Время для жизни - 2

Глава 30

Их группа занималась физподготовкой.

От Дома Красной Армии до стадиона имени Дзержинского — рукой подать. Вот и подавали, только не руками, а ногами. Переодевались здесь же. Прямо на трибунах. В это время почему-то это никого не смущает. Нет, девочки отдельно, мальчики отдельно, но… как-то прямо на улице, ибо раздевалок — нет. И стадион вовсе не безлюден.

Девчонки, под руководством Лизы, сооружали какой-никакой заслон любопытствующим взглядам, загораживали друг друга по очереди. Но при желании все-таки рассмотреть можно было многое. И Косову хотелось бы рассмотреть именно Лизу. Очень уж… привлекала его своей… как бы это сказать… простотой и непосредственностью. Пусть так!

Хотя, стоит признать и среди девчонок были — очень симпатичные. Да что там — красивые были! Не все, но — все-таки! И как не одергивал себя Косов, что это — еще дети! Но видно, его вторая ипостась, которой было всего двадцать, исподволь считала по-другому.

Причем, сами «дети» таковыми себя не считали тоже! И по причине своей действительной взрослости — в том числе. В это время, пятнадцатилетний человек — это уже почти полностью — человек! Пусть и шпыняют его некоторые старшие, как «сопляка», но это больше относится к опыту в той или иной сфере деятельности, и не более. И мера ответственности и спроса с этих якобы детей уже и впрямь — не детская. Это не в будущем, когда тридцатилетие, а то и сорокалетие человека вовсе не означает его взрослости и даже — зрелости.

«Вот, к примеру, эта юная красавица — Маша, которая тогда, на первом занятии, задала вопрос по поводу его шрама. Кукольное личико, фигурка балерины. Рост, правда — подкачал. Чуть больше полутора метров. И Лиза ошарашила меня сообщением, что этому ангелу — уже шестнадцать! Так-то все у этой девчонки настолько пропорционально, что впору статуэтки с нее лепить. Вот прямо… ух! Но — мелкая! И значит — низзя! Да это-то — понятно! И вполне башка понимает, но… глаза иногда подводят. Так норовят зыркнуть туда, куда — нельзя! Или вот — Света. У той с ростом — все в порядке. И с телом — тоже. Уже! На лицо не такая красивая, как та Маша-Дюймовочка, но — тоже вполне симпатичная. И вот как прикажете мне им поддержки делать? Никогда не понимал, как могут работать мужики-физруки в школах, особенно в старших классах. Ладно еще — когда пень старый, и ему уже все — до фонаря! А ежели — нет? Химическую стерилизацию проходить? Или — хирургическим путем это проделывать? Найн! Нихт шиссен! Не наш метод, если короче!».

Поэтому Иван сразу попросил Лизу — «Ослобони, болярыня, от сей докуки!». Та посмеялась, но понятливо кивнула. Хотя — нет-нет да делала Ивану грозные глаза, когда он вдруг впивался взглядом не туда куда нужно.

«Ну и ладно! Буду впиваться взглядом именно в нее! И это, что характерно — вполне понятно и даже — приятнее. У этой Эльзы — все на месте и уже — можно!».

Тогда, в первый день, они гуляли и бродили почти до самого вечера. Разговаривали, болтали, смеялись. На вопрос Косова — «А чего это она работу «казенит»? Нет занятий в Дома Армии, почему не торопится в институт?», Лиза, постучав ему пальцем по лбу, смеясь, напомнила, что основные экзамены в институте, в том числе и по ее предмету, уже позади. А двоечники — остались на конец августа! Так что — вполне может себе позволить!

— Иван! Но все же… пусть, как ты сказал, это секретно, — рассмеялась она, — где ты умудрился получить пулевое ранение? На стрельбище, что ли? Рикошет?

Косов насупился:

— Не… это — бандитская пуля! — решил пошутить он, не подумав, что того фильма еще и в помине нет.

Но Лиза вдруг задумалась.

— Погоди, погоди… Я слышала в институте, что двое каких-то курсантов отбили у бандитов нашу студентку. И что была вроде бы перестрелка, и что одна наша преподавательница даже перевязывала какого-то курсанта. Так это что… не байка была? Не сплетня какая-нибудь? Очуметь… А мы-то… у нас же столько сказок разных ходит. Студенты же как… народ веселый, вечно чего-то выдумывают. А я, признаться, в последнее время в институте бываю только набегами. Так это ты был, что ли?

Косов промолчал. Замолчала и Лиза, задумавшись. Потом — как проснулась и спросила:

— Это что же получается… Ты у нас и артист, и герой? Да еще… и бабник, к тому же? — она засмеялась, — Я же помню, Иван, как мы с тобой тогда ехали…

Косов шмыгнул носом:

— Не думал, что ты запомнила… И как тебе было?

Девушка засмеялась:

— Товарищ курсант! Не вгоняйте меня в краску! Давай сменим тему…

— Давай!

— Вот ты у меня спрашивал — могу ли я с тобой заниматься? В общем-то… почему бы нет? Мне было бы даже интересно. Но вот вопрос, а тебе-то это — зачем?

— Надо! — упрямо гнул Косов.

— Не… так дело не пойдет! Товарищ помощник инструктора! Дайте развернутый ответ! — улыбаясь, потребовала Лиза.

Косов чертыхнулся — не хотелось вносить в веселую атмосферу нехорошее…

— Сейчас, после последних событий, у Германии — самая сильная армия в мире! — буркнул он.

Лиза задумалась, даже нахмурилась.

— Да, теперь понятно. Думаешь, все-таки нападут?

— Мало ли, что я думаю. Но противника, даже вероятного — надо знать. А значит — знать и его язык, — пожал плечами Иван.

— Правильно… Я сама это уже не раз говорила на занятиях кружка. Только… только ко мне на кружок ходят больше, чтобы на меня попялиться. Занимаются — спустя рукава, часто — бросают занятия. Особенно… особенно, когда я от ворот поворот даю. Ну… ты понимаешь?

— Понимаю. Только и их — тоже понимаю. Обидно, наверное, получать отказ от такой красивой девушки! — улыбнулся Косов.

— Обидно им…, - протянула Лиза, — Да я все понимаю, но… что же мне… ай, ладно! Шут с ними! Расскажи лучше, а как твой напарник? Ну — тот, который Зойку тогда катал?

— Так ты не ответила — согласна стать моим преподавателем?

— А вот… а я вот еще погляжу! Может — да, а может и нет! — показала язык Косову девушка, — Да ладно… не дуйся!

И прижалась к нему сильнее.

— Ну сам посуди… как можно отказать и артисту, и герою? — и мордочку состроила такую, что Косов не выдержал, и расхохотался.

А когда успокоился, поглядел налево-направо и, привлек девушку к себе, обняв, поцеловал.

— Вот еще! Совсем уж это несерьезно! — через какое-то время она отстранилась от него, и начала в шутку выговаривать, — Я девушка не такая! Я на первом свидании не целуюсь!

Но потом не выдержала, рассмеялась:

— Хотя… чего это я вру? Всякое бывает. Вот как сейчас, к примеру. Кстати… а ты здорово целуешься! Богатый опыт?

Косов пожал плечами:

— Все в этом мире относительно…

— Ишь ты! А-а-а… ну да, ты ж артист! — хмыкнула Лиза.

— Сейчас я — курсант пехотного училища, — поправил ее Иван.

— Ладно, товарищ курсант! Так ты мне и не ответил — как там твой приятель? Его же Андрей зовут, да? Мне Зойка сказала. А еще… а еще мы же его видели. В кино! Да, точно, в кино! Я еще Зойке на ушко шепнула — видишь, хахаль твой! А она… говорит — ты дура, что ли, тише, тише… Мы с мужьями тогда были. Ага! Мой приезжал в отпуск ненадолго. Опять с собой звал.

— Андрей сейчас на практике, уехал в войска. Только в сентябре будет.

— Да? Жаль, конечно! Он, кстати, Зойке тогда очень понравился. Мы еще долго смеялись, перешучивались, когда ту поездку вспоминали, — веселилась Лиза.

«Странная она. Вроде… и податливая, но что-то и еще есть. Слаба на передок? Ну… может быть. Хотя, может просто играется? И еще… кого же она мне напоминает? Киру? Ну да, есть в ней что-то от Киры. Сейчас даже не про спортивность ее, а… что-то другое. Вот! Зиночку она напоминает точно! Легкостью этой своей. Тезка ее — Лиза? Ну — нет! Та была изначально строга, и лишь потом раскрылась. А эта — прямо вышибает своей простотой. Как она еще преподавателем работает? Ну, а почему нет? Все мы подчас носим маски, и может она в институте носит маску строгой преподши? И что я ей — судья? Ага, впору заныть моралистом — да она блядь! У нее муж есть, а она что? Да хрен их знает, что там у них за отношения. И есть ли вообще эти отношения у них? Нравится она мне? Несомненно! Только вот… несколько обескураживает эта легкость, с которой она пошла мне навстречу. Х-м-м… а пошла ли? Пока — еще ничего не ясно!».

Чтобы хоть немного начать понимать девушку, он, улучив момент, снова обнял ее и поцеловал. Да не просто поцеловал, а основательно так поработал языком — по ее губам. И снаружи, и внутри. И даже немного дал волю рукам, погладив и потискав ее за попу и бедра.

Она опять сначала не препятствовала, но через некоторое время мягко отстранилась.

— Ну вот… Говорила же — здорово целуешься! — чуть переводя дыхание негромко сказала Лиза, — И руки у тебя… умелые. Только знаешь, что я тебе скажу…

Она оправила платье, наклонив голову осмотрела себя, и положив руки ему на плечи, шепнула на ухо:

— Ты только не торопи меня, хорошо? Ты мне очень нравишься. Правда — очень! И мне с тобой интересно. Почему-то. Даже чуть подурачится хочется.

Потом засмеялась:

— Знаешь, я не очень моральная девушка. Но надо же мне немного поупираться! И больше так не целуй… Ну… пока, по крайней мере! А то… поупираться не получится. И я буду чувствовать себя совсем уж гадкой!

Косов принялся рассказывать анекдоты. Вот их он знал — предостаточно! Сначала — вполне невинные, потом уже — более фривольные. Девушка оказалась той еще хохотушкой.

— Ой! Как бы это все запомнить?! Я бы у девок на кафедре — фурор произвела! — продолжая смеяться, сказала она.

— А у вас что, все преподы — молодые? — удивился Иван.

— Ну как все? Да впрочем — почти все! Языковая кафедра — практически все вчерашние или позавчерашние студенты.

— Как запомнить, думаешь? А попробуй — по ассоциации! — предложил Иван.

— Ого, какие мы слова знаем? — поразилась Лиза, — Ты, Ваня, рушишь все мои представления о курсантах военных училищ, и вообще о военных, в целом! Но давай, рассказывай, что значит — запоминать по ассоциации.

— Ну вот понравился тебе анекдот. Посмеялась, повторила его про себя, в голове. А потом выбрала слово из анекдота, которое тебе показалось одним из самых важных в нем. И запомнила. Потом вспоминаешь это слово, а анекдот уже сам на ум пришел!

— Х-м-м… интересно. Надо попробовать!

Потом она сама его увлекла снова в самую глубину парка.

— Там такая скамейка есть… пошли, сейчас сам увидишь!

«Ага… и скамейки она укромные знает! Бывала, видно, не раз! Вот же… чего я сейчас бухчу? Она что мне — жена? Ну… мало ли… Пусть у нее и много мужчин было. Что, это для тебя так критично? Нет? Ну а какого хрена тогда?».

Целовались они с Лизой — до самозабвенья. И подол ее платья — как бы не на поясе оказался. Но все же через какую-то границу она перейти ему не давала. Постанывала на ухо:

— Ну не сейчас, Ваня! Потом! Хорошо? Ох, как же ты целуешься?!

«Как целуешься, как целуешься! Да обычно я целуюсь! Ничего такого… Или те, кто ей попадался ранее — вообще полные нубы были? Кстати… а трусики-то у нее — не простые… «из моссельпрома»! Как бы не из того же Дома мод. Или уже здесь начали такие шить? А что — было бы здорово! Нравится мне — красивое белье на красивой женщине!».

Потом Лиза как будто встряхнулась и твердо отстранила его от себя:

— Все! А то совсем заиграемся! Я и так уже без малого голову потеряла. Нормы приличия надо все же — соблюдать! — последнюю фразу она произнесла строгим тоном преподавателя, — Пошли… прогуляемся, остынем немножко…

Потом она чуть задумалась и посмотрев на Ивана, произнесла:

— Все неправильно!

— Что именно ты считаешь неправильным?

— Ты меня накормил от пуза, а сейчас пойдешь в свою казарму голодным? — чуть надула губки женщина.

— Да ладно… Голодным не останусь! — Иван посмотрел на часы.

«М-да… все же отсюда до училища далековато! На ужин, похоже, не успеваю. У Пилипчука что-нибудь перехватить? Ах ты ж черт! Забыл же — хохол-то к Глаше почти совсем переехал. Редкую ночь ночует в казарме. Так что, Пилипчук — отпадает. Рынки? Рынки тоже уже закрыты. Тогда — что-нибудь в магазинах по пути перехвачу. Что там надо — полбуханки хлеба, да какой-нибудь колбасы. А чай и в каптерке сгоношить можно!».

Пилипчук как-то расщедрился и вручил и Ивану, и Ильичеву по ключу от каптерки:

— Вы хлопцы надежные! Втраты не допустите!

Так что, чаю можно было попить в любой момент.

Косов еще кивнул головой:

— Голодным — не останусь, точно!

— Ну нет, товарищ курсант! Это будет с моей стороны не по-товарищески! — засмеялась Лиза, — Не знаю, что ты там собрался есть, но… у меня другое предложение! Сейчас… только телефон нужно найти!

Из будки телефона на улице Красный путь, Лиза сделала пару звонков, и весело заявила:

— Сейчас нужно где-то с часок еще погулять и хороший ужин нам обеспечен!

— А где этот ужин нам будет обеспечен? — что-то заподозрил Косов.

— Увидишь… А пока, изволь отвечать на мои вопросы, как мы и договаривались!

— Так я же… вроде бы уже на все и ответил! — удивился Иван.

— Х-х-а-а… это что же я за девушка такая буду, если не придумаю, что еще спросить у нравящегося мне парня? — засмеялась она.

Курсант вздохнул:

— Ну давай свои вопросы…

— Да ладно… не бойся! Про твоих женщин я спрашивать не буду! — пихнула она его в бок, — Хотя… вот такой для начала! Ты не женат?

И снова засмеялась, глядя на обескураженную физиономию Косова.

— Нет… я не женат. А что — похож? — с якобы испугом переспросил он.

— Актерское мастерство — на нуле! — дала оценку Лиза, — Как же ты тогда на сцене так здорово спел? А-а-а… похоже… у тебя с этой певицей и правда — роман, да?

— Ты же сказала, что не будешь спрашивать о моих женщинах! — напомнил ей Иван.

— Фу, ты какой! Мало ли что я сказала?! Мог бы и ответить! Что тебе — жалко? — надула губки девушка, но сразу улыбнулась, — А она — красивая! Только попа чуть большевата!

«Да что им всем так далась попа Коневой?».

— Тут не согласен! Нормальная у нее попа! — обиделся Косов.

— Ага! А говорил, что у вас ничего нет! — торжествующе уставила на него палец Лиза, — Вот ты и попался, любитель больших поп!

— Знаешь, я тебе вот что скажу, без всякого отношения к Варе… Большинству мужчин как раз-таки нравятся крупные женские попы!

— Да? Это говорит лишь о дурном вкусе большинства мужчин! — поджав губы самоуверенно припечатала Лиза, — Толстые жопы… Рубенсы тут нашлись! Кустодиевы! Ты еще скажи, что всем нравится большая, даже такая… огромная грудь! Да?

— Ну вот уж нет! — разгорячился Косов, — Во-первых — про толстые жопы никто и речи не вел! Нравятся крупные, но — крепкие попы! Без всякого лишнего веса, вот! А про грудь… Я такого не скажу, потому как мне и самому такое не нравится!

— Ну-у-у… хоть что-то тебя оправдывает! Все же — не совсем конченный человек с абсолютно дурным вкусом! — кивнула весело Лиза, и тут же:

— А какая грудь тебе нравится?

— Ну… как сказать… вот чтобы в руку входила. Может быть — чуть больше! — показал Косов свою руку.

— Ну-ка, ну-ка… согни пальцы! — Лиза покрутила его руку в своих руках, кивнула, — Ну-у-у… где-то так и есть! Все! Прощен!

— А если прощен… я могу как-то… удостоверится… ну… в размерах…, - довольно косноязычно «заплыл» с намеком на «сладенькое» Иван.

С серьезным выражением лица Эльза кивнула:

— Всему свое время!

— Морген, морген, нур нихт хойте, заге алле фоулер лёйте! — усмехнулся Косов.

Девушка замерла, а потом — расхохоталась:

— Курсант Косов! Ну и произношение у тебя… Ой, не могу! Все же… придется взять тебя в обучение! Это же даже не рязанский акцент, а… даже не знаю, как сказать! Это, как если взять… какого-нибудь эскимоса, или — таджика! Поселить его в Рязани, для овладения местным диалектом русского языка, а потом, на этой базе учить его немецкому! Ну, насмешил!

Косов насупился:

— Вообще-то… у меня твердая четверка по немецкому языку в училище! А еще — меня Юрка Гиршиц и Пашка Капинус натаскивали. А Гиршиц, между прочим, еврей. А идиш и немецкий — практически одно и тоже! Капинус же — литовец, и говорит он по-немецки — почти свободно!

— Вот ты только больше никому не говори, что идиш и немецкий — одно и тоже! Просто я тебя прошу — не надо. Зачем умным людям показывать, какой ты балбес? А ваш литовец… ну — не знаю. Там, скорее всего, тоже какой-то прибалтийский вариант эскимосского языка. А то, что у тебя четверка по немецкому… Знаешь, мне в институте тоже… приходится ставить тройки многим. Хотя… хочется уши закрыть, что они там только не гавкают! Так что… нечем тут хвастаться! Ладно… подумаю, как это все лучше организовать. Но! До осени ничего не выйдет!

Косов принялся ей нашептывать на ушко вариант обучения языку в… так сказать… горизонтальном положении.

Лиза удивленно подняла брови:

— Нет! Ну ты и нахал! Ничего же еще не обещала, а он уже… Но надо признать… такой метод может стать успешным! Но это что же… мне со своими студентами… Да нет, бред какой-то! И со студентками? Курсант Косов! Даже не вздумай мне повторять… такое.

«Ничего, ничего… вот мы осенью и проверим — бред это, или — не бред!».

— Ну все, пошли питаться! — наконец решила Лиза и потащила его под руку в неизвестном Косову направлении.

Курсант оглядывался, пытаясь понять, где он сейчас, потому как ранее здесь ему бывать не доводилось.

«Нет, это понятно, что мы свернули с Красного пути, и… А вот где мы сейчас? В будущем я тоже здесь не бывал. Хотя, казалось бы — городок Водников знал неплохо. Но — что сравнивать? Тот городок Водников и сейчас — это же… м-да… другой город. Ага… вот куда, похоже мы направляемся!».

Они подходили к району явно новых четырехэтажных домов.

«Ну да! Ты же не думал, что инженер с «Сибзавода» и работник горисполкома живут в бараке?».

— Лиз!

— М-м-м?

— Ты меня что, к себе домой ведешь? — несколько обескуражено спросил Иван.

— Ну да! А что? — Лиза удивленно посмотрела на него и остановилась.

— Да как-то…

Она сначала поджала губы, не понимая. Потом — заулыбалась, а дальше — просто расхохоталась.

— Иван! Ты что… решил, что я веду тебя знакомить со своими родителями? Что я, обуреваемая брачными мыслями… Ох! Ну ты…

Чуть успокоившись, она подняла палец вверх:

— Смотри! Кольцо! То есть — я замужем! Двоеженство… то есть — двоемужество в нашей стране запрещено! Или тебе это неизвестно? Ну, Ваня, ну — учудил…

«Вообще-то… я не про то подумал. Вовсе не о браке и мыслях о нем в голове этой красавицы! Просто… как-то в голове не очень-то укладывается, как можно привести хахаля в дом родителей, чтобы накормить его там ужином! При живом-то муже!».

— Успокойся! Папа сейчас в командировке. Он у меня постоянно там находится. То есть… не постоянно, конечно, но — очень часто! А мама… мама — как раз-таки уехала отдыхать на Юг, со своей подругой. Так что в доме сейчас только наша домработница, Анфиса!

«Ну… это лучше, конечно. Но все равно — не совсем «гут»! И про поездку на Юг с подругой… Что-то это мне напоминает… Из совсем недавнего!».

А еще… Еще Косова утвердило в его предположениях о непростой семье Лизы упоминание домработницы. Так-то он знал, что в некоторых советских семьях такие есть. Но — уж совсем «в некоторых»!

— Ну чего ты встал? Пошли… Анфиса — она хорошая, я ее с детства знаю. Она меня любит, почти как мама. Мы, когда в Омск приехали, после того, как Колчака погнали, вместе с одном бараке жили. Сама-то я это помню совсем смутно, так… картинки какие-то в голове остались. Потом… Потом папе квартиру дали. Ну как квартиру… в том же бараке, только отдельный вход. В этом доме мы живем лет семь. Да, точно — семь лет!

Лиза тараторила, тараторила, рассказывая про свою жизнь, а Косов подумал:

«Похоже, ей тоже не очень-то удобно, что он придет вот так, с нею вместе… и эта Анфиса их увидит!».

— Лиза! Подожди… Может… Давай ты одна домой пойдешь, а?

Девушка рассердилась:

— Не придумывай! Даже не смей мне возражать! Вот еще! Никто там тебя не съест, и ни к чему принуждать не будет! Поешь и пойдешь! И вообще… и вообще-то — это не мой дом сейчас. А квартира родителей. Я вообще в другом месте живу. У меня своя квартира есть. Однокомнатная. Просто там сейчас насчет поесть — шаром покати! Я там вообще бывать не люблю. Мы там… с этим жили. Я вообще сейчас как бродяга — когда здесь живу, когда — у себя, если кто из знакомых девчонок в гости забредет. Или — вон, у Зойки, в общаге. У них с мужем комната в семейном общежитии. Муженек-то ее, он же агроном. С весны до осени по колхозам со студентами мотается. Вот… мы вдвоем тогда там и проживаем. А чего… до работы — рукой подать. И веселее!

Они поднялись на второй этаж одного из подъездов в доме, который Косову показался чуть… другим, что ли. Что-то было в этом доме, что немного отличало его от других, образующих некую замкнутую коробку.

— Анфиса! Я пришла! — крикнула от порога Лиза, — И, как обещала, не одна!

В просторную прихожую вышла пожилая женщина в платье и переднике. Седые волосы были стянуты на затылке. Женщина вытирала руки полотенцем и очень изучающе смотрела на Ивана.

«М-да… прямо… планшетный сканер какой-то! Или — рентген. Передвижной! Ага… Мене, текел, упарсин! И потом — доклад родителям. На семи листах, с выводами и заключением!».

— Анфиса! Это Иван, он курсант пехотного училища! Его назначили мне в помощники, в Доме Красной Армии! Мы, Анфисонька, так есть хотим! Прямо вот — сильно-сильно!

По быстрой речи Лизы, Косову стало понятно, что и она немало смущена.

Женщина повела рукой с полотенцем в коридор:

— Ну… проходите! Ужин готов!

«Как-то… без неприязни, но и без приязни!».

Иван замешкался в прихожей.

«Твою мать! Я же… в портянках! Вот уж… никак не мог предположить, что попаду куда-то в гости! И пусть портянки вроде бы чистые, только утром надеванные… Но — день в сапогах, это — день в сапогах! Пусть не ядреный «духан», но «душок»-то точно будет!».

Похоже, Лиза поняла его мешкотню, потому как — хихикнула, посмотрев на сапоги, и кивнула:

— Вон… щеткой оботри, да проходи так! У нас здесь паркет, так что не напачкаешь. На улице же сухо!

Помыв руки, и зайдя в столовую, а залом это язык не поворачивался назвать, Косов, краем уха услышал из прихожей негромкое:

— Драть тебя, девка, некому! Когда же уже нагуляешься, нашлындаешься-то? Уж мужняя жена, а все каки-то гульки в голове! Все каки-то парни, да мужики! Ох, не попалась ты в руки какому-ба путнему мужу! Уж он ба тя вожжами ба выходил! Лизк… ты када радить-та думашь? Время ж уже!

Что-то негромко быстро-быстро пробормотала Лиза.

— То так… кто ж спорит-та? Ни рыба, ни мяса у тя мужик-та! Не… не мужик эта! Ну ладна, ладна… ишь, подлиза кака! Ну все, все…

И совсем уж тихо:

— Ты чё-ж… парня-та этава ни начивать ли оставляшь? Ой, смотри, девка… Они, ваенаи-та, с виду-та справныи, да толька адна вить блудня у их на уме! Ага… адна блудня… Ладна… все! Пашла я… сматри тута! Ни балуй, а то мамке тваёй расскажу… Мож хоть ана тя за космы патаскат? Да ладна, ладна… шутю я, шутю…

Негромко стукнула входная дверь…

Прислушиваясь к диалогу в прихожей, Косов осматривался.

«М-да… насчет непростой семьи Лизы, я точно не ошибся! Вот чем отличался внешне этот дом от других — потолки! А с внешней стороны, соответственно, окна этажей реже по высоте расположены! Потолки эти — огромадные, метра по три с половиной, как не больше. Ближе к четырем, как мне кажется! И столовая эта… если стол сдвинуть — точно танцы можно устраивать! Похоже на квартиру Каухеров. Только… есть небольшие различия — у Киры нет-нет да попадались на глаза вещи… так скажем — казенные, выданные службой тыла. А здесь таких нет, здесь все подобрано со вкусом и никакой «казенщины»!».

Иван отошел к стене и принялся разглядывать многочисленные фото. Фото были явно разных годов — и совсем старые, и поновее, и совсем новые.

«Вот, к примеру, Лиза с девушками. Явно год-два назад сделано! А вот это… это — да! За такое фото в будущем на аукционе вполне можно денежку взять неплохую!».

На фотографии были изображена группа… товарищей, по-другому и не скажешь. Все лица были Ивану не знакомые, но дядьки были все солидные, пусть и одеты все вразнобой — кто в старой военной форме, кто — в полувоенной, а кто и вовсе — в цивильном. Только вот…

«Бляха-муха! Это же Дзержинский! Вот это… ни хера ж себе! Железный Феликс — он же узнаваем большинством наших граждан даже там, в будущем! Ну-ка, ну-ка…».

Косов вернулся чуть назад, где Лиза была на фото с пожилым дядечкой и симпатичной женщиной зрелого возраста. Скорее всего — это и есть ее родители.

«Ну да! Вот же этот седой и высокий мужчина — третий справа от Феликса! Как интересно! Ваня! У меня к тебе вопрос — ты, придурок, куда опять влез?!».

Уже с повышенным интересом Косов принялся рассматривать фотографии на стене дальше.

«А вот этот… высокий, усатый и полноватый кавказец — это не Серго ли, который Орджоникидзе? И опять здесь… отец Лизы?».

В столовую вошла девушка.

— А… ты фотографии смотришь? Слушай, может потом посмотришь, я тебе даже могу объяснить, кто и где. Просто есть уж больно хочется!

Иван встряхнулся от обалдевания, угукнул невпопад.

— Поможешь мне все в столовую перенести? — спросила Лиза.

— Да… может просто на кухне поедим? — предложил Иван.

— Точно! И возни меньше и быстрее получится! — обрадовалась та.

Они сидели рядом за столом и вкушали вкуснейший, просто обалденнейший борщ. Это был не в полной мере борщ украинский — фасоли не было. Но! Наваристый, багрово-красный, с изрядной порцией густой желтоватой сметаны… Густой борщ — хоть ложку в него ставь!

«Рюмки холодной водки под него не хватает! Но — не предложено!».

Потом были большие отбивные с пюрешкой, политые каким-то соусом, явно отдававшим грибами. Завершали все пирожки с разной начинкой — и сладкие, с морковкой, еще с каким-то вареньем; и пирожки серьезные — с ливером, картошкой, грибами, с яйцами и зеленым луком.

— Вот так всегда у Анфисы! А потом — мне приходится предпринимать чудовищные усилия по поддержанию себя в спортивной форме! — пожаловалась Лиза.

Пока они ели первое и второе, то больше молчали, занятые процессом, а уж перейдя к пирожкам, Иван не выдержал и спросил:

— Лиза! А твой отец — он кто? Директор «Сибзавода»?

Она улыбнулась, покачала головой:

— Нет, главный инженер.

— Ага… вон оно чё! — глубокомысленно согласился Косов, — Понятненько…

— И что тебе — понятненько? — фыркнула она, — Пошли… я тебе фотографии покажу.

Папенька у Эльзы был из поволжских немцев. И возраст у него был уже вполне солидный — за шестьдесят мужчине перевалило. Мама ее была на десять лет младше его.

— Они в Самаре жили, в смысле — папа и его родители. Там он гимназию закончил. Потом — Московское техническое училище. Там же и женился, ну — на своей первой жене. Работал он на каком-то заводе, что-то с электрокабелями связано, — рассказывала девушка.

— Слушай, Лиза… у меня вот вопрос, — косясь на другие фотографии, где папашка стоял с разной степени узнаваемыми историческими персонажами, спросил Косов, — Мне как-то всегда казалось, что немцы… они такие — упорядоченные, трудолюбивые, законопослушные. Серьезные еще…

Лиза с согласием кивала головой.

— А как тогда твой отец… среди революционеров со стажем оказался? — сформулировал Иван окончание вопроса.

— Как я поняла, по рассказам, конечно же… Я ведь дочка — поздняя, как ты понимаешь. У папы, в первом браке, как-то очень нехорошо все складывалось. Сначала ребенок умер. А потом, когда его супруга немного отошла от шока… Случился 1905 год. Он ее тогда сам в фабрично-заводское училище пристроил, чтобы между людей была. Учительницей. А там… стачка или демонстрация рабочих. К тому времени — ни он сам, ни его первая жена ни о какой революции и не думали. Вот… она случайно оказалась там, среди толпы — домой возвращалась с занятий. А казаки… они не разбирали — случайно кто, или намеренно. Так же как — мужчина, женщина, старик или подросток. В общем, затоптали ее… конем. Папа не любит об этом вспоминать. Только очень редко… В основном мне мама рассказывала, но, как сам понимаешь, ее и самой с ним рядом тогда тоже — пока не было!

Папа тогда попытался правду найти, чтобы виновных наказали. Но начались у него неприятности. Потом — с работы уволили, и вообще — под надзор полиции попал. Видно — настойчиво добивался он этой правды. Пришлось ему уехать в Нижний Новгород. Устроился на завод инженером. И вот… с той поры и начал общаться с разными революционерами. Тут уж папа сам мне рассказывал, эта тема у него не под запретом. Говорит — носило его от эсеров и анархистов, до кадетов и меньшевиков. Потом — арестовали его за что-то. Типографию какую-то помогал организовывать… Вот… так и жил. Он с мамой уже в 1909 году познакомился. Она тогда только гимназию закончила. Вот мама — уже сразу же была революционеркой! Такой… пылкой и убежденной. Папа, когда рассказывает, смеется всегда! Так они и сошлись. Маме — повезло, она по тюрьмам не мыкалась. Только в полиции под надзором состояла. А папа… он и в тюрьмах успел посидеть, и в ссылке… Пошли в нему в кабинет, я тебе еще фотографии покажу.

«Итить… твою мать!».

Отец Лизы в одной компании… с Лениным.

«Нет, не в обнимку, и не один. Человек десять их. Веселые стоят, улыбаются чему-то!».

Следующее фото содержало не менее… поражающую картину. Мама Лизы сидела за одним столом… с Крупской, что ли? Еще какая-то носатая дама. Заседание какое-то, что ли…

«Это… не Коллонтай ли?».

«Ваня! Куда ты попал? Где наши весчи? Бежать, бежать, бежать… На хер такой блуд, если саму «блудилку» отчекрыжить могут!».

Потом были еще фотографии. Похоже, что Косов исчерпал лимит своего удивления, потому все больше хмыкал и угукал.

— А почему вы тогда в Омске живете? Почему не в Москве, или в Ленинграде? — спросил он.

— Мы сюда приехали еще в двадцатом, как только город от Колчака освободили. Ну — я тебе рассказывала, про Анфису. Папа же… он до этого… в ЧК работал. И здесь, первое время. Но, как он говорит, всегда хотел вернуться на производство. Любит это дело — чтобы станки всякие, железо вокруг, шум, грохот, люди… А потом… потом его звали назад…, - Лиза коротко взглянула на Косова, — Только он не захотел. Как сказал… в дрязги все эти лезть не хочу! У него же, еще на гражданской… конфликт был с Троцким. В общем, сказал — производство! Вот что самое главное сейчас!

— А твоя мама?

— Мама? Мама работала одно время по линии Наркомпроса. В Москву часто ездила. Ну — ты видел там фотографии. Да и сейчас тоже, заведует отделом в горисполкоме.

— Играешь? — Косов подошел к стоявшему у стены фортепьяно, поднял крышку и нажал пару клавиш.

Лиза-Эльза скорчила мордочку:

— Ну его… Играю, но… совсем плохо! Меня же стали учить довольно поздно. Мне уже лет двенадцать было. Вот мама — она, да! Здорово играет. Знаешь, мне так нравится, когда мы собираемся все вместе дома… И папа дома, и мама. И тогда может получится такой… очень теплый, душевный вечер. Вот тогда мама нам играет. Особенно здорово это получается зимними вечерами… А ты не играешь?

Косов помотал головой:

— Нет, вообще не умею. На гитаре — еще что-то могу. На аккордеоне учили немного, но клавиши — вообще никак!

Иван прикинул в голове — настроение «пошалить» у Лизы ушло и форсировать это сейчас — не стоит, можно только все испортить!

«Она сейчас грустная и очень милая. Такую не соблазнять хочется, а обнять и пожалеть. Хотя… она и днем не выглядела какой-либо развратной, или — озабоченной. Резвилась девушка, что тут такого?».

— Ты знаешь… я наверное — пойду. Поздновато уже, а мне уже добираться не меньше часа.

— Да, правда… Тебе пора! Спасибо тебе…, - кивнула девушка, — Погоди, я тебе сейчас пирожки сложу!

И как не отнекивался курсант, ему все же вручили вкусно пахнущий пакет из оберточной бумаги.

В прихожей она все же прильнула к нему и крепко поцеловала.

— Пошли… я тебя немного провожу…

— Лиз! Зачем? — попытался отказаться Иван.

— Ой, молчи, а? Вон… до подъезда тебя провожу! — девушка недовольно поморщила носик, — Чтобы Анфиса видела, как ты ушел.

«Ага… теперь понятно!».

У подъезда она поправила ему воротник гимнастерки, хлопнула по плечу, и строго сказала:

— Чтобы завтра — не опаздывал! И общую тетрадь захвати. Надо, чтобы у тебя был список нашей группы, и расписание занятий. Потом — темы будешь записывать!

Рядом с подъездной дверью чуть слышно приоткрылась створка окна на первом этаже.

— Все, все, Анфиса! Уже провожаю своего помощника, видишь же! Я сегодня здесь заночую, ты приходи попозже вечерком, чайку попьем и поболтаем! — кинула она за спину Ивану, а потом, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в щеку, — Все! До завтра! Надеюсь, завтра сможем так же погулять. Мне — очень понравилось…

В казарме пирожки разлетелись под чай «на ура»! Ильичев, пытаясь прожевать большущий кусок пирога, невнятно бурчал:

— Ваня! Я не понимаю, как тебе такое удается? У меня вот и группа вроде бы интереснее… Там, дружище, такие козочки есть — закачаешься! Но… пирожками меня чего-то никто не угостил…

А Косову вдруг неожиданно понравилось возится с пацанами. Благо, что совсем малышей не было, не нужно было сюсюкать и смотреть за каждым их шагом. Парни понимали почти все и сразу же. А что не понимали — достаточно было пары слов. И спортивные все, как на подбор. Так что… не отлынивали, занимались с охоткой и плотно! Правда сначала предложили Ивану показать несколько упражнений на турнике и брусьях.

«Ну а как же — проверочку надо было устроить! Как без этого? Могу я что-то сам показать, или так — погулять вышел?».

Девчонки, под руководством Лизы, занимались чуть в стороне.

Но сначала все вместе пробежались по беговой дорожке, размялись — как положено. Иван был настроен благодушно — девчонки бежали позади и ничего не смущало ни его, ни парней группы. Потом, сделав разминку, разошлись по разным снарядам.

Как сказала Лиза — сначала проверка физического состояния подопечных.

— Прогоняем по кругу по методике БГТО. Смотрим у кого что, и записываем. Сравнивать результаты будем еженедельно. У тебя, кстати, значок есть? — спросила она у Ивана.

— До «Золотого» — не дотянул! — вздохнул он.

— На чем запнулся?

— Да я не запнулся. Времени не хватило. Плавание… Сама же понимаешь — у нас круглый год — не позанимаешься!

— Ага… значит и второй степени «Ворошиловского стрелка» у тебя нет! — сделала вывод девушка.

— Не… только первая! — сокрушенно кивнул он.

Девушка засмеялась:

— Ничего! На пару если заниматься, подгонять друг друга будем! У меня, кстати, тоже — плавание не сдано! А еще… хочу, чтобы ты со мной стрельбой позанимался. У меня с нею как-то тоже — сложно.

— Обязательно! Обязательно позанимаемся… и стрельбой, и плаванием! — улыбнулся Иван.

— Это у тебя сейчас… двусмысленно получилось! Ты смотри, ничего такого здесь… А то… Я уже разговор девочек слышала… оценивали тебя! Ишь… соперницы нашлись! — прикусила губку, чтобы не улыбаться девушка.

Лиза сегодня была в футболке со шнуровкой на груди, и легких серых брючках, свободных от бедра и ниже, но довольно привлекательно подчеркивающих ее попу и бедра.

— И не пялься так на меня, понял? Хотя… лучше уж на меня, чем на этих… пигалиц!

— Смею спросить… как хоть оценили меня? — засмеялся Косов.

— Не скажу! — отвернулась Лиза, — Честно скажу… мне вот не нравится эта… Дюймовочка, как ты ее назвал. И эта… Света.

«Вот же… назвала самых привлекательных девчонок!».

— Мне кажется, Эльза Генриховна, это — непедагогично с вашей стороны! — чуть задрав нос, строго сказал Иван, — Это обычное дело, когда юным девушкам нравится молодой, красивый инструктор!

— Я вот как дам сейчас… в лоб! Этому молодому, красивому инструктору! И про педагогику мне рассказывать не надо! Нашелся тут… Песталоцци!

— А вот еще вопрос у меня, товарищ преподаватель… А мальчикам… ну, то есть парням — можно засматриваться на молодую, красивую инструкторшу.

— Это можно! — довольно кивнула девушка, — Это — нормально! Но! Не в ущерб занятиям. И… все ж таки — не совсем уж открыто!

— Как-то это… двойные стандарты, не?

— Двойные стандарты? Это — что? Поясни! — заинтересовалась она.

— Ну… когда про одно и тоже — для одних это плохо, для других — нормально или даже — хорошо!

— Х-м-м… надо подумать! Я потом тебе отвечу, когда гулять пойдем!

Как оказалось, занятия на этом курсе предусматривали как неполный учебный день — до обеда, это — пятница и суббота; так и полный — до шести часов вечера. Выходной — один день — воскресенье. Нагрузки были довольно серьезные. И здесь даже не только физическая культура и спорт, огневая и противохимическая подготовка, но и занятия по уставам РККА, и даже — уроки истории! Практически получался некий летний лагерь, правда, без ночевок по месту проведения и в черте города. Свои выводы он высказал Лизе.

— Иван! Ты переписал расписание занятий и мероприятий по всему нашему курсу? — укоризненно посмотрела на него инструктор.

Косов потер нос:

— Не успел!

— Вот же… балбес! А если бы ты был порасторопнее и повнимательнее, то увидел бы, что за сорок дней у нас запланировано четыре! Я подчеркиваю — четыре! Похода! Два похода — это дневные. Можно назвать их длительными прогулками. Еще один — два дня с одной ночевкой. И последний — три дня с двумя ночевками!

Иван теперь почесал затылок:

«М-да… как-то… напряженно! А когда же я буду охмурять эту красавицу? Не в походах же… при всех подопечных?».

— Сегодня же чтобы переписал все — расписание, темы, расчасовку! Я с тебя еще и планы-конспекты занятий спрошу! А ты как думал? Расслабляться сюда прибыл? На юных девочек поглядывать? Нет… товарищ курсант! У нас будет все серьезно! — выговаривала ему Лиза, но в глазах смешинки играли.

— Лиз… товарищ инструктор! А как же… ну — походы эти… Мне же ежевечерне на поверке в училище нужно быть!

Она отмахнулась:

— Вот еще проблема! Ты — откомандирован в распоряжении Дома Армии, подойдем сегодня к Григорьеву, он подпишет требование на те дни, когда ты будешь отсутствовать. Отнесешь в училище. Все!

— Ага… А Григорьев у нас… это — кто?

— Майор Григорьев! Вы же у него вчера с утра уже были.

— Вон это кто… понятно. Слушай… а чего он мне показался… Он что — нестроевой?

— Ну да… назначен сюда года три… вроде бы, назад. А вообще, поговаривают… он толи с отдела культуры, толи с какого-то другого отдела горкома…

В дни, когда занятия предусматривали нагрузку на весь день, инструкторам выдавались талоны на питание всей группы. Питаться полагалось в столовой, расположенной буквально за углом Дома Армии.

«Посмотрим, посмотрим, как там кормят! Кстати… надо попробовать решить вопрос с нашей столовкой — если я четыре дня в неделю будут отсутствовать на обеде… может получится хоть какую-то часть сухпаем взять? А что — в тех же походах эти сухпаи, думаю, будут не лишними!».

— Я думаю, Лиза, нам нужно несколько откорректировать распорядок дня курса. К примеру — начинать чуть раньше, не с девяти, а с половины девятого. И встречаться всем здесь, на стадионе. Утренняя зарядка на час — а потом выдвижение в Дом Армии, на занятия. Потом — сами занятия, обед чуть сдвинуть — на час, так же. Потом — остальное.

— Вот ты молодец, да? Мы здесь сначала пропотеем, а потом будем сидеть в аудитории — благоухать весь день. Хорошо придумал! Это вам, парням плевать на такое, а что делать нам, девочкам? — покрутила пальцем у виска Лиза.

— М-да… не подумал. Виноват, дурак, исправлюсь…

— Вот-вот!

Но на обеде все же выяснилось, что Косов в чем-то и прав! Придя шумной гурьбой в столовую, они обнаружили там изрядную очередь.

— М-да… простоим здесь минут тридцать, — закусила губку Лиза.

— А я говорил! Я предлагал! — хмыкнул Иван.

— Ай, не начинай снова! Я тебе все объяснила уже! — отмахнулась девушка.

— Погоди! Смотри сама — зимой же в Доме Армии проводятся разные секции — спортивные там, или еще какие… танцевальные. Так?

— Ну да, проводятся! — согласилась она, — Я сама не раз в волейбол в зале играла.

— Ну и что? После все идут мокрые и потные по домам?

— Да нет… там душевые есть! Не все правда пользуются, но многие туда идут.

— Ну — вот видишь! — с удовлетворением воскликнул Косов.

— Что видишь? Что — видишь? Зимой горячая вода подается из ТЭЦ! А сейчас — лето! Горячей воды — нет! — упорствовала Лиза.

— А ты — уверена? ТЭЦ это — не только отопление, но и выработка электроэнергии. Электричество-то — продолжает вырабатываться? Значит и горячая вода — из системы охлаждения — никуда не девается! Надо просто узнать — как с этим дело обстоит сейчас и все! Если будет возможным — пустить горячую воду в душевые. Два часа утренней разминки, потом — полчаса-сорок минут на водные процедуры. Затем — занятия! И если мы сюда придем на час позже, вот все эти люди, которые ходят сюда на обед, уже пообедают! И нам не придется терять время, стоя в очереди! Да даже — если нет этой горячей воды! Можно и холодной ополоснуться, пот смыть! Мы вон — в лагере, в сентябре так всегда делали!

— Все-таки, Косов, ты изрядный болван! Если мальчишкам… ну — парням еще можно так обмыться, то вот девочкам… что-то я не хочу плескаться в холодной воде! Ну… хорошо, я узнаю, про горячую воду в душевых! И, в зависимости от этого, будем решать вопрос с изменением расписания.

— И это… Лиза! — уже тише, ей на ушко, — Ты правильно сказала — не мальчишкам, а парням! Так и говори впредь, поверь — пацанам это очень понравится! И не девочки, а — девушки!

Она хмыкнула, посмотрела на него с интересом:

— Тоже мне… нашелся опытный педагог! Но, признаю, смысл в этом есть!

К концу дня Косов почувствовал себя изрядно уставшим. Его обуяло спокойствие и расслабуха. Эльза тоже была явно усталой, задумчивой, и вчерашней игривости не излучала. Она вообще сегодня была немного другой. Ее таковой сделала и одежда, и прическа — простым хвостом на затылке. Надо сказать, с этим хвостом она выглядела заметно моложе — как студентка, не более того.

После занятий они опять прогулялись, перекусили в столовой. Дошли до парка, поцеловались, пообжимались… Еще, из забавного, на входе Лиза была тщательно обсмотрена двумя бабусями, выгуливающими внуков. Бабки сообща сделали вывод — чё-попало!

— Ишь… в штаны вырядилась! Как парень-та! А жопа — абтянута вся! Ни стыда у нонешних девак, ни совести!

— Ни гавари! Чё-ж тако-та? Нет бы юбчонку каку надеть, аль платьишка нарядна, красива. Тьфу ты, прасти госпади!

— Бабули! Елизавета — известная спортсменка! Я вот — провожаю ее домой с тренировки! Она наш город представляет в соревнованиях! — вступился за подругу Косов.

— И чё? И чё терь? Чё-ж на стадиони нильзя пириадеца, ли чё ли? Чё-ж па гораду так шлындать? Ты сматри, паря, оне-та, каторы в штанах дефки — никчемы жа как если женки!

Косов, закусив губы, чтобы не рассмеяться, смотрел как надулась Лиза. Не вступая в перепалку с бабулями, она резво потащила его дальше-дальше по аллее, чтобы поскорее выйти из зоны поражения.

Потом еще долго фырчала, как ежик. Но, будучи заверена в том, что «вот эти брючки — очень ей идут! а уж как выгодно подчеркивают, все что нужно — так просто — ах!».

И — ничего более не было! Курсант проводил девушку до дома, чмокнул ее в щечку и отправился в училище.

Косов был и сам несколько обескуражен таким развитием событий, но чуточку понимания привносил тот факт, что и он, и фрау Эльза — изрядно устали от полного дня работы.

«Ладно… не последний день живем!».