Царица Несчастий. Часть 1

Глава 30

Дедушка Дигвер пострадал очень сильно. Из пышущего жизнью пожилого мужчины он в один момент превратился в иссохшую мумию. Правда, не костлявую, нет. После того как сгорел весь его жир, а часть мышц усохла, он выглядел словно анатомический атлас, на который натянули тугую кожу. Этакая конструкция из стальных канатов и костей, обтянутая вакуумной плёнкой. Но выглядело это всё равно жутко…

После того как мы похоронили Дремора со всеми положенными почестями, я кое-как раздела его, обтёрла мягкой травой и загрузила на Велеса. После чего с подсказками учителя, но всё же нашла ручей, где мы и заночевали, предварительно ополоснув его тело в студёной воде.

Сварила суп с копчёной зайчатиной и сушёным горохом, при этом как следует их разварив, и наконец-то накормила учителя нормально. Ну а после еды он рассказал, что с ним произошло и как так получилось, что он ослеп.

Общество Творцов не оставило пропажу своего карательного отряда без внимания, отправив уже полную боевую роту, если судить моими понятиями, при том с усилением в виде мастеров рун средней руки. Они-то и нанесли последний удар учителю, прокляв землю под его ногами. Ход хитрый, ибо проклятье, нацеленное на него лично, защита поглотила бы без последствий. А так, вышло то, что вышло. Заклятье так перемешало жизненные потоки в телах раптора и человека, что организмы их начали убивать сами себя — считай принудительно заработала аутофагия. И как следствие, возникла сильнейшая потеря жидкостей, запредельная температура тела, едва не убившая старика, критическая потеря массы, ну и конечно смерть раптора, не сумевшего в силу возраста справиться с нагрузкой. Правда Дигвер выразился не так, это уже я перевела его слова на понятные мне термины, но думаю смысл я уловила верно.

— Он ведь спас меня, Бестия. Принял первый удар на себя — не будь подо мной Дремора, не выжить мне при всём моём здоровье… Да даже и так, денёк пролежи я там без помощи — издох бы как шелудивая псина. Благодарю тебя, дочка. Спасла старика, — говорить ему ещё было сложно (язык и челюсть плохо слушались команд), но он старался не подавать виду, и благодарил искренне. Пусть даже чувствовал себя не в своей тарелке от того что почти ослеп. Очень Дигве́ру мерзко было ощущать себя в чём-то неполноценным, зависимым от других, нуждающимся в чужой помощи. Тем более перед молодой девой — тут любой мужчина, в каком бы он возрасте ни был, впадёт в уныние. Так что мне порой приходилось бороться с его гордостью, по инерции берущей верх над разумом, заставляя Дигвера принимать мою помощь. Особенно по части мытья и одевания.

Но на это я лишь грустно улыбалась, удивляясь как мне несказанно повезло встретить этого невероятного по местным меркам человека.

— Брось, это мне тебя благодарить нужно, дедушка. Нашёл считай посреди леса, вытащил из грязи, приодел, обучил, ещё и встал на мою сторону словно стена крепостная. Я же знаю, не будь меня, ты бы не стал их убивать и так подставляться. К тому же, это и вовсе из-за меня они вышли на наш след в прошлый раз, а ты тогда вынужденно защищался, это даже Викарий признал… Кстати, а с ним что делать теперь? — я как-то и забыла, что он из той же организации. Но теперь, когда учитель мой лежал едва живой, в голове вдруг начали рождаться самые разные мысли, одна кровожадней другой.

— Нельзя его убивать, девочка. Я тебе запрещаю! — учитель словно услышал мои мысли, — Покуда срок клятвы не вышел, он должен жить. Иначе я отправлюсь вслед за ним в тот же день, особенно теперь, после пережитого. Клятва богам меня попросту убьёт!

Да, это был точно не вариант!

— И что же делать? Вот так просто оставить и забыть? Нельзя чтобы он и дальше был рядом, разнюхивал, собирал информацию.

— Нельзя. Вот почему мы уйдём отсюда в другие земли. Туда, где ни Творцы, ни иерархи Капищ не имеют власти. Туда, где я найду для тебя достойного мастера рун, и где ты сама сможешь найти себе верных соратников, ибо в этих землях не важен твой пол — лишь сила, знания и опыт.

— А куда…?

— Ох… это долгий разговор… Давай всё после, дочка…. Сейчас я бы лучше поспал немного. После еды усталость прямо накатила.

— А, да. Конечно. Спи, дедушка, — укрыв учителя двумя одеялами сразу, и подбив под голову свёрнутую в рулон попону, я уселась по другую сторону от костра. Следовало как следует обдумать сложившуюся ситуацию и дальнейшие наши планы. И, разумеется, я даже сама не заметила, как уснула!

И вновь мне снился мир глазами Сумрака. Но на этот раз не охота, не бесконечный бег сквозь тёмный лес, нет. Мне снился наш лагерь, моё тело, что лежало спящим рядом с чёрным боком Сумрака, и конечно Дигвер. Но он ощущался теперь не так — не просто ослабшим от недуга воином. Глазами Сумрака я видела мерзость, что засела в его теле и отравляла его до сих пор, видела, как стонет под этим гнётом тело старого воина, и ощущала, как капля за каплей жизнь покидает его прямо сейчас…

От осознания этих мыслей, я буквально вырвала себя из сна, резко поднявшись с подстилки. Огляделась. Посмотрела на учителя, погладила урчащего рядом Сумрака и начала судорожно обдумывать разные варианты. После того что для меня сделал Дигвер я была обязана ему помочь! Любыми средствами!

— Сумрак, миленький, помоги, — погладила я ещё раз антрацитовую шкуру четырёхглазого зверя, — Принеси мне человеческий череп. Я хочу поговорить с твоей хозяйкой.

Не знаю понял ли меня зверь, но очень скоро поднялся на лапы, и в два широких прыжка исчез во тьме ночного леса. При этом всё что я сейчас могла, это ждать. Ждать ответов на свои вопросы, ибо мне катастрофически не хватало знаний о природе проклятий и магии рун. А ведь мне ещё со своим недугом следовало справиться, взяв его под контроль!

Тот ритуал, что придумал учитель, был неплох — но это было всего лишь временное решение! К тому же с каждым разом оно теряло свою эффективность. Если в первый раз огромного дерева хватило на несколько дней, то во второй, когда я была на торжище, только на несколько часов. Но это понятно — там было много людей, много проявлений моего проклятья. И я бы могла легко списать всё на смену обстановки, однако третье дерево умерло всего за полтора дня, превратившись в кучу зловонной трухи, хоть я и была всё это время дома. И единственным логичным выводом из этой ситуации был рост силы проклятья! А это значит, что с каждым разом с течением времени ритуал Дигвера будет давать мне всё меньше и меньше отсрочки. А если сила моего проклятья будет и дальше расти, я опасаюсь и вовсе превратиться в итоге в настоящее ходячее бедствие, вынужденное жить вдали от людей. И это именно тот случай, когда смерть будет куда гуманнее жизни в изоляции!

Одна! Среди леса! Без собеседников и новостей! Да я свихнусь раньше, чем умру от болезни или нападения зверей. А жить среди людей, видя, как их жизни обрываются одна за другой из-за моего проклятья будет просто выше моих моральных сил… Как говорится: Куда ни кинь, всюду клин.

Из-за всех этих тревожных мыслей я не сразу заметила возвращение Сумрака. Лишь когда к моим ногам рухнул белый, словно мел, череп без нижней челюсти я отняла взгляд от раскалённых углей костра.

— Умничка! Какой же ты молодец! — потрепав за ушком своего защитника, вернулась к черепу.

— Как там нужно было говорить? Хм, забыла уже… Ладно, попробуем что-нибудь изобразить, — я положила череп на бревно напротив костра, так, чтобы он смотрел своими глазницами и на меня, и на учителя. Всё же мне требовался совет от госпожи праха именно по Дигве́ру.

— Пепельная госпожа, ответь на мой призыв. Мне нужна твоя помощь, — на всякий случай я даже поклонилась, усевшись на колени, отчего и прозевала момент появление воли богини в черепе мертвеца.

— Здравствуй, Катюша, вижу ты многому успела научиться пока мы не виделись. С чем у тебя проблемы? — череп, что лежал на бревне, наполнился изнутри чёрным дымко́м, истекающим сейчас из пустых глазниц. Голос же богини слышался так словно бы шёл сквозь гулкий длинный тоннель, настолько был искажён.

— Мой учитель проклят. Он потерял зрение, силу, и теперь медленно умирает. Подскажи, как мне спасти его?

Богиня праха долгое время не отвечала, храня мёртвое молчание, отчего у меня даже спина вспотела. Неужели ничего не изменить, и мой учитель останется калекой навсегда? А сколько он ещё так протянет? Что я потом буду делать?! Страх овладел моим сердцем в считанные минуты, а робкая надежда едва не затухла окончательно. Но, наконец, богиня ответила.

— Это проклятье мне не подвластно. Оно было создано древним народом, и в старые времена убивало целые племена вместе с землями: сильное, мерзкое, губительное проклятье. Мне его не снять, — каждое слово богини праха вбивало в моё сердце всё новые гвозди, отчего я буквально физически чувствовала эту боль, — Наш Дигвер умрёт. Однако, вместо излечения я могу предложить ему личную службу. Проклятье не в моей власти, но оно действует лишь на живых. А смерть — это уже моя территория! Он будет мыслить свободно, будет силён и быстр как в лучшие свои лета́, а болезни никогда не коснутся его немёртвого тела. Но его жизнь потеряет все смертные удовольствия: любовь женщин, вкус еды, хмель, жар и тепло, усталость и отдых — всё это перестанет ощущаться в новом подобии жизни и перестанет быть нужным. Однако и старость перестанет существовать для него тоже, ибо старость — это слабость живых.

— Я… я не могу принимать такие решения за учителя, — понурив голову, я помотала ею в отрицательном жесте, — Страшно представить каково существовать подобным образом — многие не согласились бы.

— Я соглашусь, — из-за моей спины раздался хрипловатый голос Дигвера. Он всё слышал?! — Соглашусь, если после упокоения вы, госпожа, позволите мне увидеться с Азиль. Она ведь в ваших чертогах?

— Конечно она у меня! В прошлом ты сделал всё, чтобы её душа нашла покой. И эту малость я могу тебе обещать — вы упокоитесь вместе.

— Тогда скажи, Пепельная Госпожа, что я должен делать? — ослепший старик сел на свою постель, сбросил покровы, и, передвигаясь на ощупь, приблизился к черепу. Встал на одно колено, как это принято в Капище Чёрного Камня перед ликом старших богинь, и опёрся на кулаки, выставленные чуть вперёд.

— Возьми эту маску, — раздался голос из черепа, после чего сам череп осыпался прахом, освободив лишь лицевую свою часть. Пустые глазницы, лобная кость, пустая переносица и передние зубы — вот и всё что осталось от некогда крепкого обожжённого черепа, — Приложи её к лицу, и произнеси: Я отдаю своё посмертие в твои руки, Пепельная Госпожа.

Дигвер под моим удивлённым, но меж тем отчасти пылающим надеждой, взглядом нащупал костяную маску с клубящимися тьмой глазницами, после чего аккуратно приложил её к лицу.

— Я отдаю своё посмертие в твои руки, Пепельная Госпожа! — произнёс это, и осел безвольной куклой.

— Ах! — от неожиданности я даже подскочила.

Шла минута, другая, и только на третью мой учитель пошевелился. Опёрся на руки, подогнул ноги под себя, и медленно встал, твёрдо держать на ногах. Сердце его больше не билось — это я могла слышать наверняка. Костяная маска впилась в его лицо, обрамившись кровавыми подтёками. Впечатление такое, что она попросту стала частью его черепа, слившись с ним. Жуткое зрелище…!

— Я снова вижу, Бестия! Вижу всё так, словно сейчас день! — голос его ничуть не изменился оставшись таким-же. — Боль ушла, — покрутил он пред глазами костлявой рукой, увитой мышцами.

— У тебя глаза почернели, — вгляделась я в его лицо, криво улыбнувшись.

— Ну и что? Твои, вон, красного цвета и ничего.

— Нет, ты не понял. Они целиком почернели, даже белки. Там словно жидкая тьма плещется теперь…

— Небольшая цена, — отмахнулся от меня учитель, — Важнее что я смогу и дальше быть рядом с тобой, а когда придёт моё время, Азиль встретит меня на той стороне! Ради этого я могу многое вытерпеть и отказаться от много. Благодарю тебя ещё раз, Бестия, ты правильно сделала что позвала Пепельную госпожу. А теперь спи — завтра мы вернёмся домой, и сразу займёмся сборами!

Под настоятельными требованиями Дигвера, я всё же легла обратно в постель. Но сон долго не шёл, так что я развлекала себя тем, что наблюдала за стариком. Удивительно! Человек прямо на моих глазах стал по сути живым трупом по собственному желанию, а я лежу спокойная словно удав. Странно всё это… неужели я стала настолько чёрствой?

Так, наблюдая за тем как Дигвер снова облачается в свои доспехи, как проверяет свои силы, работая оружием и щитом, нарабатывая десятки, сотни ударов, я и уснула. Произошедшие события меня порядком утомили, а тело страстно желало отдыха. Ибо оно всё ещё принадлежало живым…