Цветочная сеть

Глава 7

31 января, беседы с двумя отцами

Американское посольство занимало несколько грязно-бежевых корпусов с серыми черепичными крышами. Большинство окон закрывали железные решетки. По углам каждого карниза видеокамеры методично поворачивались то в одну, то в другую сторону. Само здание было огорожено высоким кованым забором с серыми колоннами, расположенными на одинаковом расстоянии друг от друга. За забором высилась живая изгородь, а спящие деревья тянули растрепанные ветви в мрачное небо. Вдоль одной из стен посольства аккуратными рядами выстроились сотни велосипедов. По обе стороны от входа располагались караульные будки. Та, что слева, являлась для китайцев, желающих получить визу в Соединенные Штаты, первой остановкой в череде многочисленных перевалочных пунктов. Несколько охранников в зеленой форме и черных меховых шапках сдерживали натиск соотечественников. Прямо напротив посольства люди ждали, когда их пропустят в предварительную очередь на визу или вызовут на собеседование. Справа от них уличные торговцы в палатках под открытым небом продавали изделия из пурпурного, желтого и красного шелка.

Хулань и Дэвид прошли через ворота, миновали еще несколько кордонов и попали в приемную, где их представили Филу Файерстоуну, секретарю и правой руке посла. Несмотря на деловой синий костюм в тонкую полоску и красный галстук в горошек, виду секретаря был совершенно мальчишеский, благодаря песочным волосам, по-детски пухлым щекам и открытой, типично американской улыбке.

Пока они ждали, когда у посла завершится встреча, Фил болтал о доме и о том, как оказался в Китае.

— Я тоже из Монтаны, поэтому мы давно знакомы с послом и его семьей. В ходе сенаторской кампании моя мать работала на Билла Уотсона, и мне посчастливилось стать частью его команды в Вашингтоне. Когда президент назначил сенатора Уотсона послом, я воспользовался возможностью и приехал в Пекин.

— Вы женаты? — от нечего делать поинтересовался Дэвид.

— Нет. Думаю, поэтому я и не возражал против перемены места. Я могу следовать за послом, не беспокоясь о том, как это скажется на жене или детях. Ведь я вижу, как тяжела подобная кочевая жизнь для некоторых семей. — Поняв, что это не самая дипломатичная вещь, чтобы говорить о ней в присутствии Хулань, Фил попытался замаскировать собственный промах: — Вообще-то, Пекин — чудесное место. Лично мне безумно нравятся здешние жители.

— Не волнуйтесь, мистер Файерстоун, — успокоила его Хулань, — я тоже жила за границей и знаю, как трудно находиться вдали от дома. Больше всего я скучала по еде.

— Господи, порой я бы душу отдал за гамбургер!

— У нас есть «Макдоналдс».

Фил Файерстоун добродушно рассмеялся, затем посмотрел на часы:

— Мистер Уотсон должен вас сейчас принять. — Проводив их в соседний кабинет, он предложил: — Подождите здесь, посол скоро подойдет, — после чего оставил гостей одних.

Дэвид почувствовал раздражение, но Хулань казалась невозмутимой. Она сидела неподвижно, хотя взгляд ее блуждал по комнате: от американского флага, который висел на стене за столом, и официальных бланков с печатями в рамках к бронзовому ковбою работы Фредерика Ремингтона[33] на столе. Внутри, однако, Хулань кипела. Посол должен бы знать, что китайцы ценят пунктуальность, так что задержка выглядела намеренной грубостью.

— Извините, что заставил вас ждать. — Голос посла долетел до них прежде, чем сам он вошел в комнату. — Весь день вертелся как белка в колесе, вот график и сбился. — Он протянул руку: — Дэвид Старк, я полагаю? Слышал о вас много хорошего.

— Приятно познакомиться.

— И конечно, я помню вас, инспектор. — Голубые глаза посла остановились на Хулань. — Должен сказать, не ожидал новой встречи.

— Не всегда мы получаем то, чего хотим, — позволила себе заметить Хулань.

На секунду вид у посла стал озадаченным, затем он рассмеялся.

— А вы шутница. Сюда. — Он показал на красный кожаный диван. — Пожалуйста, располагайтесь поудобнее. Фил! — крикнул он. — Где же Фил?

Его помощник просунул голову в кабинет:

— Сэр?

— Я думаю, стоит подать кофе… или вы предпочли бы чай?

— Кофе подойдет, спасибо, — пробормотала Хулань.

— Тогда кофе, Фил.

Посол устроился в красном кожаном кресле напротив гостей. Он улыбнулся, затем обратился к Дэвиду:

— Итак, чем могу служить?

— Во-первых, — начал Дэвид, — позвольте мне выразить соболезнования по поводу гибели вашего сына. Я понимаю, что вам нелегко сейчас говорить об этом.

Посол бесстрастно посмотрел на него и промолчал.

Дэвид продолжил:

— Инспектор Лю поведала мне детали инцидента. Как я думаю, теперь вы знаете: ваш случай поразительно похож на случай с сыном Гуан Минъюня.

— Я не мог посодействовать инспектору раньше и сомневаюсь, что смогу оказать содействие сегодня.

— Если бы вы просто ответили на несколько вопросов…

Посол вздохнул:

— Давайте попробуем.

— Вы были знакомы с Гуан Хэнлаем?

— Никогда не встречался с этим юношей.

Хулань перебила:

— Однако, судя по фотографиям, вы виделись с его отцом.

— Разве можно работать в Пекине и не познакомиться с многоуважаемым господином Гуаном?

— Но вы уверены, что никогда не встречались с его сыном?

— Инспектор, вряд ли нужно напоминать, что у нас с вами уже возникали подобные проблемы. Когда я отвечаю на вопрос, от меня, как от человека и посла моей страны, следует ожидать только правды. Я сказал, что никогда не встречал Гуан Хэнлая, и это окончательный ответ.

— Может, расскажете побольше о сыне? — предложил Дэвид, прервав неловкое молчание.

Посол пожал плечами:

— А как отцу описать единственного сына? Билли был хорошим мальчиком. Разумеется, он попадал в обычные передряги в средней школе, но, мистер Старк, уверен, что такие неприятности бывали и у нас с вами.

— Я так понимаю, он собирался в колледж?

— Я получил назначение сразу же, как Билли окончил среднюю школу. Он решил — и мы с Элизабет согласились, — что ему следует годик отдохнуть и поехать с нами сюда. Что может быть лучше в плане образования для молодого человека, чем время, проведенное за границей? Но по прошествии года я счел необходимым отправить Билли в вуз. Иначе он слишком отстал бы от сверстников. В итоге его зачислили в Университет Южной Калифорнии.

— Что он изучал? — поинтересовалась Хулань.

— Похоже, вы редко общаетесь с молодыми американцами. Они сами выбирают себе предметы.

— То есть вы не знаете конкретной специализации? — настаивала Хулань.

— Я только что ответил! Если вы планируете каждый вопрос повторять дважды, мы здесь надолго застрянем.

На этот раз неловкую паузу в разговоре прервал Фил Файерстоун, который наметанным глазом дипломата оценил ситуацию.

— А вот и я! — весело воскликнул он, водрузив на стол серебряный поднос. — Кофе, сахар, сливки. Мистер Старк, вы, наверное, даже не представляете, как тяжело в Пекине раздобыть натуральные сливки. Это настоящая проблема.

— На этом все, Фил. Спасибо.

Манеры секретаря еле заметно изменились.

— Да, сэр. Просто позовите, если что-нибудь понадобится. — С этими словами он ушел.

— Посол, буду говорить прямо, — заявил Дэвид. — Я смущен вашей враждебностью. Конечно, теперь вы не можете не признать, что вашего сына убили. Мы просто пытаемся выяснить, почему, как и, самое главное, кто это сделал,

— Да, я понимаю.

— Пожалуйста, попробуйте ответить на вопрос инспектора.

— Я не знаю, что изучал мой сын. Обыкновенный студент, жил в общежитии, возвращался домой только на каникулы. Для нас с Элизабет счастье Билли было важнее учебных предметов, которые он посещал.

— Справедливо. Вы часто виделись с сыном?

— Он приезжал на зимние каникулы и проводил здесь часть лета. — Посол кивнул Хулань: — Как вы знаете, летом в Пекине просто кошмар.

— Он привозил к вам друзей?

— Вы имеете в виду — из Калифорнии в Пекин на каникулы? Нет, никогда.

— Он с кем-нибудь здесь общался, помимо вашего круга знакомых? — спросил Дэвид.

— Я не знаю. Вряд ли.

— А чем ему нравилось заниматься в Пекине?

— Неприятно признавать, но опять же не знаю.

Я дико занятой человек. Когда Билли бывал здесь, он ложился спать далеко за полночь. Когда сын просыпался, я уже проводил третью встречу за день, а когда возвращался в резиденцию, сын уже уходил куда-нибудь на весь вечер.

— А куда? И с кем?

— Мистер Старк, я не в курсе. Он студент колледжа. Не думаю, что имеет смысл выспрашивать у взрослого парня, чем он занимается.

— Может быть, миссис Уотсон что-то знает, — предположил Дэвид.

— Миссис Уотсон? — Имя повисло в воздухе. — Ах да, моя жена. Да, не исключаю, что она может вам помочь.

— А можно с ней поговорить?

— Она в резиденции… — нерешительно сказал посол.

— Но?..

— Поверьте, я больше всех остальных хочу, чтобы убийцу Билли нашли. Но Элизабет… Как бы сформулировать? Смерть Билли стала для нее настоящим ударом. Я не хочу причинять жене боль. Вы же понимаете… Можете дать пару дней? Позвольте мне сначала поговорить с ней.

Дэвид повернулся к Хулань, которая притихла с момента предыдущей вспышки Билла Уотсона. Старк не видел Хулань много лет, но все еще мог различить злость, скрывающуюся под безмятежным фасадом.

— Инспектор Лю? — Он надеялся, что Хулань сдержит свои чувства.

Она коротко кивнула.

Выражение беспокойства на лице посла Уотсона сменилось широкой улыбкой.

— Вот и хорошо, — сказал он, потом встал и протянул руку Дэвиду: — Распоряжусь, чтобы Фил позвонил вам через пару дней.

Как только они сели на заднее сиденье «сааба», эмоции Хулань перевесили благоразумие. Она знала, что Питер подслушает, но чувства все же взяли верх.

— Мне не нужно, чтобы ты меня защищал! — взорвалась она.

— Защищать тебя? Я ничего подобного не делал.

— Защищал, и ты это знаешь!

На переднем сиденье Питер жадно ловил каждое слово. Хулань не выдержала и прикрикнула на него:

— Поезжай!

— Куда?

— В главный офис «Китайской земельно-экономической корпорации».

Не говоря ни слова, Питер сдал назад и вырулил с территории посольства.

Хулань не смотрела на Дэвида. Затем она заговорила глухим голосом, в котором явственно читалась горечь:

— Ты всегда пытался защитить меня.

— Я ничего не сделал.

— Ты прервал допрос!

— Может, и так. Но постарайся все взвесить. Ты ему не нравишься. Он не собирался отвечать на твои вопросы. Почему, как думаешь?

Хулань повернулась к нему, и Дэвид заметил морщинки вокруг напряженно сжатых губ.

— Это моя страна и мое дело.

— Допустим, я не хочу вмешиваться, но ты особо не продвинулась. На самом деле ты бы вообще не продвинулась, если бы не я.

— Знаешь, за что я тебя ненавижу, Дэвид Старк? За то, что ты споришь, как прокурор.

— А я и есть прокурор, и ты, кстати, тоже.

Она снова отвернулась.

— Думаю, мы впервые ссоримся, — заметил Дэвид. Хулань не ответила, и он добавил: — Хотя, наверное, на самом деле не впервые.

Хулань снова резко развернулась, но на этот раз вместо злости он увидел ту же настороженность, какую заметил накануне в Министерстве общественной безопасности. Хулань кивком показала на затылок Питера.

Дэвид беспечно продолжал:

— Конечно, в моей стране коллеги всегда спорят. Это часть расследования, часть судебного процесса. Но здесь мы в необычных обстоятельствах. Я думаю, будет лучше попытаться не забывать о разнице в наших методах, чтобы сработаться.

— Пожалуй.

— Инспектор Лю, изменился ли посол с тех пор, как вы встречались в последний раз?

— Все тот же надменный американец.

— Тогда зачем было провоцировать его?

Хулань наконец улыбнулась. Она взглянула на Питера, который настолько сосредоточился на подслушивании, что даже перестал выкрикивать оскорбления в адрес других участников дорожного движения.

— У нас в министерстве есть пространство для маневра при допросе свидетелей.

— Да уж, наслышан, — сухо процедил Дэвид.

— Но я стараюсь, чтобы свидетели сами начинали рассказывать. Китайцы скрытные люди, мистер Старк. Здесь любой понимает мощь министерства, но иногда отсутствие давления лучше демонстрации власти. Скажем так, сила в молчании.

— Согласен, отличный метод. Свидетель чувствует себя обязанным заполнить пустоту. Порой самые ценные сведения добываются именно так.

— Да, верно, но я имею в виду даже нечто большее. В Китае есть свои особенности: если человеку позволяют высказать свои мысли, даруют свободу говорить открыто, бдительность притупляется и мысли льются потоком.

— Ты думаешь, с послом это не сработает?

— Американцам доступна любая свобода, которую они только пожелают. Возможно, даже слишком много свободы. По-моему, если бы посол заполнял долгую паузу, он придумал бы какую-нибудь небылицу.

— Но почему?

— Не знаю.

— Я смотрю на этого человека и вижу политика. Ни больше, ни меньше. Похоже, он тебе просто не нравится.

— Верно. Что-то в нем действует мне на нервы, как говорят у вас в Америке.

— Я бы сказал, что все как раз наоборот, — сказал Дэвид.

— Может быть.

— Возвращаясь к моему первоначальному вопросу: он поменялся?

— Да такой же фанфарон.

— Он не производит впечатление скорбящего отца.

— Люди по-разному переживают горе, — задумчиво протянула Хулань.

Она повернулась и посмотрела на бесконечную череду машин. Питер излил из окна целый поток проклятий.

Главный офис «Китайской земельно-экономической корпорации» представлял собой мерцающую башню из стекла и белого гранита. В вестибюле красовалась экспозиция фотографий, отражающая деятельность конгломерата: плотины, сдерживающие коварные реки; несущиеся в космосе спутники и сходящие с конвейера боеприпасы; тысячи рабочих, производящих спортивную обувь; бодрые крестьяне, использующие современное оборудование для повышения производительности; врачи, выписывающие лекарства улыбающимся матерям с детьми. В центре вестибюля застекленные хромированные витрины демонстрировали успехи различных подразделений и дочерних компаний корпорации. Компания «Десять тысяч облаков» производила дождевики, защитные шляпы и калоши. Фирма «Наше время» выпускала часы, где минутную и часовую стрелку изображали руки знаменитых политиков. Фармацевтическая компания «Панда бренд» поставляла фасованный женьшень, травяные смеси, сухие цветы и толченые оленьи рога.

Дэвида и Хулань проводили прямо в элегантный офис Гуан Минъюня. Мебель обтекаемой формы из розового дерева излучала мягкий свет. Несколько больших букетов тубероз и красноватых лилий наполняли помещение тяжелым ароматом. Картины на стенах — пунцовые холсты с черными иероглифами — усиливали драматический эффект, напоминая о кроваво-красных стенах Запретного города.

— Хуаньин, — поднимаясь, по-китайски приветствовал гостей Гуан Минъюнь, а потом повторил на безупречном английском: — Добро пожаловать.

— Как поживаете, господин Гуан? — спросила Хулань. — Позвольте мне представить вам помощника прокурора США Дэвид а Старка.

— Я перед вами в долгу, ведь вы проделали столь длительный путь. Но прошу вас, пожалуйста, садитесь. Вы уже поели? Чай пьете?

Господин Гуан, мы сыты, спасибо. Чай мы любим, но пили его перед самым визитом к вам, — сказала Хулань.

Пока Гуан Минъюнь добродушно препирался с Хулань по поводу чая, Дэвид понял, почему бизнесмен добился таких успехов. Патрик О’Келли упоминал, что Гуану семьдесят два, но китаец выглядел человеком в самом расцвете лет — подвижным, физически подтянутым, проницательным, с крепким рукопожатием. В отличие от прочих китайцев — хотя, вообще-то, Дэвид не так уж много их знал, — Гуана, похоже, совсем не заботило, что его могут подслушивать, И лишь печаль в карих глазах свидетельствовала о трауре.

— Нет, чаю вам придется-таки выпить, — принял решение Гуан Минъюнь, и секретарь, попятившись, тихонько удалилась из кабинета.

Хулань, аккуратно сложив руки на коленях, мягко произнесла:

— Господин Гуан, очень жаль, что приходится тревожить вас в такой момент,

— Я хочу предоставить вам и адвокату Старку как можно больше информации.

— У вас есть идеи, как ваш сын попал на борт «Пиона»?

— Я никогда не слышал об этом судне и уверен, что сын тоже ничего о нем не знал. Я растерян и не могу этого объяснить.

— Вам известно, мистер Гуан, что смерть вашего сына может быть связана со смертью сына американского посла?

— Известно, и я опять-таки в замешательстве. Как столь ужасная вещь могла случиться и с Билли, и с моим мальчиком?

— Вы знали Билли Уотсона? — недоверчиво спросил Дэвид.

— Разумеется, знал. Он лучший друг моего сына. Они всегда были вместе, не разлей вода.

Хулань без промедления попросила:

— Расскажите нам о них. Как они познакомились? Чем занимались вместе?

Гуан Минъюнь понизил голос, описывая отношения между юношами. Они встретились летом после назначения посла Уотсона. Гуан Минъюнь устроил прием у себя дома, и там присутствовала вся семья Уотсонов. Два парня быстро сдружились. Вскоре Билли стал частым гостем в квартире Гуана в Пекине и на семейной прибрежной вилле в Бэйдайхэ.

С приходом секретаря Гуан Минъюня разговор прервался. Девушка налила чай в фарфоровые чашки с изысканной ручной росписью в виде пагод и жанровых сценок, поставила блюдечки с арбузными семечками, арахисом и солеными сливами. Как только секретарь вышла, Гуан Минъюнь возобновил свой рассказ. По окончании средней школы № 4, где обучались отпрыски всех важных шишек Пекина, Хэнлай подал заявление в Университет Южной Калифорнии и был туда принят. Гуан Минъюнь разрешил сыну поехать в Лос-Анджелес только потому, что Билли Уотсон также собирался посещать этот колледж. Потом Хэнлай решил, что больше не хочет продолжать учебу, и вернулся в Пекин. Гуан Минъюнь был этому несказанно рад.

— Мы с женой очень дорожили сыном и скучали без него.

— И чем он занялся по возвращении домой? Работал на вас?

— Мой сын не интересуется бизнесом, но он молод, — ответил Гуан Минъюнь, переходя на настоящее время. — У него своя квартира. Свои друзья. Он все еще мальчик, хотя совсем другой — не такой, как вы в его возрасте, и уж тем более я. Настали другие времена. Нынешние дети не знают, что такое борьба, что такое тяжелая работа. Поэтому я решил: раз он хочет повеселиться с друзьями, особенно с Билли, что тут плохого? В наши дни следует поддерживать отношения между двумя странами. Мы все можем извлечь выгоду из этой дружбы, а тем временем мой сын вырастет и остепенится.

— Есть ли вероятность того, что ваш сын пытался сбежать в Америку? — спросила Хулань. — Он хотел эмигрировать?

— У него и здесь было все, что душе угодно.

— Некоторые молодые люди стремятся покинуть Китай.

— Инспектор Лю, если вы пытаетесь заставить меня высказаться против нашей страны, ничего не выйдет. В Китае моему сыну были открыты все дороги. И кроме того, при желании он мог свободно путешествовать в Америку и обратно.

— То есть он продолжал ездить в Америку.

— О да. — Гуан Минъюнь поднялся, подошел к столу и выдвинул ящик. — Вот паспорт моего сына. Видите, он без проблем получал визы. Вот почему Хэнлай всегда возвращался домой.

Хулань взяла паспорт, но не стала открывать и только спросила:

— Можно мне пока оставить его у себя?

— Разумеется.

Хулань сунула документ в сумочку и предложила:

— Расскажите о друзьях Хэнлая.

— А что рассказывать? Вы же знаете, с кем он дружил и где найти этих ребят.

— Господин Гуан, благодарю за помощь. — Хулань поднялась, чтобы уйти.

— Простите, — встрял Дэвид, — но у меня тоже есть несколько вопросов. Что у вас за бизнес в США?

Он сразу же почувствовал, что атмосфера в кабинете поменялась. Хулань откинулась на спинку кресла и отвернулась, словно давая понять, что не участвует в разговоре. Пухлые губы Гуан Минъюня сжались в тонкую линию.

— У меня кое-какие дела в Соединенных Штатах, но я не понимаю, какое отношение они имеют к вашему расследованию.

— Думаю, важно рассмотреть все варианты, — пояснил Дэвид. — Вашего сына обнаружили мертвым на борту судна, которое, по слухам, принадлежит «Возрождающемуся фениксу». Вы знакомы с этой организацией?

— Нет.

— Но вы ведь слышали о «Возрождающемся фениксе»?

— Разумеется, но я не знаком с ними.

— А кто руководит вашими предприятиями в Штатах?

Гуан Минъюнь вздохнул:

— «Китайская земельно-экономическая корпорация» — огромная компания, можно сказать международного масштаба. Я не знаю всех своих сотрудников по именам. Если хотите, могу попросить секретаря составить для вас список,

— А как насчет ваших личных связей в Америке?

Гуан Минъюнь переключился на китайский и заговорил с Хулань, она ответила, а потом снова отвернулась.

— У меня в Лос-Анджелесе есть родственники, которые уехали из Китая еще до Освобождения, холодно ответил Дэвиду Гуаи Минъюнь. — Я никогда их не видел, но они всякий раз тепло принимали моего сына.

— И как их зовут?

— Это к делу не относится.

— Прошу вас, ответьте на вопрос.

— Секретарь даст вам и этот список имен.

Насколько а понимаю, вы активно занимаетесь импортом и экспортом.

— Верно. — Гуан Минъюнь кивнул с притворной скромностью. — Кое-что привожу, кое-что вывожу.

— Например…

— Мы импортировали люксовые автомобили: «мерседесы», «кадиллаки», «пежо», «саабы». А за границу отправляли обувь, футболки, меха, игрушки, рождественские украшения. Большая часть изготавливалась во внутренних областях страны.

— В какой провинции? — уточнила Хулань.

— Сычуань, — ответил Гуан Минъюнь.

— Хорошо, что вы способствуете процветанию отдаленных регионов…

Не собираясь отвлекаться на поток любезностей Хулань, Дэвид перебил:

— А как насчет иммигрантов? Они тоже ваш экспорт?

— Не понимаю, о чем вы.

— Вам известно, мистер Гуан, что у «Возрождающегося феникса» есть депозиты в Китайском иностранном банке в Калифорнии?

— Я не знал об этом.

— Но вы же владеете банком.

— Это одно из моих предприятий.

Хулань поерзала на стуле:

— Господин Гуаи, прошу простить манеры нашего американского друга. Уверяю, Министерство общественной безопасности не осведомлено о каких-либо проступках со стороны вашего сына или вас. — Ее сухой тон подчеркивал неприязнь к «методам» американцев. Министерство уважает Гуан Минъюня и его семью. Так и должно быть. Но сейчас я думаю о вашем сыне. Вы ведь хотите знать, что случилось. Нс сомневаюсь, вы жаждете привлечь к ответственности виновных в смерти Хэнлая

— Вы правы, инспектор.

— А еще я уверена, что вы хотите помочь министерству в работе.

— Конечно. Что я должен сделать?

— Вы позволите осмотреть квартиру Хэнлая? Может, нам удастся лучше узнать его жизнь и привычки. Это поспособствует поимке убийцы.

— Пусть водитель отвезет вас в жилой комплекс «Кэпитал мэншн» на улице Синьюань в районе Чаоян.

Когда Дэвид и Хулань натягивали пальто, Гуан Минъюнь снова повеселел:

— В следующий раз устроим банкет.

— Вы слишком щедры, господин Гуан, — улыбнулась Хулань.

— Передавайте привет отцу, — ответил он, глядя ей прямо в глаза.

— Обязательно. Надеюсь, и вы передадите супруге глубочайшие соболезнования от нашей семьи.

В лифте Дэвид вынес вердикт:

— Один из отцов лжет.

Хулань молча смотрела на меняющиеся электронные цифры, пока лифт быстро летел вниз.