К ночи дошли до кабины.
Выглядела рубка ужасно: побитая, исковерканная, обшарпанная. Словно пролежала здесь с прошлого года. А всего то, меньше суток прошло. Я даже во внутрь не захотел заходить, глядя на выбитые иллюминаторы и мрачный проем люка. Однако капрал думал по-другому. Два факела из подручных материалов скрутили с Ильюхой и, призывно замахали огнем, приглашая за собой. Старик дождался меня, пинком отсылая шиши в кусты, которая взялась не весь откуда и попыталась укусить меня за ногу.
— Специально что ли пряталась, — не злобно проворчал Прохорович, провожая звериный полет пристальным взглядом. — Рядовых не тронула. А на тебя кинулась. Не любят тебя, звери, лейтенант, не любят.
Я кивнул, соглашаясь, а самого передернуло, когда вспомнил, как подобная шиши перекусила деревце. С такими бы зубами, да на флот — быстро бы применение нашли.
— Можно, конечно и не идти, — сказал капрал, привычно сплевывая в дождь, молча проклиная мрачный и утомительный день, — но здесь хоть крыша над головой — для нас первая защита. Слышишь, лейтенант? — Я прислушался, жадно ловя звуки, а старик продолжил в зловещей тишине, так как ничего, кроме его тяжелого сопения я не услышал. — Там мертвое всё. Чую. Пошли, пока рядовые что-нибудь не доломали.
Довод подействовал, но я остался стоять на месте, мрачно предполагая:
— Может еще кто выйдет к рубке. — Ведь хорошая мысль. Правильная. Все, кто выжил непременно бы пришли к рубке.
Старик посмотрел на меня, как на полоумного и отрицательно покачал головой.
— Все здесь.
В темноте раздался пронзительный крик Сережки, и мы в едином порыве бросились вперед, к следующему темному проему. Из него посвятил Илья, крикнул:
— Эй, Прохорович! Не балуй огнеметом!
— Что у вас там, черти, происходит?! — вскричал капрал, тревожась за судьбу солдат.
— Да, салага в темноте, на себя топор уронил. Всё в порядке. Отрубил три пальца. Будет жить.
В проеме показался бледный Сережка, в ладони он протягивал окровавленные комки плоти. Губы паренька дрожали.
— Спрячь. Потом пришьют, — посоветовал капрал, шарахаясь назад и прижимаясь баллонами к черной стене.
— Мне не надо, — прошептал рядовой.
— Не надо? — нахмурился старик. Он искренне не понимал, как можно отказываться от пальцев. Пришьют же. Главное успеть донести. Его взгляд искал поддержку у нас, но все завороженно смотрели в раскрытую ладонь рядового пехотинца. Факел у Ильи нещадно закоптил, затрещал и пламя заволновалось, готовое потухнуть.
— Больше не надо.
— Вот ведь заладил! Почему?!
— Потому что это не мои пальцы!
Мы с Прохоровичем посмотрели на Илью одновременно. Здоровяк отмер, задышал и пожал плечом: с кем не бывает, попутал самую малость.
— Дайте теперь я посмотрю, — потребовал капрал, шагая вперед. — Пальцы спрячь! Найдем хозяина — отдадим.
Внутри рубка выглядела еще хуже, чем снаружи. Ни одного целого предмета. Всё разбито. Уничтожено в труху. Пострадала не только техника, но и мебель.
— Тут или граната какая разорвалась или жгли из трех огнеметов, — сделал вывод Илья, подсказывая капралу основную правильную мысль. Старик не поверил. Повернулся на голос, грозно зыркая из-под мохнатых бровей, и спрашивая:
— Какая граната?
— Зажигательная? — наивно предположил Илья, голос его дал «петуха».
— Где ты такие гранаты видел? — Прохорович поднимал ботинок, угодив в большую лужу крови.
— Может морская? — спросил Ильюха уже обращаясь ко мне. Я отрицательно покачал головой. Какая граната? Тут похоже зажигательный снаряд разорвался. От пилотов три пальца осталось. Я зажмурился непроизвольно. Подумать только. С семи человек три пальца. Да, это уже не война. Это истребление звездной пехоты. Со всеми последствиями и привлечением главных сил. Однако капрал не сдавался и что-то продолжал искать в мусоре.
— Есть! — через некоторое время нашел. В голосе его не было радости. Он же искал? Вот и нашел. Армейская логика сработала и привела к успеху. В руках старик держал обугленный пенал. Открыл. И из-под черной трухи извлек новенькие часы. Я такие носил, когда по короблю бегал. Шагомер называются. Это, конечно, аварийный передатчик был и только внешне на фитнес-браслет походил.
— Работает. Вот техника у титанов! Верхние сгорели, а нижний, как со склада! Работает! Учитесь, черти! Ага. Запустил. Теперь нас точно найдут. Жаль только одни. Придется держаться вместе и никому, — ветеран посмотрел на Сережку и почему-то на меня, — не потеряться. Пошли. Говорил же: ничего здесь нет.
— Опять в дождь что ли? — уныло протянул Илья. Сережка пальцем стал чертить в саже на стене кривую линию, глядя на меня невинными глазами. Я тяжело сглотнул, поперхнувшись спертым воздухом и вязкой слюной.
— А, ты хочешь остаться в могиле? — зловеще протянул капрал и первым пошел к выходу.