Знания Крови

Глава 31. Реал

Я снял шлем и встал из-за стола. В кабинете никого не было, за окном было уже темно. На крючке, рядом с дверью, висел ключ от офиса. Я вздохнул, глянул на часы, что стояли на столе начальника, убедился что сейчас уже достаточно поздно и в офисе скорее всего никого нет, глубоко выдохнул.

— Да твою ж, блядь, мать! — закричал я, и с размаху пнул стул, на котором до этого сидел. Тот отлетел к стене, и я почувствовал себя немного лучше. Совсем капельку. Мне оставалось только собрать вещи и отправиться домой — ночевать в офисе не было ни малейшего желания.

Я подошёл к коматозному, проверил на всякий случай капельницу и катетер. У меня не было мысли о том, что хозяин может оставить своего племянника без физрастворчика, или с протекающим клапаном, но совесть требовала. Убедившись в том, что парнишка протянет до утра со всем возможным для коматозного комфортом, я упаковал свой ноутбук в сумку. Через минуту, выложил его обратно — у меня не было никакого желания снова включать его ночью, да и тащить домой тоже. Хотелось пожрать и выспаться. Тем более, я не стал брать с собой домой нейрошлем. Выключил свет, вышел, запер кабинет и направился к лифту. Коридор был совершенно пуст, лампы не горели — зато уличный фонарь милосердно светил прямо в окно. Я вызвал лифт, спустился вниз. Вахтёр на первом этаже спал, уткнувшись носом себе в грудь. Беспокоить его я не стал. Вышел из здания и направился к метро — идти было не так уж и далеко. Показав по дороге средний палец Человеку с билборда, я надеялся успеть на один из последних поездов. Я шёл быстро, засунув руки в карманы и жалея о том, что не додумался прийти на работу в куртке — вечерами в нашем городе бывало холодно даже летом. Этот район спал, несмотря на то, что не было и десяти вечера. Тут просто некому было вести хоть сколько-нибудь активный образ жизни. В заросший парк даже наркоманы забредали редко, так далеко он был от центра, а десяток офисных многоэтажек уже давно опустел. Муравейники всегда замирают с закатом.

Не могу сказать, что я не любил этот город. Он умирал, а к умирающим всегда странное отношение. Даже если ты любил человека, пока он был здоровым, тень смерти не позволяет тебе чувствовать то же самое. Ты можешь испытывать жалость, раздражение, страх, усталость и отчаяние, но любовь к будущему покойнику умирает раньше него самого. То же самое и с городом. Я относился к нему хорошо, и наверное лет в девятнадцать — двадцать, когда учился вместе с Ларисой и Семёном в Москве, мог назвать именно родной город любимым. Но когда он превратился в оживший труп, поддерживающий собственное существование за счёт чужой крови — раздутый, неуклюжий и дурно пахнущий кадавр — любить его стало немного сложнее.

Я думал о мёртвых городах и зданиях из плоти, когда моих ушей достигла странная возня и глухие звуки ударов. Я остановился, прислушался. Кто-то кряхтел, но не звал на помощь. Кто-то бил, но не смеялся и не кричал. Выбора у меня не было, я бросился на звук. Во дворе одной из многоэтажек я увидел спину оператора. Перед ним молодой человек в кожаной куртке и обмотках на руках избивал Олега. Моего сослуживца, с которым мне было неприятно разговаривать по дороге на работу. Я не стал терять преимущества.

Подскочив к оператору, схватил его одной рукой за предплечье, а другой за голову. Выставил вперёд ногу, для надёжности и впечатал ублюдка лбом в стену. Понадобилось два или три удара, чтобы сукин сын потерял сознание, и к тому времени парень в обмотках на руках уже приближался ко мне. Он был жилистым, крепким, с лицом явно привыкшим к ударам. Вы не спутаете такое лицо ни с одним другим. В его глазах была усталость и ненависть. Мне не нравились эти обмотки. Если передо мной настоящий боксёр или таец, одного пропущенного удара будет достаточно, чтобы бой закончился. Очень болезненно для меня.

— Ты хули творишь, уёбок? — зло прошипел парень в обмотках. Я не ответил, выставив руки перед лицом. «Не поможет» — пронеслось в голове. Ну конечно. Олег отползал, даже почти смог подняться на ноги, но слишком медленно. Мне нужно было продержаться, пока несчастный сможет уйти подальше, а потом можно будет и самому броситься бежать. Против профессионала у меня не было шансов, тем более у профессионала, который постоянно получал… дополнительную тренировку на улице. — Ты смелый дохуя? — снова спросил парень в обмотках. Ещё шаг, и он окажется на расстоянии удара — своего, разумеется. Уменя был только один шанс. Ничего не отвечая, я показал ублюдку средний палец. За этим последовал удар — быстрый, чёткий, прямо мне в подбородок. Пропусти я его, и уже не встал бы.

Но я был очень зол, мне хотелось домой, и я никогда не любил этих ребят. Какая-то часть меня, наверное, с момента появления борцов с нелегалами надеялась на встречу с ними. Конечно, другой части хотелось держаться подальше от проблем, но даже она понимала — слишком поздно. С самого утра всё полетело к чертям, в стороне уже не остаться. Я жалел об этом, честно, и в то же время был рад. Когда я перехватил руку парня в обмотках и сделав шаг влево впечатал колено ему в грудь, выбивая воздух из его лёгких, я впервые за несколько лет почувствовал себя хорошо. К сожалению, этого было мало. Я попытался бросить ублюдка на асфальт, надеясь на то, что мой удар собьёт ему дыхание, но вместо этого почувствовал как его кулак влетает мне в бок, прямо в печень. Задыхаясь от боли, я дёрнулся было назад, но сумел взять себя в руки, и, вместо того чтобы стать жертвой собственных рефлексов, наоборот двинулся вперёд. Удары по почкам и печени болезненны, но не лишат меня сознания. Отойду, позволю ублюдку провести себе прямой в голову, и драка закончится.

Второй удар я смог блокировать, третий как-то неуклюже принял на предплечье, четвёртый вошёл мне в живот. Дышать было тяжело, но другие варианты меня радовали ещё меньше. Я попытался ударить ублюдка в пах, но такой удар слишком легко отразить, просто подняв ногу. Парень в обмотках отступил, нанёс два удара в голову — правый и прямой — но оба прошли над моей макушкой. Я бросился подонку в ноги, как уже делал с виртуальной Рекозой, и получил удар коленом в нос. С трудом удержавшись на ногах, я уже понимал что ничего не смогу сделать. Новый удар пришёлся в ухо, мир поплыл, но к своему огромному удивлению, я остался в сознании. «Повод собой гордиться», — успел подумать я, перед тем как кулак в тканевой обмотке вошёл мне в подбородок, и мир утонул в чёрном и алом.