Золотые нашивки

КОМАНДИРОВКА

Нардин вернулся из города на судно расстроенным и хмурым. Он был у начальника училища, и тот, усадив его на диван, весело сказал:

— Собирайся в Москву, Владимир Васильевич. Послезавтра совещание. Съедутся со всех морей. Будут решать вопрос о наших парусниках. Стоит ли их использовать в дальнейшем. Может быть, хороший теплоход получим, если «Ригель» спишут. Так?

Для Нардина слова начальника явились неожиданностью. Он переспросил:

— Списать «Ригель»? Такое прекрасное судно. Да разве можно? А где же молодежь учить?

Начальник засмеялся.

— Не беспокойся. Новое судно получим. Будешь командовать теплоходом.

— Я считаю, что практика должна проходить на парусных судах…

— От нас ничего не зависит. Как в Москве решат, так и будет, — не желая спорить с Нардиным, примирительно сказал начальник училища. — Выписывай командировку, передай «Ригель» старпому и поезжай!.. С удовольствием послал бы кого-нибудь другого, так как знаю, что ты там будешь говорить, но требуют капитанов учебных судов.

— Буду защищать свою точку зрения.

— Давай, давай. Позвони из Москвы, если обнаружится что-нибудь важное.

Сейчас, стоя на палубе «Ригеля», Нардин вспомнил этот разговор и веселое лицо начальника. Очень хочет получить новое судно… Капитан повернулся к корме, собираясь пройти в свою каюту, но заметил Шведова. Он шел к нему. Нардин остановился. Шведов козырнул, потом протянул руку.

— Когда едешь? Получил распоряжение? — спросил Шведов.

Он улыбался. Весь его вид показывал, что он в хорошем настроении.

— Завтра.

— Может, вместе махнем? Веселее ехать будет. Кажется, взялись за ум наверху. Давно пора на свалку нашу рухлядь. Верно?

Нардин промолчал.

— Сколько можно заниматься парусами? Конец двадцатого века! И суда старые. По девятнадцать лет им. Гнилые деревяшки.

— Положим, суда крепкие. Небольшой ремонт — еще послужат. А паруса… От них отказываться не надо. Почему-то при получении диплома парусный стаж раньше засчитывался в двойном размере. Не зря ведь?

Шведов презрительно махнул рукой:

— Консерватизм.

— Не думаю.

— Увидишь. Впрочем, я забыл, ты ведь романтик. Придется тебе смириться и перебираться на современное судно. Так я за билетами пошлю?

Нардин кивнул:

— Посылайте.

Ему был неприятен разговор со Шведовым, пренебрежительный тон, каким он говорил о парусниках: «Рухлядь! Гнилушки!»

Неужели действительно приходит конец парусникам? Ведь должны же понимать, какой прекрасной школой они являются. Почти во всех странах есть учебные парусники. На свалку! Таких красавцев…

Было одиноко и потому бесконечно тоскливо. «Ригель» покачивался на мелкой речной волне. Капитан глубоко вдохнул крепкий запах смолы и свежей олифы, которыми все было пропитано на баркентине, и сердце у него заныло от предчувствия какой-то надвигающейся беды. Нардин поднял голову, взглянул на мачты и представил себе, как бежит «Ригель» по морю в лунные ночи, когда серебряно блестят паруса, тихонько поет ветер в снастях, рулевой застыл у штурвала, а кругом чернота, только светится лунная дорожка… Вахта затихла. Не слышно обычного смеха, шуток. Каждый думает о чем-то своем… «Рухлядь, гнилые деревяшки!» Не могут так жестоко расправиться с парусниками. Они еще послужат, с их палуб еще сойдут хорошие моряки. Нардин докажет в Москве, что списывать парусники преждевременно.

— Что зажурились, Владимир Васильевич?

Нардин обернулся и увидел подошедшего матроса Ивана Рядченко.

— Завтра едете, Владимир Васильевич? Говорят, наши парусники на слом идут? — спросил матрос.

— Кто сказал?

— На «Алтаире» травят. И вроде Анатолий Иванович будет на этом настаивать.

— Может быть, и будет. А вот насчет того, что парусники пойдут на слом, я ничего не слышал.

— Как можно, Владимир Васильевич, — заволновался Рядченко. — На слом! Бегали, хлопотали, парусов новых добились, белил две бочки достали. А мы сколько работали? Все судно ошкрабили, каждое пятнышко вылизывали, надраили «Ригель», как чертов глаз. Вон, с набережной посмотришь, душа радуется, как игрушечка стоит. А он хочет на слом! Вы что будете в Москве говорить?

— Я — за парусные суда.

— Вот правильно. Мы думали с вами посоветоваться. Ребята уверены, что вы «Ригель» в обиду не дадите, и хотели вас поддержать. Что если мы всей командой напишем в Москву? Ребята как услышали — гудят, а боцман через каждое слово матерится. У него, знаете сами, в привычке этого нет, а тут совсем расстроился. Что вы посоветуете с письмом?

— Не надо письма, Иван. Оно ничего не даст. Видимо, на совещании будет разбираться вопрос шире, не об одном «Ригеле». Так что, думаю, не надо.

— Смотрите, Владимир Васильевич, а то мы вас всегда поддержим. Раз, два и накатаем послание. Если надо и делегата от команды в Москву пошлем.

— Спасибо. Но пока ничего не предпринимайте. Послушаю, что на совещании будет. А так что же заранее говорить? Может быть, никто и не думает уничтожать наши парусники.

— Чтобы поздно не было. Обидно, если команду разгонят, а баркентину изрубят на дрова.

От наивного предложения Рядченко Нардин повеселел. Чувства одиночества и тоски, владевшие им, исчезли.

Совещание проходило оживленно. Выступали капитаны и преподаватели. Говорили, как лучше организовать практику. Мнения разделились. Некоторые предлагали проводить ее на современных транспортных судах, другие были сторонниками учебно-производственных кораблей, третьи убеждали, что только на парусниках можно достичь хороших результатов. Старались доказать свою правоту примерами, цифрами. В зале то и дело возникали споры. Председатель часто призывал к порядку.

После окончания прений из-за стола президиума встал высокий седой человек в морской форме.

— Ну, что ж, товарищи. Мы выслушали различные мнения. Видимо, скоро вопрос решится. Конечно, мы будем строить новые современные учебные суда. Они необходимы. Но правы капитан Нардин и те, кто говорил о том, что парусники надо беречь. Я согласен — они еще послужат, и списывать их на слом рано. Предложение о постройке большого нового парусно-моторного судна — интересное. Может быть, со временем будет у нас такое судно. У руководства есть кое-какие соображения по поводу модернизации и перестройки барка «Русанов». Вас устроит такое судно, капитан Нардин?

— Вполне, — весело отозвался с места Нардин. «Русанов» был одним из самых больших парусников в мире. Он долго стоял на приколе. Не находилось хозяина такому огромному парусному судну. Все боялись больших расходов, связанных с ремонтом и переоборудованием барка.

На этом совещание закончилось.

Обратно капитаны снова ехали вместе. Шведов остался недоволен результатами совещания. Покачиваясь на мягком вагонном диване, он раздраженно говорил Нардину:

— Не довели дела до конца. Нашлись все же защитники паруса. Я не говорю о вас. Вы известный консерватор и, я бы сказал, вредный романтик. Да, да, вредный. Тут все ясно. Но вот как Ермолаев, капитан, инженер, передовой человек, встал на защиту парусников — не понимаю. Он и подобные вам нанесли величайший вред курсантам. Из-за вас они еще несколько лет будут заниматься никому не нужным изучением парусного плавания, вместо того чтобы проходить практику на настоящих судах. Ну, ничего. Найдутся умные люди в министерстве…

Нардин с улыбкой слушал Шведова.

— У меня такое впечатление, Анатолий Иванович, что вы больше думаете о себе, чем о курсантах и их практике. Вам самому хочется командовать учебно-производственным судном, правда? Сознайтесь честно. Интересные рейсы, комфорт, заграничные порты, а?

Шведов покраснел.

— Много на себя берете, уважаемый Владимир Васильевич. В ясновидящие вы не годитесь. Ошиблись. То, что я говорил на совещании, — говорил вполне искренне. Считаю на сегодня парус вредной затеей.

— Ну а все-таки, если честно? Предложат вам роскошный учебно-производственный теплоход. Откажетесь? — подтрунивал над Шведовым Нардин. — Ну, говорите, говорите…

— Что вы ко мне пристали? — рассердился Шведов. — Не откажусь. Довольны? Не откажусь, потому что давно говорил: собирался и собираюсь уходить с «Алтаира». И давайте прекратим разговор на эту тему. Можете сидеть на вашем «Ригеле» хоть до поседения волос, если нравится.

Шведов залез на вторую полку, завернулся в одеяло и замолчал.

Нардин приехал на «Ригель» утром. Не успел он подняться на палубу, как его окружили моряки. Видно, что с нетерпением ждали приезда капитана.

— Как там решили, Владимир Васильевич? Что будет с «Ригелем»? Наверное, пришел нам конец? — неслось со всех сторон.

— Все в порядке, ребята, — успокоил их Нардин. — Будем плавать.

— Как же там дело было? — спросил боцман. — Шведов, наверное, против ветра шел? Расскажите, товарищ капитан.

— Ладно. Пошли в кубрик.

В кубрике Нардин уселся за стол, остальные расположились вокруг.

— Говорили там много, — начал капитан. — Анатолий Иванович выступал против парусников, доказывал, что они уже не нужны и практику надо проходить на современных теплоходах. Только это он разошелся — вдруг из зала вопрос: «На чем думаете курсантов учить, капитан? На лайнерах типа „Пушкин”?»

Нардин рассказал команде, как капитан теплохода «Кустанай» Перелещенко громил Шведова, доказывал, что первые судоводительские курсы обязательно должны проходить практику на парусниках, а не на больших современных судах, где курсанты могут пройти практику буквально не выходя на палубу, не познакомившись с морем по-настоящему…

— Правильно! Молодец! — воскликнул матрос Пачава. — Это не на баркентинах плавать. В хороший шторм на нашем «Ригеле» небо с овчинку покажется.

— Помолчи, Пачава. Рассказывайте дальше, Владимир Васильевич, — закричали со всех сторон.

— Ну, не обошлось и без курьеза. Кончил Перелещенко говорить, а один какой-то товарищ в форме с места иронически произносит: «Устаревшие взгляды. Такими темпами не успеем за развитием техники». Перелещенко к нему: «Простите, — говорит, — вы вот три нашивки носите, а тройной топовый узел сами завязать сумеете?» — Порылся в кармане и кусок веревки ему протягивает…

— Вот это капитан! — хлопнул ладонью по столу Рядченко. — Палец в рот не клади.

— Кончилось все тем, что парусники наши оставили в покое. Будут учить на них курсантов. До тех пор, пока баркентины уже совсем не состарятся. А еще, может быть, восстановят «Русанова». Вот так.

— Здорово! — восхищенно воскликнул механик. — «Русанов»! Такая громадина!

— Ну, это есть правильно, — удовлетворенно заметил Кейнаст. — Наши суденки крепкие. Поплавают. Только надо быть заботливый и не скупой хозяин. Смотреть все раньше. Можно уходить?

— Можно, — разрешил Нардин.

— Порядочек, — засмеялся, вставая, Рядченко. — Поплавает Анатоль на своем «Алтаире». Надо же такое придумать — на слом!

Моряки расходились довольные.