Цветочная сеть

Глава 14

4 февраля, международный аэропорт Лос-Анджелеса

На следующее утро, за час до прибытия рейса «Юнайтед эйрлайнз» из Пекина через Токио, вся группа, за исключением Ноэля Гарднера, который организовывал наблюдение за Чжао, должна была встретиться в международном аэропорту Лос-Анджелеса с Мельбой Митчелл. Афроамериканка средних лет, которая была связующим звеном ФБР с таможней, ждала их у стойки таможенной службы США в зале вылета терминала Брэдли.

Пока группа агентов шла по залу, Мельба кратко описала работу таможни в аэропорту:

— Мы обеспечиваем соблюдение шестисот законов шестидесяти различных структур. То есть ищем все подряд: драгоценные камни, наркотики, недекларированную наличку, детскую порнографию, компьютерные чипы. Я бы сказала, что семьдесят пять, а то и восемьдесят пять процентов пассажиров, проходящих через таможню, чисты. Но остальные, сознательно или по незнанию, пытаются ввезти нелегальные товары.

Когда они спускались на эскалаторе на нижний уровень, Дэвид спросил:

— Откуда вы знаете, где искать? У вас есть профиль типичного контрабандиста?

Мельба открыла дверь с надписью «Служба безопасности»:

— Если вы хотите знать, осматриваем ли мы багаж каждого мексиканца, то нет. — Она нахмурилась: — Мы не делим людей по этническому, половому или возрастному признаку.

— Тогда как же вы работаете?

— Давайте покажу, — предложила Мельба.

К тому времени они находились на территории таможенного контроля. Мельба отодвинула пару ленточных ограждений, и группа прошла к одной из каруселей, где пассажиры ждали багаж с парижского рейса.

— Как я уже говорила, у нас нет конкретного профиля для контрабандистов, поскольку мы знаем, что они попытаются слиться с толпой. Поэтому мы смотрим, откуда прибыли путешественники. Кто-то сел в Боготе и поменял самолет в Гвадалахаре? Еще мы учитываем время года, особенно для перевозки наркотиков. Понятно, что мы проявляем большую бдительность после сезона сбора урожая марихуаны и опиумного мака. Мы отслеживаем продукцию, произведенную в странах, на которые распространяется эмбарго. Другими словами, ищем товары, сделанные в Иране, Ираке или на Кубе.

— Это просто случайные проверки?

Мельба Митчелл рассмеялась.

— Не то чтобы случайные. — Она указала на мужчину и женщину в форме и с рациями: — Инспекторы ожидают багаж вместе с пассажирами. Они высматривают людей, которые нервничают, суетятся и потеют или, например, только что сошли с рейса «Эйр Франс», как сейчас, и получили совершенно новый комплект чемоданов от Луи Виттона или одеты не по погоде.

— Например?

— Например, нас насторожит пальто на пассажире из Мексики. — Некоторое время Мельба молча разглядывала пассажиров. — Мы также ищем людей, которые не похожи на пассажиров международных рейсов. Я говорю о бедняках. Попадаются те, кто зарабатывает не больше двухсот долларов в год, но их попросили отвезти чемодан за семьсот. Но вы сейчас видите не всю картину. У нас работают агенты в штатском, которые тоже ждут появления багажа. Они смешиваются с толпой, осматриваются и обычно обнаруживают подозрительный багаж прежде, чем пассажир доберется до зоны досмотра.

— Вы много ловите китайских нелегалов с поддельными паспортами? — спросил Дэвид, сменив тему.

— Вообще-то, это функция Службы иммиграции и натурализации, но мы работаем ради одной цели и многое делаем сообща. — Мельба нервно оглянулась на китайскую делегацию.

Чтобы успокоить ее, Хулань сказала:

— Мы знаем, что многих китайцев поймали в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке.

— Мы произвели здесь несколько арестов пару лет назад. Но опять же, тенденция налицо. Главы преступных группировок, управляющие потоками нелегалов, поняли, что в Лос-Анджелесе ничего не получится. Но мы готовимся к большому потоку в этом году. Все пакуют вещи, собираясь бежать из Гонконга.

Питер помрачнел:

— И как вы их поймаете?

— У иммиграционной службы отличная компьютерная система, — пояснила Мельба. — Они отслеживают имена, даты въезда и выезда, количество денег, которые взяли в поездку, срок пребывания.

— У нас есть даты въезда и выезда Гуана и Цао, — сказала Хулань. — Не могли бы вы проверить, не въезжали ли другие по той же схеме?

— Эти данные защищены Законом о свободе информации, — возразила Мельба.

— Разве вы не сотрудничаете с Министерством юстиции и ФБР? — поинтересовался Дэвид.

— Сотрудничаем, — кивнула сотрудница таможни. — Но…

— Вы беспокоитесь по поводу наших иностранных коллег? — сообразил Дэвид. — Позвольте заверить: они здесь по делам, которые касаются и нашей страны, и они приглашены в качестве наших гостей.

Мельба все еще не поддавалась на уговоры, и Джек Кэмпбелл сказал:

— Я за них ручаюсь и, если не верите мне на слово, могу назвать пару имен, которые вас точно убедят.

Мельба позвонила куда-то и затем повела их в иммиграционную зону в дальнем конце зала. Она остановилась у одной из кабинок, где дежуривший офицер Службы иммиграции и натурализации собирался уйти на перерыв. Она объяснила ситуацию, и сотрудник начал поиски. Офицер набрал даты, затем дождался появления информации на экране.

— Взгляните! — Дэвид ткнул пальцем в список, где значилось имя Уильям Уотсон. — Это может быть наш Билли Уотсон? Есть дополнительные данные?

Офицер набрал имя, появилась новая вкладка сданными на Уильяма Уотсона: двадцать один год, место рождения: Бьютт, штат Монтана; постоянный адрес: Пекин, Китай.

— Сколько раз он летал туда-сюда? — спросила Хулань, которой передалось волнение Дэвида.

Они вместе посчитали: Билли Уотсон пересекал Тихий океан раз в месяц на протяжении восемнадцати месяцев, вплоть до гибели.

— Можно вернуться к предыдущей вкладке?

Офицер нажал пару клавиш, и появился предыдущий список. Там значилось четырнадцать фамилий, включая Уотсона, Гуана и Цао. Кое-кто из них прилетал только один раз, а другие — целых десять. Но никто не задерживался в Лос-Анджелесе — если предположить, что это был конечный пункт назначения, — дольше семидесяти двух часов. Никого не задерживали для дальнейшего досмотра, когда они проходили через иммиграционную или таможенную службу.

— Ваш рейс прибыл, — объявила Мельба. — Пассажиры должны быть здесь через пять минут.

— Есть ли способ выделить имена и сообщить другим сотрудникам, что мы ищем этих людей?

— Ясное дело! Я сейчас добавлю данные на все компьютеры. Как только офицер введет имя из паспорта, высветится сообщение.

— Сделайте, пожалуйста.

— Следует арестовать этих людей? — спросила Мельба.

Дэвид посмотрел на Хулань:

— Как ты считаешь?

— Мы даже не знаем, прилетит ли сегодня хоть один из них. Если появятся люди из списка, давайте выставим слежку. Посмотрим, что они делают.

Кэмпбелл перебил его:

— Не факт, что это будут люди из списка. Похоже, контрабандисты — кем бы они ни были — рассчитывают на эффект новых лиц.

— Я предупрежу наших ребят в штатском, — сказала Мельба. — Но, может быть, вы тоже захотите пообщаться с прилетевшими?

Пять минут истекли, и пассажиры первого и бизнес-класса уже начали занимать очередь на паспортный контроль. Дэвид, Хулань, Кэмпбелл и Питер рассредоточились в центре зала. Питер, стараясь не привлекать к себе внимания, вразвалочку отправился к багажным каруселям, чтобы определить, на какую из них попадут вещи с пекинского рейса.

Постепенно все пассажиры прошли через паспортный контроль в зону получения багажа. Пассажиры первого класса выглядели удивительно свежими. Остальные, казалось, не спали год. К Дэвиду подошла Мельба и прошептала, что прибыл Ху Цичэнь — один из тех, чье имя трижды мелькало в списке. Она незаметно указала Дэвиду на него, а затем удалилась, чтобы уведомить остальных. Дэвид держался на безопасном расстоянии от Ху Цичэня — мужчины в сером костюме и темносинем жилете с полным лицом и густой щеткой черных волос. Как и многие другие пассажиры, Ху Цичэнь нес ручную кладь, пальто и пластиковые пакеты с сувенирами.

Дэвид оглядел толпу в поисках Хулань. Он заметил ее по ту сторону багажной карусели рядом с китайцем, у которого между ног стояли два пластиковых пакета. Хулань прошла мимо Ху Цичэня, повернулась и что-то сказала.

Все произошло очень быстро. Китаец осмотрелся по сторонам, увидел офицера в униформе, движущегося в его сторону, внезапно сорвался с места, перепрыгнув через свой багаж, и стал проталкиваться через толпу.

— Держите его! — крикнула Хулань.

Некоторые пассажиры инстинктивно пригнулись, другие бросились врассыпную. Дэвид увидел, как двое офицеров скрутили Ху Цичэня. Еще один китаец побежал обратно в зону паспортного контроля, и Дэвид рванул за ним.

Китаец сбил с ног женщину в желтом брючном костюме, стоявшую у одной из будок. Дэвид перепрыгнул через нее, крикнув: «Помогите ей, ради бога!» Но все были слишком ошеломлены, чтобы сдвинуться с места. Беглец промчался по коридору и устремился вверх по лестнице. Дэвид почти настиг китайца, но тот, толкнув двойные двери, внезапно скрылся из виду. Дэвид выбежал вслед за ним и оказался на летном поле под брюхом «Боинга-747». Его оглушил шум двигателя.

На мгновение Старк остановился и попытался сориентироваться, отчаянно ища глазами беглеца или охранников, а затем увидел отъезжающий топливозаправщик и нескольких грузчиков, которые бросали чемоданы на конвейер, ведущий в гигантский самолет. Зажав руками уши, Дэвид сделал несколько шагов вперед. Один из грузчиков заметил его и что-то заорал, но Дэвид не разобрал ни слова. Он пробежал мимо самолета, в который производили посадку сразу через несколько ворот. Китаец бежал между двумя крыльями терминала. Дэвид помчался за ним. Наконец адвокат дотянулся до плеча мужчины, но тут они оба потеряли равновесие и упали на асфальт. Пару секунд они лежали неподвижно и пыхтели, пытаясь отдышаться. Затем мужчина зашевелился. Дэвид никогда никого не бил и не хотел сейчас прибегать к насилию, поэтому попытался прижать руки китайца к земле.

Раздался чей-то голос: «Держите крепче!» Потом кто-то закричал по-китайски. Человек, лежавший под Дэвидом, обмяк. Дэвид медленно ослабил хватку, откинулся назади, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Неплохо, Старк, — пробурчал Кэмпбелл.

Агент ФБР и трое мужчин в форме направили на китайца пистолеты.

— Инспектор Лю, — сказал Кэмпбелл, — не могли бы вы попросить парня медленно встать, положить руки за голову и угомониться?

Хулань рявкнула приказ на китайском. Как только мужчина встал, один из офицеров заломил ему руки и надел наручники.

Пойманных китайцев поместили в разные комнаты для допроса. Сотрудники таможни вышли, чтобы принести их сумки и ручную кладь. Мельба суетилась с распечатками данных, которые указали задержанные, пересекая границу. Оба заявили, что живут в Пекине. Ху Цичэнь сообщил, что у него при себе две тысячи долларов, а Ван Юйжэнь — тот, что совершил безрассудный побег, — взял с собой только пятьдесят. И один, и другой уверяли, что прибыли в Лос-Анджелес поразвлечься и вернутся на родину через три дня. Оба собирались остановиться у родственников, а не в гостинице.

В одной комнате Джек Кэмпбелл, Питер и несколько других офицеров с пристрастием допрашивали Ху Цичэня. Тот держался весьма осмотрительно. Он приехал в Лос-Анджелес к родным (хотя не назвал ни адресов, ни имен). С собой привез несколько подарков, но ничего запрещенного (однако не уточнил, для кого они предназначены). Когда Цичэня спросили о его частых коротких поездках в Лос-Анджелес, он бесцеремонно покачал подбородком. («Вот так китайцы "пожимают плечами"», — подумал Кэмпбелл.)

Недостаток сведений Ху Цичэнь с лихвой восполнял высокомерием.

— Валяйте, — процедил он. — Обыщите мои вещи. Вы ничего не найдете. Но если вы меня задержите, я обещаю подать жалобу в наше посольство.

Два таможенника проверили его сумки и обнаружили только одежду, несколько туристических сувениров, рисоварку и термос для чая. Каждое их действие сопровождали громкие жалобы Ху Цичэня. Следователь Сунь мастерски заткнул его мощным ударом в челюсть, приведя в ужас американских сотрудников правоохранительных органов.

В другую комнату принесли аптечку первой помощи: Дэвид ободрал ладони об асфальт, и Хулань залила раны меркурохромом[62]. Затем она перевязала колени и локти Ван Юйжэня, который выглядел ошеломленным и дезориентированным.

— Может быть, он в шоке, — сказал Дэвид.

— Мне плевать, — бросила Хулань без тени сочувствия. — Ему придется ответить на несколько вопросов.

Она повернулась к соотечественнику и заговорила с ним по-китайски. Хулань нарушала собственные принципы, которые ценила, но здесь она, как и Дэвид в Китае, чувствовала себя не в своей тарелке.

На кого ты работаешь? — накинулась она на беглеца. — Ты знаешь Гуан Хэнлая? А Билли Уотсона? Ты член «Возрождающегося феникса»? Как ты собирался прожить в Лос-Анджелесе три дня всего на пятьдесят долларов? С кем ты намеревался встретиться? Если у тебя действительно есть родные в США, как ты заявил инспектору, кто они? Где живут?

Ван Юйжэнь молчал, и Хулань заорала:

— Отвечай на мои вопросы!

Китаец вздрогнул.

— Хулань, я не могу тебе позволить так вести допрос, — вмешался Дэвид.

— Тогда выйди!

— Ты же знаешь, я не могу и не буду этого делать.

Джек Кэмпбелл сунул голову в приоткрытую дверь:

— У вас все в порядке?

Хулань сердито зыркнула на него, но Кэмпбелл продолжил:

— Мы выбили из Цичэня все, что могли. Можно войти и обыскать сумки Вана?

Кэмпбелл и другие офицеры вошли в комнату. Открыв чемодан, они обнаружили пару сложенных белых рубашек, запасной костюм, нижнее белье и туалетные принадлежности. Затем они вытряхнули пластиковые пакеты, которые Ван бросил, когда пытался сбежать. Там нашлась бутылка виски и блок «Мальборо» из токийского магазина беспошлинной торговли, полдюжины вееров сандалового дерева, рисоварка и термос. Увидев рисоварку и термос, Кэмпбелл оживился:

— Подождите минутку: у другого парня тоже были такие.

— Да мы тут все время их видим, — сказала Мельба. — Такие вещи любят привозить в США в качестве подарков родным.

— У этого человека здесь нет родных, — возразила Хулань.

Мельба взглянула в распечатку:

— Он утверждал, что есть.

— Соврал.

— Послушайте, дамы, давайте не будем спорить. Лучше изучим вещицы как следует.

Кэмпбелл поднял коробку с рисоваркой, взвесил ее в руках и слегка встряхнул. Затем он вытащил прибор из коробки. Рисоварка выглядела совершенно обычной, как Сотни других таких же: металлическая чаша, прозрачная крышка, пластиковый корпус, украшенный цветочным узором.

— Ничего подозрительного. Давайте осмотрим термос.

Термос тоже выглядел совершенно обычным.

Пока Кэмпбелл проводил проверку, Дэвид наблюдал за Ван Юйжэнем. Задержанный дрожал все сильнее, над верхней губой собрались капельки пота. Когда Кэмпбелл потряс рисоварку, Ван еле слышно заскулил.

Не сводя глаз с китайца, Дэвид протянул руку, снова взял рисоварку и встряхнул ее. Внимательно изучив устройство прибора, он спросил:

— У кого-нибудь есть крестовая отвертка?

За пару минут Дэвид раскрутил рисоварку и вытащил чашу. Между ней и корпусом были приклеены маленькие стеклянные пузырьки.

— А это что еще за хрень? — удивился Кэмпбелл.

Он схватил термос и принялся возиться с ним, пока тот не развалился на составляющие и в нижней части не обнаружился пакетик, заполненный коричневыми кристаллами.

— Кто-нибудь знает, что мы видим?

Питер взял один из пузырьков: нечто вроде пробирки янтарного цвета с пробкой и красной восковой печатью. Внутри тоже был коричневый порошок, как и в пакете из термоса. На стекло была наклеена узкая золотисто-красная полоска с изображением панды и двух иероглифов.

— Сюндань[63], — заключил Питер, и Хулань кивнула.

Мельба Митчелл сказала:

— Мы в курсе, что это такое, просто раньше не видели в такой форме. Снадобье привозили в шоколаде, в банках с медом, в коробках с печеньем, но тут что-то новенькое. — Заметив непонимающие взгляды коллег-американцев, она пояснила: — Это высушенная желчь медведя.

Дэвид посмотрел на Кэмпбелла. Агент ФБР выглядел таким же сконфуженным, как и сам Дэвид. Кэмпбелл попросил Мельбу объяснить, зачем нужна медвежья желчь.

Та кивнула на китайца:

— Они используют ее в качестве стимулирующего лекарства.

— Как женьшень?

— Женьшень распространенное средство, но китайцы употребляют и всевозможные экзотические ингредиенты: пенис сибирского тигра, рог носорога, медвежью желчь.

— И?

— Такие препараты запрещено импортировать или экспортировать в любой форме: таблетки, порошки, шампуни, чаи, кремы, пластыри, тоники, цельные органы. Животные находятся под угрозой исчезновения и защищены Конвенцией о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения. И я должна добавить еще кое-что: медвежья желчь, на которую вы смотрите, стоит побольше героина.

— Вы шутите!

— Нет, я говорю абсолютно серьезно. Сушеная желчь продается по цене от двухсот пятидесяти до семисот долларов за грамм, а героин стоит три сотни баксов. Как и в любой другой контрабанде, цена определяется подлинностью, доступностью, доверием к продавцу и спросом. — Она обратилась к одному из таможенных инспекторов: — Как вы думаете, Фред, сколько у нас здесь?

— Зависит от веса, — ответил инспектор, доставая карманный калькулятор… — Но если взять обычную цену в пятьсот долларов за грамм чистой желчи, выйдет около двух тысяч за каждый флакон. Предположим, что у нас около двух дюжин флаконов. Получается сорок восемь тысяч долларов. Тогда тридцать или сорок граммов в пакетике — это всего лишь предположение — дают от пятнадцати до двадцати тысяч долларов, если вещество чистое. В итоге от шестидесяти до восьмидесяти тысяч долларов после подмешивания добавок, А значит, перед нами товар на сто двадцать тысяч долларов. Неплохо для одной поездки.

— Вот дерьмо… — выругался Джек Кэмпбелл.

— Думаю, пора осмотреть багаж Ху, — предложил Дэвид. Несколько минут спустя они обнаружили еще один тайник с сушеной медвежьей желчью в рисоварке и термосе, которые Ху Цичэнь привез для вымышленных родственников. Затем таможенные инспекторы провели более тщательный досмотр багажа, вскрыв подкладки и проверив каждую бутылку и контейнер. В жестянке, которая выглядела как банка геля для волос, инспекторы обнаружили кусок сушеного мяса размером с небольшую грушу. Это был цельный желчный пузырь. В общей сложности таможня конфисковала у двух китайцев контрабандных препаратов минимум на 250 тысяч долларов США.

В суматохе все забыли про Ху и Вана. Но после сбора и описи улик сотрудники таможни снова сосредоточили внимание на парочке контрабандистов. Ху Цичэнь, несмотря ни на что, вел себя высокомерно. Однако Ван Юйжэнь, похоже, осознал, в какие неприятности вляпался. Он не переставал дрожать и бормотать что-то себе под нос. Обоих китайцев арестовали и доставили в следственный изолятор на острове Терминал.

Теперь Дэвид и Хулань сидели в одном из залов ожидания и пили кофе из бумажных стаканчиков. Дело только что развернулось на сто восемьдесят градусов, и теперь никто не понимал, куда двигаться дальше.

— Ну, — наконец сказал Дэвид, — мы нашли товар и причину, по которой наши парни обратились за помощью к Сэмми Туану. Он легко мог распространять желчь среди друзей в китайском квартале.

— На четверть миллиона долларов? — Хулань с сомнением покачала головой. — А если учесть Билли, Хэнлая и других подручных, речь идет о миллионах долларов.

— Да, до хрена бабла, — прокомментировал Кэмпбелл.

— Давайте вернемся в прокуратуру США, — предложил Дэвид. — Вам надо поговорить с помощницей прокурора Лори Мартин.

Когда спустя час они всей толпой ворвались в кабинет Лори, та массировала опухшие из-за беременности лодыжки. После того как Дэвид, которого Кэмпбелл и Хулань перебивали при каждом удобном случае, рассказал про обнаруженную контрабанду, Лори насмешливо заметила:

— Прокуратура всегда потешалась над такими случаями. А теперь вы бежите ко мне за помощью?

— Я не смеялся, — возразил Дэвид.

Лори скептически посмотрела на него, будто говоря: «Еще как смеялся!», но промолчала.

— Это как-то связано с трупом, который вы нашли на корабле иммигрантов? — поинтересовалась она.

Пришлось пуститься в пространные объяснения про «Пион», трупы в Пекине, триады и сегодняшнее открытие.

— Ничего странного, — буркнула Лори, скрестив руки на животе. — Логичный ход для триад.

Переварив заявление Лори, агенты заговорили все разом. Наконец Лори предупреждающе подняла руки:

— Послушайте, согласно сводкам Интерпола, на международной торговле дикими животными зарабатывают около десяти миллиардов долларов в год, причем половину из них незаконно. В Калифорнии объем нелегальной торговли медвежьими органами оценивается примерно в сто миллионов долларов. Понятно, к чему это ведет?

Когда все покачали головами, Лори пояснила:

— Такая контрабанда приносит больше прибыли, чем незаконная продажа оружия, и уступает только торговле наркотиками. Но у вас в десять раз больше шансов встретить прохожего с кошельком, в обуви или с ремнем из кожи редкого животного, чем с карманами, набитыми наркотой. Подумайте об этом.

— Почему?

— Потому что, — ответила Лори, — в обладании животными зачастую нет ничего незаконного. Можно принять участие в параде с пандой — одним из самых редких животных в мире, — никто и глазом не моргнет. А теперь попробуйте выйти с пулеметом или героином — и вас упекут в тюрьму. Но, как вы знаете, Дэвид, мы при любой возможности преследуем нарушителей в судебном порядке, когда можем.

— Как с теми улитками?

— Да, но не только. Пару лет назад у нас был случай, связанный с контрабандой медвежьей желчи. Не помню, работал ты тогда помощником прокурора или еще нет. Таможня открыла сумку одного парня в аэропорту и нашла таблетки, флаконы и какие-то катышки, похожие на мышиный помет. Оказалось, контрабандист пытался провезти почти пять кило медвежьей желчи на сумму около миллиона долларов по тем временам. Кроме того, были и другие препараты, в основном безвредные, но желчи оказалось достаточно, чтобы получить тюремный срок в двадцать один месяц.

— Вернемся к тому, что вы сказали о триадах, — попросил Дэвид Лори. — Как они вписываются в эту схему?

— Вы что, не слушали? — раздраженно спросила она. — Выгодное дельце. Практически нет конкуренции. Рынок растет. Риск ничтожен. Наши агенты не стерегут за каждым углом, никто не настучит в полицию и не попытается вас убить. А если вас поймают, вместо двадцати лет в федеральной тюрьме разве что отвесят легкий подзатыльник. Но тут замешаны не только триады. В контрабанду втянуто множество различных организованных преступных группировок.

— Например?

— Крайние расисты, члены «Свободных граждан Монтаны»[64] — все эти чокнутые в Монтане и Айдахо. Незаконный отстрел барибалов[65] и продажа их желчного пузыря и лап — один из основных способов сбора средств для боевиков. Дилеры продают желчные пузыри и лапы в корейских и китайских кварталах по всей стране, а также экспортируют их в Азию.

— Билли и Хэйлай, должно быть, покупали у ковбоев свежие желчные пузыри, — высказала догадку Хулань.

Но Дэвид сомневался.

— А если человек не расист? — спросил он у Лори. — Могут обычные люди отстреливать медведей ради денег?

— Вы с луны свалились? — хмыкнула та. — Мы отстреливаем около сорока тысяч медведей в год, и большинство из них погибает на законных основаниях — с разрешениями и всеми прочими документами. Даже икотник — любитель, который выезжает в лес только на выходные, испытывает искушение отбить деньги на лицензию и бензин.

— О каких суммах идет речь?

— За свежий желчный пузырь? Насколько я слышала, от двух до восьмидесяти тысяч, — ответила Лори.

— Для Монтаны это целая куча денег, — присвистнул Дэвид.

— Это где угодно куча денег, — поправила Хулань.

— Вот почему мы находим по всему миру почти целые туши медведей, у которых изъят только желчный пузырь, — продолжила помощница прокурора. — Если в Китае завалить медведя и продать его желчный пузырь или живого зверя медвежьей ферме, можно выручить примерно пятьсот долларов США, а это больше средней годовой зарплаты. Отличный стимул, если вам интересно мое мнение, вот только есть проблемка: в Китае самые строгие наказания в мире за истребление медведей, потому что там они находятся под большей угрозой исчезновения, чем в любой другой стране. Малайский медведь, гималайский медведь, панда — все они в списке исчезающих видов. Убьете панду — у которой, кстати, и медвежьей желчи нет, потому что это не настоящий медведь, — и вас приговорят к смерти. Убьете гималайского медведя — и будете клепать кроссовки на тюремной фабрике следующие сто лет или около того. Выращивать медведей и продавать их желчь тоже незаконно, но в Китае такое случается.

— А что это за медвежьи фермы? — спросила Хулань.

— Вы не знаете? Ученые в вашей стране нашли способ добывать желчь, не убивая зверя. Но, вообще-то, мы мало знаем об этих фермах, — призналась Лори. Она встала и подошла к окну, затем повернулась к собравшимся и широко раскинула руки: — Мировой рынок натуральных лекарственных средств огромен, если говорить обо всем в комплексе: травах, продуктах животного происхождения, кореньях. В США тратят на такие препараты бешеные деньги, учитывая количество народу, увлеченного холистической медициной[66], и азиатское население. Эти средства дешевы по сравнению с западной медициной и, похоже, эффективны во многих случаях. Но именно здесь и возникают сложности. Мы можем отучить людей носить натуральные шубы или украшения из слоновой кости, но как убедить родителей, чей ребенок умирает от редкой формы рака печени, что нельзя рисковать и давать малышу медвежью желчь? Как заставить врача, поклявшегося защищать человеческую жизнь, не прописывать препарат из носорожьего рога, если тот твердо верит, что он спасет пациента?

Все затихли. Дэвид, Хулань, Джек Кэмпбелл и Питер Сунь пытались переварить услышанное.

— У нашего правительства есть и другие проблемы, — продолжила Лори. — Китайцы производят тысячи различных патентованных лекарств, которые привозят сюда и продают в китайских аптеках, кабинетах иглотерапевтов, магазинах здоровой пищи. В основном их реализуют без рецепта и лечат ими все подряд: головную боль, грипп, простуду, боль в спине, рак.

— Ив чем проблема? — спросил Дэвид.

— Допустим, какая-нибудь мамочка в Брентвуде купила немного китайского сиропа от кашля для своего ребенка. В инструкции написано: принимать по чайной ложке два раза в день. Она думает: почему бы не давать лекарство четыре раза в день? А еще лучше — каждые четыре часа, как «Робитуссин»[67]. Она поит сиропом ребенка, у малыша начинаются судороги, и он едва не умирает. Мы отправляем сироп в судебно-медицинскую лабораторию, и нам сообщают, что там содержатся травы и минералы, указанные на упаковке, а еще мышьяк или ртуть. То есть можно без рецепта приобрести сильнейший яд.

— Дэвид, события начинают обретать смысл, — медленно проговорила Хулань.

Он все еще сомневался.

— Сначала ковбои и медведи в Монтане, так? — начала Хулань.

Он кивнул.

— А теперь патентованные лекарства, — добавила она. — Мы ведь уже их видели.

— Разве?

— Еще бы! Вспомни препараты марки «Панда бренд» в холодильнике Цао Хуа.

— В них была медвежья желчь?

— Не помню. В тот момент я не обратила внимания. — Она задумчиво провела пальцем по нижней губе. — Но мы видели эту марку и еще кое-где.

Дэвид с любопытством посмотрел на Хулань, которая сосредоточилась на воспоминаниях.

— Точно! — наконец воскликнула она. — В вестибюле корпорации. Это же одна из компаний Гуан Минъюня!

— Айя! — простонал Питер: разговор сулил неприятности для его карьеры.

Им стоило попридержать свои выводы, но оба настолько увлеклись, что Дэвид повернулся к Лори и спросил в лоб:

— Имя Гуан Минъюня когда-нибудь фигурировало в делах о контрабанде?

Когда Лори покачала головой, Дэвид вздохнул:

— Как бы я ни хотел связать его с «Возрождающимся фениксом», у нас до сих пор нет ни одного настоящего доказательства.

— Мы задержали курьеров, — напомнила Хулань.

— Вряд ли вам удастся прищучить триады благодаря провалившимся мелким сошкам, — возразила Лори.

— Нам нужен человек, который замкнет цепочку, — заявила Хулань. — Тот, кто вотрется в доверие триадам, доставит контрабанду и разузнает, что к чему.

— Может, следователь Сунь? — предложил Джек Кэмпбелл. — Сможет он сойти за Вана?

Все взгляды обратились к Питеру. Похоже, предложение озадачило парня.

— Если с ним что-то случится… — протянул Дэвид.

— Подумаешь! — бросила Хулань, но спустя секунду осознала свою промашку. Спохватившись, она склонила голову в извинении: — Простите, следователь Сунь. — Потом повернулась к Дэвиду: — Проблема в том, что его сразу опознают как сотрудника министерства. И меня тоже. Как вы думаете, почему Ван Юйжэнь бросился наутек в аэропорту? Он понял, кто я. Нет, нам нужен кто-то другой. Взгляните на Ху Цичэня: он высокомерен и пытается вести себя как важная шишка, хотя он никто. А Ван… — Она фыркнула. — Просто курьер, неотесанный и необразованный.

Дэввд потер лоб. Внезапно на него навалилась усталость. Когда он поднял взгляд, все ждали его решения.

— Я знаю, кого можно использовать.

— Твоего мистера Чжао, — хмыкнула Хулань.

— Да, моего мистера Чжао. — С неожиданной резкостью он бросил: — Джек, тебе лучше позвонить Ноэлю. Пусть он прихватит Чжао во время следующей поездки на склад.