Цирк Обскурум

Глава

25

Куинн устраивает детей, дважды проверяя их, чтобы убедиться, что ни у кого нет неотложных потребностей. Доктор Луис помогал им всем, как мог. Многим нужно время на выздоровление и много еды, и мы предложим им это здесь, предоставив им убежище до тех пор, пока они не будут готовы к свободному полету, если захотят.

Но, похоже, моей королеве этого недостаточно. Она все еще сердита, все еще взвинчена, когда расхаживает по своей палатке. Мы наблюдаем за ней, любуясь великолепной картиной. Мы тоже чувствуем это, боль и ярость того места. Даже пламя не может укротить ужасы, которые мы там видели, но сегодня вечером она была великолепна. Наблюдение за тем, как она причиняет боль надзирателю, само по себе было спектаклем, и она была его кукловодом.

Наверное, было бы неуместно говорить ей, что у меня был стояк, когда я наблюдал, как она бьет женщину, или что я почти кончил, когда пламя переросло в крики, но когда ее глаза встречаются с моими, в них есть что-то дикое, что я понимаю лучше, чем большинство, — безумие без выхода.

Вот почему я делаю то, что я делаю. Вот почему я убиваю. Вот почему я охочусь. Почему я парю над толпой и проделываю смертельно опасные трюки.

Нашей девочке нужна отдушина.

Я крадусь в ее сторону. Она слишком занята, чтобы понять, насколько я близко, пока я не встаю у нее на пути, наши тела прижимаются друг к другу. Она отшатывается, но я хватаю ее и притягиваю ближе.

— Куинн, — мурлыкаю я, облизывая ее маску, прежде чем дотянуться до ее уха. — Ты хочешь поиграть со мной?

Она колеблется, застыв между тем, что, как она знает, правильно, и тем, что она чувствует. Большинство людей ходят по тонкой грани, балансируя между тем, что, как они знают, они должны делать, и тем, что они хотят делать. Обычно проигрывает последнее, но не со мной. Оно всегда побеждает.

Кусая ее за ухо, я ухмыляюсь, когда она ахает.

— Поиграй со мной, Куинн. Выпусти весь свой гнев. Позволь быть ему свободным, или от этого у тебя сгниют внутренности. Сегодня вечером больше некого убивать, так что давай вместо этого трахнемся.

Она вздрагивает от моих смелых слов, ее глаза расширяются, когда я отстраняюсь.

— Харт…

— Не хочешь поиграть со мной, Куинн? — Я напеваю, приподнимая пальцем ее подбородок, в то время как другой рукой провожу вниз по ее телу. — Или не хочешь признавать, что хочешь этого? Сегодня вечером ты можешь расслабиться. Ты приняла кошмар внутри себя, причинила боль женщине, и тебе это понравилось. — Ее глаза широко раскрываются, когда она понимает, что я заметил. — Тебе понравилось, и этого было недостаточно. Тебе нужно больше. Я буду твоей отдушиной на сегодняшний вечер.

— Харт, — предупреждает Даймонд, обеспокоенный тем, что я завожу ее слишком далеко.

— Нет, ее нужно подтолкнуть, — огрызаюсь я, снова придвигаясь ближе, другой рукой хватая ее за задницу. — Не так ли? Или ты спрячешься и позволишь этому уничтожить тебя, беспокоясь о том, какой ты должна быть, а не о том, какой ты хочешь быть. Тебе никто не говорил, Эмбер, что в цирке ты можешь быть кем захочешь? Я хочу быть твоим.

Она ударяет меня в грудь, и я вижу пламя, горящее в ее взгляде, но что-то удерживает ее, что-то держит ее взаперти от меня, даже несмотря на то, что я настаиваю. Стягивая её маску, я смотрю в ее окровавленное лицо и позволяю ей увидеть грубую правду в моем взгляде.

— Вымещай это на мне, — честно говорю я ей, облизывая ее щеку. — Я справлюсь. Разорви меня на куски, если понадобится, Куинн. Я здесь, и я твой.

— Что, если я сделаю тебе больно? — шепчет она в ужасе и жажде.

— Мне бы этого хотелось, — признаюсь я с усмешкой. — Но они не позволят тебе убить меня. — Я киваю головой в сторону остальных, которые наблюдают за мной, не выказывая никаких признаков того, что собираются уходить в ближайшее время.

Когда она поворачивает голову ко мне, я вижу решение в ее глазах. Протягивая руку, она опускает маску, ее глаза еще больше темнеют. Ушла милая, невинная Эмбер, которая боялась причинить мне боль, и на ее месте чудовище, рожденное из ночных кошмаров.

— Хочешь поиграть, Харт? — мурлычет она, ее голос становится ниже и наполнен голодом, который заставляет мой член расти. Он набухает в штанах, когда она прижимается ко мне, протягивая руку вверх по моей груди, чтобы схватить меня за подбородок точно так же, как я это делал с ней. — Тогда давай поиграем. Встань передо мной на колени.

Она толкает меня вниз, и я опускаюсь перед ней на колени, моя маска надежно закреплена, когда она нежно гладит меня по подбородку.

— Даймонд, — зовет она. — Хлыст.

Наступает момент колебания, а затем кнут падает к ее ногам. Она наклоняется и поднимает его, позволяя мотку выскользнуть из ее руки. Это зрелище заставляет мой член дернуться, и стон срывается с моих губ. Мое тело напрягается, ожидая боли, желая всего, что она мне даст.

— Ты хочешь, чтобы я причинила тебе боль, не так ли, Харт? Несмотря ни на что, ты бы поблагодарил меня за это. — Ее слова ласкают мое тело, как шелк, заставляя меня задыхаться, а она еще даже не прикоснулась ко мне. Возможно, когда-то эта девушка была слабой, жертвой, но от нее ничего не осталось.

Больше нет.

Это наша королева.

Это наш ночной кошмар.

— Да, — отвечаю я. — Я хочу все, что ты мне дашь.

Хлыст взмахивает, полосуя по моей груди. Я шиплю от удовольствия, когда он разрывает мою рубашку. Ткань распахивается, и она снова движется, ударяя по ней хлыстом во второй раз, кончик хлещет меня по груди. Появляется жгучий рубец, и это заставляет меня наклониться вперед, ища удовольствия, которое она предлагает.

Она раздраженно рычит из-за отсутствия у меня болезненной реакции и оборачивает кнут вокруг моей шеи, одновременно хватая один из моих кинжалов.

— Я хочу видеть всего тебя. Я хочу, чтобы ты был слабым ради меня. Я хочу использовать тебя.

Плеть обвивается вокруг моей шеи, медленно сжимаясь с каждым словом, а затем кинжал опускается. Мы оба смотрим, как моя рубашка падает на землю, обнажая грудь для ее действий. Она наслаждается мной, ее взгляд заставляет мое сердце биться быстрее. Один ее взгляд на меня, почти заставляет меня наложить в штаны.

— Куинн… — Я начинаю дразнить ее, но она сжимает хлыст, дергая до тех пор, пока я не замолкаю, но не перекрывая доступ воздуха. Она наклоняет голову, когда наблюдает за мной. Я не сопротивляюсь. Я чувствую, как мое лицо меняет цвет, когда мои легкие кричат, но я позволяю ей, не отводя от нее глаз, не дрогнув. Я бы позволил ей убить меня и трахнуть мой труп, если бы это было то, чего она хотела, и я бы, блядь, сделал это с радостью.

Если ей нужна моя жизнь, то она принадлежит ей.

Если ей нужен мой воздух, пусть берет его.

Если она хочет, чтобы я вырезал свое сердце, то я сделаю это с улыбкой на лице.

Чернота застилает мне зрение, но моя улыбка не сходит с лица.

— Эмбер, — предупреждает кто-то, но мы игнорируем их, когда я хватаю хлыст и подтягиваю его ближе к ней, затягивая еще сильнее. Это так чертовски приятно, что я двигаю бедрами.

Она наблюдает за мной, упиваясь моей реакцией, и когда я вот-вот потеряю сознание, она отпускает меня, позволяя хлысту ослабнуть. Я делаю глубокий вдох, слегка покашливая, так как мои глаза слезятся. Мое сердце бешено колотится, а легкие болят от внезапного давления, но мое первое слово вызывает у нее мрачный смех.

— Еще.

— Ещё? Зачем мне давать тебе то, что ты хочешь? — парирует она. — Есть кое-что, чего я хочу от тебя. Если ты хочешь, чтобы я превратила эту ярость в огонь, тогда разжигай его. Отступив назад, она садится на один из ящиков в своей палатке и раздвигает ноги.

Я бесстыдно стону, желая того, на что она намекает.

— Пожалуйста, — шепчу я.

— Умоляй за меня. Умоляй об этом, — приказывает она, стягивая с себя штаны и снимая рубашку, оставляя себя обнаженной. Остальные стонут, но я их игнорирую. Сегодня вечером она моя.

Моя. Вся моя.

Я упиваюсь каждым рельефным шрамом на ее идеальной коже и каждым мягким изгибом, прежде чем мой взгляд останавливается на ее киске. Она блестит для меня, такая розовая и спелая, просящая, чтобы ее съели, когда она шире раздвигает бедра.

— Черт, — бормочет Спейд.

— Пожалуйста, Куинн, — умоляю я, опускаясь на четвереньки и кланяясь перед ней. — Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне попробовать тебя на вкус. Позволь мне сгореть в огне, который мы разожгли.

Она мгновение смотрит на меня, а затем ее ноги раздвигаются еще шире.

— Ползи ко мне, — приказывает она.

Я делаю это с удовольствием, не останавливаясь, пока мои руки не скользят вверх по ее ногам к обнаженным бедрам, и я прижимаюсь лицом к ее киске, вдыхая.

Она заставляет меня поднять голову. — Разве я говорила, что ты можешь прикасаться?

— Пожалуйста, — умоляю я. Держа в руке кинжал, она приподнимает мою маску, пока она не оказывается у меня на голове, а затем проводит острым краем по моим губам. Я чувствую порез, и мои руки сжимаются на ее бедрах, притягивая ее ближе, пока я надуваюсь из— за нее. Она смотрит, как кровь стекает по моему подбородку, прежде чем наклониться и слизнуть ее.

— Заставь меня кончить, Харт. Заставь меня кончить, и я снова поиграю с тобой. Я дам тебе то, что, мы оба знаем, тебе нужно, — шепчет она, говоря мне, что это не все для нее. Это и для меня тоже. Она увидела мое безумие и поняла, что мне это тоже нужно.

Я не теряю ни секунды, даже с моими кровоточащими губами. Мои руки скользят под ее попку и приподнимают, когда я открываю ее для своего рта. Я сжимаю губы вокруг ее влагалища и сосу, пока она не стонет. Посмеиваясь, я провожу губами по ее пульсирующему клитору, а затем вниз, облизывая ее дырочку, пока ее рука не обхватывает мою голову. Ее ногти впиваются в мои волосы, пока острая боль не пронзает мой череп, и мои бедра ударяются о ящик, на котором она сидит, когда она подталкивает меня ближе к своей киске. Она — это все, что я хочу попробовать на вкус и мне это чертовски нравится.

Я хочу большего.

Я, блядь, хочу утонуть в ней.

Проникая в нее языком, я упиваюсь ее вкусом, слизывая каждую каплю, пока она двигает бедрами, прижимаясь пиздой к моему лицу. Я обжигаю губы самым гребаным образом, и эта боль, смешанная с удовольствием от того, что я пробую ее на вкус, заставляет меня трахать ящик до боли.

Я кружу по ее клитору, пока она не вскрикивает, теснее прижимая ее бедра, затем я разжимаю язык и провожу им вниз, обводя ее дырочку, прежде чем опуститься ниже и проникнуть в ее прелестную попку. Ее вздох говорит мне, что ей это нравится, и я молча обещаю зарыться в эту прелестную дырочку позже, чтобы снова услышать этот звук.

Усилив хватку на ее заднице одной рукой, я просовываю другую руку между нами и засовываю в нее два пальца, заполняя ее влагалище, когда она вскрикивает. Я сжимаю их, быстро потирая, в то время как мой язык ласкает ее клитор в грубом, резком ритме, пока она не стекает по всему моему лицу. Добавляя еще один палец, я растягиваю ее и вдавливаю их глубже. Должно быть, это больно, но она сжимается вокруг меня, молча умоляя о большем.

Обхватываю губами ее клитор, сильно посасываю, и она практически отрывается от ящика. Я просовываю большой палец между ее ягодиц, прижимаюсь к ее прелестной попке и проскальзываю внутрь.

Провожу взглядом вверх по ее телу, я восхищаюсь видом, открывающимся этой грешнице. Ее маска все еще на месте, и ее прелестная грудь с розовыми кончиками вздымаются, под стать разливающемуся по ним румянцу.

Она близко, и я хочу это увидеть. Я хочу запечатлеть это в своем мозгу, чтобы, когда ко мне постучатся кошмары, я мог заменить их этим. Это так близко к раю, как я когда-либо смогу приблизиться.

Я покрываю свои пальцы ее удовольствием, а не кровью, и я покрываю свои губы безмолвным обещанием, а не насмешкой.

Я принадлежу ей.

Я нажимаю большим пальцем глубже, смыкая зубы на ее клиторе, и с криком она кончает. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы до тех пор, пока я не перестаю дышать, и ее влагалище крепко сжимается на моих пальцах, когда она изливается вокруг меня, ее ноги дергаются. Я облизываю ее, наблюдая за каждой реакцией ее тела, пока она не опускается, ее киска все еще трепещет вокруг моих пальцев.

Я неохотно освобождаю их и сажусь поудобнее, ожидая следующих инструкций, когда ее глаза открываются и останавливаются на мне. Наклонившись ближе, она жадно окидывает взглядом мое лицо, заставляя меня выпрямиться.

— Скажи спасибо, Харт. Поблагодари меня за то, что позволила тебе довести меня до оргазма, — приказывает она, прижимая лезвие к моему мокрому подбородку.

— Спасибо тебе, моя королева. Спасибо, что позволила мне довести тебя до оргазма.

Ухмыляясь, она срывает свою маску и опускается передо мной на колени, ее губы прижимаются к моим, а руки скользят вниз по моему телу и сжимают мой член. Напевая мне в рот, она слегка отстраняется.

— Если я оберну кнут вокруг тебя здесь, ты кончишь для меня?

Срань господня.

Клянусь, я вижу звезды.

— Боже, пожалуйста, — умоляю я, тычась в ее руку.

Она подтягивает хлыст ближе и оборачивает его вокруг моего члена, медленно затягивая. Это так чертовски приятно причиняет боль, но я не могу удержаться от того, чтобы погрузиться в нее, мои губы ищут ее. Наши языки сражаются, пока она гладит меня хлыстом, заставляя меня задыхаться, пока я не могу этого вынести. Я так возбужден от ее вкуса, что, когда она снова затягивает, я рычу ей в рот и кончаю, проливаясь через ее руку и хлыст. Она целует мне лицо, когда я кончаю.

— Хороший мальчик, — хвалит она, а затем ослабляет кнут, когда я погружаюсь в нее глубже.

Вся ярость и боль ушли. Все, что осталось, — это удовольствие.

Удовольствие, которое она контролирует.

Она толкает меня на колени и хватает за подбородок, крепко целуя.

— Спасибо за понимание, — шепчет она только для меня. — За то, что дал мне выход. — Она снова целует меня и поднимается на ноги, глядя сверху вниз на меня, когда я опускаюсь на колени, тяжело дыша рядом с ней.

— Для тебя все, что угодно, — отвечаю я без колебаний.

Ее улыбка придает всему этому смысл. Она снова хватает хлыст и направляется мимо меня к Даймонду, затем бросает его к его ногам с дерзкой ухмылкой. Он наблюдает за ней, приподняв бровь.

— В следующий раз используй это на мне, — приказывает она. С этими словами она хватает свою одежду и выходит из палатки.

Мы все смотрим ей вслед. Застонав, я перекатываюсь на спину, растягиваясь на полу.

— Я влюблен, — заявляю я.