Цирк Обскурум

Глава

19

Даймонд на вкус как цирк — темный, декадентский и немного волшебный. Когда он берет поцелуй под свой контроль, а его рука крепче сжимает мои волосы, я полностью отдаюсь ему, желая узнать, каково это — быть поглощенной им. Секс и близость всегда ассоциировались в моей жизни с болью и разочарованием до сих пор, но что-то подсказывает мне, что с Даймондом все будет по-другому. Это будет что-то монументальное, изменяющее жизнь, и желание попробовать это настолько сильно, что я пытаюсь придвинуться ближе. Меня не волнует ничего, кроме устранения пространства между нами. Даймонд в данный момент высасывает из меня жизнь. Возможно, так оно и есть. Возможно, Даймонд — жнец, и это его способ высосать мою душу. Если бы это было правдой, разве меня это волновало бы?

Нет. Я думаю, что с радостью отдала бы её ему.

Язык Даймонда скользит по моим зубам и танцует с моим, когда он углубляет поцелуй. Я стону в его губы, отчаянно желая большего. Я сжимаю его мышцы, ощущая их силу. Я хочу его. Я никогда никого не хотела так сильно, как мужчину, обнимающего меня. Желание, бурлящее в моей крови, настолько сильно, что я задыхаюсь от него, как будто он пробудил все мои самые темные фантазии и использует их против меня своими поцелуями.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь толкнуть его на свою кровать и пойти дальше, клапаны моей палатки распахиваются. Я отдергиваюсь, но руки Даймонда все еще держат меня за волосы, не давая отодвинуться слишком далеко. Он прерывает поцелуй, но не отводит взгляда от моих глаз, заставляя меня видеть темноту в них, пока я тяжело дышу. Часть меня смущена, но другая часть говорит мне продолжать и позволить тому, кто только что вошел, посмотреть.

— Ну, если бы я знал, какое веселье здесь происходит, я бы пришел раньше, — дразнит Харт у входа.

— Что? — Спрашивает Даймонд, по-прежнему не отводя взгляда.

— О, Хильда. Ей нужна Эмбер, — отвечает Харт, пожимая плечами.

— Это может подождать? — Спрашиваю я, краем глаза глядя на Харта.

— Я бы хотел, чтобы это было возможно. — Харт вздыхает. — Я бы с удовольствием посмотрел, как вы двое трахаетесь.

Мои щеки краснеют от его слов, и на этот раз, когда я пытаюсь взглянуть на него, Даймонд позволяет мне.

— Что? — Хриплю я.

Харт ухмыляется.

— Не волнуйся, Куинн. Я бы тоже тебя трахнул.

Я сжимаю бедра вместе. Это вульгарно и неприлично, но я думаю об этом сейчас, о них двоих и о том, что остальные тоже присоединяются. Я, должно быть, ярко краснею, когда мои мысли направляются в этом направлении, потому что Харт свистит.

— Ты только посмотри на это? — говорит он. — Я думаю, нашей Куинн нравится, как это звучит.

— Я… Что нужно Хильде? — Я хриплю, пытаясь заговорить, несмотря на бушующее желание, кипящее внизу моего живота. Это было из-за поцелуя Даймонда, но теперь я вижу всевозможные образы, которые делают это еще хуже. Позже, я знаю, подумаю об этом, независимо от того, настоящее это предложение или нет, но сейчас, если я нужна Хильде, я должна пойти.

— Она что-то увидела в картах, — говорит Харт, пожимая плечами. — Она казалась очень расстроенной.

Я сажусь, мои глаза расширяются.

— Она казалась расстроенной?

Хильда — одна из самых спокойных людей, которых я знаю. Я никогда не видела, чтобы она делала что-либо, кроме как говорила холодным и собранным тоном. Если она увидела в картах что-то, что ее обеспокоило, значит, это что-то плохое.

Харт кивает и прижимает пальцы к пологу палатки, наклоняя голову, как животное, в то время как что-то темное скрывается в его взгляде.

— Да. Ты когда-нибудь задумывалась о том, как легко было бы задушить кого-нибудь цирковым шатром?

Я моргаю. Возможно, сейчас не время спрашивать, что он имеет в виду. Я смотрю на Даймонда.

— Я должна пойти посмотреть, что она увидела.

Даймонд наклоняет голову.

— Тебе не нужно ждать моего разрешения, Эмбер. Здесь ты свободна.

Я не осознавала, что делаю именно это, ожидая убедиться, что он не против. В конце концов, мы были заняты, поэтому я предположила… Но это говорит старая Эмбер. У новой Эмбер нет жестокого мужа, который контролирует ее. Новой Эмбер не нужно спрашивать разрешения или извиняться за то, что она не может контролировать.

— Конечно, — бормочу я. Прежде чем я передумаю, я запечатлеваю еще один целомудренный поцелуй на губах Даймонда, заставляя его глаза расшириться от удивления, затем встаю и направляюсь к пологу палатки.

— Один для меня, Куинн? — Харт дразнит, ухмыляясь и приподнимая брови. Это вызов. Он думает, что я это не сделаю.

Новая Эмбер не боится. Новой Эмбер все равно, что о ней думают люди.

Я наклоняюсь к нему и запечатлеваю такой же целомудренный поцелуй на его губах, заставляя его замолчать. Не думаю, что когда-либо раньше видела Харта таким удивленным. Выражение его лица придает ему почти невинный вид, но злая улыбка, которая появляется на его губах сразу после этого, разрушает эту иллюзию.

— Хорошо сыграно, Куинн, — мурлычет он, как будто это игра. — Я буду помнить, что в этой игре, в которую мы играем, нет правил.

Это звучит опасно, но вместо того, чтобы зациклиться на этом, я подмигиваю ему и говорю:

— Я вернусь позже, — прежде чем уйти.

Я бросаюсь к палатке Хильды, ожидая, что она будет хаотично вопить о чем-то, что увидела в картах. Вместо этого я нахожу ее сидящей на полу посередине, ее пальцы вцепились в плюшевый ковер под ней, как будто ей нужно заземлиться. Ее бледно-белые глаза закрыты, но когда я вхожу внутрь, она открывает их, и в ее взгляде мелькает что-то, чего я не могу определить. Трудно прочесть эмоции Хильды в хороший день, не говоря уже о том, когда она сознательно скрывает их.

— Харт сказал, что ты что-то увидела в картах, — начинаю я, подходя и занимая место напротив нее. Я скрещиваю ноги и жду, зная, что она расскажет, когда будет готова.

Она тихонько напевает мелодию, которую я не узнаю, но она звучит старо и по-иностранному. Эта мелодия похожа на пустыню и пальмы, на оазис посреди песка. Каждая частичка ее тела вибрирует от энергии, и я наблюдаю, как карты падают со стола одна за другой, трепеща, пока не оказываются между нами рубашкой вверх.

— Твоя доброта погубит тебя, Эмбер, — говорит она, и ее голос отдается эхом. Как будто через нее говорит не один человек, и от этого звука у меня мурашки бегут по рукам. — Счастье не гарантировано, и цирк нужно защищать любой ценой. Они должны быть защищены.

— Кто? — Спрашиваю я, наклоняясь ближе, но она не отвечает.

Карты загораются так внезапно, что я отпрыгиваю назад, мои глаза расширяются от этого зрелища. Пламя становится синим, а затем зеленым по мере того, как карты сморщиваются и сгорают.

— Он идёт. — Хильда стонет, ее глаза закатываются на затылок. — Он идёт.

— Кто идёт? — Испуганно спрашиваю я. — Хильда, кто идёт?

Она моргает, и пламя внезапно гаснет. На этот раз, когда она встречается со мной взглядом, в нем только доброта, которую я вижу каждый день. Она выглядит сбитой с толку из-за того, что сидит передо мной.

— Я… Что мы делаем на полу? — спрашивает она.

— Ты сказала, что он придёт, — повторяю я. — Хильда, кого ты имела в виду?

Она хмурится.

— Я не уверена, что понимаю, что ты имеешь в виду, Эмбер. — Ее взгляд останавливается на обгоревших остатках карт, которые теперь неузнаваемы после пламени. — Что случилось с моими картами?

У меня нет ответов для нее. У меня нет ответов для себя.

— Ты велела мне войти и сказала, что моя доброта погубит меня. Ты видела это в картах. Потом ты сказала, что он придет.

Ее глаза расширяются, и она снова изучает карты.

— Какие это были карты?

Я моргаю. Я вообще смотрела на них? Я была слишком расстроена тем, что произошло. Прижимая руку к голове, я пытаюсь вспомнить, но не уверена. Я все еще учусь, поэтому пока не умею читать карты. Глупо. Я должна была посмотреть.

— Я… я не знаю, — признаюсь я. — Я не знаю.

Хильда встает.

— Я буду искать ответы. А пока иди отдохни. — Она прогоняет меня, и я встаю, не сводя глаз с остатков карт. Каким-то образом, когда я смотрю на них, пепел, кажется, образует слово — ночной кошмар, но когда я приглядываюсь внимательнее, ветер от пологов палатки рассеивает его, пока от него вообще ничего не остается.

Должно быть, мне показалось. Хильда разберется.

Все будет хорошо.

Я лгу себе всю дорогу до своей палатки, пока не убеждаюсь, что слишком сильно все испортила. Это было ерундой. Вообще ничего.

Я забываю обо всем, когда вхожу в свою палатку и обнаруживаю, что Даймонд и Харт исчезли.

Мое разочарование перевешивает мой страх.