Цирк Обскурум

Глава

37

Я не видела Даймонда со вчерашнего вечера, и я обеспокоена. Даже после потрясающей ночи, проведенной в объятиях Клаба, мои мысли возвращаются к нашему угрюмому директору манежа и дьяволу, которого я увидела в его глазах. По какой-то гребаной причине я хочу быть той, кто освободит этого зверя.

Я обнаруживаю, что уже середина дня, когда все остальные отдыхают перед вечерним шоу, в безуспешных поисках нашего призрачного лидера, но затем воздух прорезает свист. Я вскидываю голову, мои глаза расширяются, когда я вижу Харта. Он ухмыляется мне, вися вниз головой на своей трапеции. Одно колено согнуто над ней, а другая нога находится у его головы. Под ним, как обычно, нет сетки или мер предосторожности.

— Куинн, — мурлычет он, — добро пожаловать в мою паутину веселья. Хочешь поиграть?

Мне следовало бы сказать «нет», я должна найти Даймонда, но что-то в вызове в его голосе и насмешке в его глазах заставляет меня думать, что он ожидает от меня этого и что это что-то изменит между нами. Флиртовать и быть Искренним — все равно что ходить… ну, по натянутому канату. Одно неверное движение, и я упаду, а его не будет рядом, чтобы подхватить меня.

Ты должна быть достаточно храброй, чтобы полюбить такого монстра, как он, и достаточно сильной, чтобы доказать это.

Острые ощущения и опасность возбуждают, подталкивают меня стать лучше, чем я была, и, возможно, мне это нужно прямо сейчас. Я чувствую себя немного разбитой после вчерашней ночи, так что, возможно, мне нужно напомнить нам обоим, что я не хрупкий цветок.

Я королева.

— Куинн, тебе хватит смелости? — Его шепот обволакивает меня, и я не могу сдержать улыбку.

Я отворачиваюсь, не дав ему ответить, и чувствую, как его разочарование захлестывает меня, но когда я достигаю нижней ступеньки лестницы и сбрасываю туфли, его вздох наполняет воздух. Я не смотрю на него, хватаясь за металлические перекладины. Лестница ведет прямо вверх, больше похожая на шест с ручками, и тянется до самого верха палатки, где прикреплены платформы.

Делая глубокий вдох, я подтягиваюсь и начинаю карабкаться, не глядя ни вниз, ни назад. Я не позволяю себе думать, только чувствовать. Я хватаюсь за металлические перекладины одну за другой. Чувствую его предвкушение, поэтому поворачиваюсь, чтобы увидеть его. Он стоит на ногах, наклонив голову, наблюдая за мной, и когда я встречаюсь с ним взглядом, он делает сальто вперед, приземляется на руки, его ноги болтаются в воздухе, когда он начинает идти к платформе по тонкому канату. От этого трюка у меня отвисает челюсть, и я, не глядя, тянусь к следующей перекладине. Я промахиваюсь, и я задыхаюсь, соскальзывая, моя рука свисает, когда я теряю хватку ногами. Он видит это и анализирует, наблюдая, но не помогая.

Стиснув зубы, я поднимаю руку и хватаюсь за следующую перекладину, и он одобрительно кивает, без усилий перебегая через оставшуюся часть троса, а затем садится напротив меня перед платформой.

Собрав все свои силы, я быстро поднимаюсь по оставшейся части лестницы и, когда поднимаюсь на деревянную платформу, встречаюсь с ним взглядом, не глядя вниз. Страх заставляет мое сердце колотиться вместе с предвкушением. Все мое тело сотрясается от адреналина и ужаса, но когда он поднимает руку, протягивая ее мне, я двигаюсь ближе, направляясь в его сторону, наши взгляды встречаются. Я ногами касаюсь каната, и рукой тянусь, чтобы дотянуться до его руки, и он соскальзывает назад. Его рука все еще протянута ко мне, его губы изогнуты в ухмылке.

— Ну что, Куинн? — Его соблазнительный шепот заставляет меня сглотнуть. — Ты пойдешь назад или вперед или застынешь от ужаса? Я могу это сделать. А ты можешь?

Отказываясь быть слабой, я ставлю ногу на канат, делаю глубокий вдох и затем ставлю другую. Я покачиваюсь, мои глаза расширяются, а желудок резко падает, но я широко раскидываю руки, как это делают другие. Это помогает мне держаться прямо, и хотя я раскачиваюсь из стороны в сторону, я не падаю.

Его ухмылка становится только шире, и он снова отодвигается, делая вид, что это легко, его рука все еще протянута ко мне. Он парит в воздухе, как птица, без усилий, и я не могу удержаться, чтобы не придвинуться ближе.

— Хорошая девочка, — хвалит он. — Посмотри на себя. Наши тела созданы не для того, чтобы лежать на земле, Эмбер. — Он отстраняется все время, пока говорит. Я следую за ним, сосредоточившись на его словах, как на спасательном круге, даже когда от ужаса у меня дрожат ноги. Одно неверное движение, и я разобьюсь насмерть. — Мы созданы для того, чтобы парить, ощущать кайф этого мира. Мы не предназначены для того, чтобы постоянно быть в безопасности. Это не жизнь. Это просто еще одна форма смерти. Ты так не думаешь?

— Я почувствовала смерть, — бормочу я, придвигаясь еще ближе. — Я не хочу чувствовать это снова еще очень долгое время.

Затем он замирает в ожидании.

— Так докажи, что ты жива. Покажи всем прямо сейчас, что ты свободна.

Я продолжаю, пока рукой не касаюсь его, и он улыбается шире.

— Посмотри, где ты сейчас, Куинн. Посмотри, как далеко ты зашла. — Я оглядываюсь назад, мои глаза расширяются, когда я понимаю, что преодолела половину крошечного каната, висящего в воздухе, и мы стоим рука об руку посередине.

Я знаю, что не должна, знаю, что это глупо, но поворачиваю голову, и смотрю на вниз. Расстояние отсюда туда сокращается. То, как я насмехаюсь над смертью, выводит меня из равновесия. Страх сковывает меня, и я начинаю падать.

Он отпускает мою руку, позволяя мне.

Как в замедленной съемке, мои ноги соскальзывают с каната, и я падаю в свободном падении, крик вырывается из моего горла, а сердце и желудок стремительно падают.

В последнюю секунду я хватаюсь за канат одной рукой. Все мое тело кричит, когда я всем весом повисаю на этой руке. Другая рука болтается, когда я брыкаюсь ногами, мои крики наполняют воздух.

Он склоняется над моей рукой, вглядываясь в меня сверху вниз.

— Помоги мне, — умоляю я.

— Помоги себе сама, Куинн, — мрачно приказывает он. — Я не твой спаситель. Ты сама себе правительница. Возьми это. Спасай себя.

— Я не могу, — прохрипела я. Я снова перевожу взгляд на землю внизу и свою верную смерть.

— Ты можешь и сделаешь это. Ты достаточно сильна, Эмбер. Пора тебе это понять. Приди ко мне, Куинн. Приди ко мне во всей своей красе. Посмотри смерти в глаза еще раз и скажи ей, что ты не её, что твоя душа твоя и только твоя. Твоя жизнь принадлежит тебе.

Я снова поднимаю на него взгляд, слезы катятся из моих глаз, мое сердце бьется в три раза быстрее, пальцы начинают соскальзывать.

Я сейчас упаду.

Я была такой дурой.

— Сделай это, Эмбер, — рычит он. — Спасайся или погибнешь. Если ты не можешь быть достаточно сильной, чтобы разобраться в своей жизни, значит, ты не изменилась по сравнению с той женщиной, которую мы встретили много ночей назад, и тебе, возможно, будет лучше в объятиях смерти. — Он выпрямляется, снова перелезая через канат, давая понять, что будет наблюдать, что бы ни случилось.

Он не спасет меня.

Это зависит от меня.

Он прав. Пришло время мне бороться за эту жизнь. Они спасли меня много ночей назад и защищают до сих пор. Если я не могу спасти себя сейчас, то действительно ли я сильнее, чем была?

Да, я знаю, что это так.

Та Эмбер мертва, а эта новая — гребаная королева. Она не умрет здесь, не так.

Я дергаю другую руку вверх и хватаюсь за канат, стиснув зубы, пытаясь приподняться, но мои мышцы горят, и я падаю обратно. Канат дергается, почти заставляя меня отпустить, но я держусь крепче. По вискам стекает пот, и я прикусываю язык, пока не чувствую вкус крови, прежде чем замахнуться. Моя нижняя половина движется как маятник. Я не могу полагаться только на силу верхней части тела, так что это единственный способ. Я раскачиваюсь, пока не оказываюсь над канатом, обхватываю его ногой и сжимаю, пока он продолжает подпрыгивать.

Это совсем не красиво и не элегантно, но я на нем, и когда он наконец замедляется, я сажусь, тяжело дыша. Кровь капает с моих губ, а сердце бешено колотится, но я улыбаюсь. Харт наблюдает за мной с гордостью и голодом во взгляде.

— Вот ты где, моя прекрасная королева. — Он падает на грудь, скользя по канату, пока не оказывается передо мной. — Я знал, что ты сможешь это сделать. — Он садится, копируя мою позу. — А теперь давай поиграем. — Он вскакивает на ноги. Я не способна на это, но я поднимаюсь гораздо менее грациозно, вытягивая руки для равновесия. Он переходит на другую платформу, вытягивая руки вперед и снова ожидая меня.

Сделав глубокий вдох, я бегу по канату, смех вырывается из меня от ощущения парения. Мне кажется, что я лечу, и когда я бросаюсь в его объятия, он кружит меня, прежде чем швырнуть на деревянную платформу, ухмыляясь мне сверху вниз.

— Теперь пришло время по-настоящему поиграть, Куинн. Он отталкивает мою голову в сторону, и я задыхаюсь, когда он впивается зубами мне в горло. Я хлопаю его по плечам, но когда боль тает внутри меня, я впиваюсь в них пальцами, притягивая его ближе, раздвигая бедра, когда он ложится на меня. Его язык смягчает жжение, когда он облизывает мою шею, проходит по щеке к губам, пробуя мою кровь.

— Ты так красиво истекаешь кровью для нас. Наблюдая, как ты паришь, я возбудился как никогда. — Он вжимается в меня, позволяя мне почувствовать это через тонкие, обтягивающие брюки, которые он надевает для тренировок. — Ты бы так великолепно смотрелась, паря над землей.

Это пиздец, он говорит о моей смерти, но я провожу руками по его скульптурной спине к заднице, хватаясь за упругие ягодицы и притягивая его ближе. Я вжимаюсь в него, пока мой клитор пульсирует, желание проносится по мне вместе с колотящимся сердцем. Весь мой адреналин и страх превращаются в голод.

— Такая же красивая, какой ты выглядишь подо мной. Хочешь, я снова заставлю тебя летать, Куинн? — Он шепчет мне в губы, его руки ударяют по дереву по обе стороны от меня.

— Да, — умоляю я, двигая бедрами, нуждаясь в нем внутри больше, чем в следующем вдохе. Я чувствую, как его бьющееся сердце совпадает с моим, когда он трется своей твердой грудью о мою, а затем приподнимается, срывая с меня рубашку и брюки, оставляя меня голой.

Его жадные глаза блуждают по моему телу.

— Ты так хорошо выглядишь на моём канате, готовая упасть ради меня. — Его глаза выглядят безумными, когда он наклоняется и щиплет мои соски, пока я не вскрикиваю, впиваясь ногтями в его задницу, чтобы притянуть его ближе.

— Харт, — умоляю я, прежде чем понимаю, чего он хочет.

Он хочет, чтобы я взяла под контроль свою жизнь, свои желания и свое тело. Ему не нужна Эмбер; ему нужна его королева. Ему нужна эта яркая, живая исполнительница, а не испуганная женщина, прикованная к полу. Он хочет воспарить со мной.

Схватившись за эластичный материал его штанов, я стягиваю их вниз и обхватываю ногами его талию. Мой рот приоткрывается в стоне, когда он снова кусает меня за шею, причиняя боль.

— Заставь меня летать, — приказываю я, впиваясь ногтями в его спину, пока она не выгибается, когда он рычит. — Заставь меня летать для тебя, Харт. Покажи мне, каково это.

Его руки скользят вниз, чтобы обхватить мои бедра, и одним плавным движением он погружается в меня. Его глаза пригвождают меня к месту, когда он проникает глубоко в мой скользкое влагалище. Удовольствие и боль заставляют меня петь о своем восторге стропилам, пока он трахает меня.

Он вырывается из моей киски и входит обратно. Сила толкает мое тело выше по платформе, к краю, и мои глаза расширяются, когда он ухмыляется и делает это снова и снова, пока я не повисаю на краю. Я начинаю паниковать, но хватаю его за плечи и смотрю в глаза, потом отпускаю.

Я расслабляюсь в нем, показывая ему свое доверие и преданность.

Я могу умереть, но это того стоит.

Он толкает меня дальше, пока моя задница не достигает края платформы.

Я опускаю голову, к ней приливает кровь, а верхняя часть тела практически парит в воздухе. Мои руки остаются на нем, я верю, что он защитит меня.

— Харт. — Моя спина выгибается, когда я поднимаю бедра навстречу его неистовым толчкам, и мои ногти впиваются в его плечи, отчего кровь собирается лужей и капает с него на меня. Никому из нас нет дела до того, что мы трахаемся жестко, наши тела соприкасаются, когда он вдавливает меня в дерево.

— Ты моя, Куинн, моя маленькая парящая птичка, — заявляет он.

— Твоя, — отвечаю я, закрывая глаза, когда экстаз проходит через меня с каждым движением его члена.

Подбрасывая меня, он врезается обратно в мое тело, хватая за бедра и отталкивая меня дальше от платформы, пока я не смотрю в землю. Я вскидываю голову и осматриваю все вокруг нас.

— Вытяни руки, — приказывает он. — Лети для меня.

Я делаю, как мне говорят, раскидывая руки, чтобы почувствовать, что лечу. Он удерживает меня от падения вперед, искра опасности, падения, заставляющая меня вскрикнуть и сжаться вокруг него.

Его руки оставляют синяки на моих бедрах, его кровь размазывается по моей коже, и когда он толкает меня вперед так, что я почти падаю, я кончаю с криком. Его рев удовлетворения эхом разносится по шатру, когда он наполняет меня своим освобождением, удерживая его на грани падения, когда экстаз прокатывается по нам, наши тела сплетены воедино.

Я падаю, и он обнимает меня, его губы касаются моего уха в нежном поцелуе, а его голос обволакивает меня.

— Ты так красиво летаешь, Куинн. Мой канат будет здесь всякий раз, когда тебе понадобится напомнить о том, кто ты и на что ты способна.

Притягивая меня обратно в свои объятия, подальше от проволоки, он сворачивается вокруг меня, пока я тяжело дышу и улыбаюсь, закрывая глаза от облегчения и счастья.

Мое сердце все еще парит, как он и предсказывал.