Черные короли. Свинцовые небеса

15

— Оставь его, — устало попросил меня капрал. Я отрицательно махнул головой и продолжил делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Старик перестал помогать мне, и я перешел на одиночный режим: пятнадцать надавливаний на грудину и два нагнетания воздуха в легкие.

— Он мертв, — ветеран выругался. — Я всех потерял.

Я ничего не ответил. Это не он потерял. Это я потерял. Это мне доверились люди. Моя вина. И мне с этим жить. Смиряться же я не хотел. Я усилил толчки, помогая себе весом тела. Грудина новобранца легко ушла вниз и вернулась на место. Дыши, салага, оживай уже!

— Я всех потерял, — твердил капрал. — Такие замечательные парни ушли, оставив меня одного! — Мужчина пошевелился в темноте, и я решил, что он дергает себя за ус, желая оторвать. — Все ушли.

Я не стал напоминать старику, что еще есть я.

— Печальная участь старика, — стонал Прохорович. — Сколько вас было, ребятки, в моем отделении. Сколько знаний я вложил в каждого. — Дед вздохнул. — Злая участь ветерана. И жить не хочется. Вот сейчас бы глаз отдал или печень, лишь бы ты ожил, Серега.

Я покосился на капрала: разошелся не на шутку, помог бы лучше.

Новобранец закашлялся, выплевывая из себя воду, и я поспешил его перевернуть. Прохорович умолк, приподнимаясь, и, вытягиваясь.

— Показалось? — прошептал он, не веря. Я сел на пол, чувствуя усталость. Сережка откашлялся и хрипло произнес:

— Мне ваша пропитая печень, господин капрал, не нужна. Мне глаз нужен! Я к маме хочу. — Новобранец свернулся в позу эмбриона, подтягивая колени к подбородку и, начиная дрожать. Вот зачем ему глаз? Для мамы сувенир? На полочку поставят в баночке, а когда гости придут, мама и начнет гордиться нараспев: «Сереженька то мой, в пехоте служил. Натерпелся! Но я его уже откормила. Смотрите какие щечки! Хомячок, а не сынок. А это, смотрите, глаз! Непростой глаз, капральский!»

— Она не пропитая, она старая, — возмутился Прохорович, подумав, осторожно добавил, — глаз не отдам.

— Не нужен мне ваш глаз, — Серега обидчиво всхлипнул и толкнул меня больно ногой. — Спасибо, морячок.

Я приподнял руку, думая, что меня благодарят за спасение — сочтемся. Тут, как на войне.

— Теперь я умею плавать под водой! — голос новобранца торжественно зазвенел. Я притих, соображая, когда он научился. Испортил момент, старый капрал:

— Ты умеешь под водой тонуть, а это разные вещи: плавать и тонуть, — подытожил ветеран.

— Это одно и тоже! Правда, морячок? Я теперь ведь подводник, да?

— А я говорю — разные! — настаивал Прохорович и мне уже, видя, что поднялся. — Куда ты?

— Надо дальше пройти. Сидим у воды. Дразним червя.

— А какой он? — прошептал Серега.

— Злой, — подумав, коротко ответил я.

На удивление капрал не стал спорить. Помог новобранцу подняться, протащились по коридору в следующую комнатку. Я вспоминал схему маяка, которую заложили перед отправкой на задание в голову, и уверенно пошел к стене. Может тогда и повредили нейронные связи или, что там в мозгу соединяет мысли, и теперь вот сбои непонятные: видения, голоса и прочие страсти. Я ведь до армии абсолютно нормальным был, школу с благодарностью закончил. Правда, для родителей дирекция расстаралась и бумажку всем давали. Но мне очень хотелось верить, что моя жизнь могла сложиться по-другому, и сейчас бы я сидел в офисе, периодически вставая, продавал бы корпусную мебель, а не ползал бы по тесным коридорам маяка в забытой всеми Титанами неразвитой колонии.

Я открыл в каменном блоке фальшстену и из углубления достал плоский чемоданчик — стандартный набор ремонтника.

— Что ты делаешь? — спросил капрал. Я не ответил, доставая из чемодана связку фосфорических палочек — фонарей, горят тускло, но долго.

— Еда? — забеспокоился рядовой.

Я активировал палочки нажатием и бросил по штучке в разные концы коридора. Еще две озарили нас. Сбились теснее возле света. Пехи с интересом поглядывали на ящик инструментов.

— Где ты его взял? — подозрительно спросил Прохорович. Я кивнул на незакрытую щель в стене. Старика мой ответ удовлетворил: мы же в армии, раз по инструкции положено, то какие вопросы могут быть?

В прочем капрал задал вопрос, ковыряясь в ящике и доставая аккумуляторную отвертку:

— Пистолета нет?

Я посмотрел на него: какое оружие может быть в инструментах? Его даже случайно не может никто забыть.

— А еды? — спросил Серега с большой надеждой в голосе. Ему я уже отрицательно кивнул, чтоб точно понял и больше не спрашивал. — Можно я посмотрю?

Я отодвинулся, давая новобранцу самому убедиться. Старик включил отвертку. Остроконечная головка быстро закрутилась, когда он менял скорости. На лице вояки читалось: не огнемет, конечно, но хоть что-то.

— А мне оружие? — прошептал Серега. Он достал вечный карандаш.

— О, — уважительно протянул салага, — можно наши имена написать на стене. И он тут же принялся выводить формулу, но не дописал, привлеченный манипуляциями старика.

Капрал вздохнул и вытащил из ящика тюбик моментального клея.

— Оружие? — не поверил новобранец.

Старик кивнул.

— Пальцы только не склей.

— Что я, дурак что ли? Что я клеить не умею?! — обиделся Серега.

— Зря дал, — сказал я. — Я один раз к стене приклеился, так санитаров вызывали.

— Ты же, морячок! Я точно не приклеюсь к стене! — хмыкнул Сережка.

И капрал, слушая молодого парня, улыбнулся впервые за долгое время. Я тоже не смог сдержать улыбки. Мы переглянулись и вскоре смеялись. Старик вытирал слезы, салага кашлял, давясь в приступах. А я не мог остановиться, глядя на них.

Очень хотелось верить, что самое страшное позади. И стоит пройти минуткам, как короткое ожидания, закончится. И нас наконец-то спасет рота морской пехоты. Или пускай — это будет Титан. Он свернет голову дракону, отомстит за пленных и вытащит нас из каменной ловушки. Через пять минут все закончится.

Скоро домой.