Цветочная сеть

Глава 15

5 февраля, кафе «Зеленый нефрит»

Назавтра в одиннадцать утра раздетый до пояса Чжао неподвижно стоял посреди напичканного электроникой помещения ФБР, ожидая, пока техник приклеит к его изможденной безволосой груди проводок.

На этот раз Дэвид особо не мог торговаться. «Возрождающийся феникс» подобрал Чжао, как только тот покинул остров Терминал. Члены триады предоставили ему работу и место для ночлега. Чжао фактически стал рабом, но его жизни ничто не угрожало. А Дэвид просил его пойти на как минимум рискованное дело, ничего не предлагая взамен. Помощник прокурора не мог пообещать Чжао работу, место для ночлега, еду или одежду. И все же маленький китаец не колебался. Дэвид догадался, что его готовность сотрудничать напрямую связана с присутствием двух агентов Министерства общественной безопасности. Чжао даже не спрашивал, кто они, потому что, как Хулань не уставала повторять, сотрудники министерства и без того были слишком узнаваемы. Чжао также не поинтересовался, что агенты КНР делают в Соединенных Штатах. Возможно, он в любом случае не видел другого выбора. Его американская мечта катилась к черту: он рисковал жизнью, отправляясь в чужую страну в надежде на лучшее будущее, добирался до места, но его ждала та же нескончаемая тяжелая работа, а на пятки наступали агенты министерства. Как бы то ни было, Чжао оказался между молотом и наковальней: остаться в неизбежном рабстве у триады или вызвать гнев министерства. Не хотелось бы Дэвиду быть на его месте и делать подобный выбор.

Впрочем, это не означало, что Дэвида не мучила совесть. Он прекрасно осознавал, насколько подозрительными выглядят действия двух правительственных учреждений США, но не стал посвящать Чжао в детали. Агенты ФБР, как и он сам, наверняка считали, что все средства хороши для достижения цели — раскрытия убийств, поимки контрабандистов и разоблачения триады. Однако Дэвида беспокоило, что «Феникс» может раскусить Чжао и понять, что он не их курьер, а нелегал, обязанный триаде своим переездом в Америку. Хотя Ноэль Гарднер, который наблюдал за мастерской, заверил Дэвида, что лидеры банд не знают своих работников в лицо. Насколько Гарднер мог судить, ни один из главарей «Феникса» не заглядывал в мастерскую. Это же подтвердил и Чжао.

Они пытались беседовать с китайцем спокойно, но возбуждение нарастало: у каждого имелось собственное мнение насчет того, что Чжао должен или чего не должен говорить, какие вопросы задавать и как отвечать на вопросы, которые зададут ему.

— Скажи им, что мы арестовали Ху Цичэня, — наставлял Дэвид. — Тебя допрашивали, но не открывали рисоварку или термос. Когда тебя наконец отпустили, никто тебя не встретил. Ты не знал, что делать, и просто остался ждать в терминале…

— В конце концов ты заметил кого-то из соотечественников, — подхватила Хулань. — Подошел и сказал, что потерялся. Тот человек был очень добр и посоветовал…

— …сесть на автобус, что ты и сделал. — Дэвид на мгновение задумался. — Деньги… Откуда он взял деньги?

— У Ван Юйжэня было при себе около пятидесяти долларов. Он обменял их в аэропорту, а потом сел на автобус.

— Я позвоню в дорожное управление и уточню, какие автобусы идут из аэропорта в Чайна-таун, — вызвался Гарднер.

— Нет, погодите, — перебил Дэвид. — Может, ему стоит поехать в Монтерей-парк? Нам известно, что «Возрождающийся феникс» ведет дела в обоих районах. Но где должен оказаться Чжао? В чьем-то доме? В штаб-квартире? Мы не знаем, хотя готов поклясться: ни один из этих парней не живет в Чайна-тауне. Наверняка отгрохали себе дом по фэншую; на холме над Монтерей-парком.

Когда Гарднер вышел, чтобы позвонить, Дэввд вернулся к сценарию:

— Итак, ты добрался до Монтерей-парка и начал задавать вопросы… — Он снова запнулся в растерянности. — А потом… потом… Дальше что-нибудь придумаешь походу.

— Скажи, что у тебя посылка для Спенсера Ли, — предложила Хулань. — Притворись простофилей.

— Когда доберешься до места, попытайся по возможности сообщить, где ты находишься, — сказал Джек Кэмпбелл. — Мы установили прослушку. Ты не сможешь нас слышать, но мы тебя не бросим, обещаю. В случае чего просто Кричи, и мы придем на помощь.

— И вот еще что, — вставила Хулань. — Спроси про Гуан Мйнъюня.

В первый раз за время разговора иммигрант вздрогнул. Он молча покачал головой, но Хулань была тверда:

— Узнай, как во всем этом замешан Гуан Минъюнь, сколько денег он с этого имеет и кого привлекает в Китае, чтобы отправлять товар за пределы страны.

Ее коллега понял, какой опасный ход задумала Хулань. Питер начал спорить по-китайски, но она жестко оборвала его по-английски:

— Я беру на себя полную ответственность. — Затем она нежно положила руку на костлявое плечо Чжао: — Спроси о Гуан Минъюне, если подвернется случай.

Наконец вся группа загрузилась в фургон наблюдения, предоставленный ФБР. Пока фургон бесконечно долго тащился по городу, до Чжао начала доходить вся серьезность его положения. Когда бедного китайца высадили на перекрестке в двух автобусных остановках от центра Монтерея, он выглядел бледным и измотанным. Чжао сделал несколько нетвердых шагов, и Ноэль Гарднер крикнул ему вслед:

— Мы с тобой, не волнуйся!

Затем Гарднер закрыл раздвижную дверь, и фургон тронулся.

План воплощался в жизнь с поразительной точностью и четкостью. Чжао был идеальным кандидатом, поскольку ему не пришлось симулировать незнание города, в котором он оказался. Он брел по улицам Монтерей-парка, разительно отличавшимся от того маленького кусочка Чайна-тауна, который иммигранту позволили увидеть. Он узнавал китайские иероглифы на вывесках магазинов, но все остальное — огромные рестораны, роскошные автомобили, усыпанные драгоценностями женщины — было ему в новинку.

Чжао выглядел абсолютно потерянным. Несколько раз к нему подходили богатые дамы, приняв его за бездомного, и предлагали мелочь. Но когда он спрашивал о Спенсере Ли или Инъи Ли, все качали головами и уверяли, что никогда не слышали о таких. Одна пожилая леди спросила Чжао, как его зовут. Он назвался Ван Юйжэнем, и она предложила ему пойти в товарищество семьи Ван. Женщина подсказала направление, сунула бедолаге в руку долларовую купюру и уже на ходу, обернувшись, подбодрила: «Там вам помогут!»

Однако Чжао не пошел в дом семьи Ван, где любой иммигрант мог получить помощь и где китайцы американского происхождения из клана Ван обретали друзей по интересам даже спустя годы после прибытия их семьи в Штаты. Вместо этого он забрел в клуб видеоигр, где его оглушил шум симулированных сражений и гонок на фоне визга, криков восторга, возмущения и триумфа. Но, вернувшись на улицу, Чжао, казалось, точно знал, куда идти.

Он завернул в ближайший универсам и спросил, где найти Спенсера Ли или Инъи Ли. Сначала администратор заявил, что не знает их. Чжао стоял на своем, перейдя на повышенные тона. Он объяснил, что у него посылка для одного из Ли, его задержали в аэропорту и он добирался до Монтерей-парка своими силами, совершенно не зная города. Администратор поддался на уговоры:

— Постойте тут. Я позвоню.

Вернувшись, мужчина велел Чжао подождать на улице: скоро его обещали забрать.

Дэввд и Хулань видели, как Чжао с тревогой на лице топчется на углу. Тщедушный китаец переминался с ноги на ногу, отходил на пару шагов в сторону и возвращался назад. Затем, явно пытаясь успокоиться, он присел на корточки, положив рядом с собой чемоданчик и пакеты: в любом китайском городе на углу встретишь такую фигурку.

Наконец к бордюру подъехал черный «мерседес» с затемненными окнами. Водитель опустил стекло и позвал:

— Ван Юйжэнь?

Чжао с энтузиазмом кивнул.

Дэвид в фургоне застонал:

— Он должен говорить! Как мы прослушаем кивки?

Чжао открыл заднюю дверь, положил вещи внутрь и, не глядя в сторону фургона, плюхнулся на переднее сиденье машины.

Водитель фыркнул с отвращением:

— Ты воняешь так, будто не мылся десять тысяч дет.

— Простите, пожалуйста, простите.

Держась на безопасном расстоянии, Джек Кэмпбелл последовал за «мерседесом», который, миновав деловой район, свернул к жилым домам. «Мерседес» начал петлять по извилистой дороге. Строения здесь выглядели внушительно: на смену домикам 1950-х пришли пышные особняки, еле умещавшиеся на небольших участках.

— В этих виллах живут китайцы? — спросил Питер. Получив утвердительный ответ, он в недоумении покачал головой. Пекинские виллы не шли ни в какое сравнение с этими махинами в испанском стиле.

«Мерседес» замедлил ход, дожидаясь, пока откроются электронные ворота, на каждой створке которых красовался кованый иероглиф «счастье». Водитель не стал закрывать за собой ворота. Гарднер припарковал фургон через улицу. Когда из машины вышел Спенсер Ли, Дэвид сразу же узнал его. Сегодня вечером он был в элегантной шелковой рубашке, кремово-белых брюках и теннисных туфлях.

— Поторопись, — скомандовал он.

Чжао собрал пожитки и засеменил за Спенсером Ли, который уже поднимался по мраморным ступенькам в особняк. Через жучок агенты слышали, как Чжао ахнул, оказавшись в прихожей, а затем в гостиной.

— Молчи, — огрызнулся Ли. — Слишком много шума. Садись и рассказывай, почему ты здесь.

Следующие несколько минут дались команде в фургоне труднее всего. Слушая в переводе Хулань, как Чжао повествует о своих злоключениях из-за представителей закона, Дэвид счел, что китаец выглядит обычным перепуганным дурачком: бедный крестьянин даже не понял, что случилось, заморский дьявол схватил его, и он решил, что его собираются казнить. Другими словами, Дэвиду показалось, что Чжао ведет себя правдоподобно, но Спенсера Ли не так-то легко было провести.

— Они забрали Ху Цичэня. А тебя увели в другую комнату. Хорошо, это понятно. Но почему ты тут? И почему я не вижу Ху Цичэня?

Реакция Чжао удивила Дэвида:

— Да черт вас всех подери! Мне сказали: ты едешь в Америку, потом приезжаешь домой и получаешь юани. Я мечтал заработать на автомобиль. Мечтал, что смогу стать шофером для иностранцев. А что в итоге? Я приезжаю в Америку. Полицейский заглядывает мне в рот. Он сует пальцы мне в задницу. Я думаю: сейчас он пустит пулю мне в голову. У моих детей не будет отца. Моя жена выйдет замуж за лапшичника Чжоу, который засматривается на нее уже много лет. И я думаю: может, и не нужна мне эта машина? Может, я хочу остаться в живых? Лучше быть бедняком в Китае, чем мертвым в этой ужасной стране. Будь я проклят!

Тирада — пронзительная и громкая — закончилась так же внезапно, как и началась. Повисла мертвая тишина, затем Спенсер Ли засмеялся:

— Садись. Выпей чашку чая.

— Угу, — пробурчал Чжао, все еще на взводе.

Когда принесли чай, Спенсер Ли полез проверять

товар. Увидев контрабанду, Чжао изобразил любопытство:

— Что у вас там?

— Медвежья желчь.

— Мне даже не сказали, что я везу в Штаты.

— Да, но тебе заплатят, помнишь?

Когда Спенсер Ли взвесил кристаллы, Чжао спросил:

— Где вы ее берете?

— Не твое дело.

— Мне можно рассказать, я пойму. В следующий раз сделаю работу еще лучше.

Возникла пауза, пока Ли размышлял.

— Пожалуй, ты неплохо себя показал, раз добрался сюда, верно? — Чжао не ответил. — В Цзилине слишком много корейцев. Они не заслуживают доверия, а товар ценный. Провинция Хэйлунцзян слишком далеко: достаточно близко к Пекину, если лететь, но это опасно, а доставлять товар в Пекин по суше тяжело. Так что мы получаем продукцию из провинции Сычуань.

В фургончике Хулань напомнила остальным:

— Там Гуан Минъюнь отбывал срок в трудовом лагере.

Дэвид подумал: «Ага, а еще твой отец и начальник Цзай».

Аппаратура снова затрещала, и раздался голос Спенсера Ли:

— Вокруг Чэнду сотни медвежьих ферм, и полиции плевать, что там продают и покупают. Понимаешь? Мы едем в аэропорт, говорим таможенникам, что медвежья желчь с фермы с лицензией. Все легально. Никаких проблем.

— Тогда почему некоторые кристаллы во флаконе, а некоторые россыпью?

— Разные продукты, разные фермы, та же цена.

— Но на одном флаконе эмблема «Панда бренд». Это же компания Гуан Минъюня.

— И что?

— Неужели сам Гуан Минъюнь работает на вас?

Когда Хулань перевела диалог, Дэвид поразился смекалке Чжао. Маленький китаец явно решил потешить самолюбие Спенсера Ли.

— У Гуан Минъюня много разных предприятий, — уклончиво ответил Ли.

— Понятно, — сказал Чжао и словно бы задумался о чем-то. — То есть Гуан Минъюнь тоже состоит в «Возрождающемся фениксе»?

— Любопытство сгубило кошку, — хмыкнул Спенсер Ли. — Гуан Минъюнь любит деньги, и я люблю деньги. Ты тоже любишь деньги. Больше тебе знать не положено.

Чжао разнервничался и вернулся к роли подхалима:

— Вы ведь в следующий раз воспользуетесь моими услугами, да? Я привезу еще больше, я буду вам полезен. Может быть, останусь в Америке?

— Посмотрим, — отрезал Спенсер Ли.

— Что мне делать дальше? У вас есть для меня поручения?

— Следуй первоначальному плану и возвращайся в Китай. В следующий раз, когда мне понадобится курьер, я попрошу Цао Хуа связаться с тобой.

Группа в фургоне услышала звон чайных чашек, затем ножка стула чиркнула по полу, а Спенсер Ли расстегнул молнию на бумажнике:

— Вот деньги. Попрошу отвезти тебя в гостиницу. Ни во что не ввязывайся. Завтра мы доставим тебя в аэропорт. Ты хорошо поработал на нас. Я тебя отметил на будущее.

Чжао рассыпался в благодарностях. А Хулань скомандовала:

— Это сигнал. Пойдемте!

Они подошли к входной двери и позвонили в звонок. Когда Спенсер Ли открыл, Джек Кэмпбелл объявил:

— Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание…

Даже сидя в комнате для допросов в федеральной тюрьме, Спенсер Ли не утратил наглости. Во всяком случае, вел он себя еще более надменно и упорно отказывался от права на адвоката и на телефонный звонок. Казалось, Спенсер убежден, что выпутается исключительно благодаря остроумию. И лишь в том, как он беспрерывно курил, проскальзывало беспокойство.

По настоянию Дэвида Хулань и Питеру запретили участвовать в допросе. Стоя по другую сторону зеркального стекла, они видели профиль Спенсера Ли, сидящего у стола, и Дэвида, устроившегося напротив подозреваемого. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга, и горячность, с которой говорил каждый из них, ощущалась даже сквозь стекло.

— Правда ли, что вы правая рука главаря банды «Возрождающийся феникс»?

— Банды «Возрождающийся феникс»? Я же говорил вам, что у нас общество братской взаимопомощи.

— Вы со своими приспешниками зафрахтовали судно под названием «Китайский пион» в декабре прошлого года. В начале января вы собрали китайских иммигрантов и нелегально привезли их в Америку. В шторм экипаж покинул корабль.

Ответа не последовало.

— У кого вы покупаете в Китае медвежью желчь?

И снова молчание.

— Как в вашей схеме были задействованы Билли Уотсон и Гуан Хэнлай?

— Мне не знакомы эти имена.

— Разве они не были вашими курьерами?

— Я не понимаю, о чем вы, — ровным голосом произнес Спенсер Ли.

— Расскажите мне о ваших взаимоотношениях с Гуан Минъюнем.

— С Гуан Минъюнем? — Бандит сделал вид, что задумался.

— Вы сегодня вечером говорили с мистером Чжао про Гуан Минъюня.

— Должно быть, вы ослышались. — Спенсер Ли зажег очередную сигарету.

— Я задам вопрос еще раз, — спокойно сказал Дэвид. — Не могли бы вы рассказать о причастности Гуан Минъюня к контрабанде лекарств, изготовленных из органов животных, находящихся под угрозой исчезновения?

— Я устал от ваших вопросов, — пробурчал Ли.

— Судя по отметкам в паспорте, вы регулярно ездили в Китай и обратно, — продолжил допрос Дэвид.

— Месяц там, месяц здесь. Ничего незаконного.

— Не всякому китайцу так легко удается получить визу.

— Видите ли… — Китаец замялся.

— Да?

— Я на хорошем счету в американском посольстве. — Сигаретный дым клубился вокруг его лица.

— Вы намекаете, что давали взятки за визы?

Спенсер Ли перегнулся через стол, почти вплотную приблизившись к Дэвиду:

— Мистер Старк, у вас нет ни единого доказательства. Не пора ли отпустить меня домой?

Дэвид посмотрел Ли прямо в глаза:

— У меня есть еще один вопрос начет вашего паспорта.

— Валяйте.

— Как вы знаете, в паспорте ставят отметки о въезде и выезде из страны.

— И что?

— Я вижу, что вы были в Пекине чуть больше месяца назад: с десятого декабря по одиннадцатое января.

— И что? — повторил Ли.

— А то, что «Китайский пион» зафрахтовали одиннадцатого декабря. Судно очень крупное, поэтому на погрузку ушла пара дней. Это было первого и второго января, а третьего января корабль покинул порт. Но, разумеется, вам это и так известно.

— Я устал повторять, что знать не знаю об этой посудине.

— В тот же период произошло два интересных для меня события, — продолжил Дэвид непринужденным тоном. — Тридцать первого декабря бесследно исчез Билли Уотсон, сын американского посла. Примерно тогда же пропал Гуан Хэнлай, сын Гуан Минъюня. Уверен, вы в курсе, что тело Хэнлая обнаружили на борту «Пиона». Но меня куда больше интригует, что труп Билли Уотсона нашли десятого января. Почему, спросите вы? Потому что уже на следующий день вы улетели в Лос-Анджелес.

Они смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. Спенсер Ли сжал челюсти, и под кожей напряглись желваки. Взгляд Дэвида был тверд. Наконец китаец нарушил молчание, со смехом склонив голову:

— Думаю, настала пора воспользоваться правом на звонок.

Двадцать минут спустя адвокат триады сидел рядом со Спенсером Ли, горячо утверждая, что клиента не проинформировали о правах, и напирая на незаконное проникновение на территорию частной собственности и отсутствие достаточных доказательств. Однако, несмотря на возмущение юриста, Спенсера Ли задержали и поместили в тюрьму. Его адвокату сообщили, что утром федеральный мировой судья проведет слушание по делу об освобождении под залог.

Арест, пусть и не давший ответов на все вопросы, стал поводом для празднования. Но вместо того, чтобы пойти куда-нибудь всем вместе, группа разбилась на две компании, которые пришли к обоюдному соглашению. Джек Кэмпбелл собирался уйти в отрыв, прихватив с собой Гарднера, Питера и Чжао. «Отрыв» предполагал экскурсию на студию «Юниверсал», после чего была запланирована грандиозная попойка в баре, а затем, возможно, еще пара танцевальных клубов. Впрочем, Чжао отклонил приглашение, сославшись на усталость. В свою очередь, Дэвид и Хулань предпочли спокойный ужин вдвоем.

Но сначала нужно было покончить с бумагами и прочими формальностями. Хулань мечтала экстрадировать Спенсера Ли в Китай, где его будут судить за убийства Уотсона и Гуана. В случае, если он останется в Соединенных Штатах, ему грозило лишь сравнительно легкое наказание за контрабанду.

Однако у Китая не было договора с США об экстрадиции. Дэвид и Хулань позвонили в Государственный департамент и Министерство иностранных дел Китая, чтобы попросить об исключении, но им заявили, что они не в своем уме.

— Мы только что поймали ублюдков, которые пытались сбыть в нашей стране компоненты ядерной ракеты, — ответил Патрик О’Келли. — Вот если китайцы захотят обсудить распространение ядерного оружия, мы будем рады их выслушать.

Когда Дэвид возразил, что именно Государственный департамент требовал от него раскрыть дело, О’Келли ответил:

— Ситуация изменилась. Национальная безопасность гораздо важнее, чем гибель двух человек за тридевять земель.

Дэвид заметил, что посол Уотсон, возможно, так не считает, но О’Келли просто бросил трубку.

Его коллега в Пекине был так же непреклонен:

— Правительство Соединенных Штатов насаждает агрессивный режим, а президент у них слабоумный хвастун! Американцы пытаются, как говорится, сварить рыбу в умывальнике! Но мы не будем терпеть оскорбления. Никаких триад нет, и мы, разумеется, не продаем наши ядерные технологии за границу. Эти фантазии оскорбляют граждан Китая. Велите американцам вывести свои военные корабли из пролива, тогда, может быть, мы и согласимся сесть за стол переговоров.

Потерпев неудачи, Хулань спросила:

— Что же делать? Ты не сможешь депортировать Ли?

— Для депортации нужны основания. Например, незаконный въезд в страну или нелегальное пребывание здесь, — покачал головой Дэвид. — Насколько я понимаю, у него все документы в порядке. Мы можем выслать его после суда, когда он отбудет наказание за контрабанду, но…

— Но что?

— Но это не обязательно означает, что он окажется в Китае. Он сам выберет, в какую страну поехать. Откуда нам знать, что он предпочтет Китай?

— Особенно если поймет, что я буду ждать его.

— Судя по тому, что Лори рассказала нам о штрафах за контрабанду, Ли выпустят под залог уже завтра.

Дэвид мог только надеяться, что судья прислушается к его доводам: Ли представляет угрозу для общества, и прокуратура США убеждена в его причастности к нелегальным перевозкам людей и убийствам в Китае. Тогда бандиту откажут в освобождении под залог, но Дэвиду и Хулань придется найти доказательства, чтобы связать Ли с этими преступлениями.

А пока, прежде чем разойтись, необходимо было устроить Чжао. Последнюю пару часов, пока допрашивали Спенсера Ли, маленький китаец провел в оранжевом пластиковом кресле в вестибюле тюрьмы. Здесь он увидел ту сторону Америки, которая заставила его скучать по привычным трудностям в родной деревне. В глубине души Дэвид надеялся, что храброго парня включат в программу защиты свидетелей, но для этого требовалось время. Дэвид вытащил кошелек, вручил иммигранту сто долларов, продиктовал Ноэлю Гарднеру номер своей кредитной карты и попросил:

— Отвези мистера Чжао в гостиницу, причем в хорошую. Мы все устали. Завтра разберемся.

Все заулыбались друг другу, обмениваясь рукопожатиями и кивая на прощанье, после чего Гарднер забрал Чжао, чтобы отвезти его в ближайшую гостиницу, а потом присоединиться к Кэмпбеллу и Питеру. Когда Чжао удалялся по мрачному коридору, Дэвид видел человека, который, по-прежнему не понимая окружающего мира, больше не хотел слепо подчиняться судьбе. Чжао обернулся и поднял большой палец, что в Китае и в Америке означало одно и то же.

Дэвид с Хулань тоже покинули здание тюрьмы и направились на Мелроуз, в ресторан «Патин». Дэвид заказал шампанское. Официант открыл бутылку, разлил напиток в рифленые бокалы и неслышно удалился. Первые минуты Дэвид и Хулань провели в дружеском молчании. Они оба вымотались, но испытывали удовлетворение от хорошо проделанной работы.

Наконец Дэвид сказал:

— Я думал о Гуан Минъюне. — Хулань поморщилась, но он этого не заметил и продолжил: — У него все деньги мира. Зачем ему рисковать из-за контрабанды?

— Иногда люди слишком увлекаются зарабатыванием денег, — сказала Хулань.

— Но зачем такому крутому парню иметь дело с «Возрождающимся фениксом»? — не унимался Дэвид.

— Мы не знаем наверняка, что Гуан связан с триадой. Помнишь, Чжао задал вопрос, но Ли не ответил.

— Хорошо, но давай предположим, что связан.

— У триады есть возможность транспортировки товара и связи, чтобы продать его здесь.

— Я понимаю, — согласился он. — Но тогда зачем им убивать Хэнлая? Или Билли, если на то пошло?

— Не знаю. Возможно, Гуан пытался обмануть триады и они отомстили. Или мальчишки пытались обмануть Гуана.

Дэвид покачал головой:

— Ни один из этих вариантов не годится.

— Почему же?

— Как ты сама сказала, мы бы не работали над этим делом, если бы не Гуан.

Хулань потянулась через стол и взяла Дэвида за руку:

— Давай больше не будем о работе. Ладно?

Тогда он посмотрел на нее, наслаждаясь восхитительной иронией ситуации: всего несколько дней назад он умолял Хулань поговорить о чем-то, кроме работы. Но Хулань была права. Они многое сделали за последние два дня. Что плохого в том, чтобы провести время наедине?

После ужина они вернулись в гостиничный номер Хулань и встали лицом друг к другу. Дэвид погладил Хулань по щеке, затем медленно провел ладонью по шее, ключице, груди. Они не торопились, расстегивая друг на друге одежду. Потом Дэвид долго целовал соски Хулань, и она стонала, откликаясь на ласку. Ее губы отыскали нежный уголок под левым ухом Дэвида, затем припали к чувствительному участку у основания шеи, прежде чем продолжить путешествие вниз. Сегодня им не хотелось выплескивать всю страсть разом.

Спустя несколько часов их разбудил телефон. Хулань настолько потеряла бдительность, что без колебаний подняла трубку и сонно пробормотала:

— Алло.

Они с Дэвидом лежали на боку, плотно прильнув друг к другу. Его рука накрывала ее левую грудь. Хулань почувствовала, как ладонь Дэвида начала двигаться, но тут на другом конце провода чей-то голос произнес на идеальном китайском:

— Нам есть что обсудить. Давайте встретимся в кафе «Зеленый нефрит» на Бродвее. Разумеется, можете захватить с собой мистера Старка.

Хулань положила трубку и отодвинула руку Дэвида. Полушепотом она пересказала реплику, которую только что услышала.

Дэвид заволновался:

— Нам лучше бы позвонить в ФБР. Они могут вызвать Гарднера и Кэмпбелла. Пусть подстрахуют нас.

Она покачала головой:

— Звонивший приглашал только нас. Он намерен что-то сообщить. Если мы хотим это услышать, лучше идти одним.

— Это опасно, — настаивал Дэвид, но Хулань, судя по всему, не испугалась.

Покинув номер, они подошли к двери Питера и тихонько постучали, но никто не отозвался. Хулань посмотрела на часы: первый час ночи.

— Он уже должен был вернуться, — сказала она.

— Задержался где-нибудь с Кэмпбеллом. Не беспокойся.

Дэвид направил машину в сторону Чайна-тауна. На пустынных улицах светились розовые, желтые и зеленые неоновые огни закрытых магазинов и ресторанов. Дэвид выехал на открытую парковку одного из торговых центров Бродвея. Впервые за время пребывания в Калифорнии Хулань стало холодно, и Дэвид обнял ее, пока они шли к кафе «Зеленый нефрит». Оружия ни у кого из них не было.

Когда Дэвид и Хулань поравнялись с окнами ничем не примечательного заведения, то обнаружили, что оно закрыто на спецобслуживание. В памяти Хулань внезапно вспыхнула картинка: расчлененный труп Цао Хуа. В кафе их наверняка ждет какое-то ужасное зрелище. Хулань пожалела, что не последовала совету Дэвида и не позволила ему вызвать ФБР или полицию. Дверь кафе распахнулась, и они вошли. Одного только запаха достаточно было, чтобы понять, зачем их пригласили.

— Может, тебе стоит подождать снаружи, — прошептала Хулань.

— Я собирался предложить тебе то же самое.

— Я привыкла к смерти, — возразила она.

Дэвид взял Хулань за руку:

— Тогда пойдем вместе.

Они осторожно вошли в кафе, прислушались, но ничего не услышали. Дэвид указал на кухню, и Хулань кивнула. Они обогнули стойку с кассовым аппаратом и миновали распашные двери.

Чжао разрубили на пять частей. Ему отрезали конечности — традиционное наказание за предательство по отношению к триадам — и небрежно отбросили их в сторону. Голова и торс лежали тут же, на полу. Позади него, на плите, огромная трехъярусная пароварка испускала гнилостные пары. Хулань очнулась первой, осторожно прошла по окровавленному полу и выключила горелку. Дэвид склонился над Чжао и заглянул в глаза китайцу. На мгновение ему показалось, что он снова на «Пионе» и кто-то дергает его за штанину. Дэвид осторожно закрыл глаза Чжао, встал и подошел к Хулань. Она в оцепенении смотрела на огромную пароварку.

— Не думаю, что смогу это сделать, — наконец призналась она.

Дэвид осторожно поднял большую бамбуковую крышку и поставил ее на стойку. Внутри лежала масса приготовленной на пару плоти — все, что осталось от Ноэля Гарднера.