Знания Крови

Глава 42. Реал

На столе уже стояли две пачки корейской лапши в пластиковых контейнерах, два пакетика с растворимым кофе и пачка одноразовых кипятильников — хозяин, видимо, по религиозным соображением отказывался пользоваться простым электрическим чайником. Человек с билборда встал из-за своего компьютера, повесил пиджак на спинку стула и где-то с минуту разминал плечи и спину.

— Может мы всё-таки попросим у парней стол? — снова предложил я. Дилер вздохнул и кивнул.

— Ты прав. Херов подоконник оказался не таким удобным, каким он был в моих воспоминаниях.

Я рассмеялся, вспомнив как Никита, лет десять назад, также сидел за играми, согнувшись перед компьютером, установленным на подоконнике нашей небольшой квартирки. Что-то внутри заскрежетало, но я подавил ненужный всплеск сентиментальности. Никиту я не видел уже много лет, а Человек с билборда никогда не был моим другом. Я не дружу с дилерами и убийцами.

— Ну так пойдём. Валерий Саныч, вы нам позволите у ребят один из столов забрать?

— Развлекайтесь, — буркнул великан, поднимаясь со стула. — Только сюда никого не приводите, я вас прошу. И так проблем полно.

— Конечно, — я взял ключ от кабинета, уже не спрашивая на это разрешения, и мы с Челловеком с билборда вышли в коридор. Дверной замок щёлкнул, когда хозяин заперся изнутри, и я прошёл к помещению, в котором работали мастера. Кабинет начальника располагался не сразу напротив «мастерской», а чуть поодаль, между нами были две какие-то сомнительные конторки, открывавшиеся примерно раз в месяц, туалет и маленькая адвокатская фирма, с двумя постоянными сотрудниками. Человек с билборда спросил меня по дороге:

— Валера рассказал, что ты нарвался на этих подонков из «Наследия Руси».

Он замолчал. По его тону было непонятно, то ли он выражает мне сочувствие, то ли желает услышать подробности.

— Знаешь что мне больше всего поражает? — вместо ответа, спросил я. Человек с билборда молча промычал что-то, что могло означать «нет, не знаю». — Все без исключения, считают их подонками. Никто ничего не делает.

— Боюсь, что не все, — мой собеседник устало повёл затекшей шеей. — Тебе просто повезло с кругом общения.

— Справедливо, — ответил я, останавливаясь возле двери мастерской. Волосы на моей спине поднялись, когда я увидел что двери лифта открываются, и оттуда спокойно вышла девушка в чёрной кожаной куртке и камуфляжных брюках. В левой руке она сжимала револьвер, а в правой армейский нож, с лезвия которого на пол капала кровь.

— Назад, — успел бросить я, буквально вталкивая Человека с билборда в мастерскую и бросаясь навстречу Рекозе. Шансов на то, чтобы схватить пистолет убийцы до того, как она меня пристрелит было не то чтобы мало. Их вообще не было, но я не знал что ещё делать.

Шаг, но Рекоза только расплывается в улыбке. Второй, и она поднимает ствол на уровень живота. Этого уже достаточно для выстрела, но девушка не стреляет. Шаг, и револьвер на уровне глаз убийцы, шаг, и дуло смотрит мне в лицо. Шаг и выстрел. Пороховая гарь и облако дыма застилают мне взор, но я уже прыгнул вперёд, так, чтобы врезаться плечом в живот убийцы и сбить её с ног. Вместе мы валимся на пол, револьвер отлетает к стене, армейский нож входит мне в живот. Я кричу, надеясь что Рекоза не попала ни в почку, и в печень. Бью её по лицу левой рукой, правой пытаюсь выломать её кисть так, чтобы она выпустила нож. Рекоза оказывается невероятно сильной, сильнее чем я мог себе представить. В глазах у меня темно, в ушах стоит эхо от выстрела. Девушка отвешивает мне удар слева и я сваливаюсь с неё, лишь чудом не упав боком на торчащий нож. Рекоза поднимается на ноги, я отползаю в сторону лежащего на полу пистолета. Рот убийцы открывается, и она что-то говорит, но я не слышу что. По какой-то причине, кровь у меня на лице.

— Я ведь не за тобой пришла, Серёжа, — наконец-то доходят до меня слова девушки. — Вы с Олежей мне нравитесь.

Я тянусь к револьверу, но кажется что двигаюсь в тазе с густым киселём. Когда мои пальцы сжимаются на рукояти пистолета, Рекоза уже выбивает с ноги дверь в мастерскую и исчезает внутри. Начальник появляется в коридоре, сжимая в руках хороший, современный дробовик. С электронным счётчиком патронов, пистолетной рукоятью и магнитным щитком сбоку. Мне смешно от мысли о том, что начальник скорее всего не успел прийти мне на помощь вовремя, слишком долго провозившись с сейфом. Опираясь о стену я встаю. Армейский нож по-прежнему торчит у меня из бока, кровь заливает глаза. Хозяин вбегает в мастерскую и через секунду вылетает оттуда, врезаясь спиной в стену и оседает без чувств. Дробовика у него в руках уже нет. Рекоза спокойно выходит обратно в коридор, в левой руке держа ствол, секунду назад принадлежавший лежащему на полу великану, а в правой Кирилла Кобзаря. Она держит парнишку за горло и совершенно спокойно проходит мимо меня, к большому окну в конце коридора. Я направляю пистолет в спину Рекозе, хотя мои руки и дрожат.

— Я же сказала, что пришла не за тобой, — холодный голос убийцы доносится до меня словно из бутылки. Из разбитой бутылку воткнутой мне в лицо. — Я пришла за маленьким засранцем, доносившим нашим друзьям о собственных же коллегах.

Я не верю Рекозе. По какой-то причине, в детстве и подростковом возрасте я идеализировал серийных убийц. Я думал, что люди идущие на это без корыстного умысла, не ради денег или собственных амбиций, целиком отдаются насилию и словно очищаются через него. Когда мне было семнадцать, я был уверен в том, что человек с ножом не лжёт, не использует других и не поступает подло. В двадцать до меня дошло, что почти у каждого серийного убийцы была семья, которой он лгал на протяжении многих лет. К тридцати я понял, что ни один убийца не может быть честным, потому что такова наша натура. Я нажал на курок и пуля вошла Рекозе в позвоночник. Девушка даже не шелохнулась. Она подняла Кирилла повыше, так чтобы он висел перед самым окном, поднесла дуло дробовика к его рту. Я выстрелил ещё раз, надеясь попасть в голову убийцы, но вместо этого лишь разнёс оконное стекло. Рекоза нажала на курок, голова Кобзаря взорвалась, а его тело вылетело в окно. Девушка обернулась, всё её лицо было забрызгано кровью и мозгами. Она показала мне средний палец, облизала его длинным, красным языком, и я снова выстрелил. В этот раз пуля вошла в переносицу девушки и та последовала за Кириллом. Я был уверен, что она продолжала улыбаться.