Черные короли. Свинцовые небеса

18.1

У выхода из пещеры меня встретили воины. Я прищурился от дневного яркого солнца и равнодушно посмотрел на короткую шеренгу аборигенов. Ближайший туземец переступил с ноги на ногу и нервно сглотнул, покосившись на своего товарища. Я тоже посмотрел на дикаря и не смог понять откуда начинается мохнатая шапка: волосы человека и шерсть животного были одного цвета и, дополняя друг друга, срастались, не имея четких границ. Наверное, мода такая: глупая и непонятная для пришлых. Я усмехнулся. Воин-модник побледнел, сжал плотно губы и решительно шагнул вперед.

Я ждал.

А еще я понял, что они меня боятся. Титаны меня забери. Мир перевернулся и местные стали уважительно относиться к людям со звезд.

— Мы за тобой, инопланетник. Мать племени ждет. — Сопровождающий вытянул руку и покорно наклонил голову.

Я медленно кивнул. Посмотрел в раскрытую протянутую ладонь и осторожно вложил в нее свою, слегка пожимая, и, позволяя себя повести по тропе времени. Мир начал меняться, а я подумал: что-то в этом жесте символическое, такое и прижиться может. Каждый сможет увидеть своё: тайный путь между разными мирами и соприкосновение двух разных рас. А всего то: две руки соединились.

Вышагнули из пространства на большую поляну, до шатра вождя шагать полторы сотни шагов. Возле большого костра, в окружении возбужденных соплеменников, увидел Фальгуса. Воин размахивал ручищами и страшно вращал глазами, рассказывая увлекательную историю.

— И, что он?!

— Да, что он?!

— Мальчишку обидел! — рявкнул Фальгус, не видя меня.

— Ах, он негодяй!

— Нашел кого обижать!

— Гореть ему на костре!

— И что ты?

— Да, и что ты?!

— Я? — переспросил Фальгус и распрямил плечи, становясь еще больше. — И тогда я достал топор!

— Ну, конец ублюдку!

— Я бы тоже достал топор!

— А я бы палкой ему кишки наматывал! Инопланетники! Захватили весь мир! По прилетали тут, теперь и не вздохнуть!

— И, что?!

— Раскроил ему череп?!

— Фальгус может! Шмяк! И две половинки из инопланетника!

Тут Фальгус увидел меня, как я остановился и презрительно смотрю на дикарей. Отвел стыдливо глаза. Сдулся. Опустил плечи и прошептал;

— Нет.

— Как это «нет»? Ты же топор достал?

— Замахнулся и руки отсохли? Или в камень обратился?

— Ну, дела! — протянул туземец в прожженной шкуре, дергая себя за редкую бороденку.

— Да, ничего у меня не отсохло! — озлобился Фальгус, мрачнея, и поплотнее закутываясь в шкуры. — Я его хотел топором пришибить, а он нож поднял, на встречу роковому удару. — Дикарь обвел злым взглядом соплеменников. — Все же знают, что после моего рокового удара никто не выживает. Что я самый сильный и опасный! И, что лучше меня нет бойца в племени!

— Это, да.

— Это точно.

— И, что нож? Сломался?

— Нет. — Фальгус горестно вздохнул. — Перерубил топор. Он мой роковой удар на клинок встретил. Представляете?!

— Как это?

— Да не может быть, чтоб ножом топор перерубить!

— Может! — вскричал Фальгус. — Вот смотрите. — Он затряс перед соплеменниками своим изувеченным оружием. — Видели?!

— А почему так?!

— Как такое могло произойти?!

— Потому что нож тот необычный. Клинок его в крови саама. И теперь это самый настоящий артефакт!

— Да, ладно!

— Врешь!

— Истину говорю! Теперь — это артефакт нашего племени, который останется в роду на века. Вы представляете ценность вещи?!

— И, где нож?

— У инопланетника, где же еще.

— Надо отобрать. Это же наша реликвия.

— Наш артефакт!

— Очень ценный!

Я отмахнулся от мушки, попытавшейся залететь мне в глаз и, привлек внимание людей у костра. Все туземцы, как по команде посмотрели на меня и замолчали. Легкий ветер пошевелил пламя в костре, волнуя длинные оранжевые языки и из костровища с треском вылетел раскаленный уголек. Опасно, так и подпалить можно деревню, хоть бы камнями обкладывали.

Дикари вздрогнули. Один побледнел лицом, второй поспешил спрятаться за спины товарищей — все подумали, что это я сделал. Я хмыкнул: не знал, что умею управлять углями. Еще немного постоял, ожидая, когда у меня начнут нож отбирать и дальше побрел к хижине матери племени. Голубые тряпки от разорванных гимнастерок миротворцев, заметно выделяли жилище среди остальных.