Золотой Стряпчий

25. Проданный суд

Заклинание, с трудом пополам, не без помощи духа и неведомой, но чертовски полезной матери, получилось. Даже тестово провыло на меня шелестящим голосом, и это можно было понять. Направил я его к паучидзе-Алларту, как непосредственному нанимателю, не только с призывом, но ценным указанием, кого почтенный я изволит видеть в бывшем особняке Септоокта. Хотя методологически точнее — особняке бывшего Септоокта, ну да и чёрт с ним.

Динька золото досчитала, озвучила, а у меня появились подозрения, что огненный жаб, имплантированный в меня, несёт не только функцию магической связи с огненным планом. Так что, чтоб не заниматься глупостями, сходил к Младу, выдал ему пилюлю из аптечки, которую стал таскать во внутреннем кармане плаща, да и стал прикидывать сложившуюся ситуацию, чтобы в голову всякая хрень не лезла.

Итак, судя по косвенным данным, могучему одарённому Септоокту было уже за шестьдесят лет, что морда с развороченным затылком, торчащая из обломков каменного доспеха, наглядно подтверждала. Судя по бумагам, занялся он бандитизмом лет десять назад, видимо, копил на старость. Вообще, судя по всему, стал этот одарённый просто идеальным психопатом: для него человеком выходил только он сам. Насколько «каменное сердце», всплывшее в расшалившемся воображении, а точнее — результат слияния с могучим духом, повлияло на этот психопатию — чёрт знает, да и неважно. Исходя из бумаг, а точнее, выводам из них, процесс этот был не мгновенный, а растянутый во времени.

Впрочем, хрен бы с ним. На протяжении десяти лет он, используя сначала один, а потом два летучих отряда, набивал кубышку. Судя по разным именам — помимо кубышки, он начал собирать свою охрану скелетов как раз из этих коррумпированных личностей. Хотя, подозреваю, наоборот: коррумпированные-то до поры процветали, а вот те, кто начинал возмущаться — оказывались в подвале особняка. Земля, кстати — не какой-то извращённый намёк на могилу, как я думаю, а просто способ изоляции каменного склепа: как воняло оттуда, я прекрасно помню. Сколько народу эти «стражники» гопнули, сколько до смерти, что за народ — не знаю, и не очень интересно. Это пусть клиент с бумагами и историей возится, выясняет. Ну и ситуация с Рымичами — «финальный аккорд» алчного деда. Похоже, собирался уйти в отставку по возрасту и начать тратить честно награбленное.

В общем, дело закрыто во внесудебном порядке: грабитель найден, компенсация Рымичам будет идти не из кармана пограничных стражников. Но денег-то гораздо больше, и вот тут… Выходила довольно занятная картина. Прикарманить всё или часть — хочется, но это выявимо. И, например, пожар в особняке ни черта не поможет, только повесит на меня четвёрку сгоревших слуг. Проверять действия старика-разбойника точно будут, архив Управы в прекрасном состоянии, в чём я сам убедился. И сколько денег — узнают, пусть не до авра и не сразу. А вот дальше: выколачивать из меня корифейство эти деньги вряд ли начнёт, вот только может поступить так же, как и я с ним. Охреначить меня по алчной морде гласностью и плюрализмом. А уж слухи раздуют это в «Потапыч — ворюга известный. Непременно прячьте и пересчитывайте серебряные ложки, уважаемые, если он на своём переполненном наворованным барахлом аркубулюсе появится в вашем районе». Это само по себе неприятно, кроме того, не стоит игнорировать такой момент: всё, ВООБЩЕ всё это дело — вполне может быть «проверкой на враждебность». То есть если не чиновники Управы Пограничной Стражи, то некие службы корифейства могли бы быть в курсе ситуации с Септооктом. Вряд ли полностью, но могли, факт. В общем, прибыль я получу неплохую, а без рекламы в виде суда — обойдусь. Золотом компенсирую.

Млад оклемался, даже перестал ползать и присел на какую-то банкетку. А я расселся на кресле напротив дверей в холл и стал прикидывать: придут нужные фигуранты вместе и сразу, или по одному и каждое наглое рыло уговаривать? Нужных данных для выводов не было, но я решил: припрутся поодиночке и будут трепать мои почтенные нервы и тратить не менее почтенное время — буду наглеть по полной. Ну а не будут — наглеть придётся умеренно.

Примерно к этому моменту дверь распахнулась, показав трёх фигурантов и трёх сопровождающих одного из фигурантов, ощетинившихся пистолями и шашками. Первый фигурант был очевиден: Алларт Флесстер. Второго я никогда в морду не видел (только в кабинете копался Динькой): сорокалетний на вид владетель, довольно слабый в плане магической силы, но видно, «умищем брал». Глава Управы Пограничной Стражи, Зрод Нкос, из рода-данников корифейства, с тотемным духом-барсуком. Возможно, даже не териантроп, но вроде с должностью справлялся. Хотя, судя по Септоокту — хреново справлялся, но это не моя головная боль и дело. И, наконец, отправляя послание с отдельно выделенным «непременно нужен Лидари!» — я как-то не рассчитывал, что припрётся старый знакомец. Мрилет Лидари, судья корифейства. Тот самый, который назойливо уточнял у меня «не враг ли я корифейству» после заседания, что делало мои мысли о проверке (да и того, что корифейство в курсе того, что в Пограничной Страже как минимум нечисто) практически фактом.

— Приветствую, уважаемые! — оскалился я, помахав лапой с кресла. — Проходите, присаживайтесь. Будьте как дома, но не забывайте что вы в гостях.

Мой утончённый юмор троица не оценила (одна из Лидарих, впрочем, фыркнула в сторонку: не было бы у меня Лисы — может, даже попробовал бы познакомиться, женщина с хорошим чувством юмора — дело редкое). Но завалились, расселись и уставились на меня, как представители правоохранительных органов на демонстранта.

Ну и я тянуть не стал: просто рассказал, что нашёл, часть выводов. В процессе рассказа пара Лидари-телохранительниц среагировали на движение брови Мрилета, вернулись, кивая, и даже шепнули судье на ухо что-то. Судя по вытаращенным глазам — подтвердили примерное количество денег, а Лидари явно подумал, что я «художественно преувеличивал».

— Сказанное вами, почтенный… — не нашёл как закончить фразу судья.

— Предлагаю взять час на ознакомление с бумагами, — с адвокатской мордой пришёл на помощь судье я.

Троица даже фыркнула, но пограничники не слишком весело. Хоть «на деньги» они не попадают, но сам факт наличия такого Септоокта — косяк, причём вплоть до висельного, если разобраться. Но потопали все втроём, а я остался. Убедился, что Млад, притворяющийся в уголке ветошью, более-менее пришёл в себя. И направил дворецкого домой и в отпуск: пусть лечится, премию я ему сходу начислил, как и медицинские мероприятия:

— Поскольку ущерб ты претерпел на службе мне и исполняя мой приказ, все расходы на мне. На время отдыха на седмицу — тоже. От еды до досуга, — проявил я уместную щедрость.

— Благодарю, господин, — поклонился Млад и, слегка покачиваясь, потопал.

Кстати, ворота в ограде, о которых я просто забыл, прибывшие к чертям снесли. Но Млад уковылял и уехал — просто смысла не было, даже после алхимии, держать в голову ударенного дворецкого. А троица, тем временем, спустилась в холл. Аллерт на морде имел облегчение, но на начальника поглядывал с сочувствием. У Зрода, главы пограничников, рожа была похоронная, но с проблесками облегчения. Как минимум, род Нкос за его начальственные «косяки» на мороз и без гроша не выставят из Золотого, а правопологание и правоприменение Корифейства вполне такое позволяло.

— У нас имеются к вам вопросы, почтенный, — сходу уставился на меня Лидари, демонстрируя, «кто тут папка», хотя и без демонстрации понятно.

— Задавайте, — пожал я плечами. — Возможно — отвечу.

— Возможно?

— Возможно.

— Что ж, ладно, — нахмурился Мрилет, ни хрена меня не устрашив, я даже оскалился пошире. — Итак, мы ознакомились с бумагами покойного. И нашли весомые подтверждения ваших слов…

— В них были сомнения? — приподнял я бровь.

— В вашем истолковании обнаруженного, — не хуже Серпента «извернулся» Лидари. — И оно истинно в сути, а детали — уже задача крючкотворов. Однако, Михайло Потапыч, — судейски уставился он на меня. — Вопрос: как вы определили, что Сирил Септоокт — злодей?

— Не скажу, уважаемый. Просто не ваше дело: как я думал и о чём, почему пришёл к таким выводам. Септоокт — преступник по законам и укладам и причина, по которой Пограничная Стража обратилась ко мне, как к стряпчему и поверенному. Он напал на меня и был мной казнён за покушение на моё почтенство, — подстелил я соломки.

— В своём доме, — тут же вцепился недовольный «посылом» судья.

— И что, уважаемый?

— Вам напомнить, почтенный, закон Золотого….

— Не стоит. Цитирую ряд с Пограничной Стражей, — демонстративно вытащил я свёрнутый в трубочку лист-копию.

Ну, не таскать же ряд с собой? Порвётся, испортится — мало ли что. А вот копия не мешает, вещь полезная. А цитировал я пункт, где мне «в рамках поверения» предоставлялся доступ КО ВСЕЙ нужной информации, от ВСЕХ представителей пограничной стражи.

— В любое время дня и ночи, в любом месте, — процитировал я.

— Кхм… — завис судья. — Но не в жилье же!

— Где это написано? — помахал бумаженцией я. — Я действовал в рамках ряда. Получал сведенья, имеющие касательство к поверенному делу. В указанное в ряде время, в оговоренном месте.

Лидари умеренно пострадал, но вдруг ухмыльнулся, махнув рукой. Но рожей опять «посудьел».

— Бумаг в доме преступника недостаточно, чтобы узнать всё, вами поведанное, видом Потапыч.

— Естественно. И ответ на вопрос — всё тот же. Узнавал всё так, как в ряде и значится, а остальное — дело моё, — фыркнул я, мысленно добавил несколько единиц «говнистости» и с сиволапой мордой уточнил. — Судья Мрилет, меня в чём-то обвиняют? Или ряд исполнен не полностью, с нарушениями?

— Нет.

— А если нет, уважаемые, жду расчёта по ряду. Представление в суде Управе же не нужно?

— Не потребуется, — ответил судья. — Что ж, ступайте, Михайло Потапыч… А куда это вы? — удивился он, потому что я, помахав лапой, деловито потопал в подвал.

— За деньгами, конечно, — сообщил я через плечо.

— Это — награбленное злодеем!

— Именно. Найденное и возвращённое мной, — оскалился я. — Что Закон Корифейства говорит о таком?

— Погодите, Михайло Потапыч. Вы серьёзно? — озадаченно уставились на меня не только троица, но даже телохранительницы.

— Ага! — радостно кивнул я с сиволапой мордой и даже помахал лапой для полноты образа.

— Вы же были на служ… — начал было судья, посмотрел на мою ОЧЕНЬ ехидную морду, ему кивающую, сам себя прервал и заржал в голос. — Он, уважаемые, не наёмник. Не служащий. Он — поверенный, — пояснил он пограничникам. — И БЫТЬ тут, в особняке, по ряду он имел право. И преступник на него и вправду напал, — хмыкнул он. — А золото он нашёл. Не как слуга, не как наёмник по ряду…

— И даже не как поверенный, — уточнил довольный я.

— … и даже не как поверенный, поверенное по ряду здесь не применимо, — кивнул судья. — А как простой владеющий, нашедший кошелёк на улице. В месте, где он находится по праву.

— Точнее, кошелёк напавшего на меня татя, — уточнил я, полируя когти о лацкан с благостным видом.

— Да, так выйдет точнее. И по закону он мог все эти деньги забрать себе, потому как нашёл, да и трофей это Потапыча, если по укладам смотреть. Но не забрал, а вернул. За что…

— Четверть найденного! — выдал Аллерт, несколько смутился, — простите, уважаемые.

— Да, четверть найденного его, и по укладу и по закону, — законил судья.

— Ага! — ещё раз, не менее радостно кивнул я и потопал за своими денежками.

Действительно мог всё взять, хотя о «трофее» додумался только в процессе беседы. Но и без этого — мог взять. Но… первое: дело было бы не закрыто. Ну и «знатный вор серебряных ложек Потапыч» был бы не воображаемой шуткой, а объективной реальностью. Не говоря о том, что корифейство на меня бы точно окрысилось, серьёзно. С четвертью — неприятно, щелчок по носу, но при этом проблема решена в пользу корифейства, польза несомненна. В общем, вариант с четвертью выходил тем самым компромиссом, более чем меня устраивающим.

Утопал я, хищно ухмыляясь, со здоровенным мешком денег. Даже тяжеловато было, но помощи никто не предложил (сволочи нечуткие!). Я бы отказался, но сам факт имел место быть. Вернулся в Услугу, проверил Млада — лечился ударными темпами, в смысле внимал советам вызванного лекаря-одраённого. И занялся добавлением данных в архив: порядок в делах — вещь необходимая. Параллельно прикидывая, а не пора ли мне всю эту непонятную тягомотину с Лисой заканчивать?

Не в смысле разбегаться, само собой. Просто денег у меня сейчас выходило вполне достаточно на более чем достойный «выкуп» роду Рейнар. То есть просто заявиться внаглую в родовой особняк лисов, сверкнуть адвокатским клыком и заявить, что желаю Лису. В принципе — рабочий вариант, да и вариант супружества с рыжей не слишком пугает… Но рано, остановил я сам себя, погрузившегося в приторно-розовую сопливость. Говорили с девчонкой о годе, вот и подождём. Притрёмся друг к другу, проверим. Вот сейчас она «взбрыкнула» с «не могу жить», например. Понятно, что из-за рода, но могла взбрыкнуть в роду, между прочим. В общем, то, что «вопрос решаем» учтём, но оголтело бегать не будем. А то Потапыч опять заячим безголовым шебуршнем…

«Я тебя так всё равно называть буду», — любезно сообщила мохнатая задница. — «Потому что ты — заячий шебуршень. И безголовый… хотя не всегда», — признал мои достоинства Потап.

В общем, с всякой матримониальщиной подождём, заключил я. Да и с бумагами закончил, убрал в бюро и завалился дрыхнуть — подустал чуток. А вечером от рыжей письмо: так, мол, и так, любезный Михайло, дела рода зовут меня из Золотого, буду через пару седмиц, люблю-скучаю, твоя Лиса.

— Хм, неприятно, конечно, — признался я сам себе, вчувствуясь в своё нутро. — Но и к лучшему: проверка временем и всё такое. И вообще, пойду-ка я в термы, от расстройства лечиться.

Пару дней повалял дурочек (валять дураков мне не слишком нравится) и вообще отдыхал и ни хрена не делал. А на третий — заказ, видомский. Лютующая навка, во владениях рода в официальной «оппозиции» с пантеоном. Уж что там оборотни-беролаки (но мелкие, жалкие и вообще — щенки, не преминул отметить Потап) не поделили с Пантеоном — чёрт знает. Но обходились без услуг жрецов храма всех богов, справляясь сами, а в особо запущенных случаях обращаясь к независимым жрецам. Но такой жрец безблагодатно сдох, через минуту после попадания в навь. А в деревне у народа смерти стариков-детей, общая лютая апатия и бессилие. В общем — все признаки работы духа из нави, пожирающего живых из нави же.

Ценник заломил не конский — я же не конь! — но медвежий. За «красивые позы» всегда надо платить, а родственных чувств беролаки с духом-медведем почти рыжего цвета не вызывали.

Приехал, вывалился в навь — а там фактическая молния. Дух какой-то хищной пакости, какой — непонятно, потому что в ней проглядывало слишком много антропоморфного, из-за вкусной и полезной диеты из человеческих душ. А молния потому, что пакость светилась ярко-голубым светом, отличаясь от обычных полупрозрачных духов.

«Потому что не умеет ни черта», — припечатал Потап, наблюдая, как меня пинает ударами этой пакости, летавшей с такой скоростью, что хрен уследишь. — «Помочь, придурок?» — заботливо уточнил он.

— Сам дурак. Справлюсь, — вежливо поблагодарил я.

И — справился, по проверенной схеме: превратился в колючку, ощетинившись злостными и зазубренными остриями. На пару которых светящаяся пакость радостно и влетела. Зарыпалась, но я «вывернулся», охватил пакость собой и просто раздавил.

Вытряс из кислых «родственничков» деньги, напоследок сообщив:

— Навка у вас отжиралась лет пять, не меньше. Мёрли дети и старики, пока она не стала взрослых «придавливать». И вы, «уважаемые», её почувствовать не можете. Так что сами думайте, а мой вам совет: либо с пантеоном миритесь, либо договоритесь с жрецом, чтобы он у вас жил, при молельне или храме. А то людишек переморите и сами сдохнете — полбеды. Только потом отожравшаяся на вас навка в другие места подастся… — посмотрел я на насупленные морды и взгляды на меня, как на публичного врага, да и махнул лапой. — Сами решайте. А я — поехал!

И уехал к чертям домой. И там меня нашло дело, как стряпчего и не только. Вот только клиентом, похоже, мне придётся быть самому себе, прикидывал я, выслушивая Млада и листая свежую прессу.