Чёрная кошка в оранжевых листьях

ЮРИК, СНИМАЕМ!

Большой зал для приемов, столы ломятся, цветы, гирлянды, шарики, фонарики… Суетятся официанты, парни румяные в фартуках длинных, до пола, красиво. Настраиваются, переговариваются музыканты. Собираются гости. Становится шумно. Все ждут. Ждут. Ждут давно.

Появляются наконец жених и невеста.

Распорядительница. Нарядная, уверенная, яркая…

— Так, молодые, я вас, конечно, поздравляю, но у нас видеосъемка срывается, а вы опаздываете. Мы тут уже два часа ждем, сидим, как дураки какие-то. Где вы ходите, молодые?! В чем дело?! Гости давно собрались. Вокруг столов шастают. Еду таскают. В чем дело, я спрашиваю вас?! Так, приготовились все, построились!

Ю-ю-юрик! Сни-и…маем!!! Не снимаем, Юрик! Лишние, ушли из зала в фойе! Все в фойе! Ушли девочки в розовом все! О! Гос-с-с-пд… Где такие наряды дают… Гос-с-с-п… Ушли все! Почему? Нет, почему! Чтоб бардака, девушка, потом на видео не было! Понятно вам говорю?! Мы тут снимаем фрагмент «Жених и невеста входят в зал». Понятно вам? Девушка, ушла быстро отсюда! Возражает еще…

Так, построились! Жених взял невесту под локоть. Так взял…

Юрии-и-ик… сни-и-имаем!!! Не снимаем, Юрик! Жених! (Ну и галстук надел… Гос-с-с-п… Ну Незнайка вылитый…) Что это за лицо, жених? Откуда вы принесли это лицо? Где вы разгуливали, где вы болтались, что у вас, жених, такое лицо? Так, только честно… Вы ЭТИМ лицом хотите жениться, ЭТИМ лицом — в законный брак? Или заменим? Вы уверены? Та-а-ак, это кто там в рюшках проскочил? Кто это юркнул сюда? Тетя… (Гос-с-с-п…)

Тетя, дорогая, в рюшках! Не толпитесь тут, тетя! В фойе! Потом поздравите! Десять лет не видели?.. Ну еще потерпите пять минут… Так, построились наконец. Сначала жених и невеста.

Родители. Одни. Другие. Веселей, родители невесты! Веселей!

Ю-ю-юрик, сни-и-и…маем!!! Стоп! Не снимаем, Юрик! (Гос-с-с-п…) Мать жениха! Куда вы все время коситесь и оглядываетесь, мать жениха (в кофточке не по возрасту)!!! Что вы шею тянете? Кого вы там глазами ищете?! Бабушку? Фрукты? Персики, киви?.. Гранаты… Так! Алё! Швейцар! Пропустите там у входа бабушку с гранатами!!! Вы что, не поняли? Бабушку! С гранатами!!! Та не-е-ет, гос-с-с-с-п…! Фрукты у нее в корзине, у бабушки! Фрукты! (Гос-с-с-п…)

Ю-ю-юрик, сни-и-и…маем!!! Стоп! Не снимаем, Юрик!

Так, почетные свидетели… Куда?! Почетный свидетель! Куда вы вылазите? Кто вас учил так ходить, почетный свидетель? Кто? Армия… Вы полковник? Настоящий? Так что вы припадаете на все ноги, такой сутулый? Танковых войск? Шутите, полковник… Не злите меня, я на работе, почетный свидетель! Я уже два часа стою тут на каблуках, танкист, вас жду. Еще вы тут будете мне!!!

А ну-ка, стали мне все!!! Я двести три свадьбы уже провела за свою жизнь! Сорок крестин! Три бармицвы! Даже один той! Что для женщины-тамады исключение! И банкет в честь возвращения Бобы Тумбана из мест заключения!!! А вы тут собрались, капризничаете мне! Так, пошли медленно, торжественно, радостно! Стараемся!

Ю-ю-юрик! Сни-и-и…маем! Не. Не-е-е… Не снимаем, Юрик…

Ну в чем, в чем дело?! Ну что за слезы, невеста?! Раньше надо было плакать! Она у вас припадочная? Нет? А какой диагноз? Нервы? Ну? Кто с такими нервами замуж выходит, невеста?!

Устала она… А кто не устал?! (Гос-с-с-п… Эта с нервами, у того бигборд вместо лица, эти вообще в танке приехали… Гос-с-с-п…)

Сделала улыбку, невеста! Поправьте ей прическу кто-нибудь. Цветы взяла, букетик… Так… Нет! Ну вы посмотрите на нее, как с картины этой… ну, картина этого… ну этого художника одного… Где там такая невеста… Что? «Неравный брак?» Правильно, жена танкиста, молодец! Ну да, неравный брак! Вот такая тоже!

Улыбнулась невеста, кому говорят! Посмотрела счастливо в лицо своему табло… жениху своему… (нашла тоже… искала долго…) И пошла. Красивенько пошла. Легко с букетиком… Ну-ну… Топ-топ… раз-раз-раз… Потом смотреть видео будешь, благодарить будешь. Гос-с-с-п… Родители! Ну что стоим? Пошли детям навстречу… На встречу… Не мимо, папаша… (О! Вот оно откуда такое лицо у жениха, вот!) Кто-кто? Водитель со стажем?! Так! В лоб идем! В лоб пошел, папа жениха! Пошли-пошли… Вру-чи-и-и-или! Так! Жених влево! Влево, сказала! Юрик, не снимаем!!!

Жених, вот вы мне скажите, как вы женитесь, если вы до сих пор не выучили, где лево, где право?! Вот просто скажите мне, чтоб я знала, жених. Или вы издеваетесь, жених? Или, может, вы — комик, жених? Но не предупредили заранее? Родители, заберите у молодых обратно все! Разошлись на исходные позиции! А теперь… Юрик, снимаем, сил нет уже! Родители под-нес-ли! Вру-чи-и-и-или! Благослови-и-и-или… О! Гос-с-с-сп…Молодые! Кла-а-аня-ем-ся-а-а-а… Отломи-и-или… Хлеб в солонку… Та-а-к… Пошел-пошел, Юрик, берем крупно руки невесты (в этих жутких колечках), Юрик… Так, хорошо, жених и невеста, пробуем родительские хлеб-соль…. Так… Как это «не буду»?! Юрик, не снимаем! Что значит «не буду»?! Невеста! Что значит, «не ем хлеба»? Вы в своем уме?! У нас сценарий! Я сейчас уйду отсюда, и вы сами будете держать эту свадьбу со своими сумасшедшими родственниками, с этим вашим дедушкой усатым, глянь, шмыгает уже туда-сюда… Дедушка! Все кушать хотят, дедушка! Вон внучка ваша отказывается пробовать родительские хлеб-соль. Благодарная… Полковник, эй, полковник?! Вы куда?! О! Гос-с-с-сп… Ну что за балаган?! Все встали! Построились опять! Ну, невеста?! Что будем делать? Пробуем хлеб-соль или нет?! Нет. Юрик, будем монтировать. Невеста берет хлеб, макает в соль, а кушать будет… Дедушка в усах, идите сюда и кушайте! Кушайте хлеб-соль, дедушка! Вот его снимай, Юрик.

Так, теперь все стали в шеренгочку! Стали! Подравнялись! Юрик, на меня, Юрик! Кх-кх! До-ро-ги-и-и-ие Игорек и Леночка! В этот самый счастливый день вашей жизни мы — ведущая вашего свадебного торжества Виолетта, музыкальный ансамбль «Ритм» и оператор Юрий — приложим все наши усилия, знания и талант, чтобы вы запомнили вашу свадьбу навсегда!

Вот так!

Юрик! Берем гостей! Пускай гостей!

Гости! Пошли! Марш!

О! Гос-с-с-п…

ТАЛАНТЫ ТВОИ, БУКОВИНА…

Когда меня пригласили на съемки передачи с таким названием, то доверительно и тепло добавили: «Мы вас очень уважаем. И поэтому вас будет снимать сам Субботка!»

Согласитесь, звучит многообещающе. Обнадеживающе. Это как в институте глазных болезней — зрение мне вернул сам академик Лагай. Или вот украшение ручной работы — его сделал сам Владимир Теут. Вот это вот «сам» — завораживает необычайно, впускает тебя в какие-то иные миры, где небожители своими золотыми руками совершают чудеса. Сами.

— Субботка обычно работает на записи — опять же сам — с тремя стационарными камерами. На региональном телевидении сокращение. Даже гримершу сократили! — скороговоркой объясняла ведущая Лариса Денисовна, встретив меня на проходной телестудии. — Нужно делать все, что он рекомендует. И не капризничать. Правда… Он художник и эстет, снимает только тех, кого считает интересными, то есть красивыми.

— А если я… э… не покажусь ему интересной? — похолодев, спросила я. — Это ж как диагноз поставить: ты — лягушка!

— Ну, так вызовем другого оператора! — беспечно бросила мне Лариса Денисовна. — Но, правда, качество съемки будет похуже.

Обрадовала… Меня противно зазнобило.

В студии уже был включен свет. На невысокой площадке, улегшись на ковровое покрытие, расположился человек невероятных размеров, вольготно разбросав руки и ноги на манер морской звезды. С левантийской беспечностью он, хмельной, возлежал и тонким хриплым голоском напевал:

— Это кто? — шепотом спросила я ведущую.

— Это? — переспросила Лариса Денисовна и с гордостью ответила: — Это Субботка!

— Но он же… Он же… — зашлась я.

— Он — профессионал! — строго прервала меня Лариса Денисовна. — Он настолько профессионал, что достиг уже высшего уровня мастерства — может снимать только в состоянии э… эйфории. Средней степени, — подчеркнула она.

Субботка вдруг закопошился, поднял голову, с трудом сел, приложил руку козырьком к глазам и уставился на меня. Недолго размышляя, титаническими усилиями с третьей попытки он поднялся.

— Ты знаешь, ты как кто? — не ответив на мое «здрасьте», панибратски обратился он ко мне.

— Как кто? — дрожащим голосом спросила я.

— Ты… Ты… (Сейчас скажет: как лягушка…) Ты — как крсна девца…

— Кто?!

— Красна девица, — деловито перевела с хмельного заплетающегося Субботкина языка на общечеловеческий Лариса Денисовна и повела меня на площадку. — Будем снимать.

Меня усадили в кресло. Субботка встал и, покачиваясь, принялся энергично мотаться по площадке, гоняя вокруг себя ветер. Он носился, плотно ставя ноги, чтоб не грохнуться. Двигал столы, кресла, отбегал на край площадки и, откинув голову, прищурившись и соорудив из пальцев экран, смотрел в него, что-то прикидывая. И вид у него был вдохновенный и целеустремленный. Недовольный тем, что он увидел в квадрате пальцев, он обеими руками, поднатужившись, цапнул вдруг мое кресло, забыв меня оттуда вытряхнуть, и поволок в другой конец площадки. Я сидела, выпучив глаза и поджав ноги, как цирковая обезьяна, попискивала от страха и жалела, что согласилась на это интервью. Вот-вот Субботка должен был свалиться сам и с грохотом повалить и меня. Возможно, с трагическими последствиями.

Субботка потаскал нас с креслом туда-сюда и обронил примерно там, где и взял. Затем он стал совершать совсем уж неприличные манипуляции: стал расстегивать на мне блузку! Видел бы мой муж Аркадий Кузьмич — вмешался бы, и на региональном телевидении на одного талантливого оператора стало бы меньше. Я только хотела сказать, что сейчас ка-ак я позвоню, ка-ак приедет мой муж… Но под гневным взглядом Ларисы Денисовны сдержалась. Тем более Субботка, оказывается, всего-навсего пристегивал меня к микрофону-петличке. А шнур прятал у меня под одеждой. С сонным опухшим равнодушным лицом, он еще повозил по моим волосам руками, поправил воротничок блузки, пошатываясь, пошел к первой камере, уцепился за нее и, по-моему, уснул.

Мы с Ларисой Денисовной стали обсуждать вопросы интервью, увлеклись, даже поспорили… Тут Субботка из-за камеры вдруг брякнул утробно:

— Блстит!

— Что?

— Крсна девца блстит!

Он завозился там, на границе света и тьмы, опять с трудом взгромоздился на площадку возле меня, держа в руках коробочку и косметическую кисть. Потыкав кистью в коробке, он повазгал ею по моему носу, лбу, попадая в глаза и рассыпая пудру мне на одежду. Удовлетворенно еще раз оглядев свою работу, исчез за камерой и, наконец, затих там.

Мне было плохо видно, что там происходило, тем более — я все-таки отвлекалась на интервью, давая членораздельные ответы на коварные вопросы Ларисы Денисовны. Но в общих чертах я уловила, что там происходило действо, не менее интересное, чем на площадке. А может, и более увлекательное. Для кого как.

Субботка, видимо, мысленно проведя для себя линию от одной камеры к другой, по команде режиссера автоматически выпадал из наушников камеры номер один и, держа на прицеле камеру номер два, несся к ней, громко топая по намеченной условной траектории, широко расставляя ноги, как матрос на палубе в штормящем море. Зацепившись руками за камеру номер два, он вныривал головой в наушники, успокаивался и подремывал, навалившись на камеру, до следующей команды режиссера. Так он мотался от одной камеры к другой, шепча и бурча себе что-то под нос и даже ехидно комментируя вопросы Ларисы Денисовны и мои ответы.

По окончании съемки — когда меня отцепили от микрофончика и в студии выключили лишний свет — оператор подгреб ко мне, еще, кажется, более хмельной, чем был, и поклонился с величайшим достоинством, присущим обычно хронически пьющим людям:

— Продолжим наше знкмсво в кафе «Смак»… — то ли спрашивал, то ли утверждал Субботка.

Я растерянно закрутила головой. Подоспевшая Лариса Денисовна прошипела мне в самое ухо:

— Не соглашайся. Субботка — тот еще ходок. Потом не отвяжешься.

И повела меня на выход.

— Ты посто-ой, посто-о-ой, крса-авица мья… — запел печально мне вслед оператор и, подойдя, положил свою огромную лапу мне на плечо. — Пстой! Скажу тебе… (Я остановилась.) Знаешь, о чем я мечтаю? (Я помотала головой.) Я мечтаю… — Субботка бухнул себя в грудь кулаком и произнес тихо, серьезно и без присущего ему надрыва: — Я мечтаю снять прямой репортаж… Прямой… репортаж… с конца… света… О! — он страшно захохотал и сквозь смех добавил: — Это будет мой звездный час. И он скоро наступит, крсна девца, да!

Субботка прощально устало махнул рукой, полез на съемочную площадку и завалился на ковровое покрытие. Улегшись морской звездой, он тихонько и печально завыл:

Через неделю программу давали по четвертому каналу. Это было невероятно!.. Сперва я не поняла, кто эта хорошенькая молодая женщина на экране… Неужели это я?! Ну, Субботка!.. Такой я не была никогда. Даже в самой ранней юности. Даже на самой лучшей моей фотографии! Никогда! Никогда…