Чёрная кошка в оранжевых листьях

ИЗ ПАПКИ «ТОЛЬКО ДЛЯ СВОИХ»

— Мама, а взрослой быть страшно? — спросила Лина.

И мне захотелось закричать:

— Да! Да! Очень, очень страшно быть взрослой!

Ничего не сказала ребенку… Нет, сказала.

— Взрослой быть интересно. Но ответственно…

Нет, все-таки педагогическое образование что-то да значит…

Слушала по французскому каналу «Меццо» прекрасный традиционный (постамериканский) джаз. Математика какая-то. Виртуозно, изящно, но душу не греет. Как иногда говорят, умом понимаю, а сердце молчит.

Прекрасный Армстронг сказал: «Когда кончается любовь, начинается блюз»… Ну, правда, у блюза именно такая окраска — и тоска, и пустота. И равнодушие. А страсти нет… И печали особенной тоже нет… Как будто бывшую любовь разложили по нотному стану, и вот что получилось…

В городе сегодня по какому-то поводу играл духовой оркестр. Я бы его назвала оркестр «Так-сибе». Но вокруг люди начали собираться. Это было очень необычно. Что вдруг? Оркестр зажегся, вдохновляли музыкантов девушки в открытых маечках… И тут они заиграли «Утомленное солнце». У меня возникло дежавю, как будто это уже со мной было. И две дамочки лет эдак под 80 стали танцевать. Красиво, старательно, немного конфузливо, разрумянились, шерочка с машерочкой, в сандаликах. И застенчиво по сторонам зыркали, не смеется ли кто… А всем нравилось, и все тоже немного стеснялись радости… Мило и тепло как-то… А серые тучи. И ветер. А у нас музыка, весело, и две тетеньки танцующие… А потом оказалось, что это местные кандидаты в депутаты своих избирателей завлекали, ну мы с Линочкой и ушли… У нас дел было полно. А за нами многие тоже ушли разочарованно. Думали, чистая радость для людей, а оказалось, интерес был, умысел…

Ездили к Берте Иосифовне. Она еще у моей мамы преподавала. Совсем согнулась бедненькая моя… Привезли ей всякого… Она всегда нас ругает, говорит, я же прошу, приезжайте бездарно. Когда готовит что-то, напевает: «На фольгу кладется рыб».

А бабушка Полина кисточку для «помазывания» пирожков называла флейдерфиш. Кричала деду: «Зиновий, куда задевалась моя флейдерфиш?!» (Бабушка классно пекла, и дед требовал от меня: учись! Учись! С бабушкиной выпечки гордится весь двор!) Берта сказала, что это, оказывается, простое перышко, которым раньше пользовались, чтобы мазать пирожки, перед тем как печь. Мазать желтком для красоты.

Вчера впереди меня шла девушка, мощная такая, как метательница ядра, молота и… серпа. У нее были африканские косички, собранные в хвост. Сейчас в моде африканские косички, много-много косичек. Но! Они были зеленые. Ярко-зеленого цвета. И эта прическа на могучей шее мне что-то напоминала… И когда я пришла домой, я поняла, что — вазон с традесканцией. На паре дюжих ног.

Напрасно люди посмеиваются над моей верой в знаки. Кроме причинно-следственных связей есть неуловимые нити на разных уровнях сознаний, полей, чувств… И кто знает, какие связи важней… Лучше увидеть знак в том, что им не является, чем не увидеть знак вообще…

Звонили Карташовы. 15 сентября они выдают замуж Наташку, дочь свою, очень хорошую девочку. А старшая дочь Таня у них живет в Париже, ее свадьбу мы играли по всем гуцульским канонам. Специально для родственников Таниного парижского мужа. Теперь вот будем играть Наташкину свадьбу для родственников киевского Наташкиного мужа. Это очень красиво, необычно и весело. Особенно ритуальный танец «Голубка». Я его никогда не танцую, но наблюдать люблю.

Сережа — из России, из старой русской интеллигентной семьи потомственных врачей. У них в роду еще земские были врачи, в глубинке русской работали. А Света — мама невесты — из нашей Вижницы, настоящая гуцулка, танцевала в «Смеричине», знаменитом коллективе, кстати, они, танцоры из «Смеричины» нынешней, у Тани на свадьбе танцевали обрядовые танцы, пели венчальные песни… Ой, красиво было…

Наша девочка, живущая в Чехословакии, пишет в ЖЖ:

«Тут на домах тоже есть таблички, которые у нас гласят «Осторожно, злая собака». Чешский вариант менее пугающий — нарисована собачья морда (овчарка чаще всего) и написано: «Я тут охраняю». На днях я увидела еще один вариант, который привел меня в восторг. Нарисована морда бультерьера и подпись — «Я добегу до ворот за 5 секунд. А ты?»

Вчера вечером случайно посмотрела фильм о пианисте Владиславе Тетерине и хоре ЮНЕСКО, где поют дети-инвалиды. Хор этот известен везде (пожалуй, кроме стран третьего мира, куда, видимо, входит и Украина). Многие мировые столицы ждут своей очереди принять у себя этот хор. Какие уникальные голоса у этих детей и какая жажда жизни! Они пели «Реквием» Моцарта вместе с Монсеррат Кабалье. Когда начало концерта задержали, Кабалье терпеливо ждала. Потому что девочке-вокалистке стало плохо, ей срочно делали инсулиновый укол. Эта девочка пела Окуджаву о молодом гусаре. Такой голосок… Так нельзя петь горлом, так только душой можно петь.

Папа Римский Павел Второй за две недели до концерта отменил все встречи и мероприятия, чтобы быть готовым к приему этих детей. И каждого из них благословил. И не только потому, что они — инвалиды, а еще и потому, что они невероятно талантливы. Этими детьми вплотную занимается не только Владислав Тетерин, но и Алексей Баталов. На концерты хора приезжают президенты и королевские особы, с ними поют звезды мировой оперы. Боже, как эти дети поют… И вместе, и соло…

А сам Тетерин — столько энергии, убежденности, столько любви к своим ученикам… Он однажды потерял сознание в Италии после концерта и не приходил в себя несколько суток. Когда он очнулся, ему сказали: «Мы провели обследование, вы совершенно здоровы. Но вам нельзя отдаваться делу ТАК ПОЛНО И СТРАСТНО, не выдерживает ваша душа». Когда он лежал без сознания, Папа Римский прислал к нему своего личного врача.

Лучшие симфонические оркестры мира играют с этими детьми. Но на родине, в России, у этих гениальных детей те же проблемы, что и у всех инвалидов. Есть у нас яркий пример — мой приятель Эдик, он колясочник, спортивный, сильный, очень талантливый программист… Но проблемы те же. Я, например, уже подсознательно, приезжая куда-нибудь, смотрю, есть ли в городе пандусы для съезда колясок. При переходе через дорогу, в магазинах, в поликлиниках, в частных стоматкабинетах, в парикмахерских…

Помню, мы ехали из Черкасской области от одного деда к другому, в Одессу. И я была безумно счастлива — лето, каникулы, меня везут одну, Танька у бабушки осталась в Черкасской области, впереди Одесса, дед, Илюшка и его девушки, театры, прогулки, зоопарк, где знакомая лама, похожая на Берту, бабушкину сестру, море.

И вот мы сделали пересадку в Вапнярке, там мы были два часа, в этой Вапнярке. Пыльный, жаркий городок, но в нем был просто восхитительный книжный магазин, и я бегала по нему как ненормальная, мне было 11 лет. И я хватала книги и ныла, купи-и-и-и, купи-и-и… И мне покупали без ограничений все, что я хватала. И еще что-то, о чем я еще не знала, что это тоже хорошие книги. И потом продавщица, увидев такую страсть в моих глазах, вытащила из ящика своего стола еще книги, отложенные. И одна из них была «Дневник Анны Франк». Но мама сказала, что она купит эту книгу, но на потом. Не на сейчас. Тогда, я помню, купили сказки Биссета, книгу из какой-то серии «Непознаваемое, загадочное». Ой, какая это была книга! Лингвострановедческий словарь «Британия», огромную редкость, и еще много хорошего, не помню что.

Когда мы сели в электричку, я все книги собрала к себе на колени. И потом я стала клянчить у мамы свои очки, у меня их отбирали, потому что ограничивали чтение, ко всему я должна была пройти обследование у профессора Кальфы в Одессе. Покопалась в новых книгах, порассматривала, полистала. А напротив на деревянное сидение из мелких реек подсел к нам сухопарый седой интеллигентный человек, молчаливый. Он из-за газеты наблюдал, с каким бешеным аппетитом я рассматриваю книжки, просто наслаждался. Очки мне дали. И я стала присматриваться к Анне Франк, посмотрела фотографии… И наконец после долгих колебаний мама решила, что уже наступило ПОТОМ. Мне уже можно ее читать? И тогда этот дядечка улыбнулся и сказал:

— ВАМ (то есть мне, Мыше, 11 лет) уже можно читать все!

И мама не возразила. И я тогда улеглась на сиденье, а он подложил мне под голову свой элегантный серый пиджак. И я читала. К слову, начала читать советской пионеркой, а закончила читать — настоящей дедушкиной ЕВРЕЙСКОЙ внучкой. Я ВСЕ поняла и почувствовала просто за те пять-шесть часов, что мы ехали. И очень стеснялась плакать. И этот дядечка видел. И на остановке он вышел и принес мне такую палочку, на которую были привязаны гроздья черешни, початок черешневый. Я почти ее не ела, эту черешню, так было мне горько и совершенно непонятно. Мне непонятно сейчас еще больше…

А вот отрывок из забавного, из ЖЖ:

«Обалдеть, сегодня узнала, как полутерьер соседки принимал роды у ее первородящей кошки. Пуповину котенку отгрызал, всех вылизывал. Работал акушером… Знала, что пес умный. Мы с ним со щенячества гуляем. Но чтобы настолько… Бесновался, когда она первого котенка потеряла в коридоре, нашел его и продышал, пуповину отгрыз. Обалдеть!»