Черные короли. Свинцовые небеса

17.1

— Тупик? — безразлично спросил меня Сережка.

— Нет.

— Разве? Дальше идти некуда.

— Дальше плыть надо, — я вздохнул, — под водой. Куда-то выходы ведут.

— Так плыви, — разрешил мне новобранец. Я покосился на Пальму. Сейчас червь сократил дистанцию между нами и посылал мне яркие образы картинками. Я опять был не я! В видение сидел на камне и смотрел на бескрайнее озеро, курил трубку, щурился, глядя на белый диск солнца и удивлялся, почему светит, но не греет. Полог вежи откинулся и из шатра, обтянутыми шкурами, вышла дикарка. На Айну смутно похожа, в волпи до колен. За руку девочку чумазую держит. Вот ребенок улыбнулся и за косолапил ко мне, протягивая ручки.

— Ваня, — мягко сказала туземка, — ужин.

— Ай! — вскричал Сережка и я вынырнул из видения, встрепенулся и осветил товарища. Парень смотрел на меня оловянными не мигающими глазами.

— Чего ты? — Сердце тревожно стукнуло и остановилось.

— Меня Пальма лизнула!

— Она меня отвлекла, чтобы тебя сожрать!

Пальма злобно зашипев, поползла к колодцу. Нырнула и сразу появилась, максимально высовываясь из воды, как когда-то ее папаша. Картинки, прорвав плотину в мозгу, обрушились сплошным потоком: пляшущий у костра дед с бубном; диковинный зверь с мохнатой мордой и двумя ветвистыми рогами; я на льду, скольжу кажется, поддерживаемый дивной девушкой в странной одежде; военный что-то говорит, пьет из высокого фужера, смеется, и швыряет прозрачную посудину об пол.

Звенят осколки. В каждом вижу картинку своей жизни.

Но моя ли она?

— Мама, — громко шепчет Сережка и делает шаг в сторону колодца с голодным червем. Глаза его все такие же остекленевшие. — Как ты тут оказалась? Ты пришла за мной?

Вот она реальность. Сердце вновь стучит в груди. Я схватываю молодого солдата за руку и останавливаю, разворачивая к себе.

— Пусти. Там мама. — Парень хочет вырваться, дергается, но слишком слаб. Мне даже не приходится его бить. Червь верещит и тихо уходит под воду. Морок исчезает. Серега приходит в себя. Смотрит устало на меня. Говорит, не спрашивая, утверждая:

— Мама приходила. С оладьями. Только испекла. — Солдат судорожно сглатывает. — Я бы сходил ненадолго. Тебе бы принес тоже. Там гора оладий с джемом! Зачем ты меня не пустил?

Я молчу. Фосфорическая палочка светит ярко, освещая мрачный каменный свод.

— А, где Пальма?

Я киваю в сторону колодца.

— А там мама была, — шепчет Серега и замолкает. Ему страшно.

— Вода есть. Мясо есть, — успокаиваю я его, — жить можно. Помощь придет.

— Не придет, — мотает головой рейнджер.

— Не завтра, так через неделю.

Серега смотрит на меня устало и говорит:

— Вить, они не придут за нами.

— Почему?

— Мы им не нужны.

— Да, как не нужны! — горячо возражаю я и замолкаю. Понимаю и осознаю жесткую правду до конца. Давно бы пришли и спасли. Считай сгинули не за что. А может специально транспортником солдат пожертвовали, чтобы нойдманы себя обнаружили? Может парни приманкой послужили, а я просто за компанию со всеми на раздачу попал?

— Через неделю, — шептал солдат, — фонари погаснут. И придет Пальма, она же голодная. Надо выбираться.

Я дернулся, а потом вспомнил, как разделал ее папку и немного успокоился.

— Да, пускай приходит.

— Нет, ты не понимаешь. Я теперь домой хочу к маме.

— К маме, — хмыкнул я. А, что — довод. Кстати, неплохой. Доставить Серегу домой. Забрать Айну по пути. Сказать армии до свидания — все равно по здоровью спишут под чистую. Если уже не списали. Хороший план. Правда, без флота мне не жить, так пойду в вспомогательный. Стану гражданским. Не пропаду. Я ведь водолаз. Не жить же нам жуками в щелях — условия выполнили — саама убили. Теперь пускай нас отпускают.

— Пальма пришла, — безразличным голосом сказал Серега. — Рыбу поймала.

Червь действительно вынырнул из колодца с добычей в пасти. Я прикинул: в большом озере живность отсутствовала. Значит в другом месте охотилась.

— Нам туда, — кивнул я на колодец Пальмы.

— Да. К маме! — Сережка шагнул вперед. Червь, вылезший из воды, забеспокоился, чувствуя, как мы к нему приближаемся. Засуетился, не зная куда спрятать рыбу. Заглотнул, но хвост не влез, так и болтался в щели пасти.

— Не бойся. Мы домой. К маме, — сказал Серега, останавливаясь возле детеныша. И бодро добавил, уже обращаясь ко мне:

— Давай заберем.

Я покачал головой.

— В другой раз, когда вернемся. Задержи дыхание и закрой глаза.

— Я не хочу возвращаться, — пробормотал паренек.

И я его понял, как никто.

В этот раз Серега меньше брыкался. Да и плыли мы недолго. Из туннеля, попали в подземное озеро и быстро всплыли. Пока новобранец жадно дышал, я осветил новое место. Увидел каменный берег, доставил парня на отмель. Когда уже шагал, Серега умудрился поскользнуться на круглых камнях, и нахлебаться воды. Мог и утонуть, не придержи я его за локоть. До самого берега я ощущал цепкие пальцы на своем предплечье. Чужая нервозность передалась и мне.

— Спасибо, — пробормотал рейнджер, с явной неохотой отпуская мою руку. Я кивнул. Кровь дракона не смылась и вязкой субстанцией обволокла тело. Ясно: щетка нужна, мыло хозяйственное и вода горячая.

— Тупик? — Серега себе не изменял: сразу сел, а затем и лег. Я осветил каменную платформу. Она мне показалась смутно знакомой. Словно я здесь бывал уже не раз: в реальной жизни, во снах, в параллельном мире — не смог понять и объяснить для себя. Неумолимая связь протягивала ко мне свои щупальца красными нитями устанавливая контакт.

— Сейчас узнаю, — пробормотал я и уверенно зашагал к стене, режа угол вправо. У самого основания фонарь осветил узкие ступени. Я помнил их: крохотные, скользкие, до жути опасные. Я смотрел на вырубленную в камне лестницу, уходящую наверх темень и у меня уже отказывали ноги: немели мышцы и подгибались колени. Мы находились на самом дне бездны и нам предстоял подъем наверх. Где-то там, на середине пути, находилась тайная комната титанов, а еще выше, пещера со святыней туземцев — летописью времени.

Я посвятил наверх, но фонарь не разогнал темень.

— Я нашел выход.

— Правда? — почему-то не особо удивился Сережка.

— Да. Тут ступеньки наверх. Немного надо подняться и выйдем на воздух.

— Звучит заманчиво. Знаешь, что-то нам нигде нет жизни: ни в воде, ни под землей, ни на воздухе. Я устал, Вить. Такое ощущение, что все против нас.

— Это тебе просто кажется.

— Думаешь? — спросил парень и замолчал. В подземном озере раздался плеск. Я посвятил на темную воду, всматриваясь в волнующиеся волны. — А еще я подумал и понял, что абсолютно не готов к трудностям жизни. Они сломали меня.

— Не преувеличивай. К таким событиям и я не готов. Да, никто не готов. Ты не сломлен — ты молод. У тебя многое впереди. Привыкай к нагрузкам.

— А я себя стариком ощущаю, будто жизнь прожил, и она заканчивается. Устал я от нагрузок.

Из воды стал медленно подниматься червь.

— Пальма пришла. — Серега сел, всматриваясь в волны.

— Преследует нас.

— Не говори так. Мне страшно от твоих слов. Ты видишь во всем негатив.

— Я вижу дракона, которому рыбы оказалась мало.

— Ну, что ты. Это же Пальмочка.

— «Пальмочка», — пробормотал я. — Пойдем. Надо подниматься. Ты первым. Стану тебя страховать. Хватит мне вас терять.

— Сейчас. Только с Пальмой попрощаюсь. — Парень подполз к краю и вытянул руки. — Я так хотел тебя забрать! Я так хотел, чтобы мы были вместе. Мы были бы отличными друзьями: вместе плавали и ловили рыбу.

Червь жалобно запищал.

— Не могу! — Сережка посмотрел на меня. — Хочу забрать её с собой. Ей же здесь страшно будет и одиноко.

В подтверждении дракон усиленно забился в волнах. Я посмотрел назад на узкие ступени и покачал головой.

— Нет. Пусть остается в своем мире.

Не думаю, что червь понял мои слова — время настало. Дракон кинулся в атаку, широко разевая пасть. И хоть перед нами был детеныш, я машинально схватил Серегу за воротник и оттащил его от воды.

— Пальма! — закричал он. — Это же я!

Червь захлебнулся в атаке, сводя ее в ноль и с шумом ушел под воду. Я вытащил нож и ждал продолжение. Никому я не верил. Тем более в дружбу человека и водного дракона.

— Ты напугал ее! — плакал рейнджер. — С ней надо по-доброму. Она же чувствует все. Пальма!

— Пойдем. Надо подниматься. Ты ведь хотел к маме, вспомни.

— Ты все испортил. Ты во всем виноват. — Серега с ненавистью посмотрел на меня и медленно побрел к каменной лестнице.

— Извини. — Я не чувствовал за собой чувства вины и не знал, почему должен оправдываться. Мне точно не хотелось обижать чувствительного новобранца. И поэтому я снова сказал:

— Извини.

Серега промолчал. Плечи его опустились. Он сделал первый шаг, поднимаясь. Нашел в себе силы обернуться.

— Лучше перед Пальмой извинись — она тут из-за тебя одна останется.

Я кивнул: извинюсь, конечно.

— Мы вернемся за ней. Позже. Через год. Она, как раз подрастет. Смышленей станет.

— А с ней точно ничего не случится? Ее никто не обидит?

Я представил взрослого дракона, почему-то вспомнилось мертвое озеро с одинокой несъедобной медузой, и уверенно ответил:

— С ней, точно ничего не случится.