Цветочная сеть

Глава 3

21-22 января, остров Терминал

Следующие десять часов прошли словно в бреду. Дэвид смутно помнил, как, спотыкаясь, вернулся на камбуз и разбудил Джека Кэмпбелла. Агент ФБР реагировал весьма хладнокровно: он успокоил Дэвида, выяснил подробности случившегося и снова спустился с адвокатом в то ужасное место. Еще Дэвид помнил, как Кэмпбелл закрывал трюм, оставив тело валяться в грязи. Пилот вертолета принес бутылку спиртовой настойки из аптечки, и Дэвид почувствовал, как коричневая жидкость обжигает ему горло. Отчаянно хотелось переодеться и ополоснуться морской водой, но Кэмпбелл запретил: нельзя уничтожать улики.

А потом оставалось только ждать. Дэвид помнил, что сидел на палубе и смотрел, как по небу разливается холодный серый рассвет. Дождь все еще хлестал, но океан уже усмирил волны. Джим вскарабкался на борт вертолета и вызвал берег. Дэвид слышал, как пилот объясняет, что береговая охрана прибудет через несколько часов и отбуксирует «Китайский пион», а вертолет покинет судно прямо сейчас. Кэмпбелл предлагал помощнику прокурора лететь с Джимом, но тот отказался. Когда Джим и Ноэль Гарднер отбыли восвояси, Кэмпбелл с Дэвидом начали допрашивать иммигрантов.

Прошлой ночью Дэвид работал бок о бок со многими из этих людей. Они вместе сражались со стихией, чтобы спасти остальных пассажиров и самих себя. Но сегодня утром все китайцы отводили взгляд и не желали ничего обсуждать.

— На мне останки погибшего! — в отчаянии воскликнул Дэвид, но и это не заставило нелегалов заговорить. Даже Чжао отвернулся.

Когда во второй половине дня судно добралось до порта, события стали развиваться стремительно. Чиновники из иммиграционной службы и береговой охраны взошли на борт и принялись через рупор раздавать команды на путунхуа и кантонском диалекте. Мигранты собрали немногочисленные пожитки, спустились по трапу и направились в здание, напоминающее гигантский склад, а Дэвида погрузили в машину скорой помощи. Он пытался сопротивляться, снова и снова повторяя:

— Мне нужно быть там. Отвезите меня обратно.

В конце концов фельдшер просто прижал ему к лицу кислородную маску.

В больнице Дэвиду оказали необходимую помощь, чтобы снять шок и устранить обезвоживание, сделали прививку от столбняка. Врачи в присутствии криминалиста из ФБР аккуратно сняли с него одежду, сложили ее в полиэтиленовые пакеты и промаркировали. В два часа ночи его отпустили домой в больничном халате. Дэвид никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в тот момент, когда вошел в свою пустую квартиру. Ему пришлось приложить усилия, чтобы подсчитать, что он провел без сна сорок три часа. Он принял душ, переоделся в спортивные штаны и свитер и, рухнув на диван, мгновенно провалился в сон.

Проснулся он в полседьмого утра и снова принял душ — казалось, отмыться от слизи никогда не удастся. Он оделся и, чтобы проветриться, отправился на пробежку вокруг водохранилища Голливуд, расположенного недалеко от дома.

Два часа спустя, когда Дэвид вышел из лифта и, миновав защитную рамку, направился в прокуратуру США, он сразу же почувствовал, что обстановка вокруг изменилась. По дороге к себе в кабинет он кивнул нескольким секретарям, но они, не удостоив его взглядом, уставились в пол. Он прошел мимо двух молодых адвокатов, работавших в отделе жалоб, и те умолкли, стоило Дэвиду появиться в их поле зрения.

Налив себе чашку кофе, он направился в зал для расширенной коллегии присяжных — единственное достаточно просторное место в здании суда, где Мадлен Прентис, федеральный прокурор, проводила еженедельные встречи. Когда он вошел, разговоры за столом смолкли. Затем Роб Батлер, начальник уголовного отдела, откашлялся и заявил:

— А вот и Дэвид, который вернулся к нам после своей морской авантюры.

Другие юристы засмеялись, но Дэвид уловил в их смехе какую-то неловкость. Тем не менее он был благодарен Робу, что тот просто вывалил всю эту историю на всеобщее обозрение, тем самым словно бы заявив: «Мы не собираемся сплетничать. Мы не собираемся завидовать. Это рядовой случай, как и любой другой». Мадлен поддержала его, сразу же приступив к работе и попросив предоставить свежую информацию о текущих делах с наркотиками.

Но когда Дэвид уселся на стул и оглядел собравшихся, он понял, что Робу и Мадлен не удастся представить происшествие как нечто заурядное. Большинство присутствующих проработали в прокуратуре достаточно долго, чтобы получать крупные дела, однако никому из них и не снилось такое приключение: потеряться в море и практически стряхивать с себя труп.

Одной из причин, по которой Дэвид покинул «Филлипс, Маккензи и Стаут» и перешел в прокуратуру США, была царящая здесь атмосфера. Юристы — мужчины, женщины — сознательно отказывались от больших денег в крупных фирмах, чтобы вкалывать за государственную зарплату и каждый день таскаться в суд. Единственной реальной наградой — кроме ощущения правильности того, чем занимаешься, — служили благоприятные отзывы в прессе и возможность в будущем занять кресло судьи. Само собой, первое вело ко второму. И все же существовала граница, которую его коллеги не хотели пересекать. Все сотрудники прокуратуры, включая Дэвида, высмеивали юристов, которые пытались завладеть всеобщим вниманием, но при этом втайне восхищались теми, кто умел общаться с прессой. И сегодня, пока Мадлен и Роб задавали вопросы другим помощникам прокурора по их делам, Дэвид улавливал странную атмосферу страха, зависти и недоверия, сгущавшуюся вокруг него.

Мадлен Прентис провела наманикюренным пальцем по списку:

— Что еще мы представим суду на этой неделе? Лори?

Лори Мартин, которая была на седьмом месяце беременности, открыла папку и начала зачитывать краткую сводку:

— Пятнадцатого сентября у сотрудников таможни вызвала подозрения женщина по имени Лурдес Онпинь, которая сошла с рейса «Юнайтед» из Манилы в плаще. Пассажиры нередко надевают пальто или свитера во время путешествий, но таможня сочла данный случай странным, поскольку температура в Лос-Анджелесе была под сорок градусов.

По словам Лори, таможня начала допрашивать женщину: где она планирует остановиться, приехала по делу или на отдых. Во время допроса инспекторы обратили внимание на две вещи. Во-первых, от женщины исходил специфический запах. Во-вторых, ее плащ, казалось, жил собственной жизнью. Женщину обыскали и обнаружили пятнадцать гигантских улиток, весом чуть ли не в полкило каждая, зашитых в подкладку плаща.

Другие помощники нетерпеливо ерзали во время доклада Лори. Они знали, что лучший способ сделать себе имя — добиться осуждения коррумпированного сенатора или известного наркоторговца, а не преследовать мелких контрабандистов. Да, гигантских улиток защищает международный договор, но такой случай вряд ли попадет на страницы «Таймс».

Мадлен, которая обожала театральные эффекты, припасла дело Дэвида на сладкое. После краткого изложения она спросила:

— Как вы думаете, убийство связано с бандой «Возрождающий феникс» или жертву просто прикончили на корабле?

— Триады ничем не брезгуют, — заметил Дэвид. — Удастся ли связать их с этим делом? Не знаю…

— Возможно, это тот самый прорыв, которого вы так ждали.

— Верно. Даже если я не сумею привлечь их к ответственности за вымогательство или иммиграционные нарушения, то от убийства им не отвертеться.

— Я хочу связаться с Министерством юстиции, возможно, даже с Государственным департаментом, — сказала Мадлен. — Посмотрим, какую помощь они могут нам оказать. Насколько мне известно, мы не работаем с Китаем, но, возможно, есть способы добиться неофициального содействия.

— Я буду рад любой помощи, раз это по-прежнему мое дело.

— Думаю, его оставят за вами. — Мадден бросила беглый взгляд на собравшихся: — Кто-нибудь еще хочет высказаться? Нет? Хорошо, тогда за работу.

Дэвид налил себе очередную чашку кофе и направился в свой кабинет, где его уже ждали Джек Кэмпбелл и Ноэль Гарднер. Судя по измученным лицам и помятой одежде, оба толком не спали.

Когда Дэвид сел, Кэмпбелл многозначительно подмигнул:

— Вчера ночью ты задал всем жару.

Дэвид покачал головой:

“ Я боялся не меньше остальных.

— Нет, ты был на высоте, хотя обстановка выдалась, прямо скажем, адская.

— Я просто делал то, что считал правильным, — смутился Дэвид. Он переложил несколько бумаг на столе и спросил: Итак, что там с иммигрантами?

Кэмпбелл объяснил, что из 523 пассажиров «Пиона» 378 человек уже депортированы, поскольку китайское правительство предоставило судно для Обратного рейса. И все это благодаря эффективной работе сотрудников иммиграционной службы, которые позаботились о том, чтобы нелегалов изолировали, как только они ступили на американскую землю.

— Таким образом, у них не было возможности общаться друг с другом и придумывать байки. Они даже не успели прийти в себя после пережитого, чтобы трезво мыслить.

— Никто не хочет повторения катастрофы «Голден вэнчер»[11], — добавил Ноэль Гарднер. — Прошло почти три года с тех пор, как корабль сел на мель в Нью-Йорке, а у нас по-прежнему живут более пятидесяти китайцев, приплывших на нем. Содержание одного мигранта обходится в пятьдесят пять долларов в день, так что в целом государство потратило на них десять с лишним миллионов. Иммиграционная служба надеется выслать нелегалов с «Пиона» из страны как можно скорее, пока не вмешались правозащитные группы.

Кэмпбелл рассказал, что вчера вечером и ночью больных и слабых пассажиров отделили от здоровых и крепких. К полуночи, еще до того, как Дэвид выписался из больницы, десятки иммигрантов успели принять душ и поужинать тушеной говядиной. Им сразу сообщили О правах на адвоката и слушание дела в суде, но сотрудники Службы иммиграции намекнули, что куда приятнее получить чистую одежду, еду и оплаченный проезд домой, чем томиться несколько месяцев в тюрьме без всяких гарантий. Затем иммигрантов доставили в залы судебных заседаний в следственном изоляторе острова Терминал, где судьи — недовольные, что их подняли в столь поздний час, — повторили тот же совет. На этой стадии многие мигранты решили отказаться от претензий на гражданство, и слушания прошли как по маслу. Большинство нелегалов покинуло порт два часа назад.

Дэввд переключился на другую тему:

— Насчет экипажа никаких известий?

— Береговая охрана осматривает пляжи, — сообщил Кэмпбелл. — Пока ни одно тело не выбросило на берег, но они не слишком-то надеются на удачу. Шторм выдался нешуточный, и когда экипаж бежал с «Пиона», корабль был еще далеко в море.

— Думаю, нам повезет больше, если прочесать Сан-Педро, Лонг-Бич или Чайна-таун.

Отличная идея, Старк, но давай будем реалистами. Вот он Гарднер, вот он я. Поскольку дело не первостепенной важности, Бюро не собирается предоставлять нам дополнительные силы, чтобы обойти все бары и клоповники китайского квартала. Мы с Ноэлем пытаемся выполнять твои распоряжения, но приходится расставлять приоритеты. Ты велел мне пообщаться с мигрантами в изоляторе, и я пообщался. Ты хотел, чтобы Ноэль торчал возле трупа, он так и поступил.

— Господи, труп! — вспомнил Дэвид и повернулся к Гарднеру. — Как там моя находка? А еще лучше спросить — кто это? И вообще, разве ты не должен был охранять тело?

— Не волнуйтесь, — успокоил Гарднер. — Труп заперт в морге на Лонг-Бич. Оттуда он никуда не денется.

— Гарднер позаботился, чтобы его обработали в ФБР в лучшем виде, — похвастался Кэмпбелл.

Гарднер скромно улыбнулся:

— Я всего лишь сказал эксперту, что это вопрос жизни и смерти. Он согласился без промедления провести вскрытие, но тут моей заслуги нет. Наш неизвестный мертв уже довольно давно. Эксперту и самому не терпелось поскорее убрать его в холодильник.

— И?

Гарднер открыл блокнот и зачитал результаты вскрытия:

— Жертва — мужчина, чуть за двадцать, весом пятьдесят четыре килограмма. Судя по волосам, китаец.

Гарднер и следователь согласились с предположением Дэвида о том, что покойный не был одним из мигрантов или членом экипажа.

— Наш парнишка посещал дорогого стоматолога, хотя патологоанатом не смог объяснить нынешнее состояние зубов, они…

— Почернели, я помню.

— А еще «Ролекс», — продолжил Гарднер. — Настоящий.

— Причина смерти?

— Вот это уже интересно. Видели, что у него с руками и ногами? Кожа слезает, как перчатка, если труп долгое время находится в воде. А еще нашего неизвестного пытали перед смертью.

— Пытали?

— Несмотря на разложение, коронер нашел глубокие ожоги на руках и шее жертвы. Или его специально мучили, или он сам так экстравагантно тушил сигареты.

— Он утонул?

— Жидкость попала в легкие после смерти.

— А где он умер?

— Думаю, правильнее спросить «когда», — возразил Гарднер.

— И когда же?

— Позвольте мне вклиниться на минутку, — подал голос Кэмпбелл. — Капитан покидал «Пион» в такой спешке, что забыл судовой журнал. Мы узнали, что корабль вышел из порта Тяньцзинь третьего января. Мы Отправили факс властям в Тяньцзине, и нам прислали копии транспортных накладных «Китайского пиона». Разумеется, ни для кого не стало сюрпризом, что мигранты в документах не упомянуты. Однако удивительно, что корабль подобного типа отплыл из Тяньцзиня. Обычно такие суда отправляются из провинций Фуцзянь, Чжэцзян или Гуандун.

— А где вообще находится этот Тяньцзинь?

— Я тоже был не в курсе. На севере, неподалеку от Пекина. Третий по величине город Китая.

— И что же было в накладных?

— «Пион» якобы перевозил кружево, обюссонские гобелены[12], электроприборы и керамику для интерьера.

Так почему судно с мигрантами вышло именно из Тяньцзиня?

— Мы не знаем. Понятно только, что парень, вероятно, мертв с третьего января, — сказал Кэмпбелл.

— Итак, вернемся к моему вопросу. Если это не смерть от утопления, что тогда?

— Вы мне велели не спускать глаз с тела, — буркнул Гарднер, — и я выполнил указание. Но знаете, Старк, вы мой должник. Патологоанатом буквально выпотрошил труп, и зрелище было не из приятных, даже вспоминать не хочется. Однако патологоанатом все время описывал свои действия вслух. Печень у нашего парня превратилась в кашу. Почки… бр-р… — Агент ФБР поежился. — Толстая и тонкая кишка были покрыты язвами. Слизистые оболочки во рту и в горле все в волдырях. То, что его убило, проникло внутрь через рот и легкие, а затем постепенно уничтожило каждый орган.

Дэвид и Кэмпбелл переглянулись, затем подождали, пока Гарднер отхлебнет кофе.

— Патологоанатом провел токсикологическую экспертизу. Но давайте посмотрим правде в глаза: на Лонг-Бич нет сложного оборудования. Местным тут не под силу разобраться. Случай и правда странный.

— В каком смысле?

— Патологоанатом сформулировал так: «Мы имеем дело с органическим токсином животного происхождения».

— То есть речь о ядовитом животном?

— Животное, насекомое, змея, паук — он не мог сказать наверняка. Я заставил взять образцы тканей. Их отправили вместе со всем остальным в Вашингтон, в криминальную лабораторию ФБР.

— А что еще там было?

— Слепки зубов, содержимое бумажника, перчатки. К сожалению, когда тело долгое время находится в воде, не остается волокон, которые могут указать на место преступления.

— Погодите-ка! О чем речь?

— Ох, я и забыл, что вы не привыкли к жертвам убийств.

— Чертовски верное замечание.

Гарднер объяснил, как ФБР действует в подобных ситуациях. Рано или поздно даже местный эксперт определил бы состав яда, но вряд ли сумел бы сказать, откуда он взялся. Ему хватило опыта сделать слепки зубов и взять отпечатки пальцев с перчаток, но недоставало ресурсов, чтобы найти соответствия.

— Что касается бумажника, — продолжил Гардой долго пробыл в воде. Но даже удивительно, на что способны наши ребята в Вашингтоне! Они в состоянии обнаружить даже малейшие следы чернил или официальной печати.

— Хорошая работа, Гарднер, — похвалил Кэмпбелл.

— Просто отличная, — кивнул Дэвид. — Но сколько времени займет исследование?

— Кто знает? Дни? Недели? Месяцы?

— Я все думаю об этом парне, — признался Дэвид. — Если он не один из мигрантов, то кто? Член экипажа? Или банды?

— Яд — не типичное орудие убийства для азиатских преступных группировок, — сказал Кэмпбелл. — Если жертва из числа банды, скажем предатель, ему скорее отрубили бы ноги и руки…

У Дэвида зазвонил телефон: с ними хотела поговорить Линн Патчетт, штатный адвокат Службы иммиграции и натурализации.

Они встретились в небольшом конференц-зале на острове Терминал. Линн Патчетт, которая изменила распорядок слушаний ради нелегалов с «Пиона», расхаживала вдоль стены. Она была одета в темно-синий костюм прямого кроя, белую блузку, застегнутую под самое горло, и синие туфли на низком каблуке. Джек Кэмпбелл мерил шагами комнату вдоль соседней стены. В углу, где они неизбежно столкнулись бы в своем нервном блуждании, разместилась стенографистка, которая терпеливо ждала, пока кто-нибудь заговорит. Ноэль Гарднер, сидевший рядом с Дэвидом, чертил геометрические узоры на желтом листке бумаги для заметок.

Мейбел Люн, судебная переводчица, говорившая на путунхуа, кантонском и еще нескольких китайских диалектах, отодвинулась на полметра от стола и старательно вязала нечто вроде рукава: пока что ее лингвистические навыки не требовались. Милтон Берд, назначенный судом иммиграционный адвокат, проверял свои записи. Рядом с ним сидел Чжао, безвольно свесив руки. Ему выдали красный комбинезон с черными цифрами на спине и белые кроссовки — официальная униформа заключенных на острове Терминал.

Был уже поздний вечер. Они не прерывались на обед, но Мейбел выскочила на несколько минут и вернулась с банками диетической колы и охапкой пакетов с картофельными чипсами из торгового автомата. Странная трапеза в сочетании со стрессом лишь добавила собравшимся нервозности.

До сих пор допрос напоминал соревнование в упрямстве. Чжао пытался выторговать себе свободу, а Дэвид отчаянно хотел получить информацию. Чжао напомнил Дэвиду, что тот обещал помочь, Дэвид же, в свою очередь, старался определить границы этой помощи. Они обсудили условия: опознание трупа в обмен на свободу Чжао. Если дело дойдет до суда, Дэвид вызовет Чжао в качестве свидетеля. Правительство не будет платить Чжао никаких денег, но Служба иммиграции и натурализации выдаст ему грин-карту. Дэвид видел, что Чжао готов заключить сделку, однако сейчас китаец был еще сильнее напуган, чем на борту «Пиона».

Дэвид уже пару раз просматривал досье Чжао. По материалам допроса в Службе иммиграции и натурализации Чжао Линъюань, который, по китайскому обычаю, сначала назвал фамилию, а затем имя, успел поучиться в стенах Пекинского университета, что объясняло достаточно свободное владение английским языком. В 1967 году, во время культурной революции[13], его отослали в деревню. Десять лет спустя, когда другие студенты вернулись домой, Чжао остался. Но впоследствии, когда в Китае начала активно развиваться рыночная экономика, Чжао решил перебраться в Соединенные Штаты и начать новую жизнь.

Кэмпбелл внезапно остановился и рявкнул:

— Слушай, Чжао, придется тебе или рыбку ловить, или сматывать удочки! Ты знаешь, что это значит? Говори сейчас же, или мы прощаемся!

Чжао не пошевелился, и Кэмпбелл разочарованно зарычал, стукнул кулаком по стене и снова принялся расхаживать туда-сюда. Дэвид пощелкал ручкой. Наконец Чжао произнес бесцветным голосом:

— Я не знаю, как сказать эти слова.

Мейбел отложила вязанье, и они с Чжао минут пять говорили по-китайски. Время от времени Мейбел вставляла отдельные слова на английском: «дракон», «медведь», «феникс», «крыса», «крот». Чжао повторял за ней. В итоге они, похоже, достигли соглашения. Дэвид перевел вопросительный взгляд с Мейбел на Чжао и обратно. Переводчица молча вернулась к вязанию, а Чжао сгорбился на стуле, сосредоточенно разглядывая пустой стол перед собой. Милтон Берд вытащил носовой платок и промокнул лоб. Гарднер наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому, а затем размял мышцы рук.

— У нас в Китае есть пословица, — смиренно пробормотал Чжао. — У дракона родятся драконы, у феникса — фениксы, а сыновья крота мастерски роют норы. — Дэвид ждал продолжения. — Так вот. Этот парень — сын дракона. А я — сын крота. Понимаете?

— Нет.

Теперь, когда Чжао нарушил молчание, он уже не мог остановиться:

— На корабле все знали, что в воде человек. Вода была для питья. Когда… как вы там говорили… экипаж велел нам набрать воды из того сосуда, человек уже вонял изнутри. Мы открыли кран, там был дурной запах. Большинство из нас крестьяне, мы выращиваем рис на заливных полях. Нельзя предупредить зверей, что вода прибывает. Они попадают в ловушку. Порой спасаются. Можно видеть, как крысы плывут, держа голову над водой. Но иногда крыса запутывается в стеблях. Через несколько дней или недель идет трупный запах. Поэтому на корабле мы сразу поняли, что там мертвечина.

— И что вы предприняли?

Чжао медленно поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Дэвидом:

— Никто не хотел смотреть внутрь. Некоторые боялись духов. Другие — экипажа.

— А экипаж был в курсе?

— Экипаж глупый. Они видели, что люди слабели и болели, но не задавали вопросы. А мы собирали дождевую воду. Мы… — Он замялся, а потом задал вопрос Мейбел.

Переводчица подсказала нужное слово:

— Экономили.

— Мы экономили хорошую воду. А потом приплыли близко к Америке. Теперь и у экипажа не осталось воды.

Они пошли в то место, заглянули внутрь и нашли человека. Они испугались. Стали спрашивать: «Кто это?»

Они спорили, можно ли бросить его за борт. Они сказали нам: «Говорите, кто это. Говорите, кто его убил. А не то мы не дадим вам еду. Говорите, или мы расскажем триаде, когда приедем в Америку!» Все испугались, но никто не сказал ни слова.

— Но вы знали, кто он?

Чжао кивнул:

— Он из особого класса, сын кадрового работника. Мы зовем таких красными принцами. По-китайски гао-гань цзыди. — Чжао вздохнул и продолжил: — В первый день, когда мы пошли за водой, все испугались. Но кто-то сказал, что надо посмотреть внутрь: если это просто крыса, мы ее вытащим. Будем кипятить воду. Они открыли цистерну сверху. И увидели там пластиковый пакет. Внутри был тот парень. Уже мертвый и в воде несколько дней,

— Но как вы узнали, кто это?

— Те люди посмотрели его бумажник. У него были документы с именем Гуан Хэнлай.

Джек Кэмпбелл издал победоносный вопль. Дэвид смерил его взглядом, а потом спросил:

— А что они сделали дальше?

— Положили тело обратно.

— Не сказали экипажу?

Чжао хмыкнул:

— Нет, они положили Гуан Хэнлая обратно, а потом пришли и поговорили с остальными. Что мы можем сделать? Мы лишь кроты на этом корабле. Даже экипаж — кроты. Кто осмелится сказать экипажу? А если они решат, что его убил один из нас?

— А как звали людей, которые обнаружили тело?

— Это не важно.

— Важно для меня.

— Они уехали. Они на корабле плывут в Китай.

Дэвид, опасаясь, что Чжао скоро снова замолчит, постарался сосредоточиться на самом важном:

— Вернемся к Гуан Хэнлаю. Кто он и почему вы все его боялись?

— А мы не его боялись, — возразил Чжао. — Он сын дракона.

— Его отец — важная шишка?

Чжао снова хмыкнул:

— Его отец — Гуан Минъюнь!

— Прости, Чжао, но мы не знаем, кто это.

— Я простой крестьянин. Понимаете? Простой крестьянин, но и то знаю, кто такой Гуан Минъюнь. Он принадлежит к ста семействам[14]. Очень важный и очень богатый.

— Он главарь «Возрождающегося феникса»? — спросил Дэвид.

Чжао горько усмехнулся:

— Он не в триаде. Он дракон. Триада — всего лишь пес при Гуан Минъюне.

Гарднер прокашлялся и спросил:

— А разве вам не положена награда, если вы сообщите о смерти его сына?

— Вот что я скажу. Когда экипаж узнал, что на корабле труп, нас не кормили. Не давали нам воду. Мы плыли в море много дней. Но владельцы корабля сказали: вы не попадете в Америку, пока не признаетесь, чей это труп и кто его туда положил. На том корабле было много людей и много ушей. Никаких секретов. Каждый вечер люди болтали о том, что видели и слышали. Они сказали, что капитан говорил с главарем в Америке. Новости, наверное, были очень плохие, потому что нас обещали бить, пока кто-нибудь не признается. Поймите: мы привычны к наказаниям, но никому не нравится терять лицо[15]. Два человека все рассказали, но они совсем потеряли лицо и не могли дальше плыть в Америку, потому что все на борту видели, как они кричали и умоляли. Но они и домой не могли вернуться: как смотреть в глаза семьям в родной деревне? Как выплатить деньги за поездку? Те двое были голодные, они устали и хотели пить. Они сказали все, что знали, и прыгнули за борт. Капитан позвонил на берег. Он сильно кричал. Все слышали.

— Ас кем он говорил?

— С главарем в Америке.

— Знаешь, как его зовут?

— Я не был там! — вдруг запаниковал Чжао. — Я не слушал! Я не хочу умирать!

— Не волнуйтесь так, мистер Чжао, — попытался успокоить его Милтон Берд. — Может быть, хватит на сегодня…

— Нет, я хочу закончить! Я хочу уйти отсюда! Вы обещали отпустить меня, когда я расскажу!

— Так и есть, — кивнул Дэвид. — Я пообещал, что ты сможешь уехать, как только расскажешь все, что тебе известно. Договаривай до конца. Что сказал главарь?

— Я не знаю. Потом был шторм. Приплыла другая лодка, и экипаж бросил нас. Мы думаем, они знали, что вы плывете. Это все. — Он снова потупился и стал разглядывать стол.

— А что еще ты можешь сказать о Гуан Хэнлае? Знаешь, кто мог его убить и почему?

Чжао перешел на китайский и заговорил с Мейбел. Когда он закончил свою тираду, она сказала:

— Некоторые китайские фразы имеют аналог в английском. Одна из таких фраз — «отвести взгляд». Мистер Чжао говорит, что он отвел взгляд и вам советует последовать его примеру.

— Вы задаете вопросы и попадаете в беду, — добавил Чжао. — Вы хотели знать про экипаж. Они задавали вопросы. Получили ответы и умерли.

Дэвид вздрогнул:

— Ты же сам мне сказал, что они спустились с «Пиона» на спасательные шлюпки и уплыли.

— Вы меня не слушаете! — воскликнул Чжао. — Я не видел их мертвыми, но думаю, что они умерли. Да, я видел, как некоторых смыло в море, когда они уплывали. Но и остальные тоже будут мертвые. Главарь в Америке убьет их.

— Но они же не сделали ничего плохого. — Едва слова слетели с губ, Дэвид и сам в них усомнился.

— Гуан Хэнлай — красный принц, — предостерег Чжао. — Его отец очень сильный. Не надо глупостей. Тоже отведите взгляд. Иначе и вы будете мертвый.