Завещание рыцаря

ГЛАВА 13

Сельмаг работал несмотря на то, что было шесть утра, а на табличке у двери значилось, что он открывается в семь. Впрочем, как объяснил нам стоявший в очереди пацан, «это просто хлеба ждут, сейчас привезут, а вы заходите, она даст, чего надо, если не хлеб».

«Она» — крашеная блондинка за сорок, флегматичная и полная — и в самом деле к породе формалисток явно не относилась. Отгрузила нам то, что могло пригодиться, из не такого уж большого выбора на прилавках и полках (не напрасно мы рассчитывали большую часть хавчика закупить непосредственно перед «уходом в леса») и даже не поинтересовалась, например, на кой нам чёрт десять брикетов гречневой каши. Пока Энтони расплачивался, я обнаружил на полке для хлеба белые булки и рыжие кругляши баранок с маком — очередь ждала черняшку. Баранки я всегда любил и обратился к продавщице:

— У вас баранки свежие? — на мой вопрос она покачала головой. — А булки?

— Возьмите лучше баранки, — без какого-либо выражения посоветовала она.

Энтони закончил надо мной покатываться только у реки, за которой чёрно-зелёной стеной вставал лес. А ещё говорят, что англичане — сдержанный народ! Впрочем, на него, наверное, подействовала мысль, что вот теперь-то и начался по-настоящему наш поход — поход, в котором мы будем зависеть не от поездов, автобусов и расположения хороших людей, а от собственных рук, ног и голов…

Энтони, как руководитель и наниматель, поставил целью к вечеру добраться, не сворачивая с линии на карте, определявшей наш путь, до дома лесника — пятнадцать километров по лесу, без дороги — расстояние солидное, для каких-нибудь джунглей — вообще невероятное. Когда мы переходили лужок за мостом, я поинтересовался:

— Антон, а ты в джунглях бывал?

— Угу, — буркнул он, занимаясь перекладыванием пистолета из бокового кармана рюкзака в специальный карман на камуфляже. Поместил его туда и сказал: — Мерзкое место. Духота. Сырость. Ничего не видно. Никого не видно. Разной мерзости полно. Противно.

— А твои поверят, что ты на Амазонке, раз у тебя к джунглям такое отношение?

— Поверят, — коротко ответил Энтони, больше ничего не объясняя.

И мы начали углубляться в лес — НАСТОЯЩИЙ лес…

…Хорошо, что у Энтони — подробная карта. Пользоваться ею, скажем, на ходу — не очень удобно, уж слишком огромная. Зато по ней, если есть компас, можно двигаться совершенно незнакомой местностью, не опасаясь сбиться — по азимуту. Энтони их заранее определил, ещё в Кирсанове. Если кто не знает, что такое азимут — конспективно объясняю. Направление на север считается за ноль. Компас — 360 градусов по часовой стрелке. На карте в градусах обозначается направление на какие-нибудь особо заметные предметы на местности. Например — «гранитный валун — 275». По компасу и карте определяешь, где этот валун и где 275 градусов. И шпаришь. Понятно? Нет? Сидите дома, а не в походы ходите. Всё. Объяснение закончено.

Но идти так по лесу — мука, если честно. Рюкзаки у нас весили килограммов по двадцать, я не взвешивал, но не меньше. И даже без них идти было бы нелегко, а тут ветки цеплялись сзади, словно уговаривали присесть и отдохнуть, под ногами постоянно оказывались какие-то сучья, а деверья и подлесок местами стояли такой стеной, что приходилось обходить крюками. Никаких красот я не замечал — не до того было, тем более, что даже в нынешнюю жару в чаще продолжали точить хоботки комары. Да какие хоботки — клювы! Они нас так достали, что Энтони начал ругаться сквозь зубы. Здоровенные, наглые насекомые жёлтого цвета были способны прокусить, по-моему, не только немецкий камуфляж, но и броню немецкого танка. Не удивлюсь, что у них и зубы имелись, как у собак…

— Ты «Дэту» или «Тайгу» купил?! — не выдержал я наконец.

— Нет… — голос Энтони оборвался плевком — он съел комара.

— Нет?!. — я тоже осекся, но от ужаса. — Тошка, дурак! Они нас сожрут! — кажется, я впервые назвал его так — Тошкой, совсем, как русского. — Может, английские комары благовоспитанные и, прежде чем укусить, говорят «позвольте, сэр?», но наши…

— Такие же у нас комары, — Энтони перескочил через валежину, — я по Девонширу знаю, потому и не купил ничего… Им все эти репелленты — как нам острый соус к ростбифу: и жжётся, и вкуснее… Сейчас, на свободное место выйдем — кое-что сделаем.

Что — он так и не пояснил. Может, на два голоса прочтём заклинание друидов, которое в его роду передаётся из поколения в поколение — и комары тут же обратятся в песчинки. Или что-то вроде этого. Я был согласен — что угодно, лишь бы перестали жрать…

…«Свободное место» появилось минут через десять — прогалина, покрытая чахоточной земляникой, которой июньская жара так и не дала вызреть. Не скажу, что комары страдали боязнью открытого пространства — большая их часть смело последовала за нами на прогалину и, обрадованная остановкой, начала примериваться для посадки.

— Дальше? — коротко спросил я, одним ударом лишая жизни не меньше десятка уже настроившихся на завтрак комаров.

— Дальше нам предстоит совершить подвиг, — серьёзно ответил Энтони.

— Согласен. Какой?

— Снимаем рюкзаки, — скомандовал он, и мы устроили рюкзаки у ног. Энтони полез в нагрудный карман камуфляжа и вытащил плоскую металлическую фляжку размером в его ладонь. — А теперь нам надо раздеться и натереться этой штукой. Это гвоздичное масло — единственная вещь, от которой на самом деле шарахается любой кровососущий паразит.

— А на опушке ты сказать не мог, — грустно подытожил я.

— Между прочим — ты у нас эксперт по местным условиям, — заметил Энтони, — и ты должен был предположить, что даже в такую сушь комаров в чаще полно. А я с картой возился и не подумал.

— Хватит, — с отвращением сказал я. — Эта штука точно действует? Меня не разорвут в клочья, пока я буду стоять в трусах?

Энтони хихикнул:

— Без трусов, старина. Натираться нужно всему.

— Большое спасибо, — что мне ещё оставалось сказать? Комары, которых я удерживал на расстоянии энергичными жестами, выжидательно пищали. Энтони вздохнул:

— Ладно, держи фляжку. Я первый… Только открой, чтобы сразу мне на ладонь налить, а то и правда сожрут…

Я отвинтил белый колпачок и понюхал, ничего не ощутив.

— Антон, оно ничем не пахнет, — предупредил я англичанина.

— Оно ничем и не должно пахнуть! — Энтони отмахнулся одной рукой. — Ты же не комар, чёрт побери, а для них оно воняет — будь здоров! Лей скорее!!! — он выбросил в мою сторону ладонь, куда я и плеснул из фляжки, и стал остервенело растирать жидкость по всему телу.

Комаров от него словно взрывом отбросило. Они сгруппировались возле меня, но и встреч с моей ладонью избегали явственно. Энтони ухмыльнулся:

— Ну что? Будешь натираться — или побежишь в Фирсанов за своей «Дэтой»? Какое-то количество комарья всё-таки успело меня покушать, прежде чем и я сделался для них недоступен. Пока я одевался, Энтони пояснил:

— Это не химия, а, как у вас говорят, натурпродукт. Дорогое, сволочь! Его в армии выдают — именно потому, что без запаха.

Застёгивая куртку, я внезапно засмеялся и пояснил в ответ на удивлённый взгляд англичанина:

— Ты говоришь совсем как наши ребята. Мне всё время приходится себе напоминать, что ты — граф-какой-то-там.

— Не какой-то там, а Мерсисайд, — уточнил Энтони. — Ну вот — можно и дальше идти, — он вскинул на плечи рюкзак. — Сейчас посмотрю — куда…

— Одно в этом комарье хорошо, — высказался я, тоже влезая в лямки. — Любой, кто попрётся за нами без подготовки, наверняка сложит голову от лап комаров.

— Разве у них есть лапы? — рассеянно спросил Энтони.

— И зубы, — убеждённо сказал я.

…Теперь, когда комары не надоедали, идти стало не только легче, но и просто интереснее. В лесу орали птицы (не знаю, кто придумал, что они «поют» — вообще-то они ОРУТ, громко и довольно назойливо), было солнечно, но не жарко: то, что нужно в эти раскалённые дни. Рюкзаки, конечно, легче не стали, но и особых хлопот тоже больше не доставляли — то ли мы к ним привыкли, то ли они к нам…

— Скоро речка, — повернул Энтони ко мне потное лицо с налипшей паутиной, — называется…

— Лесная, — опередил его я. — А за ней — дом лесника, так?

— Не совсем за ней. Ещё мили четыре. По-вашему — километров семь, поменьше. Полпути мы почти отшагали.

— Слушай, — я нагнал его, зашагал рядом, — я сейчас вот что подумал… Если крепость была и правда стояла на границе, то есть вообще-то только три места, где она и правда могла находиться. Сейчас, к речке выйдем — я покажу, что и как.

Энтони не стал требовать, чтобы я рассказал всё немедленно, только чуть убыстрил шаг, перескакивая через валежины… Ну, лось… Кстати — правда здоровый парень. А ещё говорят, что у них на Западе все изнеженные и ослабленные компьютером и гамбургерами…

— Антон, а это правда, что у вас специальные туристские маршруты есть, где на каждой стоянке — особая площадка для костра? — в связи с этими мыслями полюбопытствовал я. Энтони слегка поморщился:

— Это не у нас, это в Европе. Мы, англичане, такого не любим.

— А вы что, не Европа?

— Нет, конечно! — удивился он в свою очередь. — Европа — это континент, это всё, что за проливом. А мы — Англия. Это разные вещи.

— Век живи — век учись, — пробормотал я, глядя, как впереди в просветах уже блестит вода речушки…

…Лесная оказалась довольно широкой и мелкой — дно видно — речкой, почти незаметно тёкшей в заросших камышом берегах, уже слегка заболоченных. Но мы нашли относительно чистое место, открыли банку рыбных консервов, разулись и уселись на корягу, опустив ноги в воду и расстелив карту на сдвинутых коленях. Комары держались на почтительном расстоянии.

— До чего ты там додумался? — поинтересовался Энтони, накалывая на нож кусок скумбрии в масле. — Докладывай.

— А всё просто, — гордо заявил я. — Пограничная крепость была поставлена с какой целью? Охранять границу! Река Цна, за которой граница проходила, очень болотистая, даже в суровую зиму по нашим болотам конное войско не пройдёт. И пешее не пройдёт. Это как бы природная охрана, понимаешь? Значит, пограничную крепость имело смысл ставить только в тех местах, где в болотах вдоль реки есть разрыв, ясно? — я ткнул ножом в карту. — Вот, участок первый: как раз те места, где мы идём — и вплоть до самого Тамбова. Вот — участок второй: между сёлами Татариново и Погорелое — кстати, названия в тему, не находишь?… И третье, последнее в нашей области — аж около Моршанска. Во всех остальных местах берега Цны заболочены на многие километры, и так было всегда.

Энтони слушал внимательно, сощурив глаза. Потом медленно наклонил голову:

— Та-ак… Логично… И, если карта не врёт, именно между Татариновым и Погорелым в лесу есть то ли холм, то ли курган, называемый…

— Горелая Могила, — завороженно прочитал я, и мы уставились друг на друга.

Нам обоим стало не по себе. Неужели… оно?! — Что нам стоило ещё дома внимательно прочесть карту?! — не выдержал я. — Сейчас бы не пёрлись здесь, а были бы почти на месте…

— Погоди-погоди, — поднял ладонь англичанин. — Это всё могут быть так — совпадения. Поэтому нужно проверить всё тщательно… хотя и похоже, что это — след. Годдэмит,[7] неужели всё — так просто?! — он потёр лоб и сказал больше мне, чем себе: — Погоди… стоп ит, донт уорри, мэй би итс онили мистэйк, грэйт мистэейк, уандерфул глэмор…[8]

— Разберёмся, — обнадёжил его я, — чтобы два таких супермена — да не разобрались?… Ну что? Доедаем и двигаем вперёд по азимуту?