Царица Несчастий. Часть 1

Глава 2

И вот, уже минуло два дня с того момента как я впервые вдохнула воздух этого мира. Казалось бы, всего каких-то два дня, однако впечатлений от них у меня море. Если же попытаться вспомнить что меня так зацепило за это время, то лучше начать объяснения с самого начала.

Сперва я получила нагоняй от тёти Лами, сразу как та пришла в себя после произошедшего. И за что! За пощёчины? Как бы не так! За то, что взяла в руки ту треклятую дощечку с рунами. Оказалось, их местный Ведун, по-местному знающий или ведающий (в голове моей всплывало сразу несколько слов при его упоминании), запретил давать мне что-либо, наделённое знанием. Да, именно знанием. Не силой, не энергией — артефакты здесь считались живыми проявлениями знаний, пусть и были всегда рукотворными. Почему такое странное переплетение понятий уживались вместе я не могла понять довольно долго, пока наконец не выспросила осторожно об этой теме поподробнее. Десяток наводящих вопросов на косвенные темы дались мне на первый взгляд просто, и надеюсь незаметно. Но так или иначе информацию я получила, и вот что поняла в итоге.

В деревне, почти в любой в этом регионе, всегда есть кто-то из старших, кто владеет знаниями. Такой человек вроде местного знахаря, мудреца или колдуна решает споры, лечит людей, мастерит рунные артефакты (решила для себя так их называть, а не то совсем могла запутаться), и заодно учит одного-двух учеников из наиболее надёжных семей. В чём суть ценза на обучение? А в преданности местному правителю, разумеется. Власть здесь, как я догадалась (и надеюсь правильно), удерживают путём установления монополии на знания и критически важную информацию. А потому передавать знания кому-либо можно только с разрешения лорда земель! Что будет за ослушание спросить не осмелилась, но и так понятно, что ничего хорошего.

И вот такой Ведун, имя которого Мироха (тот самый что пиявок ножом срезал с местных жителей и прижигал ранки), и вóзрасту который был уже весьма почтенного, запретил всем в деревне давать мне какие-либо «инструменты сакральных знаний». Почему? Зачем? Чего опасается? Тётя не знала, а я не осмелилась углубляться в расспросы. Но по намёкам из контекста в прозвучавших ответах сделала предположение, что причина не в проклятье. Точнее не только в нём, а в первую очередь в моём происхождении. Вроде как отец мой (хозяйки моего нынешнего тела) был особенным, и таким как он давать в руки вещи, наделённые знаниями, нельзя. И ведь отец девочки, тело которой я заняла, и правда был пришлым, не отсюда и даже не из местного народа, что и объясняло странный цвет моих глаз. Тётя Лами и её дочь, к примеру, имели цвет глаз весьма обычный для местных — серо-зелёный. Зато телосложением девочка пошла в мать, чем и объясняется весьма значительная округлость фигуры уже в шестнадцать. Вообще быстро местные девки взрослеют — в четырнадцать их уже обычно замуж выдают. Ну или отправляют лорду земель в качестве налога, и такое тут оказывается есть. Не на убой конечно, нет. В услужение — считай работать подстилкой дворовой, ну и работу делать какую-нибудь. Так себе судьба на мой взгляд, но местные девочки за почётное право уехать поближе к цивилизации чуть не на кулаках обычно дрались. И ничуть их не волновало, что придётся спать с тем, с кем скажут — ведь и тут, и там будут драть немилосердно. Так что уж лучше на льняных простынях, в чистоте да в сытости это будет происходить, чем в бесконечной работе на земле, да среди дерьма домашней скотины.

Не мои рассуждения — тёти Лами. Но кто я такая чтоб сомневаться в её правоте? Я ведь здесь и года не прожила ещё. А летнее время считай пока словно сказка — ни голода нет в деревнях, ни серьёзных болезней. И лес родит всякие блага, и рыба исправно ловится, и птица кое-какая водится в лугах — умереть с голоду сложно. К слову, очень тётя переживала за народившихся нынче деток: многие ли погибнут зимой? Жуткая ситуация: задаваться не вопросом «все ли выживут?», а вопросом «много ли умрёт?». Похоже варианта без жертв здесь и не бывало ни разу…

Но я отвлеклась опять. Так вот, вспомнив о запрете деда Мирохи, и поняв, что она его грубо нарушила с перепугу, тётя не на шутку разозлилась как на меня, так и на саму себя. Но досталось в первую очередь конечно мне. Не буду говорить, как меня ругали, но было неприятно, хотя и терпимо. Однако я на неё всё равно не сержусь — перепугалась всё-таки тётка! Да и во время разноса я умудрилась узнать много мелких нюансов местной жизни, что тоже в плюс.

Хотя всё это произошло уже после того как меня накормили, да печь растопили, и я наконец увидела, как при такой конструкции борются с дымом. Оказалось, почти никак! Пока дрова горели, нагревая камни, обмазанные глиной, мы находились на улице, попросту рассевшись на солнышке, а дым в это время чрез окно и открытую дверь выходил наружу. Когда же остались одни угли в топке, двери и окно затворили наглухо, открыв под потолком вью́жку[3], заткнутую деревяшкой, обмотанной тряпкой, а свет в доме нам снова создавала тонкая лучина. Этакая система вентиляции и обогрева времён тринадцатого века, ну хоть помогает не угореть по неосторожности, и то хорошо.

Почесав со мной языком как следует на все затронутые темы, тётя Лами и её третья дочь Лизка наконец ушли, оставив содержимое корзины мне, при этом сложив этот нехитрый провиант в деревянный ящик с крышкой. Оказалось, что он всё это время был под кроватью, где было постоянно прохладно, а я-то его и не заметила. Зато там внутри всё ещё хранилась кое-какая лишняя еда, чему я откровенно порадовалась! Голодать в мои планы совсем не входило.

Без происшествий правда опять не обошлось. При выходе из моего покосившегося домика обе они, и тётя Лами, и Лизка, умудрились стукнуться головой о притолоку. Опять что ли мои несчастья на них навалились? Но вроде после этого к себе домой они ушли нормально, выбрав дорогу через зáводь, где была широкая запруда с мельничным колесом, по которой можно было даже ходить (с их объяснений, сама-то я не видела ещё). Петля конечно выходила до деревни, но лучше так чем через ручей с пиявками — доски-то обвалились.

Как только я осталась снова наедине с собой, то в первую очередь обдумала всё что услышала от моих нежданных гостей. Вроде и сказано было немало, а всё равно многое оставалось для меня тайной. В первую очередь хотелось знать кто был отцом местной девушки, и чья кровь так волновала Ведуна, а главное почему? Во вторую очередь хотелось понять, как тут устроена жизнь и какие законы действуют на территории местного лорда. Или скорей стража, как его называли на местный манер. Почему стража? От кого? Да и вообще, есть ли они тут, эти законы? Или кто сильнее тот и прав?

В третью очередь хотелось понять где я вообще нахожусь: тип климатической зоны, близость к морю или крупной реке, наличие крупных и не очень городов рядом, есть ли соседи и насколько они воинственны? Не хотелось бы попасть в плен к каким-нибудь кочевникам, закончив свою жизнь переходящей из рук в руки «дыркой». Фу! Судьба похуже смерти, уж я-то могла это представить — сколько исторических описаний читала в своё время. И о тёмных веках в Европе и об эпохе возрождения, и о судьбе Руси в разные времена. Везде участь женщин проигравшей стороны была печальна. Где-то более, где-то менее, но факт на лицо — мы, женщины, во времена «честной стали» всегда были трофеем. Неприятно, но факт… Хотя детям было ещё хуже — маленьких да слабых, не способных пережить дрогу в плен, сразу убивали.

«И никаких тебе правозащитных организаций, цивилизованного запада и судов по правам человека. Дали кусок железа в руки и крутись как хочешь! Не можешь? Значит покорись тому, кто сильней. И не важно какого ты полу и возраста. Вот только женщина завсегда физически слабее мужчины при прочих равных условиях, а потому и проигрываем мы в этой схватке почти всегда» — думала я отстранённо, уже который час пытаясь решить, что делать дальше.

Тыкаться бездумно куда придётся было просто опасно. Даже банальное путешествие до ближайшего города уже смертельный риск, особенно для одинокой женщины. Да и кто-то ждёт меня там? В городе? А городская преступность? С ней как быть? Со стражей, что от банды в это время вряд ли сильно отличается…? И вообще, существуют ли уже города?

А ведь если подтвердится моё предположение, что я теперь несу окружающим беды, меня отсюда просто изгонят! Да я, по сути, первая здесь кандидатка на изгнание или забоя камнями. Людям в столь тёмные времена достаточно простого намёка на мистику или опасность своей семье, чтобы начать действовать радикальнейшим обозом. Сжигание «ведьм» в тёмные века на кострах Европы тому подтверждение. Там даже простой зависти было достаточно для «неопровержимого» обвинения в колдовстве. Слишком красивая? Мужей чужих уводишь, просто взглянув умело? Значит ведьма! А если ещё и цвет волос рыжий, то там вообще без вариантов. И не важно, что у мужиков этих жёны толстые, некрасивые и неухоженные, и от таких грымз любой захочет сбежать к молодой да симпатичной — они ведь уважаемые члены общества! А значит не могут лгать…

«Что-то моё будущее выглядит всё более мрачно…» — думала я ложась спать в свою первую ночь в новом мире, — «Может всё же обойдётся без насилия, рабства и смертей, а?»

*

Второй день ознаменовался тем, что я, не успев толком проснуться, была вынуждена спешно искать туалет, ну или какую другую выгребную яму, ибо природа звала! Это вчера я вся легкомысленная и задумчивая запросто забыла о бренности бытия, не уделив этому вопросу своего драгоценного времени. А сегодня извольте! Посидеть в задумчивости некоторое время — это наиглавнейшая задача любого человека с утра. Но вот беда, туалета-то и нет… Пришлось искать подходящий кустик, и надо сказать расчёт оказался верным — кое-где были явные следы копания ямок и последующего их засыпания. Так вот как тут был устроен туалет у Бести!

Найдя жутко дурную деревянную лопату (как и ожидалось, железо тут в дефиците), я тем не менее сумела обустроить новое место прежде чем описалась. Грубовато конечно сработала, но на первый раз было терпимо. Правда в лесу ещё и кровососущие мошки с утра лютовали, так что попку они мне изрядно понадкусывали. Но дело я своё сделала, в очередной раз пожалев об отсутствии туалетной бумаги. Но вспомнила о ручье, где можно было (пусть и очень осторожно) подмыться, так что кое-как смирилась.

Тётя Лами обещала, что зайдёт за мной с утра, когда придёт время работать. Нет, на этот раз никакого белья — к воде меня решили более не пускать. Но зато в полях вдоль реки (ага! река всё же есть!) было чем заняться, к чему я и готовилась морально всё утро. А ведь как я поняла из разговора о сегодняшнем дне, уходить отсюда самостоятельно мне запрещалось. С самого детства! Ну то есть не мне, а Бести, но мы теперь одно целое, так что её жизнь теперь моя, и больше я нас в своих мыслях разделять не буду — мозги целее будут. Так вот, на какую-либо работу водила меня тётя, и сегодня она обещала снова за мной зайти…

Однако тётя Лами так и не появилась…

Я прождала почти до полудня, но затем решила, что в планах её просто что-то поменялось, и чтобы не болтаться как… кхм… определённая субстанция в проруби (как говорила бабушка Лада, когда сильно злилась), принялась и дальше наводить порядок в своих владениях.

Но даже занятие прополкой и уборкой не помогали отделаться от негативных мыслей, связанных с новым миром. В первую очередь о моей собственной гигиене. С самого утра меня всё больше раздражал неприятный привкус во рту, в том числе медный (где-то кровоточили дёсны), ощущение грязи на теле, пыль, оседавшая везде, даже в самых укромных местах, которые начинали из-за этого дико чесаться! А ещё под грудью я постоянно потела. Просто беспрестанно! Раньше и подумать не могла насколько это раздражает, думала девочки с большой грудью приукрашивают, но нет… всё именно так, как они говорили. И даже хуже. А ещё удручала невозможность носить трусики (их просто не существовало в гардеробе местной современно девушки), отсутствие лифчика для этих неудобных в эксплуатации сисек, и самое главное, отсутствие мыла! Даже воду вскипятить сумела в старом чугунке, раздув вчерашние угли ночью. Но мыло! Мыла не было… Вроде как читала что в прошлом можно было мыть голову золой (ещё и вода колодезная становилась мягче от неё), или чистить зубы древесным углём и разжёванной до мягкого состояния деревянной палочкой, но проверить шанса не было. Да и сомневаюсь я что помню всё верно…

Так и прошёл мой второй день в новом мире: в мелких трудах и большой тоске по бытовым радостям развитой цивилизации. А на утро третьего дня явился он — дед Мироха.

— Здрава будь, молодая хозяйка, — как и все до него, сильно пожилой мужчина в кожаных сапогах, в прямых суконных штанах серого цвета и в весьма сносно расшитой бело-серой рубахе, подвязанной зелёным плетёным поясом, вошёл в мой покосившийся домик, с запасом наклонившись при этом в дверном проёме. К счастью в этот раз никаких неудач на гостя не пало, что немало меня обнадёжило.

— Доброго утра… — я даже как-то растерялась, увидев мужчину рядом. Нет, я мужчин не боюсь, и в ступор при виде их не впадаю, но вот о манерах местных понятия ни малейшего не имею! Старшим надо кланяться? Жать руку? Может сразу на колени падать и ноги целовать?! Да он ещё и Ведун — это ведь вообще уникальный статус в масштабах деревни, а я ни малейшей мысли на этот счёт не уловила за один единственный разговор с тётей Лами. Что мне делать!? Этак ведь я мгновенно засыплюсь — сразу поймут, что я не Бести, а неизвестно кто. Ещё не дай бог сожгут на костре как ведьму…!

— Я… эм…

— А ведь ты не разумеешь что делать, коли к тебе пришёл в гости пожилой муж, а? — слова старика меня аж в пот бросили, и ведь щурится так хитро прохиндей седой, недобро так смотрит. Вроде как мясник на тушу коровью — где бы жилы подрезать, да как лучше выпотрошить.

— Я прошу прощения, если обидела вас, но всё что я помню, это как меня несли в дом. Помню, как выплёвывала воду из груди, и как с трудом встала с постели… Но я не помню, что было до этого. Не помню, как жила здесь, чем занималась и даже как правильно готовить пищу. И конечно я не помню правил гостеприимства, а о том, что меня зовут Бести узнала от тёти Лами, при том случайно. Я вообще не понимаю, что со мной происходит, — промямлила я как можно более правдиво, стараясь выглядеть виноватой и устыдившейся. Я уже давно опасалась похожего разговора, и потому прикидывала в голове варианты монолога. Но не думала, что момент настанет ТАК скоро! Аж сердце из груди рвалось, настолько разволновалась.

Старик почесал коротко стриженную бороду, втянул воздух заросшими широкими ноздрями, и чему-то сам себе кивнул.

— Чудная ты. Вроде и не брешешь, а всё равно не верю тебе… — и снова замолчал, без разрешения пройдя внутрь комнаты и сев на лавочку, при этом оставив меня стоять. Но оно наверно так и должно быть по местным правилам, — А скажи-ка мне, отчего в ближайшем к твоему перелеску дворе деревни, тому где чета Киравы и Сенки живут, уже трое детишек ноги поломали, корова брюхо распорола о топор, рухнувшая поленница самого Кираву чуть не задавила насмерть, а петуха и трёх курей «лаи рыжие»[4] утащили. И это всё за один день!

— Чёрная полоса в жизни? Может быть халатность? — неуверенно предположила я, ёжась под рентгеновским зрением старого Ведуна.

— Хе! Может…. А скажи тогда, как так вышло, что я до тебя хотел ещё вчера дойти, а не смог? Вот ей богу, чем ближе подхожу, тем сложнее дальше шагать. То змея чуть не цапнула, хотя я их тут завсегда вывожу по весне. То чудом не улетел в помойную канаву, куда Кирава отходы сваливает гнилые, а после и вовсе деревом чуть не убило! Сушина, чтоб ей пусто было, лопнула от ветра, да как даст стволом по тропке! Я в одну сторону — сапоги мои в другую! А последней каплей был большой сосун, что по руслу ручья сюда зачем-то залез, да как давай меня своими мальками оплёвывать…

Поначалу мне ещё удавалось сдерживать улыбку на губах, когда старик этак задорно освещал свои злоключения, но на большом сосуне я не выдержала, и едва заметно хрюкнула от смеха. Но вредный старик и это углядел…

— Ая-яй! Как не совестно! Тьфу! — и натурально плюнул на земляной пол. Тут конечно и так грязно, но гадить-то зачем? — В стечении всего мне пришлось резать плашку удачи, чтоб до дому твоего добраться. И смотри, — тут старик вынул из рукава на половину почерневшую, словно заплесневевшую, деревяшку, на которой ещё угадывалась сложная вязь из штрихов, обрамлявшая несколько рун, — Она почти всё. Отработала… Кто ты, или что ты? И зачем здесь? Бести мертва — утопла девка, я это сразу понял. Говоришь ты шибко бойко, ни одна девка так не может, тем более не могла Бести — проклятая отшельница. М?

Какое-то время старик смотрел на меня очень внимательно, а я вся в панике, сомнениях и страхе стою, и не знаю, что сказать. Толи признаться, толи в партизанщину играть. Но так или иначе жизни мене тут более нет…! А Ведун ещё и рукоять ножа своего поближе к животу передвинул, чтоб значит сподручнее выхватить его было. Того и гляди зарежет…

— Я ничего не помню, дедушка. Я не знаю, что Вам сказать, — еле выдавила я из себя, с трудом удерживая глаза от слёз.

— Ну тогда баста девонька. Теперича вот как сработаем: вечером дружина защитная через нас пройдёт, за поместным налогом, так я тебя им в счёт оплаты казне лорда сдам. Хватит! Шестнадцать зим на шее у нас висишь. А теперь ещё и неудачу приносить начала окружающим! Собирайся! Бери всё что есть полезного и дуй за мной. Прикрою пока от тебя честных людей в своей избе — там у меня обереги каменные стоят. Их надолго хватит. И не озоруй — накажу! — погрозив пальцем, старик вышел наружу, оставив меня в совершенно потерянном состоянии. Ведь вроде только начала обживаться, входить в курс дела, изучать местные правила — и вот уже гонят…

Сборы не заняли у меня много времени — там и собирать было нечего. Еду сложила из ящика всю, десяток угольков древесных (не активированный, но всё же может помочь если что) и быстро выдернула несколько клубней, обмыв от земли и оторвав ботву. Кто знает куда и как долго меня будут везти — голодной остаться желания не было никакого…

«Лишь бы по дороге не изнасиловали», — с содроганием подумала я, вспомнив описание из книг нравов и моральных устоев многих дружин средневековья, что европейских что славянских. Врали книги или нет, то неведомо было, но писали люди неглупые. Девки нужны для отдыха солдат, и точка! Ничего по сути не менялось, на каком бы языке эти солдаты ни говорили… Многие вообще грабили даже дружественные земли, разоряя мелкие поселения на территории собственной страны. Ведь толпа вооружённых мужиков куда ценнее для правителя чем какая-то деревня, с кучей беспомощных жителей, лорд простит, а война всё спишет…

— Готова? Ну тады в путь! — за кито́й её уже ждал Ведун, готовый в любой момент сорваться к себе домой. Старик явно спешил, ибо время от времени продолжал проверять свой оберег, вынимая его из левого рукава.

Шли скорым шагом. На месте развалившегося моста было брошено похоже то самое упавшее дерево, что чуть не прибило Ведуна. Чуть вкопано в землю по обе стороны берега, так что под ногами не крутилось, да и диаметр был немаленький. Разве что ближе к комлю оно прогнило, от того похоже и рухнуло.

Когда соломенные крыши домов деревеньки уже показались из-за крон плодовых деревьев, рассаженных по участкам, а дорога их пролегала уже по засеянному какими-то злаками полю, на котором среди зелёных колосьев было немало и сорной травы, дед Мироха выругался в бороду, и спрятал в рукав уже полностью чёрный оберег от неудач. Вышла его защита вся всего за каких-то минут сорок — вряд ли он добирался туда и обратно дольше. В это время как раз справа проплывал дом на отшибе, где похоже и жил тот несчастный Кирава, которого чуть поленницей не задавило.

— Дедушка Мироха, скажите пожалуйста, а где тётя Лами? Я её уже давно не видела.

— На помощь её надеешься? Зря. Мы с её мужем эту крикливую бабу отправили в Капище Чёрного камня, богам поклониться. Когда она вернётся, тебя уж давно тут не будет. А теперь прикуси язык и не смей рта открывать при людях. Прокляну.

Ну нет, мне хватит и того проклятья что на мне уже висит! Решила сразу, что злить Ведуна будет слишком плохой идеей, да и ради чего? Никого роднее тётки Лами у меня тут и не было за эти дни. Я вообще в деревне этой впервые, никого не знаю, а значит и помощи искать мне просто негде. Да и не станут мне помогать наперекор Ведуну. Но пока до деревни мы не дошли, один вопрос всё же прояснить следовало.

— А куда меня потом? Ну то есть, вы знаете на какие работы там меня определят? Можете подсказать хоть что-нибудь на прощание?

— Ишь, какá[5] любопытна. Не ведаю я — о том тебе токмо распорядитель лорда сказать могёт. Куда пошлют — там и буш батрачить! А теперича цыц!

Дальнейшая дорога прошла в полнейшем молчании. Я не знаю, что сказал жителям этот старик, но ни один даже самый маленький житель из тех, кто встретился нам на улице, не обратил на нас внимания. Игнорировали, словно нас и нет! Видела, как какой-то молодой парень запнулся о слегка выглядывавший из земли камень, рассадив колено. Баба деревянное ведро с водой выронила, когда из колодца его доставала. Кто-то во дворе слева забористо матерился, выронив похоже молоток или топор. Сперва был стук, а потом вскрик, и его и нету. Кричит человек, ругается… Вроде неудачи такие мелкие, но всегда они случались стоило мне подойти ближе чем на двадцать метров. И даже старик это подметил, каждый раз то качая головой, то на меня оглядываясь. А я что? Я это не контролирую. Так что вместо рефлексии решила заняться изучением обстановки деревеньки.

Один общий колодец, срубленный из весьма толстых брёвен посреди главной улицы, с таким высоким механизмом для подъёма, что вроде как аистом звался на нашей земле. Рычаг с противовесом и с длинной жердью, кою сперва опускаешь вниз, с пустым ведром на конце, а потом ведро с водой уже поднимаешь наверх за ту же жердь.

Одежда на людях весьма бедная. Обуви почти ни у кого нет — только у Ведуна. Оружие тоже только у него — нож. Может есть у каких мужиков что охотой промышляют, но их я вряд ли увижу днём на улице.

Дома кривоватые, заглублённые в землю, но лучше, чем мой. Окон с остеклением конечно нет. Крыши соломенные, двускатные. Заборов высоких нет, зато выставлен частокол вокруг деревни. Это только один двор был вне защитного рубежа, того самого Киравы — видать человек отчаянный. Или не любят его тут.

— Таки дошли без особых проблем. Удивительно! Я думал будет хуже, — и тут же старика бьёт по голове калитка в высоких воротах его двора, куда он намеревался войти.

— Батюшка, ты? Живой?! — с той стороны показалась чёрная круглая морда мужика, с испугом глядевшая на упавшего и ошалело глядящего перед собой деда. — Не зашиб ли? Как же ты так подставился-то?!

Запричитав словно квочка над цыплёнком, огромный пузатый мужичище принялся поднимать своего отца.

— Ох ты ж… догнала всё ж таки… Ладно, паря, будет тебе. Идём в дом, разговор есть! И ты заходи! — тут же обернулся ко мне Ведун, — Посажу тебя к камням, а то ишь разхулиганилась!

И пальцем мне так строго погрозил, вроде как старики в деревне у нас делали, когда я сильно баловалась на улице. Я аж по бабушке и её дому заскучала…. Но виду не подала, вошла внутрь самого богатого подворья в деревне спокойно и уверенно.

Что же меня ждёт впереди на пару с моим проклятьем? Эх, не сгинуть бы только среди всей этой дремучей древности… Но про магию было бы ой как интересно узнать!