Завещание рыцаря

ГЛАВА 19

До Тудыновки, находившейся уже недалеко от Татариново, мы добирались по лесам больше трёх дней — и за эти все три дня лесничий Семён Семёнович был первым и последним встреченным нами человеком. Помню, два года назад мы с мамой месяц отдыхали у родственников в Воронеже — и, вернувшись в Фирсанов, я никак не мог привыкнуть: почему так мало народу на улицах? Между тем, его было ничуть не меньше обычного — просто после миллионного Воронежа Фирсанов и в базарные дни мог показаться безлюдным.

Сейчас было то же самое, но с обратным знаком. Довольно-таки пустые сельские улицы Тудыновки показались мне очень многолюдными и шумными. Энтони тоже слегка обалдело посматривал кругом — а мне захотелось поскорей вернуться в лес, разбить лагерь, а завтра, преодолев оставшееся расстояние одним марш-броском, на месте приступить к исследованиям. Мы решили сразу идти в Татариново, чтобы побеседовать со старожилами и выяснить насчёт происхождения названия села — это мог оказаться такой же облом, как с Княжевым.

Встреча немного попортила нам настроение. Лесничий был хорошим мужиком, если честно — я бы с удовольствием помог, только совершенно не понимал, как и чем. Особенно погано было, что этот беспредел видел Энтони.

Мы закупили в магазине продуктов на ближайшие три дня и перед тем, как отправиться в лес, уселись на магазинном крылечке. Энтони принялся вытряхивать из левого ботинка камешек, я расстегнул камуфляж и откинулся затылком на рюкзак, поставленный ступенькой выше. Затягивая шнуровку так, словно взнуздывал коня, англичанин сказал:

— Носки надо постирать вечером.

— Успеется, — возразил я, — смени, вот и всё.

— У нас только по две пары. А не стирать носки в походе — преступление, которое должно караться немедленной смертью через наложение этого носка на дыхательные органы… Тебе, кстати, тоже следует этим заняться.

— Постираю, зануда, — вздохнул я, сделав несколько взмахов бортами камуфляжа. Мы, наверное, шикарно смотрелись на сельской улице около магазина: за время путешествия снаряжение успело обтереться и больше не топорщилось в самых неожиданных местах. — Может, сразу махнуть на Горелую Могилу? Вдруг это и правда то место, где стояла крепость?

— А вдруг — место, где сжигали умерших от холеры? — осведомился Энтони. — А мы себе мозоли будем набивать… Нет уж, лучше всё заранее узнать с максимальной точностью!

Не сговариваясь, мы поднялись и пошли неспеша мимо сельской доски объявлений, висевшей возле клуба. Объявлений там было полно: выделялись два, написанные через трафарет чёрным маркёром.

И адрес.

Это без адреса.

Я заинтересовался и хотел подойти поближе, но Энтони вдруг начал почти буксировать меня в направлении околицы, ничем не объясняя своей поспешности — особенно неуместной в жару. Пока мы добрались до леса — оба тонули в поту.

— Куда тебя понесло? — поинтересовался я, останавливаясь в тени здоровенного дуба. — Тебе что: в лесу стол накрыли?!

— Ты что, ничего не видел?! — вытаращил он свои зеленоватые глаза. — Ну ты слепой… — я впервые видел его таким возбуждённым, честное слово, обычно он вполне оправдывает всё, что говорят об английской флегматичности. А сейчас чуть ли не подпрыгивал на месте! Ничего больше не объясняя, он вытащил из чехла бинокль и сунул мне: — Смотри!

— Куда? — поинтересовался я.

— На магазин. Нашёл?

— Вижу, — подтвердил я.

— Доску объявлений ищи. Нашёл? — нетерпеливо спросил Энтони — что на него уж совсем было не похоже.

— Нашёл, — бинокль, что бы про них не говорил продавец, был отличный — я различал буквы в тех понравившихся мне объявлениях.

— Смотри — видишь, двое стоят? — прошипел мне на ухо Энтони, словно нас подслушивали.

— Где? — удивился я — и увидел под щитом объявления две пары ног — двое мужчин и правда стояли с той стороны щита. — Ага, двое стоят. Объявления читают. Ну и что?

— Сергеич и Витёк, — шумно дыша от возбуждения и жары, выдал Энтони.

Я присвистнул и сделал жест, как будто хочу коснуться ладонью лба англичанина. Он сердито отстранился и спросил:

— Не веришь?!

— Нет, — честно признался я. — Стоят двое мужиков. Ищут объявление о продаже тёлки. Рыжей. С белым пятном на лбу. Годовалой.

— Сам ты… тёлка годовалая! — обозлился Энтони. — Я же Витькову морду видел — мы подходили, а он из-за этой доски высунулся и тут же спрятался!

— Спутал, — предположил я, берясь за бинокль снова. — Думаешь о них много, вот и чудятся. Такого совпадения быть не может — чтобы их и нас одновременно в одно и то же место принесло.

— Во-первых, — Энтони неожиданно обрёл своё обычное хладнокровие, — я не девчонка, чтобы накачивать себе нервы до появления призраков. А во-вторых, совпадение тут ни при чём. Просто они оказались умнее нас — посмотрели по карте, подумали и сели на нашем пути, чтобы не бить ноги по лесам, а накрыть нас уже у цели. Может быть, они даже постоянно около магазина дежурят или местных мальчишек подкупили, чтобы те им докладывали обо всех чужих, которые в магазин ходят. А сами или в гостинице остановились, или комнату снимают. Только вот неясно, где их третий…

Когда Энтони говорил не горячо, а вот так — спокойным, выверенным тоном — не поверить в его слова было просто невозможно. Я не отрывал бинокля от глаз — и почти не удивился, когда из-за стенда вышел сначала Витёк, а следом — Сергеич. Оба наших уголовничка были одеты в брезентовые стройотрядовские куртки, джинсы и кроссовки. Без рюкзаков — скорее всего, оставили по месту проживания… Похоже, они переругивались, то и дело поглядывая на лес, а потом разом повернулись вдруг и заспешили по улице. Сомнений не было — они нас засекли и теперь намеревались начать прямое преследование. Мы и в самом деле недооценили хитрость этих жуков колорадских… а вернее — сами лопухнулись, не дав себе труда ещё до начала путешествия как можно подробнее изучить карту.

Мне захотелось крепко выругаться. Ситуация, в которую мы попали, виделась редкостно неприятной. Конечно, в лесу скрыться от преследователей ничего не стоит — они не индейцы и не рейнджеры, чтобы читать следы. Но в том-то и проблема, что именно теперь мы не можем скрываться — нам надо двигаться в Татариново, вести поиск, потом — не исключено — раскопки. При таком образе жизни оставаться незамеченными сложно. А если учесть, что преследователи пусть приблизительно, но знают, куда мы идём — дело и вообще дрянь, встречи с ними не миновать. И хорошо бы — открытой, я бы этого не так испугался. А то ведь жди любой пакости, вплоть до… У меня противно заныло в животе. Особенно надо остерегаться Энтони! Они ведь побывали у меня дома, бумаг не нашли и лишний раз «убедились», что все конкретные указания англичанин носит с собой либо вооще заучил наизусть. А в этом случае — сделают всё, чтобы взять его живым и выпытать сведения о местонахождении клада. Что в поисках сведений они могут замучить Энтони до смерти — в этом я не сомневался. Ни в Сергеиче, ни тем более в Витьке не было ни капли от киношных бандитов — жестоких, но действующих по каким-то своим законам чести, даже привлекательных. Эти двое были именно такими, какими бандиты чаще всего и бывают в жизни — трусоватыми, хитрыми, безжалостными и живущими только для своей пользы и по своим «законам». Мы с Энтони могли одолеть их в рукопашной. Но их преимущество было в другом — в том, что они были способны как раз на другое — именно на то, что мы двое сделать не могли. Например, выследить нас, подкрасться ночью и перерезать нам глотки во сне. В этом и было их бандитское преимущество.

Честному человеку вообще очень трудно воевать с бандитами. А если он — честный — начнёт действовать их методами и победит, всегда сохраняется опасность, что со временем он и сам превратится в бандита…

Ничего из этих грустных мыслей я вслух не изложил. Но, протягивая бинокль Энтони, напомнил ему:

— Ты говорил, что знаешь, как ночью обезопасить лагерь…

— Сделаем, — не вдаваясь в подробности, сказал он. — Только сегодня незачем.

Скорее всего, они объявятся, когда мы будем уже у Горелой Могилы. Хотят, чтобы мы их сами довели до цели.

— Я про то же подумал, — признался я. — Что будем делать?

Энтони растерянно посмотрел по сторонам и прикусил губу. Передёрнул плечами, задумчиво протянул:

— Если бы война-а… Мы бы их выследили и прибили, как комаров.

— А они и безо всякой войны на это способны, — напомнил я. — Как думаешь, они дадут нам начать искать «клад»?

— Едва ли, — почти тут же ответил Энтони, — побоятся, что мы с ним незаметно удерём. Скорее всего, дождутся, чтобы мы их привели на место, а там попробуют тебя убить, а меня захватить, чтобы всё узнать про «клад» и достать его самим… Опасно; кроме того, у них неизвестный фактор — третий сообщник. Не исключено, что он не такой тупой в лесных делах, как они и будет отслеживать нас на всём пути до цели, пока эти двое пойдут напрямую или вообще на чём-нибудь поедут в Татариново.

Мы разом обернулись, всмотрелись в лес. Энтони негромко сказал:

— Нет, это бесполезно. Если человек умеет маскироваться, можно пройти в метре от него — и не заметить… Так что лучше зря не трепать себе нервы. Да, может, этот третий просто сидит себе на квартире и стережёт вещи, а мы тут напридумываем себе всяких страхов и будет нам весёлое путешествие — от каждого куста шарахаться!

Мы ещё постояли на опушке — просто так, собираясь с мыслями и духом. Неподалёку прокатил уже знакомый нам УАЗик Семёна Семёновича Горбункова, так непохожего на своего тёзку и однофамильца из «Бриллиантовой Руки», и Энтони, кивнув ему вслед, сказал:

— А всё-таки жаль, что мы ему помочь не можем.

— Всем даже Бэтман не успевал помочь, — вздохнул я. — Ну, пошли, что ли?

Мы прошли перелеском и выбрались на пологий склон, вытоптанный до глинобитного состояния. Впрочем, это было понятно — склон спускался к речке — не той, через которую мы проезжали на УАЗике, другой — помельче и поуже — а в воде и на берегу кишели пацаны и девчонки разного возраста. Кто купался, кто загорал, кто играл в мяч, кто гонял на велосипеде… Может, народу там было не так уж и много, но каждый шумел и носился за троих.

— Слушай, давай выкупаемся, а то я помру, — в ультимативной форме потребовал я. Но Энтони не стал возражать, а на ходу начал расстёгивать куртку.

Наше появление не вызвало особого оживления — только те, с кем рядом мы расположились — несколько мальчишек помладше нас — нехотя подвинулись, смерив меня и Энтони вызывающими взглядами. Но любой из нас был крупнее самого крупного из них, а когда мы разделись, соседи и вовсе увяли. Я ещё услышал, спрускаясь к воде, как самый младший из них прошептал с уважением:

— Каратисты, наверное…

Если честно, я опасался, что эта компания сделает ноги, приделав заодно ноги и кое-чему из нашего снаряжения — трудно удержаться от соблазна присвоить тот же нож или бинокль. Но опасения вскоре забылись — на середине речки компания постарше, притащив камеру от «КаМАЗ» а, устроила старое, как мир, соревнование — кто сможет на неё влезть и дольше всех продержаться, стоя в полный рост. Не поучаствовать в таком — значит, себя не уважать… Призовых мест мы не заняли — у местных сноровки побольше — но повеселились здорово, а потом выбрались на берег — сохнуть и отдыхать. Я не долго думая свалился животом на горячую, твёрдую землю и, уткнувшись носом в скрещенные руки, перевёл дух. Энтони, поморщившись, опустился рядом, вызвав мою реплику:

— Вам лежак подать-с?

Англичанин фыркнул и решительно откинулся на спину, забросив руки под голову. Я одобрительно сказал:

— Вот молодец. А если какая бактерия вцепится, всегда можно ещё окунуться.

— Да в этой реке бактерий больше, чем на земле, — проворчал Энтони, щурясь на солнце. Я видел, что он придуривается, а на самом деле ему понравилось, но подколол ещё:

— Ничего, вернёшься — станешь рассказывать, как участвовал в варварских русских забавах. В прорубь нырял, с медведями по снегу катался…

— Сейчас лето, — напомнил Энтони.

— Ну… значит, голым из самолёта в речку прыгал. Это для колорита. А если добавишь, что самолётом управлял пьяный казак — это ва-аще будет по приколу. Типично русская ситуация.

— Лучше я скажу, что прыгал в прорубь, а самолётом управлял пьяный медведь, — на полном серьёзе заявил Энтони, — так будет ещё интереснее.

— Говори, — разрешил я, — про Россию у вас уже столько ерунды выдумали, что это так — детский лепет…

Не знаю, сколько мы ещё трепались бы про разную ерунду, если бы рядом с нами не уселся один из тех, с кем мы соревновались на камере. Какое-то время он просто сидел, сдувая с рук капли воды, потом негромко поинтересовался, кивнув на наши камуфляжи:

— Немецкие? Классная штучка…

— Немецкие, — лениво ответил я. — Ничего…

Он зевнул, клацнул челюстями, как волчонок, потянулся и, лениво поднявшись, сообщил — никому, просто в воздух:

— Пойду трусы выжму…

И, прежде чем уйти — это я видел совершенно отчётливо! — повёл глазами, явно приглашая меня за собой. И пошёл к заросялм метрах в сорока от берега, перешагивая через лежащих. Не оглядываясь, не быстро и не медленно — идёт себе мальчишка и идёт…

— Пойду схожу по делам, — сообщил я, тоже неспешно вставая. Энтони открыл один глаз:

— По каким ещё?…

— Ну… по делам, — я пожал плечами.

— А, ясно, — он снова зашторился ресницами, рассматривая то ли небо, то ли девчонок на берегу.

В зарослях вполне могла ждать компания — настучать по шее. За что? Да просто так, мало ли. За то, что стёр резину, пока на их камере танцевал, например — как повод ничем не хуже любого другого. Поэтому я шёл, готовый к драке. Но в то же время чувствовал: позвали не драться. На кой чёрт такие сложности? Предложили бы просто «отойти», «разобраться»…

Мальчишка, выжимая обеими руками трусы, стоял недалеко от края зарослей. Безо всяких предисловий он начал:

— Слушай сюда… Вас ищут. Два дня назад один тип отвалил пятерым нашим пацанам полтинник каждому и пообещал стольник тому, кто стукнет ему, когда увидит двоиз туристов — в немецких камуфляжах. И расцветку рассказал. Про вас уже настучали, точно. Этот тип где-то в селе остановился, я видел, как двое сорвались бежать, даже не оделись…

Я не стал выяснять, кто дал такое задание — Сергеич, Витёк или их таинственный третий сообщник. Это было не важно, в конце концов. Да и сама новость для нас новостью уже не была — мы знали, что нашим врагам про нас известно. Но я ощутил искреннюю признательность парню, который не поленился предупредить чужих ему ребят. Однако спросил:

— А откуда ты знаешь — может, мы преступники, а тот тип — из ментовки? Может, ты бандитам помог?

— Ну да, — буркнул он, влезая в трусы, — а то я ментов не видел… Хотя… — он задумался, взяв себя руками за плечи. — На мента он не похож, но он знаешь на кого похож?

— На кого?

— На всяких там агентов, которых в кино показывают, — выдал парень. — Вежливый такой, спокойный, а глаза — внимательные-внимательные… — он осекся и вдруг с настоящим испугом посмотрел на меня. Подумал, что и в самом деле мог помочь, кому не надо — только не бандиту, а хуже того: шпиону или диверсанту.

— Спасибо, — поспешил сказать я. — И слушай — честное слово, мы не преступники, не вражеские разведчики и даже не переодетые инопланетяне. Мы делаем хорошее дело, а кое-кто старается нам помешать. Веришь?

— Верю, — кивнул он. Не знаю, искренне ли. Я деловито уточнил:

— Ты просто так предупредил… или тоже рассчитывал на вознаграждение?

— Ни на что я не рассчитывал, — обиженно сказал он, всё ещё поглядывая подозрительно. — Просто решил — предупрежу, мне тот кадр офигеть как не понравился… если встречу, конечно… Слушай, — спросил он с внезапным острым любопытством, — а какое дело вы делаете?

— Ищем Святой Грааль, — ничем не рискуя, ответил я и оставил парня в полном недоумении, выйдя из кустов.

Если он даже знает, что такое Святой Грааль и поверит, что мы его ищем — решит, что за нами просто охотятся санитары из психушки.

Что тут ещё может подумать нормальный человек? Скажите мне?