Цветочная сеть

Глава 11

2 февраля, Лос-Анджелес

Через четыре дня после приезда в Китай Дэвид снова оказался в международном аэропорту Пекина. Прошло целых четыре дня, но Дэвида по-прежнему удивляла неприветливая обстановка внутри терминала. Освещение зловеще мерцало; в помещениях, выкрашенных в тусклозеленый цвет, было очень холодно; в воздухе витал узнаваемый запах мокрых подгузников и лапши быстрого приготовления. В зале отлета в киосках продавались журналы, конфеты, сигареты и сувениры: плюшевые панды, дешевые нефритовые палочки для еды, шелковые шарфы. Куда бы Дэвид ни посмотрел, он видел солдат, которых здесь было полно, как и везде в Пекине: одни отправлялись на побывку домой, другие охраняли территорию аэропорта.

Разумеется, Дэвиду не разрешили свободно гулять по аэропорту. Ему пришлось ждать с остальными пассажирами в одном из залов. Группу возглавлял начальник отдела Цзай, который инструктировал коллег об их обязанностях на время визита в Соединенные Штаты.

— Мы гордимся, следователь Сунь, что вам доверили сопровождать инспектора Лю Хулань в далекую страну. Мы уверены в вашем успехе. Родные ожидают вашего победоносного возвращения.

Затем в течение двух часов они ждали, пока туман рассеется. Цзай и Питер курили одну за другой сигареты «Красная пагода».

В самолете Дэвид и Хулань сели вместе, а Питер устроился через проход. Он был полон радостного ожидания, улыбался, весело болтал с соседом.

Сотрудников министерства никогда не посылают за границу в одиночку, объяснила Дэвиду Хулань. Обычно ездят по три-четыре человека. Но, поскольку Хулань уже однажды вернулась из Соединенных Штатов, министерство делегировало для наблюдения за ней только Питера. Впрочем, похоже, Дэвиду и Хулань все равно не удастся побыть наедине.

Первые пять часов, пока они летели до Токио, Дэвид и Хулань, не забывая о Питере, сидевшем через проход, вполголоса беседовали на отвлеченные темы. В Токио Питер захотел посетить магазин беспошлинной торговли и оставил Дэвида и Хулань посторожить верхнюю одежду и ручную кладь. Как только их соглядатай исчез в толпе, Дэвид взял Хулань за руку. Пока Питер не вернулся, они так и сидели, уставившись на дверь магазина беспошлинной торговли.

Во время второго перелета Дэвид купил Питеру пиво. Молодой следователь, ковыряя вилкой еду, начал просмотр фильма. К тому времени, когда Питер задремал, голова Хулань тоже опустилась на плечо Дэвида. Он ощутил запах ее волос, почувствовал исходящее от тела тепло. Хулань вздохнула и прильнула к нему — запретное, но такое естественное движение. Дэвид тоже закрыл глаза и задремал. Так они пересекли Тихий океан и международную линию перемены дат.

Несколько часов спустя Дэвид проснулся, чувствуя на себе чей-то взгляд. Он посмотрел через проход и встретился с суровыми глазами Питера. Дэвид мягко толкнул Хулань плечом, и она отстранилась, а голова завалилась на другую сторону. Питер бесстрастно кивнул, после чего снова повернулся к экрану.

Привычная обстановка начала действовать на Дэвида отрезвляюще. Они летели над океаном, шли титры уже второго американского фильма, американские стюардессы неслышно перемещались вдоль прохода, спрашивая пассажиров, не нужно ли им чего-нибудь, а те, устав от длительного перелета, сидели вытянувшись в креслах или жались друг к дружке. Постепенно к Дэвиду вернулась четкость мысли. Он понимал, что встреча с Хулань после стольких лет разлуки подорвала его способность здраво рассуждать. В результате он не уделил должного внимания деталям. На улицах Пекина, отвлекаясь на запахи и суету вокруг, он словно бы разучился наблюдать, анализировать, сосредотачиваться и чувствовать подвох.

— О чем ты думаешь? — спросила Хулань.

— Разве ты не спишь?

— Я задремала, но мне показалось, что ты проснулся. — Дэвид снова взял ее за руку под пледом. — Так о чем ты думал?

— Мне показалось, что я… то есть мы потеряли контроль над делом.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе поручили расследовать убийство Билли, — начал он. — Спустя две недели я нашел труп Хэнлая. Совпадение, правильно?

— Правильно.

— Но дальше все словно бы спланировано. Этот парень, Патрик О’Келли из Государственного департамента, приходит в прокуратуру и заявляет, что китайцы жаждут моего присутствия. После чего выдает мне дипломатическое приглашение за подписью начальника отдела Цзая. Но когда я приезжаю в Китай, возникает ощущение, что мне здесь не рады и моя помощь никому не требуется.

— В моей помощи тоже не нуждались, — напомнила ему Хулань.

— Но, как ты понимаешь, правительство говорит одно, а намерения у него совсем другие.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Это еще не все. Я пришел в ужас, когда обнаружил Гуан Хэнлая. Да и кто бы не испугался? Но про случай на корабле, как и про многое другое, наверняка сообщили в Китай, так что убийца или убийцы знали, что нужно постараться обставить смерть Цао Хуа еще более страшным образом. Меня намеренно старались отвадить, и это сработало. — Он сделал паузу, размышляя, как пояснить следующее опасение, а потом наконец спросил: — Как ты объяснишь тот факт, что нам поручили работать вместе?

— Тоже совпадение. Ты обнаружил Хэнлая…

— Прости, но я не могу избавиться от ощущения, что нашу встречу заранее тщательно спланировали, как передвижение фигур на шахматной доске. Кто-то предвидел, что меня выбьет из колеи встреча с тобой, твоя близость, когда ты кладешь голову мне на плечо, заснув в самолете…

— Я уверена, что начальству известно наше прошлое. Мы же оба работаем на госорганы. Их задача — знать все о нашей личной жизни.

Дэвид наблюдал за лицом Хулань, когда задал беспокоивший его вопрос:

— Почему ты не сказала, что замминистра Лю — твой отец?

Он не удивился, когда увидел, как помрачнело ее лицо.

— Мне казалось, ты и так в курсе, — сказала она ровным голосом. — В конце концов, у нас же одинаковая фамилия.

— Хулань…

— Думаю, ты был прав, когда говорил, что мы под колпаком, — продолжила Хулань, проигнорировав его слова. — Если помнишь, я тебе говорила, — она понизила голос, — что Питер следит за нами. Надеюсь, теперь ты поверил. Но ты считаешь, что слежка началась еще в Лос-Анджелесе?

Дэвид задумался:

— Мне кажется, за мной наблюдали с тех пор, как я поднялся на борт вертолета, чтобы лететь на «Пион».

С чего я так решил? Чжао, один из нелегалов на корабле, намекнул, что команда судна знала о грядущем визите береговой охраны под ручку с ФБР. Но ведь за нами следит не только Питер. Убийца тоже знал, что мы собираемся навестить Цао Хуа.

— По-твоему, мы уже общались с убийцей во время допросов?

— Не исключено. Или там был его осведомитель.

— Мы говорили с кучей народу. — Хулань задумалась. — Это мог быть один из ребят на дискотеке или посетитель «Чернозема».

— Или Питер.

Хулань бросила взгляд поверх плеча Дэвида на своего подчиненного. Питер? Может ли он быть нечист на руку?

— Как ты там говорила? В Китае ни у кого нет секретов? Я хочу сказать, что каждый, с кем мы говорили, был заранее осведомлен о нашем визите. Поэтому, конечно, убийца — или убийцы? — тоже знал, что мы скоро появимся в квартире Цао. — Он вздохнул. —

Все это возвращает нас к главному вопросу: кто за всем этим стоит? Кажется, будто мы только отдаляемся от триад, но я все равно думаю, что произошедшее спланировали и организовали члены банды «Возрождающийся феникс».

Когда Хулань покачала головой, Дэвид сказал:

— Я знаю, что ты не веришь в их причастность, но только у них хватит глаз и ушей, чтобы раздобыть столько сведений и оказаться в стольких местах одновременно.

— Любой может заплатить за информацию. Все покупается и продается.

— Мы снова и снова возвращаемся к деньгам.

Хулань кивнула. Он сжал ее руку и улыбнулся. Впервые за последние дни Дэвид почувствовал, что душевное равновесие восстанавливается, и это было приятно.

Учитывая разницу часовых поясов, они прибыли в Лос-Анджелес в тот же день, когда покинули Китай. Джек Кэмпбелл и Ноэль Гарднер ждали Дэвида и китайских коллег на переходе, ведущем из таможенной зоны к терминалу. После знакомства и приветствий агенты ФБР провели гостей через зал прилетов на улицу, где на обочине был припаркован микроавтобус, в который загрузилась вся компания.

Когда Дэвид с Хулань улетали из Пекина тем утром, было около минус семи. Теперь, когда они готовились еще раз пережить второе февраля, погода обещала быть идеальной: около двадцати четырех. Мягкая «Санта-Ана»[45] развеяла зимние штормы. В безоблачном небе ярко сияло солнце, согревая чистый воздух. По календарю еще была зима, но на крайнем юге весна уже вступила в свои права. Яркие шапки лиловой, розовой, красной и оранжевой бугенвиллеи свешивались с балконов домов и офисных зданий; по гаражам и пустырям расползался глубокий пурпур вьюнка.

Пока автомобиль двигался на север по автостраде Сан-Диего, Питер глазел на множество машин, несущихся вдоль широкого гладкого полотна асфальта, причем никто не гудел и не вилял с одной полосы на другую. Молодой следователь то и дело показывал на рекламные щиты вдоль шоссе, и Дэвид смотрел на них словно впервые, поражаясь соблазнительным формам девушек-моделей и загорелым мускулистым мужчинам, которые лучезарно улыбались с огромных плакатов.

Джек Кэмпбелл, который, казалось, был в приподнятом настроении, мгновенно установил контакте Питером:

— Итак, следователь Сунь, это мы называем автострадой. Видели автомобильные погони в кино? Их снимают именно здесь. А вон те деревья называются пальмы. У вас есть такие? — Не дожидаясь ответа, Кэмпбелл продолжил: — Нечасто ФБР посещают китайские правоохранители, поэтому в дополнение к работе мы запланировали некоторые увеселительные мероприятия: например, экскурсию в Диснейленд или на студию «Юниверсал», что-нибудь в этом роде.

— Вряд ли вам захочется целый день работать, — добавил Гарднер. — В конце концов, сегодня воскресенье, да и вы наверняка страдаете от смены часовых поясов.

— Верно, — кивнул Кэмпбелл. — Если не возражаешь, Старк, мы заглянем в прокуратуру. Мадлен Прентис и Роб Батлер договорились встретиться с нашими китайскими друзьями. Там и поговорим: нам нужно многое наверстать. Эй! — неожиданно окликнул он Питера, глядя на него в зеркало заднего вида. — Ты следишь за моей мыслью? Федеральный суд. Встреча с боссом. Поговорим о деле. Понял? Хорошо! На вечер мы со специальным агентом Гарднером забронировали столик в ресторане. Не то место, где мы обычно бываем, но зато почувствуете местный колорит. А потом отвезем вас обратно в отель. А завтра уже зададим жару. Как вы на это смотрите?

Оставив машину в подземном гараже через дорогу от прокуратуры США, Кэмпбелл с энтузиазмом продолжил играть роль хозяина. Когда они ехали на эскалаторе к площади, он расспрашивал Питера, видел ли тот когда-нибудь подземный гараж (не видел), ездил ли он на эскалаторе (да), любит ли он фастфуд (да, он обожает «Макдоналдс»).

В лифте Кэмпбелл поинтересовался, много ли у китайских полицейских охраны в штаб-квартире, но тут Питер предпочел промолчать. Ему не хотелось отвечать американцу на вопросы, которые могли коснуться государственных секретов Китая: похоже, Кэмпбелл и правда пытался кое-что разнюхать в ходе добродушной беседы. Питер вполголоса переговорил с Хулань, и Кэмпбелл тут же игриво поинтересовался у нее, о чем они шептались. Она загадочно посмотрела на него и усмехнулась:

— Следователь Сунь сказал, что для черного призрака вы слишком болтливы.

Когда они вышли из лифта, Дэвид открыл дверь и подумал, что техника выуживания сведений, которую использовал Кэмпбелл, — веди себя открыто и радушно, задавай много безобидных вопросов, а время от времени мимоходом затрагивай и запретную тему — описана в учебниках. Питер, в свою очередь, придерживался тактики, которой Дэвид научился за последние несколько дней у китайцев; признанных мастеров уклончивости: никогда не отвечай на прямой вопрос или давай бессмысленный ответ.

Джек провел их по коридору в кабинет Мадлен. И снова Дэвид свежим взглядом увидел знакомые офисы, прокуроров, которые готовились к завтрашним выступлениям в суде, и даже приемную Мадлен. Насколько же здешняя Обстановка отличалась от Министерства общественной безопасности с его запутанными коридорами; мрачной атмосферой и ощущением постоянной слежки! Принципы организации пространства, которые раньше казались Дэвиду всего лишь практичными и удобными, теперь радовали легкостью и духом свободы. Об этом говорили даже открытые дверные проемы: между коллегами здесь не было секретов.

Мадлен и Роб приветствовали гостей. Все обменялись рукопожатиями и банальными замечаниями о совместной работе двух стран, а затем пришел черед подарков. Дэвида удивило, насколько хорошо подготовились к визиту обе стороны. Роб и Мадлен раздали майки с логотипом Министерства юстиции, Джек и Ноэль вручили китайцам значки и бейсболки с эмблемой ФБР, а гости в ответ одарили всех красными и золотыми почетными значками. И снова все жали друг другу руки, кивали, улыбались и похлопывали коллег по спине. Наконец вся компания переместилась в конференц-зал.

Агенты ФБР проделали замечательную подготовительную работу. На подставках были закреплены графики и схемы Дэвида; у доски для записей лежали новые мелки. На противоположных концах длинного стола установили два компьютерных терминала, а по центру разместился поднос с бутербродами и безалкогольными напитками, а также корзина с чипсами разного вида и вкуса.

— Надеюсь, не возражаешь, Старк, что я тут похозяйничал, — смущенно объяснил Кэмпбелл. — Вдруг нам захочется перекусить.

Теперь ничего не оставалось, кроме как приступить к работе. Дэвид кратко описал Кэмпбеллу и Гарднеру свою поездку в Китай, закончив визитом к доктору Ду. Как только он договорил, Кэмпбелл заявил:

— В Вашингтоне находится самая высокотехнологичная компьютерная система в мире. Если парни погибли от отравления шпанской мушкой, наши ребята это выяснят.

Затем Дэвид подошел к схеме. Взглянув на Хулань и Питера, он начал:

— Мы пообщались со многими людьми, но я по-прежнему убежден, что все ниточки тянутся к триадам. Не знаю, много ли вам известно о них…

— Очень много, — нетерпеливо перебила его Хулань. — История тайных обществ, как мы их называем, началась две тысячи лет назад с появления так называемых краснобровых[46]. В середине четырнадцатого века секта «Белый лотос» помогла взойти на престол правителям династии Мин. Но явление, которое мы считаем первыми современными триадами, относится к тысяча шестьсот сорок четвертому году, когда монголы вторглись в Китай, свергли правящую династию Мин и основали династию Цин.

— На юге, откуда я родом, люди не хотели поклоняться маньчжурским правителям, — начал Питер на английском языке с легким акцентом.

Когда он заговорил, Дэвид понял, что и Питер, и Хулань не собираются оставаться пассивными наблюдателями. Они обладали информацией и хотели поделиться ею.

— Императорская армия, — продолжил Питер, — отправилась в монастырь, чтобы убить последнего из монахов, которые славились храбростью и жестокостью в битве. Они состояли в тайном обществе и посвятили жизнь свержению коррумпированного режима. В итоге осталось всего пятеро монахов, которые создали «Общество Неба и Земли». Сегодня все триады — а их уже сотни во многих странах мира — ведут свое начало от тех монахов.

— Мы знаем, что вас интересуют злодеяния тайных обществ, — добавила Хулань, — но не забывайте, что изначально они были очень важны для истории Китая, Гонконга и даже Тайваня.

— Китайцам нелегко жилось под маньчжурским игом, — продолжил Питер. — Люди обращались к триадам, чтобы вершить правосудие и наказывать преступников, разрешать споры, одалживать деньги.

— А в Соединенных Штатах, — снова подхватила Хулань, — если вы знаете свою историю, триады — тонги, как их здесь называли, — помогали китайским иммигрантам, которые шли работать на вашу железную дорогу. Уверена, вы слышали их прозвище «тесаки», поскольку они использовали ножи и топоры в качестве оружия, сражаясь за территорию и имущество. Но триады также кормили иммигрантов, когда тем не на что было купить еду, помогали соотечественникам, у которых случались проблемы с законом. Когда приезжий умирал, триады отправляли его останки в Китай для надлежащего захоронения.

Питеру не терпелось рассказать свою часть истории:

— Как только маньчжуры пали, Сунь Ятсен[47] — слышали о нем? — сбежал в Соединенные Штаты. Он был членом разных тайных обществ с подросткового возраста. К тому времени, когда он вернулся в Китай, чтобы стать президентом КНР, он был главой сразу двух ветвей триад в Гонолулу и Чикаго.

— Но мы не симпатизируем бандам, — пояснила Хулань. — Сунь Ятсен и его преемник Чан Кайши дали триадам полную свободу. Члены тонгов вымогали деньги у бедных, заставляли женщин заниматься проституцией и торговали наркотиками. Эти бандиты делали все возможное, чтобы истребить коммунистических лидеров. В конце концов, как вы знаете, Чан и его криминальные дружки бежали на Тайвань.

Хотя собравшиеся действительно знали большую часть истории триад, трое американцев помалкивали: Кэмпбелл и Гарднер по-прежнему старались оценить китайцев, а Дэвида заинтриговала смесь страха и презрения, которую китайские агенты испытывали к участникам банд. Действительно ли Хулань считает Гоминьдан и тайваньцев преступниками, или она старается усыпить бдительность Питера?

Однако Дэвид заметил и кое-что еще. Китайские коллеги менялись прямо на глазах: Питер заметно расслабился, делясь своим опытом, а Хулань отбросила защитную маску, с которой раньше не расставалась. Теперь инспектор Лю больше не прятала взгляд от Дэвида в присутствии других людей, не скрывалась от него.

Хулань снова заговорила, и Дэвид постарался сосредоточиться на ее словах:

— Даже сегодня триады представляют угрозу для Китая. В министерстве определили, что наибольшую угрозу внутреннему спокойствию представляют терроризм, наркотики, коррупция и нелегальная эмиграция. И везде прослеживается участие триад. Но это еще не все. — Хулань тщательно подбирала слова. — Китай стоит на пороге перемен. Дэн Сяопин, наш лидер, уже пожилой человек. Никто не знает, что случится после его смерти. Наше правительство считает, что страна продолжит жить как прежде. В конце концов, Дэн уже выбрал преемника. Но мы должны быть готовы к другим вариантам.

— Например?

— Некоторые считают, что со смертью лидера активизируются боевики. Другие говорят, что Китай распадется, как Советский Союз. Третьи предсказывают появление нового лидера в одной из провинций. Но есть еще одна возможность. Как я уже упоминала, триады набирают наибольшую силу во времена политических волнений. Мы понимаем, что вас тревожит возможный наплыв тонгов в Лос-Анджелес после передачи Гонконга Китаю[48]. Но мы обеспокоены тем, что после смерти Дэна триады воспользуются шансом укрепить свои позиции в Китае. Они богаты, многочисленны, а их гуаньси неоспоримы.

— Теперь, когда мы наконец откровенны, инспектор, хочу спросить: почему вы не обсуждали эти вопросы со мной раньше? — поинтересовался Дэвид, обращаясь к ней на «вы».

— Потому что, в отличие от вас, я не верю, что триады имеют отношение к нашему делу. Взгляните на факты. Все три убийства произошли в Китае. И нет никакой связи этих смертей с деятельностью триад в США, кроме того, что Гуан Хэнлай был найден на борту «Пиона».

— Еще деньги.

— Не исключено. Но можно ли отследить денежные потоки вплоть до «Возрождающегося феникса»?

Дэвид посмотрел на свои схемы, затем обвел взглядом присутствующих:

— Именно это мы попытаемся сделать. Даже если убийца находится не в Штатах, я думаю, причина преступлений кроется здесь. — Он подумал и добавил: — Вы много рассказали нам об истории триад, а теперь, возможно, стоит потратить пару минут, чтобы посмотреть, как они действуют сегодня в США.

Он подошел к таблице, на которой было изображено «генеалогическое древо» «Возрождающегося феникса». Место на самом верху, где находится «голова дракона»[49], пока пустовало. Оттуда вниз тянулась линия, разделяющаяся на три другие; они вели к тем, кто был правой рукой главаря. Известны были только двое: Спенсер Ли и Инъи Ли. Отсюда линии разветвлялись снова и снова, но заполнено было лишь около половины ячеек. В верхней половине пирамиды не хватало фотографий, а в основании размещались крупные снимки в профиль и анфас из личных дел заключенных — тех членов банды, кого успели арестовать за эти годы. В следующей таблице указывались законные и подпольные предприятия триады: от чайных магазинов и фабрик тофу до плавучих игорных клубов и сетей борделей.

— Вам известны их криминальные действия? — спросил Питер и, когда Дэвид кивнул, уточнил: — Почему же просто не арестовать членов «Возрождающегося феникса»?

Джек Кэмпбелл хмыкнул:

— Мы не получим разрешение на прослушивание телефонных разговоров Спенсера Ли и других лиц, если не предоставим суду убедительные доказательства их причастности к преступной деятельности. А доказательств их причастности мы не получим, если не начнем прослушку.

Питер недоверчиво уставился на Кэмпбелла:

— Вы знаете, что они занимаются незаконным бизнесом, но ничего не можете поделать?

— Это же Америка, — пожал плечами Кэмпбелл.

Питер наклонился к Хулань и задал ей вопрос по-китайски, на который она ответила тоже по-китайски. Американцы вопросительно повернулись к ней.

— Ему стало интересно, почему вы, американцы, так дергаете плечами, — сказала она. — В Китае плечами не пожимают. Я просто объясняла ему смысл этого жеста.

Кэмпбелл театрально пожал плечами. Питер кивнул и засмеялся: ему нравился этот чернокожий.

— Итак, есть ли у кого-нибудь соображения о дальнейших действиях? — спросил Дэвид.

После минутной заминки Хулань сказала:

— Я предлагаю метод, который в Китае называют цветочной сетью. — Прежде чем продолжить, она посмотрела на Питера, ища одобрения. — С ее помощью ловят рыбу уже много веков. Цветочная сеть представляет собой круглую сетку ручного плетения с небольшими гирьками по краям. Рыбак подкидывает сеть в воздух, и она раскрывается, как цветок, а затем оседает на поверхность воды, постепенно опускаясь на глубину и захватывая все вокруг себя. — Она повернулась к Дэвиду: — Мы поддержим ваше предложение и отследим денежные потоки. Но попутно рассмотрим все, что попадется в нашу сеть.

Следующие несколько часов шел мозговой штурм. Питер предложил заново допросить всех тех, кого Дэвид и ФБР подозревали в причастности к «Возрождающемуся фениксу». Хулань хотела поехать в Чайна-таун, чтобы побродить по ресторанам, аптекам, продуктовым лавкам и подпольным мастерским.

— Имеет смысл поговорить с реальными простыми людьми, — пояснила она. — Мирок иммигрантов тесен; возможно, китайцы что-нибудь слышали. И они охотнее поговорят со своими соотечественниками, чем с вами.

Дэвид предпочитал более прямой подход. Он намеревался пойти в те несколько банков, где проводили финансовые операции по чековым книжкам, а также изучить другие предприятия, действующие под эгидой «Китайской земельно-экономической корпорации».

— Вряд ли это совпадение, что Гуан Минъюнь владеет банком, в котором его сын отмывал деньги, и что Хэнлая нашли мертвым на судне, где «Возрождающийся феникс» перевозил нелегалов.

Еще он предложил опросить родственников и деловых партнеров Гуан Минъюня, особенно тех, кто контактировал с Хэнлаем.

— Не будем забывать и Билли Уотсона, — добавила Хулань еще один пункт в растущий список дел. — Давайте сходим в университет и посмотрим, что удастся разузнать.

Ноэль Гарднер, обладавший бухгалтерским опытом, работал вместе с Питером на одном из компьютеров, вводя данные из чековых книжек Гуан Хэнлая и Цао Хуа и сравнивая финансовые транзакции с отметками в паспортах жертв. Иногда погибшие путешествовали в один и тот же день, но чаще по отдельности. Так или иначе, деньги клали и снимали либо непосредственно до, либо сразу после поездок. Помимо этого, Гарднер и Питер определили, что средства несколько раз перекидывали между банками, вероятно заметая следы.

В итоге Гарднер и Сунь вычислили закономерность: Гуан и Цао ездили в Лос-Анджелес в первый и третий вторник каждого месяца. Цао Хуа следовал расписанию даже после смерти Хэнлая: в первый вторник февраля, спустя всего два дня. Интересно, кто-нибудь займет место Цао? И с какой целью? Кэмпбелл позвонил старому другу, который работал на таможне в аэропорту Лос-Анджелеса, и договорился, чтобы там дежурила группа, когда прилетит самый ранний рейс из Китая.

Впервые с тех пор, как Дэвид сел в вертолет до «Пиона», расследование продвигалось понятным ему образом. Питер схватывал идеи Кэмпбелла и Гарднера буквально на лету. Три представителя совершенно разных культур быстро нашли общий язык. Когда они подшучивали друг над другом, споря о лучших моделях оружия и техники, Дэвид даже пожалел, что Кэмпбелл и Гарднер не составили ему компанию в Китае: им наверняка удалось бы сломать лед в общении с тамошними коллегами,

Но потом ему пришло в голову, что тут сработал пресловутый фактор «своего поля»: Дэвид был дома, в окружении собственных наработок и привычных помощников: Он понимал, как работает система правосудия в Лос-Анджелесе. Наконец-то он сможет действовать, а не просто реагировать; преследовать врагов, а не бежать от них, быть наблюдателем, а не объектом наблюдения. И пусть только ему попробуют солгать: он задействует все силы прокуратуры США. Говоря словами Хулань, он забросит цветочную сеть и поймает в нее все, что окажется в пределах досягаемости.

В два часа дня, когда у следователей от волнения и усталости уже начала кружиться голова, они снова загрузились в микроавтобус и поехали за несколько кварталов в отель «Билтмор». Дэвид проводил китайских агентов до стойки регистрации. Пока Хулань заполняла необходимые бланки, Питер разглядывал фойе отеля: огромные букеты свежесрезанных цветов, пышные ковры, по которым так приятно ходить, широкую лестницу, потолки с ручной росписью. Дэвид напомнил, что ждет их через два часа, а пока у них есть время немного вздремнуть и привести себя в порядок, прежде чем отправиться на первую из экскурсий, организованных Кэмпбеллом.

Затем фэбээровец отвез Старка домой. Дэвид чувствовал себя сосредоточенным и очень бодрым. Он переоделся в спортивный костюм и пробежался вокруг водохранилища. Затем принял душ, надел брюки цвета хаки, чистую рубашку и кашемировый свитер и поехал в «Билтмор», чтобы присоединиться к остальным.

Пока Кэмпбелл вел микроавтобус на запад, в сторону пляжа, Питер возился с камерой и оживленно болтал с Гарднером. Дэвид и Хулань сидели в последнем ряду. Хулань тоже успела переодеться и была теперь в расклешенной персиковой юбке и вышитой блузе из кремового шелка. Как и недавно в самолете, у Дэвида перехватило дыхание от ее близости.

В районе Венис Кэмпбелл свернул на боковую улицу и остановился перед домом 72 на Маркет-стрит, в одном квартале от океана. Он припарковал машину у ресторана и, вручая ключи служащему, предупредил:

— Мы пойдем прогуляемся, пока солнце не зашло, а потом вернемся поужинать.

Когда они стояли вместе на тротуаре, Дэвид обратил внимание, каким чужаком выглядит здесь Питер в деловом костюме из полиэстера в клетку и вязаной безрукавке. Дэвид внезапно забеспокоился, как бы не потерять Питера, но Кэмпбелл опередил его:

— Следователь Сунь, это очень важно: держитесь рядом. Хорошо? Если вы заблудились, вспомните, где мы оставили машину, и вернитесь туда. Понятно?

— Дун, дун[50], — с энтузиазмом закивал Питер, переходя на китайский.

— Не отбейтесь от группы, — настаивал Кэмпбелл. — Это очень важно.

— Дун, дун.

— Он вас понял, мистер Кэмпбелл, — сказала Хулань.

— Хорошо, тогда пойдемте.

Они добрались до берега и повернули налево. Воздух казался чуть ли не целебным после ледяного холода Китая. Они попали на пляж в идеальное время суток. Толпы людей, выбравшихся сюда на выходные, разъехались по домам, но на дорожках вокруг пляжа еще кипела жизнь: тусовались рэперы, прохаживались бродяги, девушки в бикини катались на роликах, а парни носились на велосипедах. На лотках под открытым небом продавали футболки, солнцезащитные очки, сандалии, пляжные сумки и сарафаны.

Пока они гуляли — агенты ФБР ушли вперед с Питером, — Хулань взяла Дэвида под руку. Ему даже не верилось, что она отважилась так вести себя на публике. Он посмотрел на Хулань и снова удивился тому, как она изменилась всего за несколько часов. Оставаясь по-прежнему прекрасной, она держалась совершенно спокойно и разительно отличалась от той настороженной Хулань, которая встретила его в Пекине.

В районе старого павильона пляжа Вениса променад расширился, и людей стало еще больше. Дэвид вывел спутников подальше от толпы, чтобы полюбоваться закатом над мерцающим горизонтом. На обратном пути к ресторану Питер метнулся к лотку с обувью и вернулся с двумя парами ботинок.

— Натуральная кожа! — воскликнул он недоверчиво. — Дешевле, чем в Пекине.

Затем он приобрел солнечные очки, а Хулань купила платье с цветочным рисунком. Китайские гости останавливались у каждого прилавка, чтобы поглазеть на богатый выбор футболок и узнать цены. Наконец Хулань приобрела комплект из трех футболок за десятку, но Питер ее перещеголял, удивив всех: он умудрился сторговаться с женщиной, говорившей в основном по-испански, и получил три футболки за семь с половиной долларов.

Они вернулись в ресторан как раз к тому времени, когда был забронирован столик.

— У нас есть отдел протокола, — сказал Кэмпбелл, — и они изучают ваши обычаи.

Питер снова стал серьезным, но мгновенно повеселел, когда Кэмпбелл заявил официанту:

— Нам нужно выпить. Принесите бутылку скотча, ведерко со льдом и несколько бокалов. Дальше я сам.

Затем Джек, рисуясь, наполнил бокалы, раздал их всем и поднял свой:

— Если я не ошибаюсь, нужно говорить ганьбэй, что означает «до дна!».

— Ганьбэй!

— Ганьбэй!

— До дна!

Второй раз наполняя бокалы, Кэмпбелл добавил лед, но из-за смены часовых поясов и насыщенного дня виски на пустой желудок успел сделать свое дело, избавив гостей от всякого смущения.

Хулань переводила сложные слова в меню и попыталась расшифровать для своего соотечественника ингредиенты ахи[51] с папайей и сальсой из чили, а также свежих равиоли с маскарпоне. Питер предусмотрительно заказал утку «в кантонском стиле», и ему притащили добрую четверть тушки, да еще и цельным куском. Молодой следователь в замешательстве смотрел на блюдо, а затем радостно хмыкнул, когда перед Джеком Кэмпбеллом поставили тарелку с огромным ароматным стейком. Прежде чем попытаться атаковать огромную утку варварскими приборами, Питер подождал, пока Хулань не возьмется за нож и вилку и не начнет резать свою порцию[52].

К тому времени, когда они вернулись в гостиницу — Дэвид счел чудом, что Кэмпбелла не остановили за вождение в нетрезвом виде, — все были сыты и пьяны. Дэвид, Хулань и Питер вышли перед дверями «Билтмора». Питер зевнул, помахал Дэвиду рукой и скрылся в вестибюле с покупками в руках. Хулань ушла сразу за ним.

Дэвид остался ждать на улице, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. Когда подъехала его машина, он дал парковщику десятку, сунул отрывной талон в карман и вошел в гостиницу. Едва он осторожно постучал в дверь номера Хулань, она открыла и притянула его к себе. Оба лихорадочно дергали за молнии и возились с пуговицами, срывая друг с друга шелк и хлопок, габардин и кашемир. Кожа Хулань обжигала его пальцы. Ее губы искали его. Ее аромат снова нахлынул на Дэвида, будто из далекого сна. Они не были вместе вот уже двенадцать лет, но руки и губы Дэвида, казалось, помнили, как доставить Хулань самое большое удовольствие. Первый неистовый порыв постепенно сменился сладостным ритмом, и оставшуюся часть ночи Дэвида переполняли страсть и нежность. Однако не менее остро, чем животное желание и восхитительную дрожь разрядки, он чувствовал тревогу. Дэвид любил Хулань, но знал, что с ней нужно быть осторожным.