Цветочная сеть

Глава 20

12 февраля, официальная резиденция посла

Они переночевали у Хулань, не сомневаясь, что агенты из министерства наблюдают за домом из седана, припаркованного за воротами. Утром Хулань все еще не оправилась от шока, да и Дэвид чувствовал себя выжатым как лимон, но между ними никогда прежде не было такой близости. Все стены, разделяющие их, наконец рухнули. Но влюбленным предстояло разобраться в своем положении. Оба сознавали, что оказались в тупике.

Хулань заварила чай, и они сели за маленький круглый столик на кухне.

— Нас хотели убить, — сказал Дэвид. — Кто знал, что мы едем в тюрьму?

— Гуан Минъюнь.

— А еще?

— Питер.

Дэвид подумал немного.

— Ты говорила, что он кому-то докладывает о наших передвижениях. Кому?

Хулань замялась:

— Я была его непосредственным начальником. Выше меня, только начальник отдела Цзай.

— Цзай?

— Но это не он, — сказала Хулань. Дядюшка Цзай никогда не навредил бы мне…

— И все-таки неплохо бы поговорить с ним, — заметил Дэвид. — Еще кто-то в министерстве был в курсе, и Цзай может знать, кто именно.

Одежда Дэвида все еще была испачкана сажей и грязью. Первым делом им нужно было завезти Дэвида в гостиницу переодеться. Очевидным способом передвижения мог показаться министерский седан, припаркованный снаружи, но теперь даже само присутствие автомобиля казалось зловещим.

— Если предатель кто-то из министерства, откуда мы знаем, что не он отправил машину? — спросила Хулань. Если она была права, то и сам визит в министерство представлял опасность.

В десять часов, поставив в известность двух рядовых следователей, дежуривших в седане, что они доберутся сами, Дэвид и Хулань направились к заднему входу в Запретный город. Оттуда они на автобусах с пересадками добрались до «Шератона», где Дэвид наконец смог привести себя в порядок. Затем они взяли такси до Министерства общественной безопасности.

Там у них не было возможности незаметно прокрасться мимо охранников или спрятать Дэвида от сотрудников внутри здания, поэтому оба с напускным безразличием продефилировали по этажу, сделав вид, будто идут к рабочему месту Хулань, а затем незаметно нырнули в кабинет начальника Цзая. Увидев, что хозяина там нет, они закрыли за собой дверь. Помещение могли прослушивать, поэтому Дэвид и Хулань старались двигаться и разговаривать как можно тише. Хулань снова повторила, что дядя Цзай не может быть замешан в подготовке взрыва.

— Хорошо, но пока он отсутствует, давай осмотримся, — прошептал Дэвид.

Хулань одними губами сказала «нет», но он подошел к столу и начал перебирать бумаги.

— Тут все по-китайски. Хулань, мне нужна твоя помощь,

Она с неохотой подошла к столу:

— Мы ничего не найдем.

Дэвид проигнорировал ее уверения, поднял листок бумаги и спросил, что там написано. Хулань объяснила, что это бланк заявки. Она была удивлена, различив в собственном голосе облегчение. Дэвид поднял другой листок, потом третий. Все оказались безобидными. Один из ящиков стола оказался заперт, и Дэвид вскрыл его ножом для писем. Внутри лежал какой-то документ с красной печатью. Хулань непроизвольно охнула, и Дэвид понял, что наткнулся на важную деталь.

— Что это такое?

— Смертный приговор Спенсеру Ли. На нем личная печать начальника отдела Цзая.

— Ты ведь ему звонила из тюрьмы после вынесения приговора и просила подать официальное прошение о помиловании. Ты видела документы, подтверждающие, что он это сделал?

Хулань изучила ящик стола и покачала головой.

— Просто подумай, — предложил Дэвид. — Может, Цзай ломал комедию? Вдруг он хочет вернуть утраченные позиции. Как ты там говорила? «Иногда жизнь разворачивается в противоположную сторону».

— Дядя Цзай честный человек.

— Но представь другой вариант. Ты же в подробностях докладывала ему о ходе расследования. Если мои подозрения верны, ему просто необходимо было избавиться от Ли. А если бы казнь отложили, пришлось бы остановить нас.

— Я не верю.

— Если Питер отчитывался перед Цзаем, — с жаром прошептал Дэвид, — он знал, что мы собираемся к Цао Хуа. — Он попытался сложить воедино детали головоломки. — Помнишь, что тогда сказал Никсон Чэнь? Ты спросила, видел ли он когда-нибудь Хэнлая в ресторане. И Никсон подтвердил, что в «Черноземе» бывали и посол, и дочь Дэна, и твой босс. Видимо, он имел в виду Цзая.

— Это ничего не значит. Туда все ходят. Никсон и об этом говорил.

— А когда мы вернулись в министерство? — Не унимался Дэвид. — Цзай велел нам не лезть на рожон. А помнишь, что он сказал после убийства Цао Хуа?

Хулань кивнула:

— Что убийца оставил нам предупреждение, но в следующий раз предупреждений не будет.

— Предупреждений не будет!

— Но, Дэвид, это просто невозможно! Я знаю дядю Цзая всю жизнь.

Как убедить ее?

— В первый день после приезда в Китай я упомянул о «Возрождающемся фениксе» в кабинете твоего отца. После этого все начали вести себя странно.

— Просто те дела — потеря лица.

— Почему?

— Цзай расследовал деятельность банды…

— И ничего не добился, — закончил Дэвид за нее. — Наверное, он все это время был с ними заодно. А теперь еще бомба! Он подходящего возраста, Хулань. Он служил?

— Да. Но улики несущественные.

Он потряс передней смертным приговором Спенсера Ли:

— А вот это уже существенно! Объективное доказательство.

Увидев страдальческое выражение на лице Хулань, он спросил:

— Почему ты молчишь? — Она отвернулась, но Дэвид поцеловал ей руку и напомнил: — Больше никаких секретов, Хулань. Отныне и впредь.

— Вечером накануне отъезда в Лос-Анджелес дядя Цзай приходил ко мне. Предупредил, чтобы я была осторожна.

— Предупредил или угрожал?

Она отдернула руку и простонала:

— Теперь уже и не знаю! Я сбита с толку.

— Как ты не понимаешь, Хулань: у нас появилась возможность накинуть собственную цветочную сеть и проверить улов. И боюсь, все укажет на одного человека.

— На Цзая…

— Думаю, нужно встретиться с твоим отцом.

Замминистра Лю жестом предложил им сесть и попросил чайную девушку наполнить чашки. Уперев локти в стол и положив подбородок на сцепленные пальцы, он выслушал выводы Дэвида и Хулань. Затем замминистра сделал глоток чаю и закурил «Мальборо».

— Насколько я помню, — начал он, — одно из тел было найдено на борту корабля, который покинул Тяньцзинь третьего января. Я ничего не путаю?

— Все верно.

Лю пролистал настольный календарь, нашел нужную дату и поднял голову. В глазах у него явственно читалось разочарование.

— Очевидно, вы не проверяли записи командировок начальника отдела Цзая.

— Нет, не проверяли.

— А иначе вы знали бы, что начальник отдела Цзай был на той неделе в Тяньцзине. — Он помолчал и виновато улыбнулся: — И я тоже.

— А что вы там делали?

Проводили плановую проверку местного комитета. Ничего особенного, но потратили много времени. А вот дальше, насколько я помню, начальник отдела Цзай не каждый день был рядом, и ужинали мы тоже не всегда вместе.

— Где же он был? — спросила Хулань.

— Инспектор Лю, — произнес отец по-китайски, многозначительно глянув на Дэвида, — меня не касается, чем заняты мои подчиненные в нерабочее время.

— Простите? — произнес Дэвид.

— Я сказал инспектору, что не знаю, чем занимался начальник отдела Цзай. Но, признаюсь, я подозревал, что он замешан в коррупции… — Он снова обратился к дочери: — Уверен, вы расстроены, инспектор. Я знаю, что вы испытывали глубокое… уважение к своему боссу. Но если оглянуться на его жизнь и карьеру, станет ясно, что прошлое у него не такое уж славное…

— Вы знаете, где он сейчас?

— В своем кабинете, полагаю.

— Мы только что там были. Цзая нет.

Замминистра Лю затушил сигарету и поднялся:

— Тогда, полагаю, нельзя терять ни минуты. Я извещу кого следует. Его найдут и арестуют. — Он проводил их до двери и на прощанье пожал Дэвиду руку: — Похоже, я только и делаю, что благодарю вас за помощь. Наша страна тоже благодарна за вашу проницательность и настойчивость в этом вопросе. — С этими словами замминистра закрыл за ними дверь.

— И что теперь? — спросил Дэвид, пока они шли в кабинет Хулань.

— Подождем. Министерство общественной безопасности гордится тем, что может за сутки найти преступника в любой точке Китая. К завтрашнему дню все будет кончено…

Но Хулань и сама не верила своим словам. Начальника отдела Цзая очень любили подчиненные, и она подозревала, что коллеги будут не слишком усердствовать в поимке бывшего босса. Заметив, что Дэвида тоже гложут сомнения, она спросила:

— Что тебя беспокоит?

— Я не понимаю, как сюда вписывается американское посольство. Мы же знаем, что кто-то штамповал паспорта курьеров. Кто именно?

— Уж точно не мелкая сошка.

Давид согласился: скорее всего, сотрудник занимает достаточно высокий пост, и Цзай должен знать этого человека, доверять ему…

— Фил Файерстоун?

Торопясь выяснить, не замешан ли в покушении еще кто-то из министерства, Хулань не стала тратить время на заполнение заявки на автомобиль, а поймала такси возле здания министерства. Они помчались через весь город к дипломатическому кварталу вдоль улицы Цзяньгомэньвай. Затем водитель, не переставая сигналить, медленно пробрался сквозь толпу у посольства и высадил пассажиров возле ворот. Дэвида с Хулань проводили в приемную, где сообщили, что посла нет в городе, а его помощник вместе с миссис Уотсон планирует в официальной резиденции чаепитие по случаю Дня святого Валентина.

Через несколько минут они постучали в дверь аскетичного здания, ставшего домом для посла и его супруги. Им открыла китаянка, которая провела посетителей в гостиную, оформленную в так называемом американском дипломатическом стиле — без особых уступок стране проживания. Стулья и диваны были покрыты шелковыми накидками и украшены подушечками из голубой парчи с тяжелой золотой бахромой. На низких столиках стояли китайские сине-белые вазы с цветами и серебряные блюда с мятными конфетами, рядом лежало несколько альбомов с фотографиями, восхвалявшими природные красоты штатов Вермонт, Колорадо, Аляска и, конечно, Монтана.

Прошло два месяца с тех пор, как Хулань видела Элизабет Уотсон, которая сидела на железной скамейке в ожидании, когда ей разрешат увидеть тело сына, обнаруженное подо льдом озера Бэйхай. Теперь, представляя ей Дэвида, Хулань в очередной раз поразилась выдержке жены посла. Темные круги под глазами и слегка желтоватая кожа все еще говорили о пережитом горе, однако волосы были тщательно уложены и залиты лаком. Строгость прически уравновешивалась непринужденной элегантностью наряда: габардиновые брюки, шелковая блузка, жакет из верблюжьей шерсти и нитка жемчуга. Миссис Уотсон напоминала даму, которая весь день планировала угощение и схему рассадки гостей, рассылала приглашения на обед или даже болтала по телефону с подругами из Монтаны, но никак не ту, кто, по словам ее мужа, так скорбит, что не может принимать посетителей и отвечать на вопросы о сыне.

— Вы разминулись с Филом, — сказала Элизабет. — Но он скоро вернется. Если поедете в посольство, то, наверное, опять разминетесь, так что давайте лучше выпьем чаю.

Миссис Уотсон налила напиток из тяжелого серебряного чайника и передала гостям чашки и блюдца из тонкого фарфора. Все это время она говорила о погоде, о планах на предстоящую вечеринку, о посещении заводских детских садов в провинции Сычуань, где китайские и американские предприниматели успешно вели дела. Дэвид и Хулань не прерывали ее монолог, зная, что рано или поздно, как и большинство родителей, оплакивающих потерю ребенка, она заговорит о сыне.

— Он был очень умным мальчиком, и мы возлагали на него большие надежды, — заявила Элизабет. — Ему оставался всего год в университете, и в нашу с ним последнюю встречу мы обсуждали планы Билли на будущее.

Дэвид и Хулань переглянулись: очевидно, посол Уотсон не сказал жене, что Билли бросил учебу. Они промолчали и решили посмотреть, куда повернет разговор.

— Я настаивала на важности образования, — продолжила Элизабет Уотсон. — Предлагала пойти в аспирантуру: политология, история или даже юридическая школа. Но у Билли были другие планы. «Мама, я устал от учебы, — признался он. — Хочу начать собственное дело, идти своим путем». Видите ли, я думаю, что Билли всегда было трудно расти в маленьком сообществе, где его отец был слишком важным и могущественным, если вы понимаете, о чем я. Как и многие дети, Билли отвергал правила жизни отца. Но я думала, что этап протестов миновал.

— Похоже, вы были близки с сыном, — заметил Дэвид.

— Близки? — Элизабет Уотсон рассмеялась. — Да, мы были близки. Жены политиков очень одиноки, а дети политиков одиноки вдвойне. В Монтане мы с Билли большую часть времени жили сами по себе. Надо было вести дела на ранчо, и сама я бы не справилась, поэтому не собиралась отпускать Билли с отцом в Вашингтон. Вы думаете, здесь зима суровая? Посмотрели бы вы на зиму в Монтане… — Элизабет осеклась. — Извините, я слишком разболталась. Но между нами с сыном и впрямь существовала тесная связь.

— Значит, с отцом он не ладил?

Элизабет посмотрела на них:

— Вы снова хотите поговорить о Билли? Я думала, следствие завершено.

— Да, все в порядке, — соврала Хулань. — Но осталась пара непроясненных моментов.

— Если я сумею чем-нибудь помочь…

— Расскажите нам о Билли и его отце.

— Полагаю, вы уже знаете, что мальчик иногда попадал в неприятности. — Дэвид с Хулань кивнули, и Элизабет продолжила: — Родители по-разному смотрят на такие вещи. На мой взгляд, Билли никому не причинял особого вреда. Думаю, он просто хотел привлечь внимание отца. И уловка срабатывала: муж просто с ума сходил. Шлепал Билли по попе, когда тот был маленьким; часами читал нотации, когда сын подрос. Муж угрожал отречься от Билли, лишить его наследства, выгнать из Дому, если сын не возьмется за ум. Ирония заключается в том, что именно отец заставлял Билли плотно заниматься ранчо. Говорил: «Через десять лет все это будет твоим».

— Должно быть, вас это успокаивало, — сказал Дэвид.

— Едва ли! Меньше всего я хотела, чтобы мой единственный ребенок застрял на проклятом ранчо. С какой стати ему тратить молодые годы на статистику по разведению коров, контроль ежегодного пополнения стада и колебания цен на рынке говядины? Нет, Билли был слишком умен для подобной жизни. Перед ним открывались все дороги, и он мог выбрать себе дело по душе.

— А что думал сам Билли?

— Не знаю. Он учился в колледже, хотя и науки его не особо привлекали. Во время каникул он заскакивал в Пекин на пару дней, а потом летел на ранчо с этим своим другом.

— Каким другом?

— Тем мальчиком, что погиб, Гуан Хэнлаем. — Когда Элизабет Уотсон заметила, как Дэвид и Хулань переглянулись, она спросила: — В чем дело?

— Ваш муж уверял, что Билли не знаком с Хэнлаем.

— Не знаю, с чего он так сказал. Билл даже помогал мальчикам в их небольшом бизнесе…

— Каком бизнесе, миссис Уотсон? — живо спросила Хулань.

— Понятия не имею. Кажется, он был связан с охотой. Возможно, услуги гида: приглашать городских на ранчо, развлекать, вывозить на охоту.

— На медведей? — уточнила Хулань.

— Скорее на оленей. Но вы правы, Билли нравилось выслеживать медведей. Знаете, он унаследовал страсть к охоте от отца. Дайте старшему и младшему пару винтовок, яркие оранжевые куртки, чтобы они ненароком не подстрелили друг друга, и несколько тысяч акров в глубине страны — и они сошли бы с ума от счастья. — Глаза Элизабет затуманились, когда она добавила: — После долгих лет раздоров этот охотничий бизнес наконец объединил их.

— А где сейчас ваш муж, миссис Уотсон?

Женщина вскинула голову:

— Он поехал в Чэнду, столицу провинции Сычуань. Думала, вы в курсе. Там столько американских граждан, что несколько лет назад мы открыли консульство. Мне кажется, это неплохо. Все волнуются из-за ядерных спусковых механизмов и судьбы своих деловых начинаний, если политическая ситуация не улучшится.

Наконец Дэвид и Хулань поднялись:

— Спасибо за теплый прием, миссис Уотсон, но нам уже пора.

— Но вы же хотели поговорить с Филом.

— Да, но мы заедем позже. Еще раз спасибо.

— Я что-то не то сказала? — спросила она, провожая гостей до двери. — Или у Билли с отцом были от меня секреты?

Хулань обернулась и взяла Элизабет Уотсон за руку. Ей было жалко эту женщину, которая и без того настрадалась, а впереди ее ждали новые потрясения.

— Если вам захочется поговорить, позвоните мне, — предложила Хулань.

Элизабет Уотсон перевела взгляд с нее на Дэвида и обратно.

— В чем дело? Скажите мне правду. Я выдержу.

— Извините, миссис Уотсон, — покачал головой Дэвид.

Слезы, которые были наготове с начала их встречи, полились из глаз Элизабет Уотсон. Она закрыла лицо руками и заторопилась вверх по лестнице.

Дэвид и Хулань пересекли внутренний двор. Они взволнованно обсуждали сведения, которые удалось узнать.

— Неудивительно, что посол Уотсон не хотел допускать нас к расследованию смерти сына, — заметил Дэвид. — Он точно знал, что произошло. И после гибели мальчиков думал только о том, чтобы спасти свою шкуру.

— Помнишь, как мы в последний раз видели его? — спросила Хулань.

— Да. Этого подлеца шокировало вовсе не известие о том, что Билли бросил колледж. Он испугался, потому что мы вплотную приблизились к истине.

— А когда мы показали ему список курьеров, посол, видимо, запаниковал. Ему нужно было убрать Спенсера Ли.

— Когда мы сообщили, что Спенсера казнят, Уотсон сказал: «И все будет кончено». Мы просто не поняли, что он имел в виду.

— Он и правда серьезно подставился, штампуя паспорта? — спросила она. — Неужели из-за этого все зашло так далеко?

— Уотсон — бывший сенатор и посол. Он совершил федеральное преступление. Его могут отправить в одну из тюрем со всеми удобствами, но репутации конец.

Они принялись обсуждать другие звенья схемы.

— Хэнлай, должно быть, финансировал все предприятие, — предположила Хулань. — У Билли и его отца были связи в Монтане. Они отстреливали медведей и продавали желчные пузыри.

— Но я думаю, что работу курьеров организовали сами молодые люди. Вот почему они пошли в «Чернозем»… — Дэвид позразмыслил, а затем сказал: — Все они пересекались там: Уотсоны, Цао Хуа, курьеры, члены «Возрождающегося феникса». Идеальное место встречи.

— Ты забыл дядю Цзая.

— Он был «мотором» всей схемы. Теперь-то ты видишь?

Хулань помрачнела.

— Вся операция была чистой, ведь у каждого звена была отдельная и четко определенная роль, — сказала она. — У всех участников разные друзья, деловые партнеры и сферы влияния. Они не сомневались, что их никто не свяжет между собой.

— Но мы это сделали.

Хулань резко остановилась посреди двора:

— А что теперь, Дэвид? Кому доверять?

Им нужна была помощь, но Хулань сомневалась, что они получат ее из министерства, как сомневалась и в содействии американского посольства.

— Нам нельзя здесь разговаривать, — заметил Дэвид, который пришел к тому же выводу.

— Но как уйти незамеченными?

Она огляделась вокруг. Резиденция посла осталась позади. У ворот стояли охранники, но другого выхода на улицу, похоже, не было.

— У меня есть другая идея, — сказала Хулань.

За воротами она пропустила несколько такси, а затем поймала случайную машину и дала водителю инструкции на китайском языке, велев ехать к ней домой. Выяснив, что таксист родом из отдаленного района провинции Аньхой и раньше никогда не возил иностранцев, Хулань без опасений переключилась на английский:

— Посол в Чэнду. Могу поспорить, что Цзай тоже уехал. Они, вероятно, на ферме.

— Но мы понятия не имеем, где эта ферма.

— Им помогали люди из компании «Панда бренд», — рассуждала Хулань. — Надо пойти туда и найти того, кто может помочь нам.

— Очень ненадежная ниточка, но другой нет, — согласился Дэвид. — Мы попадем туда и пойдем по следу, ухватимся за другую тонкую ниточку, и так до тех пор, пока правда не выйдет наружу.

Хулань взяла его за руку и сказала:

— Ты прав. Надо покончить с этим побыстрее.

— Пока они не покончили с нами? — Дэвид попробовал обратить все в шутку, но Хулань с серьезным видом кивнула, и у него сжался желудок. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Хорошо. Мы знаем, что везде, куда бы мы ни пошли, нас могут выследить. Что ты сказала мне в тот день в парке Бэйхай? На каждом светофоре есть камера? Но послушай, Хулань: люди же как-то бегут из Пекина. Многие из студентов, митинговавших на площади Тяньаньмэнь, покинули страну. Я видел их интервью по телевизору. Как им это удалось?

— У студентов были друзья, готовые их укрыть. А еще связи в Гонконге. — Хулань понимала, о чем говорит Дэвид, но ее больше беспокоила проблема, которой не было у китайских студентов. Диссиденты, бежавшие из КНР в Гонконг или на Запад, были китайцами, а Старк был заморским дьяволом.

Какое-то время Дэвид размышлял.

— Мне нужен телефон, — наконец объявил он.

Хулань велела водителю высадить их у кафе. Там она набрала номер отеля, по-китайски попросила соединить ее с номером Бет Мэдсен и передала трубку Дэвиду. Он не назвал свое имя, а просто сказал:

— Помните меня? Мы сидели рядом в самолете из Лос-Анджелеса. — Бет что-то сказала, и Дэвид ответил: — Нет, у меня есть идея получше. Вы можете встретиться со мной через два часа? Нет, не в баре. Знаете канал возле отеля? Выйдите из дверей и поверните направо по дорожке. Примерно через полкилометра вы увидите небольшой магазин товаров для кухни. Встретимся там. Я знаю, звучит загадочно. Просто приходите, ладно?