Бьянка
Ужин потрясающий.
На аперитив — оливки и миндаль из садов поместья с бокалом сладкого просекко.
В качестве антипасты предложена мясная тарелка с прошутто, салями и сливочными сырами с соседней фермы.
Первым основным блюдом становится паста с морепродуктами в сливочном соусе с изумительным белым вином.
Затем отбивные из ягненка с нежным мятным соусом, с гарниром в виде запеченных овощей. Красное вино, которое мы пьем, произведено на собственных виноградниках Розолини и отличается ярким вкусом — нотки лаванды, малины и шоколада.
На столе целое блюдо из сыра и созревших на солнце фруктов: нарезанных абрикосов, слив и груш.
И, наконец, греховно вкусный тирамису в завершение.
А разговоры!
Адриано и его братья рассказывают нам множество забавных историй о том, как они росли в поместье.
Как они разыгрывали друг друга и многострадальных слуг…
А однажды, когда Адриано было одиннадцать лет, они решили поохотиться на кабана.
История закончилась тем, что все мальчики забрались на дерево, а кабан пронесся под ними. Они просидели там до ночи, пока родители не поняли, что они пропали, и отправили на поиски отряд.
— Но они застрелили кабана, и через неделю мы ели его на ужин, — говорит Адриано.
— Даже если ты наложил в штаны, когда он за тобой гнался, — фыркает Массимо.
— ЭЙ! — кричит Адриано. — Может, мне стоит рассказать им о том, как ты пошел купаться голышом, когда тебе было пять лет, и та черепаха…
— ЛАДНО, ЛАДНО! — Массимо перебивает его. — Они не хотят об этом слышать.
— Нет, хотим! — смеюсь я.
Это вечер смеха, потрясающей еды и отличной компании.
А потом…
… все меняется.
Никколо прочищает горло.
— Алессандра, будь добра, отведи Бьянку и ее мать в гостиную. Нам нужно кое-что обсудить с синьором Леттьери.
Я вижу тень, которая пробегает по лицам обоих моих родителей — и особенно отца.
— Конечно, — говорит Алессандра, вставая.
Но я не двигаюсь с места.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— Просто некоторые подробности о ситуации во Флоренции, — небрежно отвечает Никколо.
— Я была во Флоренции с Адриано. Мне тоже хотелось бы узнать о ситуации.
— Это касается бизнеса. Если позволите? — с улыбкой говорит Никколо и жестом указывает на Алессандру.
Я смотрю на Адриано, который сидит рядом со мной.
Он наблюдает за мной нейтрально, как бы ожидая, что я буду делать дальше, но не призывая меня к тому или иному решению.
Я не рассказывала родителям о том, что произошло.
Они не знают, что в меня стреляли…
И они не знают, как близко я была к смерти.
Поэтому я говорю неясно…
Но я знаю, что Никколо прекрасно понимает, что я имею в виду.
— Я была там, в гостинице, — говорю я. — Я передала Адриано информацию, которая привела к моему отцу. После всего, что мне пришлось пережить, я думаю, что заслуживаю того, чтобы остаться в этой комнате.
Никколо, казалось, немного ошеломлен.
Адриано подавляет улыбку…
А через стол я вижу, как Алессандра одобрительно кивает мне.
Никколо смотрит на своего Дона.
— … она может остаться, — говорит Дарио. — Она заслужила свое место.
Гордость заполняет мою грудь.
И я чувствую, как рука Адриано сжимает мою под столом, как бы говоря: «Молодец».
— Я провожу синьору Леттьери в салон, — легко соглашается Алессандра. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, когда закончите, и мы все выпьем после ужина… хотя не вините нас, если мы начнем без вас.
Мама смотрит на отца, который ободряюще кивает, и выходит вслед за Алессандрой из комнаты.
— Хорошо, — говорит Никколо, как только они уходят. — Нам нужно действовать в ближайшие двадцать четыре часа, если мы хотим заполучить Меццасальма.
— Каков план? — спрашивает Дарио.
Никколо жестом указывает на моего отца.
— Меццасальма нужен синьор Леттьери… поэтому я предлагаю использовать его в качестве приманки. Чтобы выманить Меццасальма из укрытия.
Отец бледнеет.
Я знаю, что он считает, что они наконец-то показывают свои истинные лица…
Что Розолини ничем не лучше Агрелла.
Они используют его как пешку в своей игре.
А после того, как они спасают ему жизнь и оберегают его жену, кто он такой, чтобы сказать «нет»?
Поэтому я решаю сказать это за него.
Но как только я начинаю говорить, Адриано делает то же самое.
— Нет…
— Нет.
Мы оба смотрим друг на друга — и я благодарно улыбаюсь ему.
— Что значит «нет»? — холодно говорит Никколо. Не мне, а своему брату.
— Со всем уважением, — говорит Адриано спокойным голосом, — я хотел бы предложить альтернативный план.
Никколо смотрит на Дарио, затем снова на Адриано.
— Я слушаю.
— Позвольте мне вернуться во Флоренцию и выманить Меццасальма.
— И как ты собираешься это сделать?
— Я узнаю, где находятся его люди, и буду убивать их одного за другим, — говорит Адриано. — На трупах я оставлю сообщение: «Нам нужно поговорить».
— Это очень похоже на серийного убийцу, — весело говорит Никколо.
— Это привлечет его внимание.
— Да, но не так, как ты хочешь. Меццасальма не станет с тобой разговаривать. Он просто пошлет всех своих людей за тобой и либо поймает тебя и будет пытать, либо пристрелит, как бешеную собаку. Нет… нам нужна приманка. — Никколо указывает на моего отца. — И это он.
— Я хочу, чтобы синьор Леттьери был в безопасности, — парирует Адриано, его голос слегка дрожит.
— Как и все мы, но он в опасности, где бы ни находился. Мы можем сражаться во Флоренции, или здесь, на ступенях нашего дома, но не заблуждайтесь, сражение будет, так или иначе. Любые представления о том, что здесь он в безопасности, пока Меццасальма ищет его, — иллюзия.
— Со всем уважением, — говорит Адриано, все больше и больше напрягаясь, — но нам нужно найти другой способ.
— Я это сделаю, — говорю я.
Все глаза за столом вдруг смотрят на меня.
— Нет, — яростно возражает отец.
И в то же время Адриано говорит.
— НЕТ.
Но я игнорирую их обоих и сосредотачиваюсь на Никколо.
— Если они увидят моего отца, то убьют его. Они не будут терять времени, а просто пристрелят его. Но меня они будут рассматривать как разменную монету. Они не будут пытаться меня убить. Они захотят сохранить мне жизнь, чтобы заставить моего отца сдаться.
Никколо поднимает брови и склоняет голову набок.
— Это хорошая мысль.
— К тому же, если это тот человек, которого я видела в модельном агентстве…
— Какой человек? — спрашивает Никколо.
За всей этой суматохой я забыла, что не рассказала им о человеке с жестокими глазами.
— Она видела какого-то парня, который приходил к Батисте Агрелла за несколько часов до событий в гостинице, — поясняет Адриано.
После того, как я отвечаю на все вопросы Никколо, он сговорит.
— Значит, ты, возможно, единственная, кто когда-либо видел Меццасальма.
— Да.
— Это еще лучшая причина для того, чтобы ты стала приманкой.
— Нет, — решительно возражает Адриано. — Мы даже не знаем, видела ли она именно его!
Никколо уже собирается ответить, когда начинает говорить мой отец.
— Я сделаю это, только не впутывайте в это мою дочь.
— Нет, папа, — тихо говорю я. — Ты знаешь, что я права.
В его глазах стоят слезы, когда он качает головой.
— Паперотта…
— Прости, но ты слишком глубоко увяз. И больше не можешь делать выбор за меня. Не после того, как ты принял столько плохих решений за всю мою жизнь.
Я вижу обиду на его лице, и это убивает меня.
Но я не собираюсь ставить его в ситуацию, в которой он может умереть.
По крайней мере, у меня есть шанс, как бы сильно папа этого не желал.
К сожалению, единственным способом заставить его замолчать, было напомнить ему о том, как он подвел меня в прошлом.
Как бы больно ни было видеть его реакцию.
Но это срабатывает.
Он просто сидит с выражением стыда на лице и больше ничего не говорит.
Но Адриано не закончил.
— Нет, — говорит он. — Я не собираюсь снова подвергать тебя опасности…
— Во Флоренции я каждую секунду была в опасности, но ты меня уберег. И ты снова будешь рядом со мной, защищая меня.
— Но…
Я сжимаю его руку под столом.
— Вместе, несмотря ни на что… так? — шепчу я.
Адриано выглядит совершенно ошарашенным.
И больше он ничего не говорит.
— Вас будет не двое, — произносит Никколо. — Вся наша организация будет поддерживать вас. Нам нужно будет укрепить дом, чтобы защитить его от нападения, но это будет недостаточно. Мы пошлем с тобой всех свободных людей.
— Ты не должен приказывать им, — говорит Адриано. — Это должно быть добровольное решение…
— Тогда позволь мне быть первым, — предлагает Массимо. — Я поеду с вами.
Как только Массимо это говорит, клянусь, Адриано выглядит так, будто он поперхнулся.
— Я тоже, — с улыбкой говорит Ларс.
— И я, — добавляет Валентино.
— Я с вами, — продолжает Роберто.
— Нет, — огрызается Никколо, — мы не пошлем бухгалтера вместе с солдатами!
— Эй… — протестует Роберто, его чувства задеты.
— Я поеду, — говорит Дарио.
— НЕТ, НЕ ПОЕДЕШЬ! — кричит Никколо, ударяя по столу. — Ты не ставишь короля на переднюю линию шахматной доски! Ты можешь иметь оружие и охранять Леттьери, но ты НЕ поедешь во Флоренцию!
— Ладно, — вздыхает Дарио.
Никколо смотрит на Дарио так: —о чем, черт возьми, ты думаешь?!
Затем он снова поворачивается к Адриано.
— Дело вот в чем: как только ты выманишь Меццасальма, ты не должен позволить ему узнать, что отец Бьянки у нас, и не должен позволить ему понять, что мы уже знаем о Риме, Венеции и прочем. Иначе все будет кончено.
— Но ты уже сделал кучу звонков их консильери, — протестует Адриано. — Если Меццасальма поддерживает с ними контакт, разве не будет очевидно, что мы знаем?
— Нет, потому что я замел следы. Я обзвонил всех консильери во всей Италии. Очевидно, что генуэзцы с нами, потому что Алессандра — их внучка, а вот остальные — на волоске. Кто-то нейтрален, кто-то не поверил, кто-то сказал, что верит… но только Рим, Венеция, Сицилия, Неаполь и Милан не захотели со мной разговаривать. Так что не сообщайте Меццасальма, что МЫ знаем, почему они не хотят со мной разговаривать.
— Хорошо.
— У меня есть одно условие, чтобы стать частью плана, — говорю я.
Никколо поднимает бровь.
— Какое?
— Что бы ни случилось… вы должны обеспечить безопасность моих родителей. До конца их жизни, если понадобится.
Никколо одаривает меня крошечной улыбкой, которую я расцениваю как уважение.
— Дон Розолини?
— Считай, что сделано, — говорит Дарио. — Я клянусь в этом своей семьей и жизнью моих будущих детей.
— Тогда я согласна, — говорю я.
— Дон Розолини, — хрипло говорит мой отец, — прошу вас, я умоляю вас…
— Ваша дочь права, синьор Леттьери, — ровно отвечает Дарио. — Ее план — лучший. И вы не должны отвергать жертву, которую она готова принести ради вас.
— Сэр, ни один отец не должен хоронить своего ребенка, — говорит папа, и слезы текут по его щекам.
В этот момент мое сердце обрывается.
— Я согласен, — тихо отвечает Дарио. — И я никогда не хотел бы хоронить своего брата… но он готов рисковать рядом с ней. Так что мы оба должны уважать их желания.
Моему отцу нечего на это сказать.
— Что ж, — говорит Никколо, — я понимаю, что это не самая радостная нота, но предлагаю присоединиться к Алессандре и синьоре Леттьери в гостиной. Мы с Дарио поговорим с Адриано и Бьянкой утром, когда я еще раз обдумаю план. А пока давайте постараемся забыть о завтрашнем дне и просто наслаждаться сегодняшним вечером.
— Сначала я должен поговорить с дочерью, — просит отец.
— Это твое право, — отвечает Никколо.
— А потом мне тоже нужно поговорить с ней, — мрачно говорит Адриано.
— Не знаю, есть ли у тебя это право, но пусть будет так, — разрешает Никколо. — А теперь пойдемте к дамам, пока они не начали думать, что мы затеяли что-то нехорошее.