел к родственнику, да посидели они, с выпивкой. Повздорили крепко! Он, родственник этот, ранее судимый. Ага! Соседи слышали, как они лаялись. Ну… а потом этого опера поутру нашли на улице. И ста метров от дома не отошел! Выходит, этот козел его догнал, да пырнул ножом! Чего тут в ориентировку подавать-то? И опер сам виноват немало — кто же пьет с ранее судимым, пусть и родственником? Да еще и с оружием при себе? Да арестовали уже этого мазурика!

Косов задумался — ну да, проще простого!

— А вот… а оружие при нем было? При убитом? — снова пришла в голову мысль.

Лейтенант уже поднял голову недовольно, цикнул зубом:

— Нет! Не оказалось при нем нагана. И этот бандит не помнит куда дел — пьяный был! Ну ничего! Вспомнит!

— Ага… понятно. А вот еще вопрос…

— Слышь, курсант! Ты чего такой… любознательный, а? Ты же уже полчаса на маршруте должен быть! — проявил недовольство лейтенант, — Ладно… спрашивай, чего у тебя еще там…

— А вот я обратил внимание… Вот у вас в поселке… уже дважды нападения на девушек и женщин были. А там, в ориентировках как-то про приметы нападавших — не очень-то…

— А потому что — нет там особо примет! Двое, вроде бы молодые. Все! И даже двое ли — не понятно! В потемках все происходило. Может и больше, да потерпевшие больше сказать ничего не могут.

— А что брали?

— Брали… брали… А брали — первая сразу сумочку отдала. Да там и ничего ценного-то не было. А вторую — ножом попугали, да в ухо кулаком сунули. Сумку тоже отобрали. Все! — явно набравшись терпения, с ехидной усмешкой, отвечал лейтенант.

— Ага… а вот потерпевшие — молодые, старые, во что одеты? — почесал нос Косов.

— Да это-то тебе на кой хрен? — возмутился милиционер, — Молодые обе… Одна в порту работает, со смены возвращалась, в барак. Вторая — студентка из сельхозинститута…

— А что… у соседей ничего подобного не было? — продолжал расспросы Косов.

Лейтенант выматерился шепотом, сплюнул в угол, и откинувшись на спинку стула, процедил:

— Самый умный, да? Ишь ты… мы тут все — дураки, а он — прям Шерлок Холмс! Группа думаешь? По одному шаблону работают?

— Ну… возможно, — согласился Иван.

— Есть! Есть у соседей такие случаи. Еще три случая таких было. Только… Только разброс по местам уж больно велик. Так что… может и похожи нападения, только… где эти бандиты скрываются — хрен их знает. Может — наши, а может, где на Рабочих на «хазе» сидят… Поди — пойми!

— А еще… последний! Последний вопрос! — поднял руки, извиняясь, Косов, — А вот… никаких попыток при нападениях не было… ну — полапать там потерпевшую, или попытаться изнасиловать?

— Тьфу ты… как банный лист, честное слово! Ладно… слушай, а чего ты в пехоту намылился? Шел бы к нам, вон у тебя какой интерес имеется! — сарказм лейтенанта был ощутим и весом.

Косов молчал, ожидая ответа.

— Ладно… во втором нашем случае — лапал эту студентку один из грабителей. Куражился, значит! Второй его от нее оттащил, прикрикнул еще на приятеля…

— А у соседей с этим как дело обстояло? — не успокаивался Иван.

— Да что ж ты… Что делать-то с тобою? — лейтенант все же встал, прошел ко столу с телефоном, набрал какой-то номер, — Дежурный? Ага… привет! Самойленко беспокоит, с поселка Водников. Слушай, соедини меня с Центральным! С кем соединить? С розыском, с кем-нибудь… Ага, спасибо, жду…

— Приветствую, это Самойленко, с опорника поселка Водников… Ага, ага! Привет, дорогой! Привет! Эта… слушай, Рамиль! Ты мне не подскажешь… по вашим этим грабежам, ну — где дамочек грабили… Ага! Да, точно — разбоям, они же с ножом были… ну! Там ничего такого не было — ну там… домогательства к потерпевшим… или еще что?

Лейтенант слушал собеседника, потом поднял брови:

— Да ты что?! Вот как… а у нас-то такого не было! А я и не знал. Слушай, а где полную ориентировку по этим случаям почитать можно? А то, сам понимаешь, у нас только выписка из суточного рапорта… Ага, хорошо! Хорошо, говорю! Буду ждать!

Положив трубку, лейтенант прошелся в задумчивости, побрямкал губами, и, повернувшись к Косову, сказал:

— А ведь и правда… одну потерпевшую… того! Изнасиловали, в общем…

Косов угукнул, кивнул про себя…

— Чего — «угу»? Чего «угукаешь»? Есть что сказать? — разозлился милиционер.

— Я так думаю, товарищ лейтенант… это они во вкус входят!

— Кто входит во вкус? Жулики? — не понял лейтеха.

— Они самые… сейчас во вкус войдут, и драть этих баб начнут, уже начали! А еще… что хуже — и резать станут. Похоже и правда — молодые, дурные, наглые. И причем — не бегут же никуда, тут продолжают пакостить… Значит… Значит — пока не остановят их, так и будут… промышлять.

— Тьфу ты! Чего ты каркаешь? Начнут, не начнут… Давай — на маршрут дуй, умник! Сидит тут… А там может… и девок этих опять грабят! — взъярился лейтенант.

Этот диалог подействовал и на Алешина. Прямо ногами скреб по земле курсант, спеша на маршрут — всех спасти и выручить! И на маршруте Андрей все горячил коня, пуская с шага на рысь.

— Андрюха! Ты брось это… сипетить, говорю, ногами — брось! Чего ты коняшку мучаешь? Нам еще семь часов тут бродить, пожалей животину! — сделал ему замечание Косов.

— А если там…, - помахал в неопределенном направлении напарник.

— А там, скорее всего, ничего не будет! Это ж как… когда чего-то ищешь, чего-то ждешь — все напрасно! Вся гадость обычно происходит неожиданно! Так что… кысмет!

— Чего? — не понял Алешин.

— Кысмет, говорю… судьба, то есть, по-татарски! Повезет-не повезет…

— Ну-у-у… даже если мы просто — мельтешить туда-сюда будем, жулики увидят и побоятся нападать! — не согласился Андрей.

— Иншалла…, - снова философски заметил Косов.

— Чего опять? — помотал головой курсант.

— Говорю — на все воля Аллаха, всемилостивейшего и всемогущего! — засмеялся Иван.

— Вот сколько я тебя знаю, Ваня… Ты периодически какой-то… придурковатый! Несешь всякое…, - фыркнул Алешин.

— Ну-у-у… есть такое, не отрицаю! — пожал плечами попаданец, — Надо иногда и подурачится? А то вот будешь всегда — серьезный, серьезный, а потом — раз! И с ума сошел! От нервных переживаний! — откровенно заржал Косов.

Понимания он в напарнике не нашел.

Но ни в этот день, ни в последующее дежурство на их маршруте ничего не происходило. Между тем, начались экзамены за второй семестр и год. Косову особо бояться было нечего — вроде бы и знаний достаточно, и оценки в течении года — неплохие, да и «букварь» всегда можно успеть полистать.

Как-то, довольно буднично, закончился ремонт в квартире подруги. И Иван помог ей с наведением порядка и расстановкой всего и вся по положенным местам. У Насти стало даже уютно, и красиво. А уж хозяйка была вне себя от радости!

— Иван! Я вот что хотела тебя спросить…, - начала Настя, протирая полотенцем новую посуду, которую мыл в раковине Косов, — У меня здесь соседка есть… Та еще… фря! Мы с ней просто здоровались, из вежливости, можно сказать. А тут… Прямо вот напросилась ко мне в гости — ремонт посмотреть. И ведь никак не отговориться от нее было! А она еще и с бутылкой вина и тортиком приперлась. Ну — вообще никак! Все ходила, смотрела, охала-ахала… А потом, когда уже за столом сидели… я сначала никак понять не могла, чего она так у меня все выспрашивает, да не прямо… а все с какими-то недоговорками да ухмылками! Я уж потом поняла… она решила, что мне все это любовник сделал!

Настя повела рукой, показывая, что это — «все»!

— М-да… и чего?

— Да вот… я думаю, с чего бы это? — недоумевала женщина.

— Да мы, когда за мебелью приезжали… она все рядом с нами терлась, все выспрашивала…, - подтвердил Иван.

— Ага… а ты чего?

— А я чего… я — ничего! — открестился Косов.

— Нет, ты мне скажи… ах, ты… так вот откуда ветер дует, да? Ну я вот тебе…, - подруга попыталась отхлестать его мокрым полотенцем. Ну как — попыталась… частично воплотила…

Благо закончилось все… как всегда — хорошо! Кровать была — выше всяких похвал! Роскошная кровать! Даже поперек — и все равно места хватало!

— Товарищи курсанты! Силами «уэркаэм» города сегодня и в ряд последующих дней в городе, в отдельных его частях, будут проводится оперативные мероприятия. Они не будут носить такого масштабного характера, как то, что… в «Шанхае». Будут носить адресный характер! Но для возможного привлечения вас в патрулях к данным мероприятиям, принято решение вооружить вас револьверами Нагана. Все же… не в чистом поле действовать придется, а в черте города, так что… поаккуратнее. Будьте бдительны, внимательны на маршрутах патрулирования. В случае привлечения к мероприятиям… оружие использовать только в крайнем случае! В крайнем случае! Вот так…

«М-да… кобура такая дубовая, что этот «наган» и захочешь — да не в раз вытащишь!».

Алешин был — сама бдительность! Башкой крутил — что тот летчик-истребитель, ага! Сорок секунд — осмотр задней полусферы!

— Андрюха! У тебя так башка отвалится! — попытался пошутить Иван, но понят приятелем — не был.

— Слушай! А вот эта тропинка куда ведет? — поинтересовался Косов у напарника, — Мы не разу по ней не ездили…

— А, эта… да в тот же поселок Сельхозинститута. Только не ко главному входу, как по основной дороге, а — к краю, там, где общаги стоят. Херовая дорожка, хочу тебе сказать! Пока ты отсутствовал, мы с парнями по ней проехались пару раз… Узкая, там еще пара мест таких сырых, что пиздец просто! Болотина самая настоящая. Овражки неглубокие имеются. И ветки еще эти… низко над тропинкой висят. Так что… в потемках там ездить… ну его нах!

Изрядно стемнело, и Алешин несколько утратил свой пыл к отлову бандюков и насильников. И сам Косов все чаще ловил себя на мысли, что надо бы… ближе к проходной порта… там чайная допоздна работает. Пирожков бы… с горячим чаем.

«А то… у-у-а-а-ф-ф-х… бля, в сон-то как кидает!».

— Ты чего… Андрюха? — спросил он у приятеля.

— А ты не заметил… куда эта девчонка делась? — крутил головой Алешин.

— Какая девчонка? Все бы тебе… только девчонок! Мне бы вот… пирожков и чай! — расставил приоритеты Косов.

— Да перед нами же шла… ну — чуть дальше! Да в светлом же платье таком! — настаивал Андрей.

— Ну… была вроде бы… такая! Да хрен ее знает! Может нас испугалась, да быстрее пошла! Ты ж… на всех, кто младше сорока так смотришь, что тут… а-а-а-х-х… и Баба Яга испугается!

— Перестань зевать! Говорю же — шла, шла… платье все мелькало из-за деревьев. А потом — раз, и нету! — Алешин явно был обеспокоен.

— А может… она на ту дорожку свернула? — прикрываясь рукой, продолжал «рвать пасть» Косов.

«Не, ну а что поделаешь… зевота напала!».

— Точно, Ваня! Ну-ка… вернемся, да по ней проедем! — Андрей разворачивал коня.

— Ты же сам сказал, что в потемках туда лучше не соваться! — удивился Иван.

— Ну… мы осторожно! Что поделать, если надо! — Алешин двинул по дороге.

— Я бы сказал, что тебе сейчас надо… И как нужно при этом быть осторожным…

«Как там — «А потом нянчила семерых бандитов, не считая девочек!».

По этой тропинке и правда — приходилось больше смотреть не по сторонам, а перед собой, то и дело отклоняя ветки деревьев перед лицом.

— Ну куда ты ломишься, как лось во время гона? — негромко спросил едущего впереди Алешина, Иван.

— Да погоди ты! — Алешин остановился и поднял руку.

Видно было откровенно хреново.

— Чего ты?

— Да ничего… показалось, видно… Ты это… не блукани тут! Сейчас влево дорожка пойдет… где-то здесь она… Там метров через сто овраг будет…

— Слушай, может… вернемся, что ли… Вон, видишь… впереди уже сквозь деревья фонари видны. Это же Сельхозинститут, да? Дошла она уже, скорее всего! — спросил Косов.

Но Алешин ему ответить не успел.

Где-то впереди послышался толи вскрик, толи взвизг, который тут же пресекся. Вроде бы — женский голос, но толком было не разобрать. И чуть слышно после — «бу-бу-бу!».

«А это — точно — мужской!».

— Там! — коротко вскрикнул Алешин и рванул вперед, пришпорив коня.

— Куда… блядь! — попытался остановить его Косов, — Спешиться же нужно!

Но говорить это было уже некому. Иван спрыгнул с коня, кинул уздечку на сук стоявшего рядом дерева и, чуть пригнувшись, бросился за напарником.

«Где этот телепень?!».

Ответом ему послужил крик Андрея:

— Стоять! Стоять, бляди! А ну… куда…

Еще больше ускорившись, вытянув левую руку перед лицом, чтобы впотьмах не налететь на дерево, Косов пытался судорожно расстегнуть кобуру.

«Мать иху… ну что ж такое-то? Что ж на меня так вся эта хрень сыпется? Ничего не делаю… И кобура эта сраная!».

В голове всплыло:

«Ничего не сделал! Только вошел! Обидна… да!».

Благо бежать далеко не пришлось. Метрах в тридцати, среди ельника, он сначала чуть не налетел на коня Алешина, потом — едва не наступил на что-то светлое, лежащее на земле… Кольнула мысль:

«Только бы живая была! Но это — потом!».

Откуда-то слева снова послышалось Алешинское:

— Стой! Стой, я тебе сказал! — и потом, — Ваня, вправо! Правее бери! Второй туда побежал! А этого… я кому сказал, бля… Стоять!

«Блядь — ну дурь же… Как делиться-то? Страховать же надо!» — простонал про себя попаданец.

Но… ноги сами понесли его вправо, как и кричал Андрей. Пробежав метров десять по темному лесу, Косов, остановился и присел. В темноте снизу вверх всегда лучше видно, да и фонари недалекого уже поселка института тоже давали хоть какую-то подсветку. Постарался перевести дыхание, что получалось откровенно плохо. И пробежал-то… чуть всего! Но это — волнение так подействовало!

Вроде бы… вон там, еще правее… что-то мелькнуло! И уже не бегом, но быстрым шагом…

«Ага! Вот он! Видать в ту рытвину свалился, в которую я тоже только чудом не попал! Время потерял, сука!».

— Стой! Стой, стрелять буду! — крикнул Косов, и сделав несколько шагов вперед, снова присел.

«Где же эта… мразь?» — Косов вспомнил то светлое пятно, что осталось на земле сзади.

Еще несколько шагов вперед, снова присесть…

«Тут же… скоро и та тропка должна быть. Я же все время правее забираю, значит… где-то неподалеку уже!».

Впереди мелькнуло темное пятно. Азарт подстегнул Косова, заставил рвануться…

«Где он? Опять потерял. Кошки-мышки какие-то!».

— Бах! — чуть не в лицо курсанту ударил сноп огня.

«Ах ты ж бля…».

По голове как поленом огрели. Косов машинально присел на корточки, левой рукой схватился за голову. Обожгло болью, вспышкой мелькнула мысль — «А фуражка где?».

— Бах! — и снова… чуть не в упор. Сейчас с силой дернуло за левую руку, чуть развернуло тело. Уже заваливаясь на задницу, Иван увидел прямо перед собой, всего метрах в трех, вышедшую из-за дерева фигуру.

«Блядь такая! Да он же рядом совсем был! Вот же… сука хитрая!».

Косов вытянул перед собой руку с револьвером. Но враг чуть замедлился…

— Чибис?!

— Бах! — ответил револьвер Косова.

Бандита откинуло назад. Упал сразу, как бревном ударенный.

«Как ему голову откинуло… так, что что-то подсказывает мне… что — пиздец котенку, больше срать не будет!».

Косов на заднице, упираясь ногами отполз пару метров назад, продолжая держать темное пятно на земле на прицеле. Потом осторожно привстал, опустился на колено.

«Тихо-то как!».

«Сиди — не сиди… а что-то делать надо!».

Башка саднила и болела, кожу пекло огнем. Пошевелил левой рукой — больно, но движется. Встал, и приставными шагами, медленно обошел бандита, остановился с его левого бока.

«Молчишь? Ну… молчи, выблядок! Ведь чуть не завалил меня, гад!».

Что-то мелькало в голове…

«Он же что-то сказал? Мне не послушалось? Вроде бы… Чибис? Бля… эт что — кто-то из знакомых мазуриков? Контролить тогда, падлу! Мне тут только знакомых блатных не хватало!».

Косов сделал пару осторожных шагов и пнул лежащего в плечо. Тишина…

«А где у него волына?».

Правую руку оппонента видно не было, и это было — херово!

«Да чего там — херово? Если бы он мог… он давно бы в тебе дырок понаделал! Готов он, никак иначе!».

Косов кое-как смог вытащить из кармана зажигалку, чиркнув, осветил лицо лежащего.

«Ну да… полный пиздец! Третий глаз у него во лбу образовался! Чакры открылись, космос видит напрямую. И ведь потом хрен докажешь, что практически вслепую стрелял! Но… кто такой — понятия не имею!».

Никаких мыслей в голове не было.

«Может… кто-то из детдома? Хрен его знает…».

Иван вытащил портсигар, кое-как закурил, и только после третьей затяжки появилась мысль:

«А где там Алешин? И что с девчонкой?».

Дотягивая быстрыми затяжками папиросу, Косов поднял вверх револьвер и трижды бахнул в воздух.

«Тут тебе… бля… и предупредительный выстрел, и погребальный салют, и вызов помощи… три-в-одном, бля… «Хед-энд-шулдерс», мать твою!».

Все же проверил пульс на шее лежащего. Ожидаемо ничего не нащупал.

«Даже думать не хочу, что у него там… с затылком!».

Достав носовой платок, Косов за ствол приподнял лежащий рядом с правой рукой убитого револьвер, кое-как одной рукой обернул его платком, и сунул в планшет на боку.

«Так… надо идти Алешина искать… Мало ли… И девчонку посмотреть надо!».

Быстрым шагом, морщась от боли в голове, и припекающего плеча, Косов пошел… ну — примерно в ту сторону.

— Андрей! — заорал, снова поморщившись от головной боли, — Андрюха! Алешин, мать твою…

«Вроде бы… там что-то послышалось!».

Впереди бахнул выстрел, потом — второй. Косов поднял револьвер, «как учили», и приставными шагами двинулся вперед.

— Косов! Иван! Косов! Сюда! — «ага, значит, правильно иду!», ускорился Иван.

На какой-то полянке наткнулся на Алешина, тянущего что-то.

— Ты как? — подходя, спросил Косов.

— Как, как… каком кверху! — отозвался Андрей, — Ф-ф-ф-у-у-х-х… Бляха-муха… ногу подвернул, представь! В овраг этот… чуть не сбрякал!

— А этот?

— А этот… как раз-таки — сбрякал! Да на полном ходу! Похоже, поломался он… Без сознания! Но вроде бы живой… Давай, помогай. Надо посмотреть, как там девчонка. Или давай, ты туда беги, а я этого… потащу.

— Не… никуда она не денется. Хватайся! — ответил Иван, подхватывая под руки напарника.

— На хуй ты его вообще из того оврага вытаскивал? — пыхтел, выговаривал Косов Андрею, — Хер бы с ним… пусть там бы и валялся. Потом бы милиционеры вытащили…

— А если бы… сдох там? — тоже пыхтел Алешин.

— Да и хуй с ним! Сдох бы… туда и дорога…

— А второго — догнал? Или убежал? — вскинулся приятель.

— Догнал… он, сука… дважды в меня из нагана шмальнул.

— Да ты чё? И чё? — весьма культурно заинтересовался Алешин.

— Чё, чё! Ничё! Там он… валяется.

На полянку с елками, они вывалились вымотанные и выдохшиеся.

— Ваня! Смотри, что с девчонкой! — валясь на землю, скомандовал Андрей.

— А то сам не знаю…, - Косов чиркал зажигалкой, которая, как всегда, когда нужно, начала капризничать.

Но — зажег! Присмотрелся, потрогал шею.

— Вроде бы живая… Без сознания! Андрюха, фляжку кинь!

Совместными усилиями, привели девчонку в чувство.

«Повезло ей. Нос и губы разбиты, похоже — сотряс. Порез на руке неглубокий — пугали, наверное!».

Пока Алешин успокаивал девушку, Косов сходил за конем.

— Слышь, Андрей! Выстрелы в поселке института наверняка слышали. Ты шмальни еще тройку раз, подай сигнал! А то нас до утра тут искать будут. А сами мы… с нею, — кивнул Иван, — Да с этими еще… хрен выберемся…

— Ага…, - Алешин хромая, отошел чуть в сторону и трижды бахнул в воздух…

Пока ждали помощь, перебинтовали девушке руку. Ее то било в истерике, то она начинала блевать… Намучились, в общем. На предложение Алешина перебинтовать Косову руку и голову, Иван отговорился:

— Там похоже… царапины. И на руке толком крови нет, да и из головы вроде бы течь перестала. Так что… можно подождать…

Но голова болела все сильнее, потому вести переговоры с прибывшими милиционерами, еще какими-то людьми, Косов предоставил Алешину, а сам — присел к дереву в сторонке. И — как будто воздух из него выпустили!

«… и там был трос, и там был врач!».

Похоже, что Косов был излишне оптимистичен, когда отмахнулся от вопроса Алешина о ранениях. Или это адреналин в крови так действовал? Потому как «отъехал» Косов в лесу вполне себе качественно. В себя он пришел только на «опорнике» поселка Водников.

Он сидел на стуле. Неяркая лампочка под потолком резала глаза, как приличный прожектор. Приходилось постоянно щуриться. И мутило не на шутку! Чей-то до боли знакомый голос выговаривал кому-то, стоя за спиной Косова:

— Кто его так бинтовал? Что за кривые руки это сделали? — «Настя? А она откуда здесь взялась?».

— Вы меня извините, конечно… Но я всего лишь ветеринар! — чей-то женский голос ответил с обидой.

— Вот я и вижу — что ветеринар! Если по-простому — коновал! — пресекла дальнейшие препирательства товарищ военврач, — Так! Разматываем это все…

Женщины в четыре руки принялись придерживать Ивана на стуле, крутить бинты с его головы. Делали они это — не то, что грубо, но довольно бесцеремонно. А Косов снова стал уплывать…

— Фу! Фу, ты, бля! Ну — хватит, хватит уже! — попытался он отвести руку с ваткой от своего носа, — Все! Все, говорю. Пришел в себя…

— Ты тут мне покомандуй, покомандуй! — перед ним появилось Настино лицо, строгое, но и заметно обеспокоенное, — Курсант! Вы меня видите?

— Вижу…, - сама собой на лице его расплылась глупая улыбка, — Конечно вижу…

— Это — хорошо! А теперь — помолчи! — Настя опять исчезла из обозрения, — Придерживайте его, товарищ ветеринар!

Женщина за спиной фыркнула. От возмущения, не иначе.

«Да, Настя Иванна, она — язва та еще! Кого хочешь доведет!».

В секторе видимости Косова появился взводный Карасев, посмотрел, как мытарят Ивана, увидел его взгляд и, погрозив отчего-то кулаком, исчез.

— Ай, бля! — резануло в голове, наверное, бинт с раны сорвали.

— Ну я же и говорю… коновалы вы, товарищи! А волосы выстричь вокруг раны? — продолжила отчитывать женщину Минаева.

— Да? Как вы это себе представляете? В лесу, в темноте, при свете спички? — не сдавалась женщина.

Настя в ответ хмыкнула, но больше ничего не сказала. Потом в голове Ивана начало подергивать болью.

— Сейчас обработаем как положено…, - бормотала себе под нос Настя.

— Как он, товарищ военврач? — послушался чей-то голос.

«Х-м-м… Верейкис, что ли? А он-то чего здесь…».

Косов глаз не открывал. Во избежание, так сказать…

— Нормально! Если это слово можно применить к нашему курсанту Косову, — ответила Настя, — Голова… пуля прошла вскользь. Кожа повреждена, сотрясение головного мозга — наверняка. Левая рука — примерно тоже самое. Крови потерял сколько-то. Две недели, товарищ батальонный комиссар. В госпиталь, я думаю, его везти смысла нет. В нашей санчасти отлежится…

— Ага… это хорошо! Мне начальнику доложить нужно. Спасибо, Анастасия Ивановна!

Верейкис куда-то вышел, но в коридоре забубнили голоса.

«А там, похоже, народу-то — изрядно!».

— Ты… чучело! Ты почему не перевязался сразу? — почувствовал тычок пальцев в бок Иван.

— Времени не было, Наст… товарищ военврач второго ранга! — слабо вякнул в ответ Иван.

— Времени у него не было! Вот же… балбес! А если бы посерьезнее прилетело?

— Тогда…, - Косов вздохнул, — А вы бы всплакнули по мне, товарищ военврач?

— Я тебе сейчас всплакну, я тебе сейчас так всплакну! — и снова сильный, болючий щипок за бок, — Опять придуриваешься, да?

Сзади послышался негромкий «хмык» женщины.

— Интересные у вас отношения с курсантом, товарищ военврач…

— Вас мои отношения с данным курсантом волновать не должны, товарищ ветеринар! — отчеканила Настя.

— Поду-у-у-маешь…, - протянула та, — Если вы тут уж и без меня справитесь, я может быть пойду уже…

— Да, спасибо, всего доброго!

И когда женщина уже выходила из дверей кабинета, Настя ощутимо мягче попросила:

— Вы уж не обижайтесь на меня… Что-то переволновалась сегодня. И — спасибо вам! От души — спасибо!

Сквозь ресницы Косов увидел, что женщина чуть приостановилась, немного удивленно обвела взглядом его и стоящую за ним Настю, кивнула и вышла.

После этого в кабинет заглянул Карасев:

— Анастасия Ивановна! Тут… милиция спрашивает, можно ли поговорить с Косовым.

— Поговорить? Поговорить можно, если только недолго. Совсем недолго!

Но в кабинет зашли сразу несколько человек — пара милиционеров, причем один — в приличном чине, судя по петлицам.

«Все так же ни хрена не понимаю в их знаках различия! Балбес, как Настя сказала!».

А еще — Верейкис и Карасев.

— Товарищ курсант! Вы можете вкратце рассказать, что произошло? — обратился один из милицейских, чином вроде бы помладше.

— Так! Стоп, товарищи! Вы можете задать сейчас курсанту несколько вопросов, не более! Все разговоры — откладывайте на потом. Вам понятно? — «ишь ты… какая Настя строгая!».

Милицейские переглянулись явно недовольно, но Верейкис хранил молчание, а значит и им спорить с врачом было не с руки.

— Косов! У меня вопрос… а из чего в тебя стрелял этот бандит!

— Из револьвера…

Милицейские опять переглянулись:

— Но на месте мы ничего не нашли…

— У меня в планшете. Зачем же оружие без присмотра оставлять? Мало ли…

Найдя наган на указанном месте, оба мента не на шутку возбудились:

— Из него, Косов?

Иван в ответ чуть заметно кивнул, поморщившись от головной боли.

— Все, товарищи? Товарищ комиссар, можно увозить курсантов в училище! — скомандовала Настя, проводив явно недовольных милиционеров строгим взглядом.

— Погодите, погодите… а как же кони? — забеспокоился Косов.

Получив одобрительный взгляд комиссара, услышал ответ:

— А вот вас на моей «эмке» в училище с товарищем военврачом отправим, а сами с вашим взводным верхами вернемся! Не часто мне сейчас приходится верхом ездить. Молодость вспомнить — оно всегда неплохо. Да, Карасев?

Взводный, судя по лицу, не особо горел желанием трусить верхом от поселка Водников до училища. Да и молодость его — пока никуда не ушла. Но перечить комиссару в столь малом?

Сутки Иван проспал — как убитый. Потом просыпался пару раз — прошел с помощью Андрюхи, также «забритого» в санчасть, как нижнюю конечность повредившего, в санузел на оправку; потом — наоборот, осуществил прием пищи с помощью медсестры Симочки, что было весьма приятно, хоть аппетита и не было. И пришел в себя более или менее, только на второй день к вечеру. Голова болела, но уже — терпимо и падать без сознания было уже не обязательно. Мутило еще временами, но… то дело такое — понятное, и даже — преходящее.

Алешин рассказал Косову все, что тот пропустил, «отключившись» самым бессовестным образом.

— Я ж, Ваня, думал, что ты и правда… чуть только зацепило тебя. А когда народ прибежал, да все закрутилось… Фонарики там… А у тебя весь рукав в крови, и морда — как у того упыря, в кровище! Теперь-то мне понятно, почему мы так долго девчонку в себя привести не могли — она же на тебя как глянула, так еще больше и испугалась, чем тех грабителей-насильников.

«Это он так хохмит, Андрюха! А чего — пострадал несильно, зато — герой! Вон как быстро по палате шкандыбает, почти не хромая!».

— Девчонка-то — хоть как? — спросил Иван.

— А я — знаю? Пока там, в лесу были, она — то блевала, то плакала. А потом…, - Алешин пожал плечами.

— И что же, тебе как спасителю, не интересно — как себя чувствует спасенная?

Но Алешину эта тема была почему-то не интересна, и даже, по виду, неприятна.

«Может он думает, что эти хмыри успели ее… ага? Хотя… вот не помню, были ли признаки этого. Платье разодрано, но — то и в борьбе могло случится. А больше… больше толком ничего и не помню. Ну — оно понятно, сначала не до этого было, да и темно. А потом — УЖЕ не до этого. Хреновастенько мне было, в общем!».

На перевязке, устроенной Настей, несмотря на его активные возражения, его обрили наголо.

— Ты как маленький, честное слово! Полголовы выбрито, зато за остальную часть — готов сражаться до последнего! — выговаривала ему Анечка.

— А чего я сейчас, как только поступивший, с босой головой буду ходить? — возражал Иван.

— Вон сколько мужчин наголо бреются! И ведь такие солидные мужчины! — приводила доводы женщина.

— Да пусть хоть в синий цвет башку выкрасят, мне-то что с того? Ходят, как зеркалом зайчиков башкой пускают!

— Это ты про начальника сейчас так? — хитро усмехнулась медсестра.

«Упс… язык без костей, что еще скажешь! Точно — Груздев же всегда с лысой, как попка младенца головой!».

Как ни странно, Алешин практически не обращал внимания на Анечку, хотя та была и улыбчива, и приветлива. А вот к Симочке — явно неровно дышал, а женщина его — в упор не замечала.

«Молодой еще, не понима-а-а-ет!».

На третий день Алешина выпнули из санчасти, порекомендовав ему поберечь некоторое время ногу, делая тугие повязки.

— Вы за что его репрессировали-то? — спросил он тишком у Насти, проводившей осмотр его тушки.

Та хмыкнула, покрутила носиком:

— Все вы одинаковы, кобели! Симочка пожаловалась, что достал ее уже взглядами, да вздохами…

— А если это — любовь? — закатил глаза Иван.

Подруга хмыкнула:

— Я вот как дам тебе сейчас… любовь! Чувства у них у всех, ага…

— Думаешь… думаешь и у меня к тебе — ничего нет? — как-то неприятно удивился Косов.

— Причем тут это? Это — совершенно другое. Но вот честно тебе скажу — ни капельки тебе я не верю сейчас. Дай тебе волю, ты бы и Анечку, и Симочку… Может ты ко мне и по-другому относишься, но мимо ни одной юбки не пропустишь. Скажи — не так? — дернула Настя уголком губ.

«Неприятный у нас сейчас разговор выходит! Ну его…».

На третий день его посетили и сотрудники милиции. Косов все рассказал обстоятельно, насколько смог. А потом спросил:

— Получается, что револьвер, который был у этого босяка — это оружия того опера, которого убили?

— С чего ты это взял, товарищ курсант? — якобы удивился милиционер.

«Ага… с какой целью интересуетесь, да?».

— Револьвер был с укороченным стволом. Я слышал — такие опера у вас носят…

Но ответа Косов так и не услышал.

«Да и так все ясно, чего там?».

В санчасти его посетили Верейкис и Кавтаськин. Вручили пару яблок, что в начале лета в Сибири — редкость. Дежурно справились о здоровье.

— Тащ батальонный комиссар, разрешите вопрос?

— Давай, Косов, свой вопрос! — улыбнулся Верейкис.

— Применение мной оружия признано правомерным? — «угу… в будущем у любого мента, попавшего в подобную ситуацию, этот вопрос стоит — очень остро!».

Комиссар удивился:

— А что, есть какие-то сомнения?

— Ну-у-у… мало ли…

— Да не много ли, и не мало ли, а только так! — рубанул комиссар, — Хотя… честно тебе скажу, у нашего начальника был непростой разговор с руководством милиции. Но тут не в правомерности даже дело. Очень уж они… м-да-а… обижались, что ты его не задержал, а пристрелил! Одно дело — дохлый преступник, другое дело — преступник, который дает признательные показания.

«Ну… так-то верно, но… вот даже не представляю, как бы я его тогда задерживал? Можно было бы и в ногу пальнуть, но… я же даже не задумался тогда! Даже не понял сам, как выстрелил!».

Пару раз забегал товарищ сержант Ильичев. Ржал веселым доктором Ливси, сыпал шутками-прибаутками, даже попытался разок пихнуть Косова в плечо, от избытка чувств, не иначе. Но вовремя опомнился!

— Слышь! Ты не забыл еще наш разговор про практику? Нет? А то — может передумал, да брякнешь — дескать, желаю проходить практику в доблестных войсках Мухосранского геройского округа. А у меня ведь все на мази уже! Мы, брат, с тобою в списках на оставление в училище. Ты да я, да мы с тобой — будем направлены в гарнизонный Дом Красной армии, в качестве инструкторов по огневой подготовке. Ну, если быть честным — в качестве помощников инструкторов. Но — это уже детали!

Уходя, Ильичев шепнул с заговорщицким видом:

— Ты тут еще Симочку или Анечку не покрыл ли? А? А может — и ту, и другую? Ты смотри… ты мне живым нужен. А то — вдруг — Анастасия Иванна наложит тебе жгут на шею, во избежание, так сказать! Или — в отместку, тут уж — не знаю!

И ржет, сволочь такая!

«В последнее время, надо признать, со Степой как-то реже стали общаться. Патрули эти, мать иху! Пару раз в неделю пересечемся в курилке, да и все! А уж про «гульки» и речи не идет — все как-то в разбег и врозь. Может летом попроще будет? Все же парень он простой и веселый, правда иногда — как-то чересчур простой, надо признать!».

Заскочили в гости и Капинус, с Амбарцумяном, тоже принесли пряников-печенья, конфет. Рассказали новости, которых особенно-то и не было. Капинус, шепотом и с оглядкой, сказал, что и Юрка Гиршиц тоже хотел попроведовать, но в последний момент струсил — не хотел встречаться с некоторыми здесь, в санчасти!

«Все же оброс я пусть не друзьями, но приятелями. И отношения ко мне — вполне комплиментарные у парней. Разве ж плохо? Думаю — хорошо это!».

А яблоки, принесенные политработниками — он отдал Симочке и Ане. Так же, как вместе они попытались съесть принесенное парнями, устроив чаепитие. И которое довольно бесцеремонно разогнала начальник медико-санитарной части, товарищ военврач второго ранга Минаева А.И.

— Анастасия Ивановна! Ну мы же просто чай пьем?! — удивился Косов, — Просто пьем чай и общаемся! Положительные эмоции больного ускоряют процесс его выздоровления!

— Прием пищи осуществляется в строго отведенное время, товарищ ранбольной! И медработники об этом точно знают! — строго посмотрела на женщин Настя.

Когда медсестры вышли из палаты, он, укоризненно глядя на подругу, спросил:

— Насть! Ты чего, а? Мы просто сидели, пили чай. Я бы и тебя позвал, но ты была у начальника на совещании…

— А подождать никак невозможно было?

— Так вот же… почти все и осталось, мы тебя и ждали…

Настя помолчала, потом нехотя призналась:

— Даже не знаю, что делать… Женька говорит — билеты надо брать, и через неделю — ехать. А ты тут, в санчасти лежишь! Как я тебя брошу?

— Что значит — брошу? Я что здесь — помираю? Или совсем-совсем тяжелораненый? Да полежу еще недельку, и можно выгонять. Чего ты, право-слово?

— Оставить тебя боюсь… вон они — вьются тут. Как медом намазано им!

Иван обнял подругу:

— Настроение плохое? Брось, все перемелется. А ехать? Надо ехать, как и решила! Ничего тут страшного не случится без тебя.

— Ага… для тебя-то точно — ничего страшного не случится! Даже — наоборот, будет веселее лежать!

— Перестань… ты сейчас глупости говоришь. Давай, ты сегодня девчонок домой выгонишь, а сама здесь останешься?

— Сдурел? Тебе еще рано…

— Рано что? Рано получать удовольствие? Рано — общаться с подругой? Ты сама себя слышишь?

— Я сейчас как врач говорю — тебе еще рано… такие нагрузки…

— Да? Ладно! Давай — будем без нагрузок. Ты же сама любишь минет? Ну так при нем никаких нагрузок на мой организм не случится.

Она отстранилась от него, чуть улыбнулась:

— Я подумаю… до вечера есть еще время принять решение.

— Прими правильное решение, красавица!