Золотые нашивки

СТАРПОМ

Юрий Викторович Моргунов, старпом «Ригеля», лежал на койке, курил и предавался невеселым размышлениям. Вчера у него был неприятный разговор с капитаном. Нардин сделал ему замечание, правда, в очень деликатной форме, но все-таки замечание. Ему — однокашнику. Капитан обходил судно и в продуктовом ящике обнаружил почерневшую капусту. Всего один мешок. Убытков на копейки. Мелочь! Стоит ли говорить!

Напрасно он согласился пойти на «Ригель» старпомом. Ведь знал еще по Мореходке, какой у Нардина характер. Ошибка, ошибка… Как же он так промахнулся? Моргунов сердито швырнул окурок в пепельницу. Окурок завертелся и упал на палубу. Старпом чертыхнулся, но не встал. Было лень.

…Три месяца назад Моргунов приехал в родной город. Он шел по улицам — знакомые дома, скверы, магазины. Но Юрий Викторович не испытал радости от встречи с городом, в котором когда-то жил, учился, начинал свою морскую службу. Если бы он прикатил в отпуск, скажем, как капитан-дальневосточник с хорошего судна, с деньгами, наверное, все воспринималось бы иначе. Да, черт возьми, не повезло ему. Он бы никогда не приехал сюда в таком положении, но эта проклятая, глупая история с таможней вынудила. В последний рейс на «Чарджуе» из Японии во Владивосток он переборщил. Купил вещей больше, чем положено по норме. Одному, второму, третьему обещал. Таможенники набросились на него. Конечно, немедленно сообщили в пароходство, и началось…

Он вспылил, наговорил грубостей начальству. Кончилось тем, что с судна его сняли, визу прикрыли. Пришлось уходить из пароходства, где он проработал около семи лет. Обидно. Командовал таким хорошим пароходом, все было — положение, деньги, судно. Идиот! Никогда не надо зарываться. Сколько раз он клялся себе, что будет всегда помнить об этом… Сунулся к «рыбникам», туда-сюда. Нигде не берут. Слишком уж нашумела его история. По всему Владивостоку раззвонили «доброжелатели». Надо было уезжать. Решил, что поедет в родной город. Может быть, кто-нибудь из знакомых остался. Вот приехал. В пароходство не пошел. Бесполезно. Оформляют долго, да и все равно характеристики запрашивать будут из Владивостока. А что оттуда пришлют — известно. Подал документы в Гидрометеослужбу, так, на всякий случай пусть лежат. Комплектовать суда они начинают весной, а сейчас декабрь. Поискал знакомых. Кое-кого нашел. Все разводят руками: «Зима, не сезон. Подожди до апреля, устроим куда-нибудь».

Случайно на набережной встретил Володьку Нардина. Кончали вместе Мореходку, практику на судах проходили. Ничего парень. С неба звезд не хватал, правда. Моргунов уже с год старпомом плавал на хорошем судне, а Нардин все еще вторым помощником на какой-то мелюзге пробавлялся.

Моргунов узнал его сразу. Стоит у решетки штатским таким пижончиком, любуется учебным парусником.

— Здоро́во, Володя! — хлопнул его по плечу Моргунов. — Наняться на «Ригель» хочешь?

— Моргунов? Какими судьбами? Где пропадал? Говорили, что ты капитаном на Дальнем Востоке?

— Правда, был там. Да вот захотел к родным берегам. Ну, если быть откровенным, не совсем так. Да что мы стоим? Пойдем в таверну, вспомним молодость.

— Согласен. Только вот, смотри, на «Ригеле» реи как-то некрасиво повернуты. Подравнять бы надо.

— Бог с ними. Пойдем. Тебе-то что?

— Как что? Мое судно.

— Капитан «Ригеля»?

— Да.

— Высший класс мореходства, значит.

— Высший.

— Тем более. Выпьем за последние паруса и со встречей.

Они зашли в уютный подвальчик, и Моргунов, как богатый дальневосточник, развернулся. Заказал хорошего вина, шашлыки и все прочее.

— Поднимем бокалы. Так говорил один мой приятель-дворник., Будь здоров!

Начались воспоминания. Где тот, где этот, на каких судах. Обычный разговор, когда встречаются люди, долго не видавшие друг друга.

— У меня был прекрасный «шип», — рассказывал Моргунов. — Рейсы делали мировые. Ходили в японские порты, в Шанхай, в Сингапур. Дернул меня черт таможенные нормы превысить. Ну, тут каша и заварилась. Знаешь, как это бывает? Вот такие мои дела. Сижу на мели, ищу работу. Не знаешь ли, куда можно податься? — спросил Моргунов, когда ужин подходил к концу.

Нардин почесал подбородок, потом как-то неуверенно сказал:

— У меня свободно место старпома. Да не знаю… Неудобно тебе его предлагать, ты капитан все же. И потом…

— Сколько это тянет в рублях?

Нардин назвал сумму. Катастрофически маленькую. Моргунов даже свистнул.

— По-нашему, дальневосточному, — только на папиросы.

— Ставки маленькие. Я и подумал, что тебе не подойдет.

Нардин начал рассказывать о своем паруснике. Моргунов его слушал внимательно, прикидывал, что даст ему такое место. Может быть, согласиться? Служба спокойная, перезимует, летнюю навигацию отплавает, а там пройдет время, дальневосточная история потеряет свою остроту, можно будет начать действовать: возвратиться на Дальний Восток или попытаться здесь попасть на хорошее судно. Вот только зарплата. Ну, кое-какие деньжата у него есть, будет жить экономнее. Пока он думал, Нардин плел какую-то чушь про прелести парусного плавания, про курсантов и о профессиональном удовлетворении. Наивная такая болтовня. Когда они прощались, Моргунов сказал:

— Пожалуй, я все же пойду к тебе на кораблик. Поплаваю, а там видно будет. Только учти — я паруса подзабыл.

Кажется, Нардин не очень обрадовался, когда он согласился, но все же сказал:

— Ладно. Паруса вспомнишь, я пока с ними сам управляюсь, а тебе с практикантами и командой придется работать.

— Ты, может, не хочешь плавать с соучеником? — спросил Моргунов. — Трудные отношения, а?

— Отношения будут зависеть от тебя. Ты должен понять мое положение. Приказывать человеку, с которым сидел за одним столом, не очень-то приятно и удобно. А придется…

— Не беспокойся. Я все прекрасно понимаю. Останешься доволен. И меня выручишь.

Через неделю Моргунов приступил к обязанностям старпома. «Ригель» ему не понравился. Правда, он другого и не ждал. Судно старое, паруса, главный двигатель больше похож на примус, чем на машину. Теснота. Ну да неважно. Пока сойдет.

Моргунов принял судно и, как положено по форме, отправился к капитану.

— Разрешите доложить, Владимир Васильевич, судно принял. Все в порядке.

Нардин посмотрел на него как-то благодарно.

— Что ж, Юрий Викторович, хорошо. Понравился «Ригель»?

— Прекрасное судно.

— Я так и думал. Моряку оно не может не понравиться.

Вот чудак! Как будто он на хороших судах не плавал.

— Разрешите идти?

— Если ко мне ничего нет, пожалуйста.

Ишь ты как серьезно! Смехота прямо. Ну, ладно, Моргунов доставит ему удовольствие. Никакой фамильярности. Только официальное обращение на «вы» и по имени и отчеству. Видно, капитану это приятно. Но все же как-то странно. Не пригласил сесть, поднять рюмку за приемку судна, не расспросил…

Никогда он с Нардиным особенно не дружил, но можно было эту нелепую официальность побоку? Тут как-то собрались у Нардина моряки кофе пить. Сидят, травят, смеются. Старпома он не позвал, как будто тот и не существует. Моргунову его приглашение не нужно, а все же обидно такое пренебрежение. Так и пошло у них: «Владимир Васильевич», «Юрий Викторович». Плавать с ним будет трудно. Общего языка, наверное, не найдут. Хотя Володька всегда вежлив и корректен. А Моргунова все это раздражает. Нет чтобы позвать попросту в каюту, сказать, мол, так-то и так-то, Юра, прошу тебя, сделай то-то и то-то. Дело от этого не пострадает. Должен ценить, что у него старпомом — капитан. Ладно, ему нетрудно называть Володьку по имени-отчеству. Он в его обществе не нуждается. Будет работать, делать, что положено старпому. Поводов для недовольства не даст. Пусть не жалеет о том, что взял соученика.

Вот уже три месяца он на «Ригеле». Работа — «не бей лежачего». Зима. Вахта, общее наблюдение. Большинство команды в отпуске. Копается на палубе один боцман, чухна какой-то. Слова из него не выдавишь. Воображает себя парусным богом.

Весной, когда придут курсанты, дело пойдет веселее. А так уж очень скучно.

Капитан им доволен, если не принимать во внимание маленького эпизода. Он произошел на днях. Встретился Моргунов с приятелями, зашли к одному и просидели до утра. А ему с восьми на вахту. Пришел он на судно и напоролся на капитана. Нардин видел, что старпом под «банкой». Надо было, конечно, пойти к нему, извиниться, наплести что-нибудь про именины, свадьбу или день рождения, но Моргунову не захотелось. Пошел он к черту, в конце концов! Думал, что капитан вызовет его на раздолб, но Нардин сделал вид, что не заметил. Правильно, молодец. Моргунов в долгу не останется. Но после этого случая отношения их подпортились. Черная кошка пробежала. Внешне все осталось по-старому, но он чувствует, как Володька на него смотрит. Ну, больше этого не повторится. С ним надо держать ухо востро. Этот не защитит, не покроет. У него служба превыше всего: его судно, курсанты, команда.

А скольких людей выручил Моргунов в своей жизни! Даже с риском для себя. Потому что они были его товарищами.

Надо бы написать матери о своих неприятностях. Он ей давно не писал, не хотел огорчать. Ведь мать самый близкий друг, несмотря на то, что видятся они редко. Она всегда посоветует дельное. Мудрая женщина!

Моргунов выдвинул ящик стола, вынул последнее письмо матери, принялся перечитывать.

«…Юрка, милый, я очень рада, что ты так быстро продвигаешься по службе и уже стал капитаном. Как я хочу посмотреть на тебя в капитанской форме. Вероятно, ты очень эффектен. Пришли хоть фотографию. Но не сердись на меня, мой мальчик, я несколько обеспокоена. В твоем письме проглядывает какая-то самовлюбленность, зазнайство, «я капитан, и мне все можно», остерегайся такого…»

Ведь права мать. Это «мне все можно» и погубило его. Вот теперь и сиди на «Ригеле». Если бы он всегда следовал ее советам… Он снова сунул письмо в стол.

Юрий Викторович взглянул на часы, вскочил с койки. Вероятно, капитан уже пришел. Без десяти минут восемь. Противно, но надо идти. Старпом взял щетку, смахнул пыль с лацканов, посмотрел в зеркало и, поправив фуражку, пошел к Нардину.

— Так что будем делать с парусами, Владимир Васильевич? — спросил Моргунов, войдя в каюту капитана.

— Ничего. Паруса «Алтаира» возьмем. Они на днях будут готовы. Времени у нас впереди много. Всё успеем.

— Матросики смеяться станут, Владимир Васильевич. Скажут, снова Швед нашего капитана обманул… Верно ведь? — старпом улыбнулся полными губами.

— Что же вы предлагаете? Не драку же затевать — судно на судно? Тем более что нет необходимости.

— Я бы не стерпел…

— Ну, а я стерплю. Больше у вас ничего нет ко мне?

— Нет, — сказал старпом. — Могу идти?

— Можете.

Нардин задумчиво посмотрел вслед старпому. Бывает иногда так в жизни. Вроде бы хороший человек, а сердце у тебя к нему не лежит. И сам удивляешься — отчего?