Цветочная сеть

Глава 5

27-29 января, кабинет Мадлен Прентис

— Спасибо, что заглянули, Дэвид, — сказала Мадлен Прентис, жестом приглашая войти.

Возле стола Мадлен, скрестив на груди руки, стоял Джек Кэмпбелл. В офисном кресле сидел какой-то бледный рыжеволосый мужчина.

— Дэвид, это Патрик О’Келли из Госдепартамента. Патрик, познакомьтесь с Дэвидом Старком. — Когда мужчины обменялись рукопожатием, Мадлен сказала привычно серьезным тоном: — Патрик, давайте перейдем прямо к делу.

Когда О’Келли открыл рот, Дэвид с удивлением заметил, как блеснули брекеты.

— Я здесь по поводу убийства Гуан Хэнлая.

— Что о нем известно?

— Его отец — Гуан Минъюнь, шестой в списке богатейших людей в Китае. Его компания «Китайская земельно-экономическая корпорация» служит своеобразным зонтиком для различных предприятий с активами более полутора миллиардов долларов США. Его личное состояние составляет от четырехсот до пятисот миллионов долларов.

Кэмпбелл присвистнул.

Следующие несколько минут О’Келли пересказывал досье Госдепартамента на Гуан Миньюня. Судя по происхождению. изначально ему суждено было пойти по стопам родителей и стать рабочим на провинциальном стекольном заводе, однако достижения в средней школе привлекли внимание влиятельных людей в Пекине, и юношу перевезли в столицу. Там он поступил в Пекинский университет, где преуспел в инженерном деле и математике.

— К началу восьмидесятых Гуан основал несколько частных фабрик, — объяснил О’Келли. — Но самый большой прорыв произошел в тысяча девятьсот девяносто первом году, когда он обменял пятьсот вагонов китайских товаров на пять самолетов российского производства. Эта сделка вывела Гуана из относительной безвестности на первое место среди дилеров. С тех пор он занимается недвижимостью, рынком акций и телекоммуникациями. На полученные прибыли он создал Китайский иностранный банк — инвестиционную компанию со штаб-квартирой в Монтерей-парке и несколькими филиалами в Калифорнии.

— Да, знаю это учреждение, — кивнул Дэвид. — И зачем ему банк в Штатах?

— Это дает ему возможность направлять в Китай средства из США — в частности, деньги хуацяо, как называют китайскую диаспору за рубежом, — а граждане КНР могут хранить накопления в США, где политическая ситуация обеспечивает банковскую стабильность и безопасность, — ответил О’Келли. — Гуан, в отличие от других предпринимателей, признает, что перемены должны происходить по всему Китаю, а не только вдоль побережья.

— Не понял.

О’Келли пояснил:

— Такова сегодняшняя ситуация. Китайская экономика процветает по всему юго-восточному побережью: в Шанхае, Гуанчжоу, Шэньчжэне и провинции Фуцзянь.

— А в Тяньцзине? — встрял Джек Кэмпбелл.

— Ив Тяньцзине, — подтвердил О’Келли. — В некоторых районах есть деревни, где средний доход выше, чем в США. Но если отправиться в глубь страны на тысячу, пятьсот или даже пару сотен километров, картина будет совсем иной.

— Там только рисовые поля?

— Не только, но в основном сельское хозяйство. Крестьяне зарабатывают всего около трехсот пятидесяти долларов в год. Капитализм создал в Китае экономическую пропасть, каких не бывало в истории. В долгосрочной перспективе китайскому руководству надо добиться процветания всей страны. А иначе куда им деваться, когда крестьяне — девятьсот миллионов человек, каждый шестой житель планеты — разозлятся? Другими словами, как властям контролировать неимущих, если правительственный мандат им изначально вручили именно крестьяне?!

— А Гуан нашел ответ?

— Наверное. Он не просто приватизировал некоторые отрасли — я сейчас говорю о предметах первой необходимости, таких как соль, фармацевтические препараты и уголь, — но и возит их продукцию в глубь страны, в самые бедные провинции. Гуан Минъюнь развивает современные технологии в сельской местности и поощряет тех, кто много работает.

— Ради собственной выгоды.

— Разумеется. Он может платить крестьянам гораздо меньше, чем рабочим на побережье. При этом он воспитывает в них лояльность и доверие.

— И при чем тут смерть его сына? — поинтересовался Дэвид. — Вы предполагаете, что Гуан Минъюнь пытался вмешаться в дела триад внутри страны и его сына похитили в качестве предупреждения или ради выкупа? А когда все пошло кувырком, избавились от трупа?

— Мы еще не знаем. Уже общались с Пекином…

— Что? — резко спросил Дэвид.

— Позвольте мне сразу пояснить, что в Госдепартаменте знали об исчезновении Гуан Хэнлая. — О’Келли сделал паузу, чтобы присутствующие переварили это откровение, затем продолжил: — Молодой человек пропал без вести почти месяц назад. Сотрудники Госдепартамента и даже те, кто недавно посещал Китай в качестве туристов, знакомы с этим случаем. Китай славится тем, что власти в любое время и в любом месте способны найти кого угодно. За последние несколько недель в Китае была проведена масштабная разыскная операция. Излишне говорить, что не нашли ни самого Гуан Хэнлая, ни того, кто мог бы предоставить достоверные сведения о его местоположении.

— Значит, нет никаких свидетельств, что преступление совершено на территории Китая? — спросил Дэвид.

— Я этого не говорю. Но с учетом нынешней политической напряженности — ажиотажа в Тайваньском проливе в прошлом году и в Гонконге этим летом — Госдепартамент счел важным как можно скорее уведомить китайское правительство и самого Гуан Минъюня о найденном теле. Нам не нужны подозрения, будто США как-то замешаны в случившемся.

— Ради всего святого, как мы можем быть замешаны?! — удивился Дэвид. — Труп гнил в цистерне на китайском грузовом судне.

— Дэвид, — одернула его Мадлен. — Давайте выслушаем до конца.

— Мы-то знаем, что тело найдено на «Пионе», — продолжил О’Келли. — Мы знаем, что Гуан Хэнлай мертв уже довольно давно. Но как мы убедим китайцев? Где доказательство, что он не умер от рук сотрудника иммиграционной службы на корабле или на острове Терминал? Учитывая обстоятельства, у китайцев есть основания сомневаться.

Дэвид скептически покачал головой:

— Смею предположить, родители парня захотят поскорее получить тело для захоронения. Пусть китайские эксперты определят время смерти и подтвердят, что Хэнлай определенно не был жертвой избиения, огнестрельного ранения или чего там они себе вообразили.

— Позвольте мне добавить еще один факт, — продолжил О’Келли. — Если коронер прав и парень умер до того, как покинул Китай, то по времени его смерть должна совпасть с гибелью сына посла Уотсона.

Джек Кэмпбелл вытянул губы трубочкой, чтобы в очередной раз присвистнуть.

— Я потерял нить, — признался Дэвид.

— Уотсон — наш посол в Китае, — объяснил О’Келли. — Его сына нашли мертвым в Пекине в начале года. Списали на несчастный случай.

— Хотя это было убийство?

О’Келли кивнул и продолжил:

— Как и следовало ожидать, отношения с Китаем у нас сейчас довольно натянутые. Тем не менее, когда мы связались с Министерством иностранных дел — нашими китайскими коллегами, — нам кое-что рассказали. Во-первых, сами китайцы не верят в несчастный случай.

— И есть доказательства?

— Я должен подчеркнуть, что наша беседа конфиденциальна.

— Продолжайте.

— Несмотря на официальную позицию, у нас все-таки есть друзья в Китае. Нам передали копию заключения после вскрытия Билли Уотсона. Думаю, вам будет интересно отметить некоторое сходство. Уотсон и Гуан одного возраста. Оба тела найдены в воде. И, — О’Келли сделал паузу, чтобы привлечь внимание собравшихся, — у обоих молодых людей в легких найдено неизвестное вещество.

— О чем мы вообще здесь толкуем? — спросила Мадлен. — У нас появился китайский серийный убийца? — Она оглядела кабинет. — Такое вообще бывает?

— Пока рано делать выводы. Необходимо продолжить расследование, и нам понадобится там свой человек. Вот теперь и наступает ваша очередь, Старк. Китайцы, очевидно, слышали о происшествии на борту «Пиона» и желают работать именно с вами: то ли из уважения, то ли из благодарности, то ли попросту хотят из первых уст услышать подробности обнаружения тела Гуан Хэнлая. Мы считаем…

— Прежде чем мы двинемся дальше, — перебил Дэвид, — у меня есть пара вопросов.

— Валяйте.

— Как вы получили доступ к материалам моего дела?

— Вряд ли вам стоит беспокоиться об этом.

— А вот я думаю, что стоит. — Дэвид повернулся к агенту ФБР: — Джек?

— Ты попросил меня позвонить в Госдеп, вот я и позвонил, — напомнил ему Кэмпбелл.

— И я тоже, — призналась Мадлен.

— Мы все играем на одной стороне, — заверил О’Келли. — И цель у нас одна.

— В самом деле? Какая же?

— Найти убийцу, — ответил О’Келли. — Думаю, вы также не прочь наконец отдать под суд триаду.

Уязвленный Дэвид огрызнулся:

— А вы, я вижу, времени даром не теряли.

Джек Кэмпбелл отвел взгляд, а Патрик О’Келли пожал плечами.

Дэвид с подозрением уставился на представителя Государственного департамента:

— И что я должен сделать?

— Поедете в Китай…

— Дальше можете не рассказывать, — перебил Дэвид. — Китайцы меня ни за что не впустят. Я уже подавал на визу…

О’Келли не дослушал:

— Китайцы направили вам официальное приглашение приехать в Пекин и поработать с их следователями. Вам купили билет на самолет и оформили многократную визу — вообще-то, она и не пригодится, поскольку командировка разовая, но пусть уж будет. Завтра вы отправляетесь в Китай.

— Подождите минутку… — запротестовала Мадлен.

— Нет, — отрезал О’Келли. — Увы, нам некогда ждать.

— Мне кажется, вы забыли, с кем говорите, — процедила она.

О’Келли откинулся на спинку стула.

— Я точно знаю, с кем говорю. Надеюсь, и госпожа федеральный прокурор помнит, кто назначил ее на эту должность. Все здесь работают на правительство США и давали присягу его поддерживать. Пришло время Старку вылезти из-за стола и оказать услугу своей стране.

— А если я откажусь? — спросил Дэвид.

Во взгляде О’Келли промелькнуло нечто вроде жалости:

— Вы не откажетесь. Чувство справедливости заставит вас найти убийцу этих парней.

Два дня спустя — миновав линию перемены дат[20] и потеряв целые сутки — Дэвид Старк летел над Пекином в салоне воздушного лайнера вместе с бизнесменами, ансамблем чечеточников из Теннесси, которые собирались выступать в столице, и группой туристов, совершающих поездку по древним столицам Азии.

Пилот только что сделал очередное объявление: если туман рассеется, они перестанут кружить над Пекином и смогут приземлиться. «Однако, — добавил пилот, — у нас ограниченное количество топлива. Если видимость не улучшится в течение двадцати минут, придется вернуться в Токио. Вы останетесь там на ночь, и мы доставим вас в Пекин при первой возможности». Его слова были встречены усталыми стонами. Еще три с лишним часа до Токио, а потом обратно! Столько времени псу под хвост!

— Вот вечно у них так, — проворчала соседка Дэвида. Это были ее первые слова за весь перелет: последние пять часов она пялилась в экран компьютера, просматривая таблицы. — Летишь в Токио, ждешь там примерно час или около того, садишься на другой самолет и возвращаешься сюда — половина времени уходит на этот крюк!

— Почему нельзя сесть в Шанхае или еще где-нибудь?

— Китайцы не разрешают иностранным авиакомпаниям летать над своей территорией. Если садиться в Шанхае, то придется пересесть на самолет Гражданской авиации КНР или какой-нибудь мелкой авиакомпании. Поверьте, вам это не понравится. Единственный вариант — ехать на поезде. Но наши ничем вам не помогут, кроме доставки непосредственно в Китай. Придется самому добывать билет, а это непросто. И даже если удастся его приобрести, будете почти целые сутки трястись рядом с курицами и еще бог знает чем. Добро пожаловать в Китай!

— Разве так уж сложно вылететь завтра? Просто сесть с утра на этот же самолет?

Женщина засмеялась:

— Вряд ли! Приготовьтесь в Токио прокладывать себе путь в салон с боем. Места распределяются по принципу «кто успел, тот и сел». Можем проторчать в Японии несколько дней.

— Но мне нужно в Пекин.

— Как и всем нам. — Женщина посмотрела на него искоса: — Вы впервые в Китае?

Дэвид улыбнулся:

— Это так бросается в глаза?

— Ну… смотрите сами. Вы проверили свой паспорт раз десять. Вы дважды перечитали иммиграционную карточку и таможенные формы. Без конца перетряхиваете свой портфель — думаю, перепроверяете его содержимое.

— Из вас бы получился отличный детектив.

— Вообще-то, я вице-президент компании по производству холодильного оборудования. У нас завод в пригороде Пекина. Я летаю сюда раз в месяц: две недели здесь, две недели в Лос-Анджелесе. Но поначалу вела себя, как вы. Надежно ли я спрятала деньги? Все ли мелочи предусмотрела? Очень не хотелось иметь проблемы с властями, если вы понимаете, о чем я.

— Думаю, понимаю.

— Не волнуйтесь: китайцы довольно современные. Они вовсе не большие злые коммунисты, какими их нам рисуют с самого детства.

— И вы летаете сюда сами по себе?

— Разумеется.

Женщине безопасно путешествовать одной?

— Примерно в миллион раз безопаснее* чем в Италии, — ответила она. — Но я соблюдаю стандартные меры предосторожности. У меня собственный водитель, услугами которого я пользуюсь уже три года. Думаю, что уже купила его преданность. У меня с собой много наличных, но я не разбрасываюсь ими направо и налево. Если мне уж совсем тревожно, что случается редко, я пользуюсь боковым входом в гостиницу. Прочла этот совет в путеводителе перед первой поездкой. Но я скажу вот что: если какому-то китайцу хватит глупости напасть на иностранца, примерно через пять минут полиция найдет его и всадит ему пулю в голову.

Женщина закрыла файл, захлопнула ноутбук и сосредоточила все свое внимание на Дэвиде. К тому времени, когда пилот объявил, что им дали разрешение на посадку, Бет Мэдсен успела рассказать Дэвиду, что посмотреть, куда пойти и какие блюда попробовать. Когда в салоне появились бортпроводники, призывая пассажиров убрать вещи, Бет, протиснувшись мимо колен Дэвида, направилась в туалет. Он заметил, что она с нескрываемым интересом взглянула на него, и почувствовал пульсацию в паху. И о чем он только думает?!

Когда соседка ушла, он прикрыл глаза. Было время, когда Дэвиду очень хотелось побывать в Пекине. Теперь же, когда он действительно туда направляется, его засыпали советами все знакомые и даже малознакомые, начиная с Джека Кэмпбелла и Ноэля Гарднера, Роба Батлера и Мадлен Прентис, а еще того придурка Патрика О’Келли из Госдепартамента и заканчивая этой попутчицей. Советы варьировались от возвышенных до смешных и даже страшных. Если получится, пусть Дэвид заглянет в магазин «Дружба»[21]: Мадлен приобрела там несколько замечательных сувениров. А можно пройти и подальше, до ресторана, который специализируется на блюдах из змей. Совет Роба Батлера был прост: «Не суйте нос, куда не следует». Бет Мэдсен подсказала, где можно найти шелк и нефрит по приемлемым ценам. Конечно, она понимает, что он будет занят, оговорилась Бет, но обязательно нужно выкроить время и съездить на Великую стену. И она с радостью отвезет его туда.

Джек Кэмпбелл и Ноэль Гарднер перед отъездом повели Дэвида перекусить гамбургерами в бистро «Карле Джуниор», что напротив здания суда. Со своей обычной серьезностью Гарднер ухватился за идею Мадлен, что две смерти могут быть делом рук серийного убийцы.

— Мы не знаем, где убили Уотсона и Гуана, — заметил он, — но, если вы найдете это место, нужно понять, что там такого необычного. Каким может быть мотив преступника…

Серийный убийца, как узнал Дэвид, руководствуется тремя основными мотивами: доминирование, манипуляция и контроль. К тому же такой преступник редко выражает открытый гнев по отношению к потенциальной жертве. Он — обычно серийными убийцами становятся именно мужчины — очарователен, очень красноречив, даже болтлив.

— Если у нас серийник, то неизвестно, это его первое и второе убийства или десятое и одиннадцатое, — продолжил Гарднер. — Но могу гарантировать: если он продолжит совершать преступления, то будет обращаться с телами еще хуже. Такие ребята получают огромное удовольствие, издеваясь над правоохранительными органами.

— А в Китае вообще бывают серийные убийцы? — спросил Дэвид, повторяя вопрос Мадлен.

— Не знаю, — буркнул Гарднер. — Но, если найдете указания на серию, отправьте нам факс из посольства, и мы с Джеком поговорим с нашим отделом поведенческого анализа.

Дэвида расстроил разговор с агентами — если точнее, с Гарднером, гнувшим свою линию про серийного убийцу на фоне зловещего молчания Кэмпбелла. Однако «последние наставления» Дэвиду от Кэмпбелла и О’Келли попахивали шпионскими страстями. О’Келли начал с лекции по протоколу:

— Всегда обращайтесь к китайцам официально. Женщины не берут фамилию мужа. Китайцы в этом вопросе придерживаются формальностей. Поэтому нужно говорить: «Рад встретиться с вами, замминистра Сунь или замдиректора Вынь». — О’Келли от души рассмеялся над своей пошловатой шуткой, а затем снова принялся наставлять Дэвида: — Помните, в Китае у каждого есть звание: мясник Фан, стоматолог Ван, рабочий Хун. Если вы не знаете чью-то профессию или должность, тогда просто прибавляйте «господин» или «госпожа».

Потом О’Келли перешел к более серьезным предостережениям: «следите за тем, что говорите в гостиничном номере» (все отели для иностранцев предположительно прослушивались); «не говорите ничего существенного по незащищенной линии» (если гостиничные номера и правда прослушиваются, совет логичный, но никто не потрудился объяснить Дэвиду, понадобится ли ему «защищенная» линия и где ее найти); «не ешьте слишком много» (нельзя выглядеть обжорой) и «не пейте слишком много» (или алкоголиком). Наставления шли одно за другим. «Не лезьте в карточные игры. Не играйте в маджонг[22] и не делайте ставок» (другими словами, никаких азартных развлечений). «Не будьте слишком дружелюбным — у вас там нет друзей». Дэвид попросил пояснить, о чем он, и О’Келли пришлось сказать прямо: «Держите член сухим». Дэвид решил, что это вариант пожелания не совать нос, куда не следует, о чем он и сказал О’Келли.

— Мистер Старк, это не шутка, — рассердился тот. — Вы будете находиться под постоянным наблюдением. Знаете почему? — Дэвид не ответил, и О’Келли объяснил: — Вы можете представлять интерес для них, и вас попытаются скомпрометировать. Если выпьете лишнего или решите покувыркаться с женщиной, вас начнут шантажировать и принудят шпионить для Китая.

Дэвид лишь посмеялся над такой угрозой, но ни Кэмпбелл, ни О’Келли не разделяли его веселья. Теперь, когда Дэвид вспомнил тот разговор, его еще больше смутила серьезность предупреждений. Похоже, О’Келли — и, как ни противно признавать, даже Мадлен и Кэмпбелл с Гарднером — знали намного больше самого Дэвида. Но всякий раз, когда он пытался задать вопрос или добиться хоть малейшего ободрения, коллеги уходили от ответа, возвращаясь к советам и предупреждениям.

— Вы получили официальное приглашение от Министерства общественной безопасности, главной разведывательной службы Китая, — напомнил О’Келли Дэвиду. — Они могут попытаться завербовать вас, а то и сдать Министерству государственной безопасности, которое тоже занимается шпионажем и контрразведкой за рубежом.

— Кажется, мне лучше остаться дома, — поежился Дэвид.

— Мы так не думаем, — отрезал О’Келли.

— Кто это «мы»? — поинтересовался Дэвид.

О’Келли пропустил вопрос мимо ушей и заявил:

— Китайцы впервые пригласили нас сотрудничать, причем на их территории.

— Что вы имеете в виду?

— Раньше мы вели кое-какие дела с Китаем. Скажем так: ничего не выгорело. А сейчас и вовсе сложная политическая ситуация: мы грозим введением торговых санкций. И нынешнее приглашение к сотрудничеству — единственная связь между нашими странами. Мы просто не можем потерять ее — или вас.

— Вы сомневаетесь в моей лояльности?

— Вас бы здесь не было, если бы мы сомневались. Мы ознакомились с вашей характеристикой, ФБР пристально изучило семью и окружение, прежде чем вы перешли на работу к прокурору США. Так что мы не волнуемся на ваш счет.

— Может, Джек поедет со мной?

— А меня не пригласили, — буркнул Кэмпбелл, нарушая молчание.

— И представителя из Гонконга мы тоже не считаем целесообразным привлекать, — добавил О’Келли.

— Мне это не нравится.

— Мистер Старк, от вас и не ждут восторгов. Вы нашли труп. Китай по какой-то причине заинтересован в нем. А мы заинтересованы в том, чтобы стабилизировать дипломатические отношения с Китаем любыми возможными способами.

И теперь, когда Бет Мэдсен снова скользнула на свое место, на этот раз практически прижавшись грудью к левой щеке Дэвида, он невольно задался вопросом, не входит ли она в список запретов. Неужели китайцы действительно прослушивают каждый гостиничный номер? Выглядит жутковато и бессмысленно. Что можно узнать, прослушивая целый табун чечеточников из Теннесси?

Терминал аэропорта едва ли намекал на новое богатое общество, которое живописал Патрик О’Келли. Следуя за Бет по мрачному коридору в комнату, напоминающую пещеру, Дэвид встретил множество солдат в серых мундирах, а еще толпу старух с платками на головах, которые сплетничали, усевшись в кружок, пока измученные путешественники нервно сжимали в руках сумки и паспорта. Вокруг лежал толстый слой пыли, а в воздухе витал запах сигаретного дыма и лапши быстрого приготовления. Но больше всего Дэвида поразил холод: даже в помещении изо рта шел пар.

Он встал позади Бет в очередь на паспортный контроль. Чиновник в униформе не сказал ни слова и даже не посмотрел на Дэвида, вручая ему паспорт с печатью. Затем им пришлось ждать, когда багаж выставят на карусель, а потом с вещами идти на таможенный контроль, где таможенник, махнув рукой, пропустил их, даже не открыв сумки.

— Меня встречает водитель, можем вас подвезти, — предложила Бет.

Дэвид посмотрел поверх временных деревянных баррикад, отделяющих охраняемую территорию терминала от выхода, забитого китайцами — гражданскими и солдатами в зеленых шинелях. Он не мог понять: то ли это акустический обман, то ли народ действительно так шумит. У него на глазах пассажира, попавшего в этот жужжащий рой, тут же атаковали со всех сторон китайцы, наперебой предлагая услуги такси и носильщиков.

— Меня должны встретить, — немного нервно сказал Дэвид. — Как выдумаете, куда мне сейчас?

— Идите за мной, — скомандовала Бет.

Дэвид подхватил чемодан с портфелем и нырнул в пульсирующую толпу. Он чувствовал, как к нему со всех сторон прижимаются теплые тела, но продолжал пробираться вперед. «Такси, мистер?»; «Водитель. Дешево!»; «Отвезу в отель!». Наконец Дэвид прорвался сквозь строй китайцев и оказался на улице.

В воздухе висела густая пелена — смесь угольной пыли, выхлопных газов и тумана. Вдоль обочины сверкающие роскошные автомобили были зажаты между неказистыми машинами, напоминающими огромные помятые жестяные игрушки на колесах. Вокруг толпились воссоединившиеся семьи, которые шумно пытались втиснуть багаж и родственников в малолитражки китайского производства. Пара генералов в длинных оливково-зеленых шинелях молча садились в свои «мерседесы», а кучка американских туристов тряслась над горой чемоданов, которые грузили в автобус.

— А вот и мой автомобиль. — Бет махнула в сторону «кадиллака-тауна». — Я остановилась в «Шератон Великая стена» — на случай, если вам захочется вместе поужинать или что-нибудь еще.

— Я тоже там остановился.

Она уставилась на Дэвида голодными глазами:

— Точно не хотите поехать со мной?

— Нет, лучше подожду здесь.

Не успела Бет устроиться на заднем сиденье, как за спиной Дэвида раздался голос:

— Мистер Старк?

Он обернулся и увидел китайца лет двадцати с небольшим, одетого в серый костюм с вязаным жилетом. Блестящие черные волосы доходили до воротника, а челка ниспадала на глаза. Молодой человек воспринял молчание Дэвида как знак согласия.

— Я Питер Сунь, следователь из министерства и ваш личный водитель, — сказал он с легким акцентом. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Дэвид хотел было сесть впереди, но Питер пресек его попытку:

— Гостю здесь находиться не положено. Пожалуйста, сядьте назад. Нас ждет долгая поездка. Отдыхайте и наслаждайтесь.

Питер объявил, что повезет Дэвида по живописной старой дороге, а не по новой, платной. По обе стороны старого шоссе росли тополя, их тонкие стволы чернели на фоне серого неба, а за деревьями в тумане таяли голые поля.

Они стремительно пролетали мимо крестьян, которые везли свои товары в город. Дэвид заметил велосипед, груженный свиной тушей, половинки которой свисали с каждой стороны багажника. Девушка-велосипедистка крутила педали со спокойным достоинством, совершенно не смущаясь кровавой поклажей. Еще через полкилометра их «сааб» миновал гору подержанных шин, которые подпрыгивали и покачивались в кузове трехколесной велоповозки, которой управлял морщинистый китаец. Перед ним на раме сидела девочка в ярко-розовом пуховике. Питер просигналил медленно движущейся повозке, объехал ее и выпалил несколько сердитых слов в открытое окно. Ни малышка, ни ее отец даже не обратили внимания на ругательства.

К тому времени, как они добрались до города, сгустилась темнота, однако улицы по-прежнему были забиты людьми, велосипедами и машинами. «Сааб» лавировал в потоке машин, и Питер всякий раз разражался воплями, когда остальные участники движения недостаточно быстро уступали дорогу. Дэвида поразили привычные приметы западной жизни. Неоновые вывески рекламировали «Макдоналдс», «Пиццу Хат» и «Короля вафель». Яркие надписи зазывали: «Французские булки по соседству», «Пекин ждет вас». Под окном второго этажа висел баннер «Студия божественных тел», и было видно, как внутри группа женщин скачет под неслышную Дэвиду музыку. Когда он заметил, какая кипучая жизнь царит вокруг, Питер откликнулся:

— Мы все еще далеко от центра Пекина. Завтра, когда пойдем в штаб-квартиру министерства, вы увидите Запретный город и площадь Тяньаньмэнь.

Питер подъехал к главному входу «Шератона», открыл дверцу машины для Дэвида, пообещал вернуться в двенадцать на следующее утро и растворился в ночи.

Портье подхватил сумку Дэвида, и они вместе прошли в гостиницу через вращающиеся двери. В вестибюле — атриуме высотой в шесть этажей — было оживленно. Подойдя к стойке регистрации, Дэвид различил английскую, немецкую, испанскую, японскую и, конечно же, китайскую речь. Повсюду висели указатели, обозначающие путь к ресторанам, где подавали блюда четырех разных провинций[23].

В лифте портье расхваливал удобства отеля: теннисные корты, тренажерный зал, крытый бассейн, кафе и бар с ночными развлечениями. В конце монолога он поинтересовался:

— А чем вы занимаетесь?

— Я адвокат.

— Вам нужна помощь? Хотите сяхай[24], «нырнуть в море»?

— Вряд ли.

— У меня хорошие гуаньси, связи. Я могу найти все, что потребуется.

Дэвид решил, что портье намекает на проституток, и покачал головой:

— Мне не нужно ничего такого.

Портье вопросительно посмотрел на него:

— Я знаком со многими. Если хотите найти хорошее здание под фабрику, мой дядя запросто поможет. Собираетесь заключить контракты — у меня есть двоюродная сестра, которая даст вам совет. Я посодействую вам, а вы мне. Можем стать партнерами. Вместе «нырнем в море»!

— Нет-нет, ничего не нужно, — отказался Дэвид, когда лифт начал замедлять ход.

— Зонтики! — не унимался портье, пока они шли по коридору. — Что скажете насчет зонтиков? Дожди льют по всему миру. Можем начать бизнес! Например, «Империя китайских зонтиков» или «Королевские зонты Китая».

Дэвид вложил несколько купюр в руку начинающего капиталиста и закрыл за ним дверь. В номере было ужасно жарко. Дэвид выключил отопление и попытался открыть окно, но безуспешно. Тогда он врубил кондиционер на полную мощность и разделся до нижнего белья.

Было еще рано, и Дэвид растянулся на кровати. Он дико устал, но сна не было ни в одном глазу — видимо, в результате расстройства суточных биоритмов из-за дальнего перелета. Дэвид хотел было позвонить в номер Бет, но тут же отверг эту идею: он не голоден, не хочет выпить и уж тем более не намерен рассматривать другие предложения. Мысли путались. События последней недели определенно выбили Дэвида из привычной колеи.

А он по-прежнему старательно цеплялся за привычную жизнь. Дэвид так и не продал дом, в котором жил с Джин, хотя окружающая обстановка постоянно напоминала, что теперь он одинок. А еще Дэвид отказывался ходить на свидания, считая, что еще не готов. Вместо этого он с головой погрузился в работу, понимая, что только так может не думать о бывшей жене, хотя именно из-за занятости и потерял ее. Он цеплялся за идеальную Джин, которая не имела ничего общего с ней настоящей, да и с ним настоящим тоже.

Перед самым отъездом в Китай — боже, когда это было? неужели всего два дня назад? — он позвонил ей. Джин безропотно вздохнула, услышав голос бывшего мужа, но скоро потеряла терпение:

— Мы в разводе, Дэвид, и я не понимаю, почему ты считаешь необходимым сообщать мне обо всех своих делах.

— Я думал…

— Дэвид, ты слишком много думаешь и слишком усердно работаешь. Почему бы ради разнообразия не попытаться просто жить?

Старая песня: все их ссоры, как казалось Дэвиду, крутились вокруг работы, ответственности и принципов. Разумеется, у Джин была своя точка зрения на их разногласия. Она часто повторяла: «Нельзя, чтобы наша совместная жизнь зацикливалась на твоей карьере, на том, какого очередного плохого парня ты собираешься прищучить и какого хорошего — спасти. А как же я, Дэвид?»

Несколько лет назад, когда Дэвид еще работал на «Филлипс и Маккензи», ему удалось разыскать спрятанные активы свергнутого диктатора. Он летал в Манилу, Гонконг, Лондон, Канны и Франкфурт, очень увлекся делом, давал интервью, беседовал со множеством информаторов, однажды даже полетел в Вашингтон, чтобы встретиться с группой сенаторов и обсудить возможность привлечения помощи из-за границы. Было очень приятно знать, что он изменил жизнь тысяч людей, которых никогда не встречал.

После очередной двухнедельной поездки он вернулся домой, опьяненный успехом. Теперь-то понятно, что это был не лучший момент, чтобы спросить Джин, не пора ли им стать настоящей семьей и обзавестись детьми.

— Семья? Дети? — усмехнулась она. — Ты, наверное, шутишь. У тебя нет времени даже на меня.

Его обидела реакция Джин.

— Нельзя же винить мою работу. Она очень важна. Я ведь…

— Ты ставишь свои принципы выше меня и нашего брака, — закончила Джин за него.

— Но я помогаю всей стране.

— Ну еще бы! Ценой наших взаимоотношений.

— Я исполняю свой долг.

Джин вздохнула:

— Дэвид, мне трудно изо дня в день жить с твоим моральным кодексом. К нему не прижмешься в постели. Он не утешит в конце тяжелого рабочего дня.

— Ты сомневаешься в моих чувствах?

Жена посмотрела на него в упор и заявила:

— Я для тебя отнюдь не на первом месте. Разве ты сам не видишь? Думаешь, я захочу дать жизнь детям, которые тоже не будут для тебя на первом месте?

Это был поворотный момент в их отношениях. Позднее он пытался отстаивать свою точку зрения, как поступил бы в суде, но без особого успеха. Упрямая, умная и гордая Джин заслуживала мужа, который любил бы ее, и только ее.

Во время того последнего звонка Дэвид хотел рассказать ей о своих недавних приключениях. Но с чего начать? И какая часть сведений считается государственной тайной? Подобная секретность тоже сводила Джин с ума, пока они еще были женаты. «Кому, по-твоему, я собираюсь рассказать? — злилась она. — „Нью-Йорк таймс“? „Нэшнл инкуайрер“?»

Однако многие из его дел считались «деликатными», и Дэвид не мог их обсуждать. В итоге между супругами выросла еще одна стена.

Когда Дэвид, невзирая на возражения Джин, сообщил ей, что собирается в Китай, повисло долгое молчание. Наконец Джин снова заговорила:

— Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. — И она повесила трубку.

И вот теперь за пределами «Шератона» его ждал целый новый мир. Может, Дэвид и правда найдет то, что ищет. Или того, кого ищет.