Божьим промыслом. Пожары и виселицы

Глава 31

Солдаты привели одного человека, тот был изрядно мят, бос и в разорванной одежде. Видно было, что с ним обходилась неласково. Бровь рассечена, губы разбиты в кровь.

— Вот, ехал в телеге на восток, одет был как мужик, — Брюнхвальд указал на него с улыбкой: вот, полюбуйтесь, генерал. — Увидал наш конный разъезд и хотел свернуть по какой-то дороге в горы, да ребята, не будь дураки, его нагнали. Сначала начал врать, дескать, мужик местный, да вот только мужики местные не носят сапог. Кавалеристы сразу у него приметили хорошие сапоги, а ещё приметили, что с них шпоры сняли.

— Пытался, значит, врать? — удовлетворённо произнёс генерал. Он не мог того сказать доподлинно, но казалось ему, что вчера во время схваток тут, во дворе замка, он эту физиономию уже видел, хоть была она сейчас изрядно опухшей от побоев. Но Волков решил проверить свою догадку.

— Ты меня, конечно, не помнишь, я в шлеме был, и забрало было опущено, а вот твою морду я вспоминаю. Ты дрался со мною тут.

Побитый ничего не ответил, только вздохнул тяжело, опустил голову, тем самым показав разбитое в кровь темя. И отказом говорить или как-то опровергнуть слова Волкова как бы подтвердил его догадку.

— Сначала было запирался, — продолжал полковник удовлетворённо, — юлил да выкручивался, но потом заговорил и всё стал признавать.

— М-м… — произнес генерал задумчиво, и тут же решил проверить разговорчивость пленного. — А где же господа твои?

Генерал, признаться, думал, что солдат скажет, что господа подались на запад под крыло горцев, где теперь будут в безопасности, но тот вдруг заявил:

— Да тут рядом они, за горою, в Мемминге были, когда я отъехал.

— Так Мемминг — это вот тут где-то, — барон указал в сторону северо-запада. — За той горой?

— Да-да, — соглашался пленный, — там они были.

— А ты куда ехал? — спросил генерал; он думал, что пленный вёз какую-то весть, но какую, куда, кому?

— Дорогу разведывал, — ответил пленный.

— Шпионил, значит? — возможно, генерал ошибся про послание. — Для войска горцев?

— Нет, не для горцев, — ответил побитый. — Господам нужно было срочно в Туллинген. И они хотели мимо вашего второго отряда проскочить, хотели не попасться ему. А вы разъезды по дороге пустили, вот они и боялись.

«О да… Карл Брюнхвальд без передовых разъездов давно уже своих людей не водит».

— И что же, колдуны да ведьмы боялись, что мои люди их распознают? — не очень-то верил ему генерал.

— Не знаю, — нехотя отвечал солдат, — до вас они никого не боялись, всех могли одурачить, запутать и погубить, а вы… Вас, говорят, «Инквизитором» прозывали, они того раньше про вас не знали; если бы знали, так сразу в кантоны ушли бы, у них там друзей хватает. Но они не ведали, кто вы, вот у них с вами не задалось, они и стали бояться. А ещё вы госпожу Агнежку порубили, ей лекарь добрый нужен… Ну или знахарь, колдун; у них есть такой знакомец в Туллингене, вот они туда и хотели ехать. Но там ваш второй отряд шёл, и они меня вперёд пустили, чтобы дорогу посмотрел для них.

— Подлый ты ублюдок! — воскликнул Брюнхвальд. — Почему же ты сразу мне про то не сказал?

— Так вы про господ у меня ничего и не спрашивали, — бурчал невесело слуга колдунов.

— Вот какая незадача, — полковник обернулся к генералу. — Мы на марше были, долго расспрашивать его я не мог, так ещё он и отнекивался поначалу, — Карл действительно расстроился, что упустил колдунов. — Теперь они уж точно уже проехали на восток к Туллингену, — он вдруг оживился. — А может, послать за ними? Если у них раненая, то с телегой-то они быстро не поедут.

Волков на то лишь рукой махнул.

— Дело к вечеру идёт, они уже далеко; пока догоните, так уже стемнеет, и отряд нужно слать изрядный, тут везде их люди, да и коней у нас свежих нет.

В общем… Убежали колдуны, ну и ладно. Если быть честным, то больше его интересовало кое-что другое, например, всё ли своё имущество колдуны увезли с собой; и почему-то думалось генералу, что всё вынесенное ночью из замка увезти они вряд ли могли, и поэтому он начал расспрашивать пленного:

— А как же вы ушли из замка? Ворота же я не дал вам опустить? Вы и коней всех побили, даже хороших…

— Так и ушли через тайный ход, через темницу, через подвал, там дверь есть незаметная возле мертвяка прикованного, — объяснял пленный без запинки.

— А ход тот ведёт в ущелье никак? — догадался генерал.

— Ага… В ущелье, — кивал разбитой головой солдат колдунов. — А дальше там тропа есть по западному склону, она за стену выводит, там господ уже лошади ждали, их мужичьё местное привело, и телеги были под вещи унесённые, но всё равно на все вещи места в телегах не хватило, кое-что в ущелье пришлось оставить.

То были хорошие новости, но Волкова интересовало главное, и он сразу оживился:

— Серебро! Серебро господа с собой увезли?

— Нет, — покачал головой пленный, чем сильно порадовал генерала. — серебро в доме старосты в Мемминге осталось.

В общем-то, это было как раз то, что хотел слышать, о чём хотел знать Волков. От этого у него даже настроение улучшилось и появилась живость, которая пропала после тяжкого дня и неспокойной ночи. Он, словно гончая, почуявшая кабана, хотел уже начать выспрашивать, как подойти к деревне, чтобы остаться неприметным, но побитый ему сообщил:

— Господа с собой только золото увезли да украшения.

«Жаль, конечно», — и барон решил пойти за серебром — за ним бежать не нужно. Тем не менее он уточнил:

— А не своруют ли то серебро?

И тут пленный едва не рассмеялся:

— Да кто же осмелится в ущелье Тельвис у господ воровать? Нет, — он покачал головой. — Они за одну уворованную свечку со служанки кожу сняли, причём она была жива до самого конца, пока её шкуру от ног не соскоблили. Палачи у господ лучшие. Так что всё то серебро горцев дождётся.

— Горцев? — удивился Брюнхвальд. Он поглядел на генерала.

— Да, колдуны позвали горцев в помощь против нас, — сообщил ему генерал. — Но сколько их будет, мне неизвестно. И думаю, что пара дней, пока они подойдут, у нас ещё есть, — он взглянул на пленного. — Есть у нас пара дней до прихода горцев, что скажешь?

— Не знаю я, господин, кто знает, как они соберутся, но идти им сюда пешком два дня точно.

— Ну, собираются они неспешно, — прикинул Брюнхвальд, — пока эти дикари оповестят друг друга, пока со своих гор слезут, пока собьются в кучу, мы уже давно внизу, в Цильской долине будем. Тем более что дорога всё вниз пойдёт, и с пушками у нас хлопот не будет.

«Да, дорога вниз… До Циля быстро дойдём».

С этим Волков был согласен, вот только… Он встаёт, подходит к пленному, пристально смотрит на него и спрашивает:

— А ты, ублюдок, наверное, пожить ещё желаешь?

— Так это… — отвечает тот не очень-то весело, — … оно пожил бы ещё малость какую.

— Ну так поживёшь, я тебя отпущу, — вдруг говорит генерал.

Избитый поднимает на барона глаза. И сразу интересуется:

— Если что?

— Если поможешь мне, — отвечает ему генерал.

— А что надо-то? — в пленном постепенно оживает надежда. — Вы уж скажите, господин.

Но Волков не спешит, он какое-то время смотрит на пленного, причём ни один из присутствующих офицеров также не издаёт ни звука, и лишь барон продолжает:

— Ты сказал, что дорога в Мемминг всего одна.

— Большая одна, а сколько там троп в горы ведёт, так я того не ведаю, я же не местный.

— А дозор перед деревней выставлен?

— Выставлен. Как зашли мы в деревню, так Новотны распорядился секрет на пригорке, на въезде перед деревней поставить, — вспоминал пленный. — С того пригорка всю дорогу видно.

— А скрытно к тому секрету подойти можно? — интересуется генерал.

— Не знаю, господин, я тот секрет только издали видал, знаю, где он, и всё, а как к нему подойти… — пленный качает головой.

— Сколько людей в секрете?

— Двое.

— На ночь четверо будет, — предположил Дорфус.

И Волков, согласившись с ним кивком головы, продолжил:

— Лошадь при секрете есть?

— Есть, была, — отвечал пленный.

— А дом старосты где, каков он?

— Первый дом в деревне, в самом низу. Самый большой и с забором. На въезде стоит, — рассказывал солдат колдунов. — Увидите его — так не пропустите.

— А как тебя зовут солдат? — вдруг интересуется барон.

— Гифлеор, господин, Франц Гифлеор, — отвечает солдат.

И тут генерал и говорит ему так вкрадчиво:

— Вот что я тебе скажу, Франц Гифлеор: поможешь мне господское серебро забрать, так отпущу тебя живым и невредимым.

— Ох, господин, — выдохнул солдат.

— Чего? — Волков заинтересовался этим его ответом, так из сказанного ничего не было ясно.

— То ли не знаете, с кем вы дело имеете, то ли человек вы храбрости необыкновенной, — отвечает ему пленный.

— Дурак, — говорит ему генерал и ухмыляется, — на кой чёрт нужна солдату какая-то храбрость, когда речь идёт о десяти пудах серебра, тут истинному солдату и одной жадности довольно будет. А ну, говори, сколько солдат в древне. Много?

— Да откуда там многим быть? — стал говорит пленный. — Новотны да человек шесть ещё. И те перепуганы вами. А сержант Хабэк, что приехал с западной заставы с семью людьми, так он с господами в охране поехал в город.

— А мужики? — продолжал Волков. — Тут горы, людишки свирепые, как в кантонах? Мужики не встанут за господское добро?

— Уж не думаю, здешний мужик зажиревший, а в кантонах мужик беден, там земли на всех не хватает, оттого зол и любит драться, — рассуждал Франц Гифлеор. — Уж не думаю, что они возьмутся за вилы, как вас увидят.

Может, так и было, а может, ублюдок и врал. Поэтому генерал спрашивал дальше:

— Сколько дворов в той деревне? Многодетны ли семьи? Много ли лошадей? Есть ли оружие в домах?

— Ну… — пленный сразу не ответил, стал вспоминать. — Ну, дворов в той деревне… ну… дюжин пять, может, и шесть. Мужик зажиревший, многие из Мемминга при замке служат или служили, скота там всякого в избытке, лошади хорошие в каждом доме, и не одна. А оружие… — он покачал головой. — В тех домах, что я был… Нет, не видел.

— Там десять пудов серебра? — на всякий случай уточнил Брюнхвальд.

— Сундук восемь человек едва несли, — вспомнил Волков. — И вообще эти колдуны были весьма зажиточные, — и он кивает на раскрытый сундук, что до сих пор валяется тут же возле конюшен. И снова смотрит на пленного. — Ну так что, ты будешь мне помогать?

— Ну, а куда же мне деться, — тот опять вздыхает.

Волков ни объяснять пленному что-то, ни запугивать больше не собирается, тот и так понимает, что с ним будет, если он вздумает чудить или врать.

Генерал делает знак увести побитого, а сам садится на своё место. Ну вот, опять он чувствует то возбуждение, которое бывает у него перед хорошим делом. Одна за другой в его голове родятся мысли, простые и последовательные. Перво-наперво обозы и пушки. Он смотрит на своего товарища.

— Карл, где вы оставили пушки?

— Час пешего хода отсюда вниз. Там хороший склон нашёлся: и стоять удобно, и подобраться к орудиям сложно, и коней есть где выпасти. Как раз на полдороге снизу к замку. Хаазе за старшего, с ним я оставил двадцать солдат и шесть мушкетёров с хорошими сержантами. Приказал, если надобно будет сделать нам знак, чтобы палил из пушек. Здесь слышно должно быть.

— Хорошо, нужно туда же и всё взятое тут начать спускать до темноты, — сразу распорядился генерал. — В этих горах с обозами непросто. Так что в Мемминг пойдём без обозов.

— В ночь? — сразу спросил Дорфус.

— Да, чтобы к утру быть.

— Господин генерал, — заговорил Нейман. — Ещё днём хотел вам сказать, что мы всего не увезём. Телеги-то есть, а коней у нас мало.

— Ничего, увезём что только можно, — отвечал ему генерал, — тем более вниз поедем, а там, как спустимся, на большой дороге деревни есть, в них коней возьмём, а ещё возьмём в Мемминге. А для вас, капитан, будет дело.

— Что за дело, господин генерал? — сразу заинтересовался Нейман.

— До утра к Меммингу подойдём, — стал объяснять ему Волков, но капитан и сам додумался:

— Секрет сбить надо будет?

Нейман был силён и в ратном деле умел, а среди солдат и товарищей славился своей смелостью. Он был не сильно грамотен, но Волков не знал такого, кто в его отряде мог бы справиться с подобным делом лучше.

— Да, надо будет сбить секрет, чтобы людишки те шума не подняли при нашем подходе. Чтобы челядь колдовская не разбежалась. Как подходить к деревне будем, вы выдвинетесь вперёд с разъездом и найдёте тот секрет.

— Что ж, то мне по плечу. Тогда мне надобно с пленным ещё поговорить, — разумно пожелал капитан.

— Поговорите, поговорите, друг мой, только ласково, я всё-таки обещал ему жизнь.

А когда Нейман ушёл, он обратился к оставшемся с ним полковнику Брюнхвальду и майору Дорфусу:

— Господа, вы всё слышали, я хочу забрать то серебро, что колдуны вынесли ночью из замка, оно находится в соседнем селе, что недалеко отсюда… Говорят, полдня пути пешего. То есть если выйдем в ночь, к утру будем там. Давайте определимся с нарядом сил, подумаем, сколько людей нам потребуется в этом деле. Притом что я не знаю, сколько будет у нас врагов, не знаю дороги, по которой нам придётся идти ночью и без обоза.

— Ну, раз так, — заговорил Дорфус, почёсывая себе лоб, — первым делом нужно поглядеть, сколько у нас свежих коней. Хотелось бы уже сейчас выслать вперёд разъезд, и чтобы вёл его капитан Мильке. Чтобы чуть узнать дорогу, чтобы ночью не сбиться с пути.

— Пока Мильке занят, займитесь вы подготовкой разъезда, майор, — сразу одобрил его мысль генерал.