Цветочная сеть

Глава 8

Позднее в тот же день, парк Бэйхай

Когда они дошли до машины, Хулань внезапно заявила, что хочет показать Дэвиду место, где обнаружили тело Билли Уотсона. Питер попросил остановиться по дороге, чтобы купить сигареты, но Хулань резко отказала. Когда «сааб» свернул на парковку у южных ворот парка Бэйхай, она велела водителю подождать в машине. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Хулань заткнула его, выдав целую тираду на китайском. Питер изобразил покорность, сложил руки и опустился обратно на сиденье.

Дэвид последовал за Хулань по тропе, ведущей вдоль озера. Парк был относительно пустынным. Ларьки, закусочные и яркие детские аттракционы были закрыты. Зима подходила к концу, и на льду было лишь несколько любителей кататься на коньках.

Хулань остановилась рядом со скамейкой и жестом пригласила Дэвида сесть.

— Именно здесь я разговаривала с Уотсонами, — пояснила она и указала пальцем на край озера, где нашли труп Билли Уотсона.

Однако Дэвид понимал, что она привела его сюда не только для того, чтобы показать место преступления. Она не сводила глаз с чего-то вдалеке — с неба? с противоположного берега?

— Хулань… — В его голосе явственно послышалась мольба. — Может, поговорим? Прошу тебя.

Хулань пропустила его призыв мимо ушей:

— Нам нужно сосредоточиться на деле, а потом ты вернешься домой к…

— Ты исчезла на столько лет, — перебил он, а затем взял обеими руками ее ладонь. — Я не думал, что когда-нибудь снова тебя увижу, хоть и надеялся, что смогу тебя здесь отыскать. И смог. Это для тебя совсем ничего не значит?

— Послушай, — сказала она ровным тоном, осторожно высвобождая руку, — у нас мало времени. Питер наверняка уже звонит в контору. Скоро подоспеет помощь, нам нужно поторопиться. — Она оглянулась и, удостоверившись, что рядом нет посторонних, добавила: — И нужно соблюдать осторожность.

— Всякий раз, как я пытаюсь поговорить с тобой, ты твердишь об осторожности. Почему бы тебе хоть раз меня не выслушать? — Хулань ничего не ответила, и Дэвид повторил: — Когда я приехал в Китай, я понятия не имел, что увижу тебя. Ты знаешь, что это для меня значит?

— Не уверена, поймешь ли ты. — Дыхание Хулань собиралось в облачка пара. — Везде, куда бы мы ни пошли, за нами наблюдают. Я насчитала четыре машины, которые нас пасут. Все, что мы говорим, слушают и анализируют. Всех, с кем мы уже беседовали, обязательно допросят еще раз.

— Что-то не верится.

— Почему, Дэвид? Ты считаешь себя обычным туристом, выехавшим в другую страну?

— Но все были так доброжелательны…

— Ты просто не понимаешь того, что видишь, — вздохнула Хулань.

Она попыталась объяснить, что Пекин — крупный город, но около миллиона его жителей постоянно заняты слежкой, которая может иметь разные цели: от мелких кляуз в местком до закулисных интриг на самых высоких уровнях правительства. Но больше всего Хулань волновали инстанции между двумя этими полюсами.

— Вдоль дорог правительственные агенты следят за проезжающими автомобилями. На главных перекрестках установлены видеокамеры для наблюдения за транспортом в потоке. Даже если бы ты не был тем, кто ты есть, или я занимала другую должность, за нами все равно следили бы. Они видят нас, слушают, записывают на пленку, фотографируют. Разве твое правительство не предупредило тебя об этом?

Когда он ничего не ответил, Хулань продолжила:

— Я привела тебя сюда, не сообщив никому о нашем плане. Хотела поговорить без Питера.

— Я тоже хочу поговорить с тобой наедине.

— Ты что, не слышишь? Питер шпионит за мной. Вечером машину нашпигуют жучками, и я уже не смогу с такой легкостью уходить от тех, кто за нами наблюдает. — Она перевела дух. — Я знаю, ты считаешь, что мы не продвинулись, но мы многое узнали. Теперь ты должен понять, что мы имеем дело с…

— Триадами, — сказал Дэвид, решив не спорить сейчас с Хулань.

— Нет, дело не в триадах.

— Не согласен. Все указывает на них. Иммигранты. Труп на «Пионе».

— Но триады действуют тонко. Если бы они хотели кого-то убрать, мы не нашли бы даже следов. Почему так легко обнаружились трупы Уотсона и Гуана?

— Я бы не сказал, что легко. Это была случайность, а на случайностях убийцы и попадаются.

Хулань покачала головой:

— Попробуй взглянуть на случившееся моими глазами. Задай себе несколько простых вопросов. Почему мне дали это дело? Почему тебя попросили приехать сюда?

— Ты уже занималась этим вопросом…

— Нет! Мне поручили изучить обстоятельства гибели Билли Уотсона. Я едва начала расследование, как меня сняли, и я не имела отношения к исчезновению Гуан Хэнлая. Все сведения об этом деле я почерпнула из газет или теленовостей.

— Но тут как раз все понятно: убийства взаимосвязаны. Что касается моей кандидатуры, то кого еще могли пригласить?

— Ты не понимаешь. Не понимаешь того, на что смотришь.

— Хорошо. Объясни мне.

Хулань вздохнула:

— Гуан Минъюнь — влиятельный человек.

— Я знаю, — нетерпеливо кивнул Дэвид.

— Речь не только о деньгах.

— Так это я и пытаюсь сказать. Гуан Минъюнь связан с США. Разве не подозрительно, что он владеет банком, в котором «Возрождающийся феникс» хранит свои деньги?

— Допустим. Но стоит ли делать громкие выводы? Категорически нет. Да и вообще, я о другом. — Она подумала и решила, что стоит говорить прямо: — Такая власть может быть опасной в нашей стране.

— Власть развращает.

— Дело не только в этом, Дэвид. Гуан может менять ход событий, и у него есть тесные связи с армией, что делает его очень влиятельным человеком в нашем правительстве.

— И что?

— Повторю: ты не понимаешь того, на что смотришь.

Дэвид откинулся на скамейке:

— Ну так растолкуй мне.

— В Китае прячутся за этикетом и формальностями. Даже учитывая чрезвычайные обстоятельства, я ожидала, что придется перебороть многоуровневую бюрократию, прежде чем встретиться с Гуаном лично. Ты заметил, как он сразу спросил, пили ли мы чай? Вежливый отказ его не удовлетворил, и он продолжал давить на нас. Помнишь?

Дэвид кивнул, хотя ему эта деталь не бросилась в глаза.

— Чем дольше затягивается ритуал, тем выше честь, оказанная гостю, что, в свою очередь, отражается на хозяине. И наоборот: когда замминистра ничего тебе не предложил, он тем самым оскорбил тебя.

— Я не заметил.

Хулань улыбнулась:

— Я знаю и уверена: ему это совсем не понравилось.

— Но чем тебе говорят все эти чайные церемонии?

— О том, что Гуан не отгораживается нас. Он готов отвечать на вопросы. Мы не попали бы сюда, если б не он.

— Похоже, я все испортил, — вздохнул Старк через несколько секунд.

— Это не твоя вина, Дэвид.

Он на мгновение задумался, а потом спросил:

— Когда вы перешли на китайский, что ты ему сказала?

— Извинилась за тебя.

— Были и другие детали, которых я не понял?

Она медленно кивнула:

— Когда мы уходили, он упомянул моего отца.

— А еще?

— А еще я спросила, в какой провинции Гуан открывает свои предприятия.

— Сычуань, верно?

— Мой отец во время культурной революции сидел в трудовом лагере в провинции Сычуань. Гуан тоже попал тюрьму. Отчасти именно это придает ему загадочности. Я думаю, что он находился в лагере с моим отцом.

Должно быть, тогда они и познакомились.

— Все равно не понимаю, в чем проблема.

— Я не знала, что мой отец и Гуан Минъюнь знакомы.

— Тогда зачем он передает через тебя приветы?

— Это как приглашение выпить чаю. Нечто вроде тайного кода. Словно заявление, что связь между ними глубже, чем я думаю. Странно, что я никогда об этом не слышала.

— То есть он все-таки что-то скрывает?

— Все в этой стране что-то скрывают, — пожала плечами Хулань. — Даже посол Уотсон.

— Ты меняешь тему, — заметил Дэвид и пристально посмотрел па нее.

Наконец она засмеялась:

— Хорошо, в разговоре с послом я сама все испортила, но что-то в этом человеке мне не нравится, я ему не доверяю.

— Он не сказал правду, насколько нам известно. И что? Он упомянул, что очень занят. А еще признался, что не был хорошим отцом. Если честно, мой родной отец тоже не знал имен моих приятелей по колледжу. — Но Дэвиду уже поднадоел этот разговор. — Ты можешь забыть хоть на минуту о Билли Уотсоне и Гуан Хэнлае?

Она медленно повернулась к нему. Пряди волос выбились из-под шарфа и мягко скользнули по лицу. «Боже, как она прекрасна!» — подумал Дэвид.

— А как насчет нас с тобой? — тихо спросил он.

— Ты должен забыть об этом, — бесстрастно ответила Хулань.

— Не могу.

— Ты ведь женат.

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

— На тебя собрали досье, и я его прочла.

— Тогда позволь мне кое-что тебе сказать, — с жаром заговорил Дэвид. — Они — кто бы «они» ни были — исказили факты. Я разведен.

Она бросила взгляд через озеро.

— Это не имеет значения.

— Я никогда не переставал любить тебя. — Дэвид нежно коснулся ее щеки, порозовевшей под его пальцами.

— Это было давным-давно. Я все забыла, — соврала Хулань. — Скоро ты поедешь обратно в Соединенные Штаты. Ты вернешься к своей жизни, а я — к своей. Те, кто за нами наблюдает, ошибочно думают иначе. Давай поднимайся. Нужно вернуться, прежде чем Питер найдет нас.

Но вместо этого Хулань увлекла его еще дальше в парк.

Дэвид ждал ее следующей реплики, но потом начал первым:

— Я не понимаю, почему ты тогда меня бросила.

— Ты прекрасно знаешь, почему я уехала, — вырвалось у нее. — Отец написал, что мать срочно нуждается во мне. Мы ведь говорили об этом, Дэвид. Ты не помнишь?

— Мы говорили о том, что поедем вместе.

— Это было невозможно.

— Почему?

— Ты считал поездку в Китай небольшими каникулами, но я-то понимала, что придется стать сиделкой. Тебе не было никакого смысла перебираться сюда.

— Да, я помню, но потом мы договорились, что ты съездишь на пару недель.

— Верно.

— Но вышло совсем по-другому, — спокойно заметил Дэвид. Ему хотелось добиться от Хулань честного ответа, но он боялся, что она испугается и вообще замолчит. Хулань всегда была скрытной. Дэвиду приходилось выпытывать правду, чтобы прорваться сквозь ее сдержанность, чтобы она наконец раскрылась передним.

— Мама заболела серьезнее, чем я думала.

— Ты мне так и не позвонила. — Дэвид продолжал давить на нее.

— Я написала и все объяснила.

— Ну еще бы. Через месяц я получил письмо, в котором ты говорила, что любишь меня и что родители нуждаются в тебе. Как я мог понять из этих нескольких слов, что ты не вернешься? — Дэвид замялся, вспоминая споры, которые вел с бывшей супругой по поводу своих недостатков, и ему пришло в голову, что и Хулань бросила его по тем же причинам. Наконец он сказал: — Много лет я размышлял, почему ты меня покинула. Я был слишком амбициозным, стал партнером в фирме и работал по восемнадцать часов вдень, часто уезжал в командировки на несколько недель. Ты мне говорила, что я изменяю своим целям. Теперь-то я вижу собственные слабости, но тогда считал себя ходячей рекламой незыблемых моральных устоев.

— Дело совсем не в этом. Просто у меня заболела мама. Вот и все.

Теперь, когда нахлынули воспоминания, Дэвид обнаружил, что не готов ей поверить.

— Я решил, что ты вообще не в Китае, признался он. — Конечно, ты уехала под предлогом болезни матери, но куда именно? В конце концов, ты же почти не рассказывала о своей семье. И не упоминала Пекин. Помнишь нашу поездку в Грецию?

Он видел, как Хулань кивнула, и попытался прочесть ее мысли.

— Помнишь тот день в Парфеноне? Я прочитал в путеводителе, как Афина выросла из головы Зевса, и сказал, что ты такая же. И ты не разговаривала со мной до самого вечера. Вот как ты реагировала на вопросы о твоем прошлом или родителях. Ты не хотела говорить о них, не хотела говорить о Китае. Поэтому, когда ты заявила, что возвращаешься домой, к семье, я не поверил. Я решил, что ты просто сбежала с другим мужчиной.

Хулань остановилась и порывисто схватила его за руку, но тут же отпустила ее.

— Как ты мог такое подумать?

— Я пытался переложить ответственность за наш разрыв на чужие плечи, поскольку мне было слишком мучительно думать, что я сам отпугнул тебя. Меня мучило чувство вины. Всякий раз, когда я пытался поговорить с тобой о прошлом, например спрашивал об отце, ты отвечала односложно: «Он в трудовом лагере». Я просил рассказать о матери, а тебе казалось, будто я тебя допрашиваю: «Мы не в суде, Дэвид. Я ни в чем не виновата. Почему ты обращаешься со мной, как со свидетелем преступления?» А потом ты исчезла. Сколько писем я тебе написал? Ты ни разу не ответила. Так не честно, Хулань.

— Прости. Я сожалею.

— Я строил планы, как полечу в Китай и верну тебя. Ты не представляешь, сколько раз я подавал на визу, но мне всегда отказывали.

— Жаль, что ты не прилетел… — пробормотала она.

Дэвид потянулся к ней, и тут раздался голос Питера:

— Инспектор Лю! Инспектор Лю!

Дэвид повернулся и увидел водителя, бегущего по дорожке в компании еще троих мужчин, один из которых держал рацию.

— Я беспокоился за вас, адвокат Старк! — выпалил мужчина, видимо следователь, приблизившись к Дэвиду. — Здесь уже произошло одно убийство, и мы не хотим еще одного. Вы с инспектором Лю должны вернуться к машине. Нам известно, что вы планировали осмотреть квартиру Гуан Хэнлая.

Позже, когда «сааб» продвигался в плотном потоке транспорта, Дэвид положил ладонь в перчатке на руку Хулань, и та не отдернула ее.

Когда дверь в квартиру Гуан Хэнлая, расположенную в элитном жилом комплексе, распахнулась, Хулань услышала, как Дэвид коротко ахнул. Сама она, еще не переступив порога, уже знала, что квартира за шесть тысяч долларов США в месяц окажется до крайности вульгарной. Инспектор Лю заранее предвидела масштабы этой вульгарности и теперь, стоя в дверях, осматривалась, как обычно поступала на местах преступления. Дэвид же быстро вошел в вестибюль с блестящим полом из черного мрамора и стенами из дымчатого стекла, а затем исчез в помещении, похоже служившем гостиной.

«Наверное, Дэвиду сейчас непросто», — подумала Хулань. Она готова была поспорить, что его поразили элегантность кабинета ее отца, кричащее богатство здания «Китайской земельно-экономической корпорации» и роскошь этой квартиры. Но еще больше его потрясла встреча с Хулань. Судьба снова свела их вместе, и Хулань успела к этому подготовиться, по крайней мере морально, а вот Дэвид явно не ожидал, что ему предстоит работать с ней. И все-таки, хотя ей было заранее известно о встрече, Хулань так и не смогла побороть желание признаться, что все еще любит его — ведь так оно и было! В парке она мечтала только о том, чтобы заключить Дэвида в объятия и прижаться губами к его губам. Дэвид с радостью продолжил бы с того места, на котором они остановились, но теперь все изменилось. Хулань понимала, что у них нет никакой надежды на счастье.

Больше всего Дэвид ценил справедливость и правду. Он не оставил места для смягчающих обстоятельств. Хулань привлекали его твердые убеждения, но они же и пугали: о многом Дэвиду просто нельзя было рассказывать. Если она откроет ему правду, обостренное чувство справедливости Дэвида разрушит все, что было между ними.

Хулань вышла на середину гостиной и стала внимательно осматривать обстановку. Гуан Хэнлай выбрал жилье, которое считалось новым и шикарным, но выглядело оно дешевкой. Квартира говорила об отвратительном вкусе. Хулань не собиралась критиковать хозяина, но именно такой кричащей роскоши обычно и ожидали от красных принцев.

Ноги утопали в коврах ручной работы со сложными узорами. Мебель была обита мягкой черной замшей. На стенах висели великолепные современные китайские пейзажи.

Тут в гостиную из спальни вернулся Дэвид.

— Посмотри, что я нашел, — сказал он, протягивая Хулань стопку чековых книжек. — Ты наверняка удивишься, узнав, где Хэнлай их хранил и сколько у него денег на счетах.

Хулань и не думала удивляться, но промолчала. Вместо этого она взяла у Дэвида чековые книжки и сложила их веером: Банк Китая, Национальный банк Гонконга, «Санва», «Сумитомо», Западно-восточный банк, «Катай», Китайский иностранный банк, Ситибанк, Банк Америки, «Федеральные сбережения и займы Глендейл».

— Все эти компании имеют филиалы в США, — уточнил адвокат. — Некоторые из них — Западновосточный банк, «Катай», «Глендейл» — базируются в Лос-Анджелесе, а Китайский иностранный банк, как ты знаешь, принадлежит семье Гуан.

Хулань открыла одну из чековых книжек, отметив вклады и снятия в размере то десяти, то двадцати тысяч долларов. Открыла другую — то же самое. Она сунула книжки в сумку:

— Нужно тщательнее изучить их. Сопоставить вклады с поездками Хэнлая.

— Боже мой, Хулань, ведь он буквально сорил деньгами! — воскликнул Дэвид, пораженный ее спокойной реакцией.

— Да, но помни, кто его отец. Я ничего другого и не ожидала. Даже забеспокоилась бы, если бы мы не нашли чековых книжек.

— Но они просто валялись на виду…

— Это Китай. Украсть у красного принца — все равно что подписать себе смертный приговор.

Дэвид покачал головой, и она подумала: «Разная культура, разные ценности, разная ответственность».

— Давай осмотрим квартиру, — предложила Хулань.

Кухня оказалась безупречный: хром, гранит, современная бытовая техника. Хулань открыла холодильник: он был пуст. Наверное, семья Гуан позаботилась убрать скоропортящиеся продукты после исчезновения Хэнлая. В спальне их ждала совсем другая история. Хозяйская одежда — дорогие костюмы от итальянской марки «Зенья», джинсы «Гэп» и отличная коллекция кожаных курток — была горой свалена в шкафу. В спальне было еще больше кожаной мебели, на этот раз в роскошном бежевом цвете, но царил настоящий хаос. Хэнлай, видимо, запрещал горничной трогать личные вещи. Несколько счетов, пара писем и бумажек с заметками валялись на столе из красного дерева.

Над столешницей были пришпилены несколько фотографий. Хулань наклонилась, чтобы присмотреться. Вот Хэнлай, с виду совсем юный, на каком-то банкете. Прямые черные волосы растрепались, рука небрежно лежит на плече друга. На другой фотографии Хэнлай позировал с Микки-Маусом на главной аллее одного из Диснейлендов. Несколько снимков были сделаны в ночных клубах: на одних танцевала молодежь, на других Хэнлай держал микрофон и, видимо, пел.

Хулань сняла фотографии со стены и снова просмотрела их. Гуан Минъюнь оказался прав: она действительно знала друзей Хэнлая в лицо и легко могла их найти.

Когда они вышли из квартиры, Хулань настояла, чтобы Питер отвез Дэвида в отель.

— Ты наверняка устал. Пора отдохнуть.

Дэвид принялся решительно возражать. Он хотел вернуться, чтобы снова допросить посла:

— Надо прояснить различия в историях отцов обеих жертв.

Хулань не соглашалась:

— Посол Уотсон и Гуан Минъюнь никуда не денутся. Мы навестим их в другой раз. А пока нужно понять этих двух мальчиков — кто они, чем занимались, с кем общались, — и тогда начнет вырисовываться портрет убийцы.

В десять часов вечера Питер заехал за Дэвидом и отвез его в «Палас-отель» возле Запретного города. В отличие от большинства современных зданий столицы, архитектура отеля была богато, даже чрезмерно украшена элементами в китайском стиле. Красная черепичная крыша загибалась вверх, парадные ворота перед круговым проездом сияли ярко-зелеными, золотистыми и красными тонами, позолотой и эмалью. Владелец заведения, Генеральный штаб Народной армии, не поскупился на убранство.

Пройдя через вращающиеся двери в вестибюль, Дэвид увидел Хулань. Сам он остался в том же костюме, что и утром, но ей, видимо, удалось заскочить домой переодеться. Сейчас на Хулань было шелковое ципао[34] цвета фуксии с высоким воротником в традиционном китайском стиле. Над правой грудью от горла до подмышки тянулись плетеные застежки, ткань обтягивала гибкое тело. Лавандовое пальто инспектор Лю перекинула через руку.

Дэвид последовал за Хулань через вестибюль и дальше по коридору. Миновав несколько закрытых дверей, они свернули в другой коридор и оказались в зале для дискотек. В центре потолка медленно вращался зеркальный шар, отбрасывая блики на танцующие пары; гремела песня на английском. Хулань взяла Дэвида за руку и потянула на танцпол. Держась на некотором расстоянии, они начали медленно покачиваться, перенося вес с ноги на ногу. Хулань казалась неуклюжей, хотя Дэвид помнил ее совсем другой. Но, оглянувшись, он заметил, что все танцоры двигаются неловко. Женщины в мини-юбках или узких джинсах и мужчины футболках, джинсах и кожаных куртках держались на безопасном расстоянии от партнера. Их резкие движения не попадали в такт музыки.

Песня подошла к концу. Пока звучали редкие аплодисменты, Хулань склонила голову к Дэвиду и заговорила достаточно громко, чтобы он услышал:

— А вот и наши принцы и принцессы. Тайцзы, как мы называем их по-китайски. Видишь того парня? — Дэвид проследил за ее взглядом. — Он был на одной из фотографий в квартире Хэнлая. А вон ту девушку? — Дэвид посмотрел через зал на молодую женщину, сидящую за столом с высоким стаканом зеленоватого напитка. — Она тоже есть на снимке.

— Ты их знаешь?

Хулань кивнула, и тут из динамиков загремела новая песня. В такт музыке пульсировали вспышки света. Австралийский диск-жокей принялся выкрикивать в микрофон поощрительные реплики, а дым-машина выпустила клубы прохладного белого тумана, который пополз по полу. Дэвид с Хулань потанцевали еще с минуту, после чего Хулань медленно направилась туда, откуда они пришли. Дэвиду стало легче, когда они вернулись с танцпола на ковер. А еще большее облегчение он испытал, когда Хулань села за один из маленьких столиков возле танцпола. У него мелькнула мысль, что Хулань выглядит просто потрясающе, и в тот же момент он осознал, что они сидят у всех на виду. Она нарядилась не для него, а чтобы привлечь к себе внимание. И выбрала тот столик, который отовсюду просматривается.

Стратегия Хулань возымела желаемый эффект. К их столу подошла девушка-администратор и пригласила следовать за ней. Они вернулись назад по коридору к вестибюлю и остановились у одной из закрытых дверей. Администратор замялась. Хулань не проронила ни слова. Наконец девушка открыла дверь, и они втроем вошли в небольшой зал. В воздухе висел сигаретный дым, но запах американского табака перебивали острые ароматы духов и тяжелый дух крепких спиртных напитков. Парень, который пел в центре, внезапно умолк, все разговоры в зале стихли.

Администратор тихонько вышла, закрыв за собой дверь. Даже в полумраке Дэвид видел, что все уставились на них. Тем не менее Хулань молча ждала. Наконец мужчина, с головы до пят затянутый в кожу, встал, пересек зал и сказал по-английски:

— Инспектор Лю, я вижу, вы привели с собой американского адвоката. А мы-то гадали, когда вы придете навестить нас.

— В Пекине нет секретов, — заметила Хулань. — Ветер здесь гуляет даже сквозь стены.

Парень засмеялся, и к нему присоединились остальные.

— Я Во Юнь, — пробасил молодой человек, стукнув себя кулаком в грудь.

— Я в курсе, — кивнула Хулань.

Во Юнь и его товарищи снова засмеялись.

— Никаких секретов, верно, инспектор? Вы знаете нас. Мы знаем вас. Здесь собрались только друзья.

— Мы пришли поговорить…

— Хорошо. Присоединяйся к нам. Садитесь сюда… — Во Юнь схватил Дэвида за руку и потянул к мягкой красной скамье, тянущейся вдоль стены по периметру зала. — Что будете пить? Могу предложить апельсиновый сок и «Реми Мартин». Между прочим, сто пятьдесят долларов США за бутылку.

Теперь, когда глаза Хулань привыкли к полумраку, она рассмотрела около двух десятков молодых людей и девушек чуть за двадцать, которые собрались за столом. В пепельницах высились горы окурков. Низкие лакированные столики были уставлены множеством бутылок бренди и коньяка, графинами со свежевыжатым апельсиновым соком и бокалами.

Тайцзы много улыбались и охотно смеялись, когда их «вожак» шутил. Многие щеголяли часами «Ролекс» и пейджерами, и по крайней мере двое разговаривали по мобильным телефонам. Здесь сидели самые молодые из красных принцев и принцесс: испорченные богатые детишки, но продвинутые. Обведя взглядом зал, Хулань вспоминала, кто они и чем занимаются. Некоторые, конечно, не работали вообще. Другим предоставили тепленькие местечки — директор фабрики, управляющий международной гостиницей, заместитель главы банка, председатель художественного фонда.

И снова Хулань подумала, что Дэвид вряд ли понимает, на кого сейчас смотрит. Он, вероятно, видел невинные лица безобидных детей, которые тратят карманные деньги. Он даже не подозревал, какой властью обладают эти дети, какие суммы они получают просто за то, что родились именно в этой семье. Например, вон тот молодой человек брал с американских бизнесменов до 100 тысяч долларов США за аудиенцию у отца. Девушка справа от Дэвида носила браслет, который стоил больше дохода крестьянской семьи за целое поколение.

Между Дэвидом и Бо Юнем сидела Ли Нань, чей дед служил в ЦК. Китайская пресса относилась к внучке одного из коммунистических вождей не слишком доброжелательно. Ей приписывали состояние в 20 миллионов долларов. По слухам. Ли Нань владела большой коллекцией американских порнографических видеокассет, с помощью которых соблазняла невинных юношей. Еще она любила купаться в шампанском и держала парк классических автомобилей, но по городу предпочитала рассекать на белом лимузине.

Недавно Хулань слышала от коллеги-следователя историю о том, как Ли Нань заказала «императорский банкет» с дорогими деликатесами — верблюжьим горбом, носом лося и медвежьей лапой. Коллега Хулань особенно восторгался медвежьей лапой — одним из восьми ценнейших ингредиентов в китайской кухне. Левая передняя лапа считалась самой нежной и сладкой, потому что с ее помощью медведь доставал мед из пчелиных ульев. Следователь уверял Хулань, что обед обошелся Ли Нань в 100 тысяч долларов США и нарушал все мыслимые правила, поскольку мясо медведя и некоторые другие продукты запрещены законом об охране окружающей среды.

Подобные слухи могли расползтись только потому, что деда Ли Нань обвинили в коррупции. Хулань подозревала, что у Нань, наряду с Хэнлаем и прочими юнцами в их кругу, имелись банковские счета, акции и недвижимость в Соединенных Штатах, Швейцарии и Австралии. Будь у девицы вдобавок мозги, она вспомнила бы старую поговорку: «Как только гость уйдет, чай остынет» — и сбежала бы из Китая в свой пентхаус в Нью-Йорке, прежде чем дедушка лишится власти, а то и жизни.

Хулань лучше всех знала, что Ли Нань и ее друзья сильны только до тех пор, пока у них есть защита. Если отец или дед принцев и принцесс умрет с позором, они потеряют все. Даже тем, кто защищен по всем фронтам, придется подождать, пока старшее поколение — родичи от шестидесяти до девяноста с гаком лет — умрет, прежде чем они сами получат реальную политическую власть.

— Ниннин, Диди, спойте нам! — выкрикнул Бо Юнь.

Симпатичная девушка, дочь самого известного оперного певца Китая, и грубоватый парень, младший сын генерала, вышли на середину зала. Романтическая мелодия наполнила комнату, а на гигантском экране появилось изображение пляжа на закате. Юная китаянка купалась в прибое, а неподалеку сидел на скале юноша. Ниннин и Дили взяли микрофоны и запели о любви, а в нижней части экрана бежала строка с китайскими иероглифами.

Бо Юнь сделал глоток янтарной жидкости из своего бокала, затем снова опустился на банкетку и довольно улыбнулся:

— Итак, вы хотите поговорить о Гуан Хэнлае. Что вам рассказать?

— А что вам известно? — спросила Хулань.

— Он был богат, — ответил Бо Юнь.

— Не пытайтесь умничать, — предупредила Хулань. — Его отец Гуан Минъюнь.

— Нет, я имею в виду, что и Гуан Хэнлай был богат.

— Может, отец его баловал. Он был единственным сыном.

— Хэнлай сам зарабатывал. Вы не в курсе?

— Каким образом? — поинтересовался Дэвид.

— Он с нами не делился секретами.

— У него была девушка?

Бо Юнь закурил «Мальборо». Ниннин и Диди теперь держались за руки, подражая влюбленным на экране.

— Мы встречались, — подала голос Ли Нань. — Но больше года назад.

— А дальше?

Бо Юнь выдохнул струю дыма и обнял Ли Наньза плечи:

— Вообще-то, мы его давно не видели. Он исчез после того, как расстался с Ли Нань.

— Вы имеете в виду, что ему здесь не были рады?

— Нет, ничего такого, — помотала головой девушка.

— Знаете, она права, — согласился Бо Юнь. — Нам всем нравился Хэнлай.

— И Билли тоже, — поддакнула Ли Нань.

— Билли Уотсон? — уточнил Дэвид.

— Ну да! — подхватил Бо Юнь с энтузиазмом. — Он был частью нашей тусовки. Дружить с сыном американского посла выгодно.

— Ради гуаньси, — понял Дэвид.

— Вы очень быстро разобрались, как делаются дела и нашей стране, — хмыкнул Бо Юнь.

— Гуан Минъюнь говорил, что его сын дружил с Билли, — сообщил Дэвид.

Бо Юнь покачал головой:

— Они были не просто друзьями, а партнерами по бизнесу. Вскоре они так увлеклись заключением сделок, что им стало некогда проводить с нами время. Только между нами… — Бо Юнь заговорщицки наклонился вперед: — В нашей компании особо не любят работать. — Он откинулся на подушки и загоготал, а друзья снова поддержали его дружным смехом.

— Какие сделки? Чем они занимались? — спросила Хулань.

— Так они нам и сказали! Ведь их идею могли украсть, — усмехнулся Бо Юнь. — Вы ведь знаете что-то, инспектор Лю. Ваш визит — большая честь, но вы разговариваете не с теми людьми.

— Вы были их друзьями…

— Были. Именно «были», инспектор Лю. — Бо Юнь обратился к собравшимся: — Давайте выпьем, ребята. Дэвид… Можно звать вас просто Дэвидом, на американский манер? Дэвид, выпейте с нами, может, и споете нам, а мы расскажем, с кем поговорить.

Когда печальная песня Ниннин и Диди подошла к концу, Хулань осторожно положила руку на колено Бо Юня. Молодой человек даже не вздрогнул и не стрельнул взглядом на эту деликатную ладонь, а лишь повернулся к Хулань, посмотрел ей прямо в глаза и произнес ровным голосом:

— Вы не с теми разговариваете. Вам нужно пообщаться с гаогань цзыди своего поколения, инспектор Лю. Они тоже знают Билли и Хэнлая. Думаю, вы сумеете их найти, как нашли нас.

— В «Черноземе»?

Бо Юнь объявил Дэвиду:

— Вот почему она инспектор! — Снова повеселев, он крикнул: — Ниннин, Диди, давайте еще одну! Теперь какую-нибудь американскую. Как там… «Завяжи желтую ленту вокруг старого дуба»[35].

Через несколько минут Дэвид и Хулань попрощались и поспешили к выходу.

— Какой бизнес могли замутить эти двое мальчишек? — поинтересовался Дэвид.

— Не знаю. Любой.

— Незаконная перевозка иммигрантов?

— Я не знаю, Дэвид, но именно из-за этого их и убили.

Дэвид задумался ненадолго, а потом спросил:

— А что это еще за «Чернозем» и при чем он тут?

— Это ресторан для ностальгирующих по культурной революции. Туда наведываются многие — японские туристы, рейдеры, даже лидеры триады. Это место для тех, кто уже попал в неприятности или только ищет проблем, а также для бизнесменов всех мастей. Сходим туда завтра.

Они проскользнули через вращающиеся двери и вышли на свежий воздух. Питер тут же показался в поле зрения, погасил сигарету и открыл заднюю дверь автомобиля. Хулань протянула руку Дэвиду, и тот пожал ее, не задумываясь.

— Думаю, сегодня мы много чего узнали, адвокат Старк, — сказала она, вновь переходя на официальный тон. — Следователь Сунь отвезет вас обратно в отель.

— А нельзя нам остаться вдвоем? — спросил он, понизив голос, чтобы Питер не слышал. — Я хочу побыть с тобой.

Хулань проигнорировала призыв в его голосе.

— Следователь Сунь позвонит завтра утром и скажет, откуда заберет вас.

Она закуталась в бледно-лиловое пальто, пожелала обоим спокойной ночи, махнула Питеру и пошла прочь. Дэвид проследил, как бледно-лиловый призрак ступил на тротуар и медленно растаял в бесконечном людском море.